Глава 7
Бандитское логово
Хорошо все же вот так сидеть у ночного костра, глядя на то, как устремляются к небу гаснущие на лету искры. Ощущения просто нереальные. Как там говорится: можно бесконечно смотреть на то, как горит огонь, течет вода и… Ну, тут у каждого свое, интерпретаций он встречал много, от маниакально озабоченных до откровенно тупых. Тем не менее с первыми двумя пунктами Владимир был согласен полностью. Именно в этот момент он смотрел на огонь, только краем уха слушая неторопливую беседу двух друзей. Идиллия.
Вообще то, что Семеныч и Петр решили устроить ужин и посиделки под открытым небом, его сильно удивило. За последнее время он столько слышал об опасностях, таящихся на Колонии, что вот такое пренебрежение к собственной безопасности у него просто не укладывалось в голове. Надо ли говорить о том, что он озвучил свои мысли. Кто их знает, этих двух взрослых мужиков, как у них крыша поехала после гибели паренька.
Но, как оказалось, он совершенно напрасно себя накручивал. Нет, края действительно опасные. Просто если придерживаться определенных правил, то не так страшен черт, как его малюют. К примеру, прежде чем разбить стоянку, Петр и Семеныч обследовали округу и, как выяснилось, расставили по периметру растяжки. Да еще потом и сеть натянули в промежутках между машинами и в просвете под ними.
Так что случись незваный гость, ему придется сначала поздороваться с гранатой. Никакой опасности для сидящих у костра это минирование не представляло. Все было сделано таким образом, что при разрыве людей у костра прикроют грузовики. При наличии только одной машины растяжки устраиваются чуть подальше, только и всего.
После растяжек, если хищник окажется ну очень уж настырным и обозленным, ему придется прорываться через сеть. Опять же, капроновая сеть может его и не сдержать, хотя это и сомнительно, но зато гарантированно замедлит. Все это даст время для того, чтобы подготовиться к встрече. А оружие здесь далеко не откладывают.
Ну и немаловажным аргументом в пользу безопасности были две собачки, прекрасно ладившие друг с другом. Впрочем, чему тут удивляться, если Тоська была дочкой Моськи. Странно было бы, если бы Рогов не подарил щенка своему другу. Кстати, Семеныч обещал преподнести подобный подарок и Владимиру.
Дорогой, надо заметить, подарок. Щенки Моськи шли по двести рублей за сучку и по сто за кобеля. Валковский решил было, что такая разница вызвана тем, что первые способны давать потомство. Но как выяснилось, это не совсем так. Дело в том, что у них куда лучше было развито чутье. Владимир не кинолог, поэтому утверждать, что так обстоят дела повсеместно, не взялся бы. Но в данном конкретном случае это, наверное, было справедливым утверждением.
– Погоди, так ты что же, не сразу домой? – удивился Семеныч, обращаясь к Петру.
– Глава просил заскочить в Платиновый и привезти пару девок. Вроде он связывался, завезли свежую партию. А то боится, что у мужиков без женской ласки крышу рвать начнет.
– Не думал, что ты возьмешься за это.
– Да мне-то… Не могу я дома!
– Вообще-то в оба конца около двух тысяч километров. Да еще и с нами провозишься. Получается, не меньше недели лавка без присмотра. Не слишком? – усомнился Семеныч.
– А кому это все?! – Пилин бросил ветку в огонь, и выглядело это жестом отчаяния, что, впрочем, вполне объяснимо. – Один я остался. А одному… Мне много не нужно.
– На секундочку, кроме себя разлюбезного, ты еще и людям помогаешь. Нельзя в поселке без лавки, – покачав головой, возразил Рогов. – А дело это далеко не каждому в руки дается. Ты же еще на Земле ларек держал.
– Ага. Великий торговец, нечего сказать. Вот только там я разорился.
