После волнений тревожно проведенной ночи друзья проснулись довольно поздно. В комнате все уже было прибрано и следы двухдневной оргии с капитаном Мак-Ивором заботливо уничтожены. Сам капитан со своим отрядом и сыщиками еще до рассвета выступил по дороге в Магабанпур, оставив записку, в которой извинялся пред русскими путешественниками, что накануне вечером вел себя не совсем согласно с достоинством джентльмена. Не столько обязанности службы, сколько это последнее обстоятельство заставило его поспешить с выступлением, не дожидаясь их пробуждения, так как ему совестно было показаться им на глаза. Тем но менее, он берет на себя смелость уверить мистера Сименса и мистера Гречоу, что он всегда останется их покорнейшим слугою: стоит же только написать по его адресу в Малабанпур, и он с величайшим удовольствием исполнит их любое поручение — насколько только хватит сил и уменья.

— Добрейший Мак-Ивор! — сказал растроганный Андрей Иванович, прочитав записку капитана. — Какой прекрасный, благородный человек!

— Да, коллега, — согласился профессор. — Признаюсь, мне его ужасно жаль. В этой глуши, почти не видя порядочных людей, он наверно скоро сопьется.

Не зная, как убить время в ожидании известия от Нарайяна, наши приятели попробовали сами переводить рукопись, но вскоре же принуждены были отказаться от этой попытки. Несмотря на то, что профессор твердо устроил алфавит рукописи и при чтении, как казалось, постоянно встречались знакомые слова, общий смысл фраз, за весьма редкими исключениями, оставался непонятен, а толкования и объяснения производили только еще большую путаницу.

Наконец, поздно вечером, Мартан ввел к ним какого-то черного, почти совсем голого туземца, который, развернув грязную тряпицу, служившую ему головным убором, достал из нее и подал Авдею Макаровичу обломок черепаховой спицы. Когда профессор сложил этот обломок с своим и они составили одно узкое целое, индус, точно обрадовавшись сверкнул своими огромными-белками и указывая рукою на дверь, заговорил что-то очень быстро, беспрестанно повторяя: инге-ва! инге-ва!

— Он зовет вас с собою, — сказал Мартан. — Он говорит, что все готово, что вас ожидает толпа носильщиков и провожатых и что завтра утром вы увидите человека, который его послал.

— Но, мистер Мартан, удобно ли будет путешествовать ночью? — спросил осторожно Андрей Иванович.

Когда Мартан перевел вопрос, посланный Нарайяна как-то презрительно оскалил зубы и снова заговорил по-своему, горячо жестикулируя руками.

— Он уверяет, — передал Мартан, — что вы будете совершенно безопасны, что ни хищный зверь, ни змея, ни недобрый человек не осмелятся показаться на вашем пути, что тот, кого охраняет радж-йоги, могут быть вполне покойны во всякий час дня и ночи. Между тем, ночное путешествие тем удобно, что не привлечет внимания тех, которые теперь хотя и не в состоянии сделать зло Нарайяну, но ваше свидание с ним могут оттянуть на неопределенное время.

— А вы как думаете об этом, мистер Мартан? — спросил профессор.

Мартан пожал плечами.

— Пожалуйста, не подумайте, что я хочу отделаться от вас, — сказал он, — но я бы доверился посланному Нарайяна, во-первых, потому что Нарайян не послал бы к вам человека, не заслуживающего доверия, а во-вторых, потому что ваша безопасность гарантирована самим радж-йоги.

— Кто это радж-йоги? — спросил Андрей Иванович.

— Это лицо, обладающее такою же, если не большей, силой, как и известный вам махатма Нариндра. Вероятно, под защитой Нариндры вы чувствовали бы себя вполне безопасно?

— Конечно, — поспешил согласиться Андрей Иванович, вспомнив о приключении с тигром. — Но что это? Что это за человек?

— По всей вероятности, вы скоро узнаете его лично… Но если вы можете отложить ваше свидание с Нарайяном, я был бы рад, сагибы, если бы вы погостили у меня еще несколько времени.

— За ваше предложение, мистер Мартан, мы очень благодарны и вполне уверены, что оно сделано от очень чистого сердца, — сказал Андрей Иванович. — Но нам немедленно необходимо видеть мистера Нарайяна, так как без него мы не можем кончить дела, ради которого сюда приехали. Мы и так уже много потратили времени на бесплодные поиски, поэтому нам нужно спешить, чтобы наверстать потерянное.

— В таком случае, сагиб, люди ждут вас на дворе храма. У них есть паланкин, в котором вы спокойно можете спать во время дороги. Носильщики понесут ваши вещи, а впереди и позади пойдут вооруженные люди с факелами. Несмотря на то, что ночь очень темна, вы можете быть вполне уверены в своей безопасности.

Путешественники простились со старым брамином, и скоро маленький караван в глубоком молчании, не зажигая факелов, точно крадучись, спустился в долину, над которой возвышался храм Кришны. Чья-то заботливая рука плотно задвинула занавески паланкина. Очутившись в совершенной темноте, убаюкиваемые мерным покачиванием паланкина, наши герои откинулись на мягкие подушки своего экипажа и погрузились сначала в дремоту, а затем в глубокий сон. В просонках им слышались порой шум деревьев и крики обезьян и попугаев, разбуженных светом факелов, порой заставлял их вздрагивать далекий рев тигра, на мгновение покрывавший все голоса ночи.

Пред рассветом их разбудило неловкое положение паланкина, при котором их ноги оказались значительно выше головы. Раздвинув занавески, они увидали вокруг себя горы, снежные вершины которых уже сверкали в лучах пока еще невидимого в ущелье солнца. Кругом расстилался суровый горный пейзаж. Голые скалы, обрывистые, почти отвесные бока утесов, груды камней, обрушившихся с ближайших высот, загромождали узкую тропинку, по которой, далеко вперед и назад, растянулся караван, сопровождавший наших путешественников. По обе стороны паланкина шли люди, вооруженные копьями с широкими, блестящими остриями, тяжелыми секирами и мечами странной формы. У некоторых были ружья с небольшими треугольными прикладами. Впереди каравана, на маленькой горной лошадке, ехала какая-то темная фигура, завернутая в длинный плащ. "Не это ли радж-йоги?" подумал Андрей Иванович.

Узкая тропинка, извивавшаяся то вправо, то влево, наконец круто повернула за угол утеса и перед глазами путешественников открылась горная площадка, пространством в несколько десятков сажен, нечто вроде карниза, примкнутого к отвесному боку горы. В центре этой площадки виднелось нечто вроде монастыря, у ворот которого и остановился караван.