– Неумение решать вопросы и незнание торгового дела – это разные вещи, – покачал головой Рогов. – В том, что тебя там задушили, не ты виноват, а система. Ну ладно, вот ты говоришь, что не для кого, что один остался. Так в чем проблема?
– Проблема в том, что мне за сорок, и с молодыми кобельками мне не тягаться. А профуру… Ты знаешь, к бывшим простигосподи я отношусь вполне нормально. Ну было и прошло. Но в свой дом такую ввести не смогу. Не забуду, и все тут.
– Ну так вдовушку присмотри.
– Ага. Как же. У нас шлюхи в профессии не задерживаются, а тут честная вдова. Да таких на взлете бьют. Это же только на везение… Тьфу ты, господи! Ванька, чего такое несешь, это же на чье-то несчастье ставку делать.
– Да не делай ты никаких ставок. Ладно, давай это пока в сторону. Так сказать, обожди, что там судьба сама преподнесет. Но ведь можно и самому что-то сделать. Возьми мальца или даже не одного. Таскают же с Земли беспризорников. Неужели ты хуже кадетского корпуса воспитаешь? Власов тебя знает, без вопросов пойдет навстречу. В крайнем случае Валентин словечко замолвит.
– Кхм…
– Чего кряхтишь?
– Да я в общем-то… Словом, утром сегодня проснулся с этой мыслью, и, не поверишь, сердце словно отпустило. Что из этого выйдет, не знаю, все же ребятки там с улицы, но постараюсь, а там как Бог даст.
– И чего молчал?
– Загадывать не хотел.
– А ты не загадывай. Ты делай, если сердце просит. А Витька там тебя только поддержит.
– Погодите. Я правильно понимаю, Андреевская администрация занимается похищением людей на Земле? И таскают народ через второй портал, который находится в девятистах километрах от Рыбачьего?
– Ну если по прямой, то куда меньше. А так да, все верно, есть второй портал, и переселенцы поступают через него нелегально. Во всяком случае, для России. Их тащат со всех уголков, чтобы особенно заметно не было.
– То есть Ладыгин занимается похищением людей? – вперив в Рогова внимательный взгляд, уточнил Валковский.
– А что тебя удивляет? Там они без толку сгорят, а тут, глядишь, еще и уважаемыми людьми станут, – озвучил Семеныч уже не раз слышанную Валковским и столь любимую поговорку на Колонии.
– А этим как, тоже полагается тысяча подъемных? – злорадно поинтересовался он.
– Все чин чином, и тысяча подъемных, и возможность начать свое дело, – кивая в такт словам, ответил Семеныч. – Правда, многие из них предпочитают задержаться в Платиновом, на приисках. Все же и крыша над головой сразу, и работа. А там, через годик, обвыкаются и определяются с дальнейшим направлением.
– Ну бомжи ладно. А дети? – не унимался Владимир.
– А что дети, – пожал плечами Рогов, – там им никто ума дать не может. Хорошо, если один из сотни в люди выбьется. Причем, заметь, я вовсе не имею в виду, что станет обеспеченным. А только так, чтобы семья, дом, старость в окружении внуков. Да для них просто вырасти, а не сгинуть в детские годы, и то задача. Здесь же половина из них оказывается в семьях. Остальные растут в кадетском корпусе.
– И что, все вот так? Никто не убегает?
– Находятся дурные головы, не без того, – вздохнул Семеныч. – Но тут только два варианта: либо в лапы хищникам, либо добраться до какой-нибудь Дурноселовки.
– Не понял. А разве Дурноселовка у вас не одна?
– Я знаю о трех, а там, может, и еще есть. Тут ведь как, сбились бомжи в кучку, вот тебе и Дурноселовка. Ладно, мужики, пора укладываться. Завтра с рассветом завтракаем и в путь, – наконец поднявшись с туристического коврика, подвел итог вечерних посиделок Семеныч.
Что же, трудно не согласиться. За сегодняшний день они успели отмахать порядка двухсот километров. Средняя скорость их каравана из двух машин получалась в пределах пятнадцати километров в час. С учетом того, что двигаться приходилось по целине, да еще объезжать то и дело возникающие на пути преграды, очень даже неплохо.
Вообще-то к северу от Рыбачьего в пятистах километрах находился Медный, к которому была набита полевая дорога. Но, к сожалению, он оказывался в стороне от нужного им ущелья, и по накатанной дороге удалось проехать не больше двадцати километров. Дальше пришлось пробиваться по целине.
Если ничего не изменится, то завтра они не только доберутся до предгорий, но даже смогут начать разведку проходов к месту, помеченному на карте. Кстати, дело далеко не простое. Если уж открытая степь преподносила сюрпризы, несмотря на имеющуюся интерактивную карту, то о горах и говорить не приходилось.
Нужная им точка была помечена якобы в ущелье. Это обстоятельство вроде как упрощало задачу, но, с другой стороны, вовсе не факт, что так оно и есть. Судя по карте, по дну ущелья извивается какая-то речушка, но не понятно, в каком состоянии ее берега. Предполагать можно все что угодно, но тут пока своими глазами не посмотришь, выводы делать рано, только одни предположения.
Владимир поднялся и поправил кобуру с хаудой. Крайне неудобная и массивная штука, весом более двух кило. Но он предпочел иметь это незамысловатое оружие, на деле являющееся обычным обрезом двустволки вертикалки двенадцатого калибра. В настоящий момент оно заняло место «макарова», определенного на хранение в багаж. Тот, конечно, более привычен и куда удобнее в ношении, но в поле от него толку мало.
Впервые Валковский увидел хауду у Семеныча, когда они отправлялись в погоню за бандитами. Собственно говоря, именно по его совету он и обзавелся этим пистолем. Посетовал было на Вертинского, отчего-то умолчавшего о столь полезном девайсе. Но Рогов только покачал головой, не соглашаясь с Владимиром. Оказывается, все дело упирается в запрет к реализации оружия с емкостью магазина менее пяти зарядов. Но это на территории подведомственной администрации, здесь же с этим делом посвободнее.
Впрочем, покупают этот коротыш только охотники-промысловики. Хауда у них поистине как оружие последнего шанса, потому что толк от него есть лишь при стрельбе в упор. Оно, конечно, не гарантированно ранит насмерть, но зато заряд картечи не требует точного прицеливания и наверняка свалит с ног. А соответственно, позволит воспользоваться каким-нибудь другим оружием, хоть тем же свинорезом, который пристроился рядом с кобурой хауды.
Всего на кобуре четыре патрона и пара в стволах. Учитывая предназначение этого «полена», такого боезапаса даже слишком много. Куда предпочтительнее не доводить до его использования.
А то, что Вертинский не посоветовал обзавестись подобным оружием впоследствии… Да обычному человеку оно ни к чему. Есть правила поведения в дикой среде, написанные кровью, остается только следовать им, а не испытывать на прочность свою пятую точку. Если же подашься в промысловики, то ветераны обязательно поделятся с тобой всеми хитростями своего мастерства. Причем без утайки. Их опыт так же пишется кровью, и дельный совет может помочь кому-то не просто заработать лишнюю копейку, но и спасти жизнь.
Этот коротыш и гранаты он приобрел в лавке Петра, выждав, пока закончится панихида. Жизнь-то она продолжается, да и магазин в поселке один. Ближе к вечеру Владимир наведался туда и застал там сверстника Виктора. Как оказалось, это и был Валерка. Они дружили с покойником, и паренек нередко помогал в магазине, как, впрочем, и Виктор ему.
Дом Петра производил впечатление. Ну, хотя бы тем, что являлся пока только вторым двухэтажным кирпичным зданием в поселке. На первом этаже, собственно, и располагалась лавка, где продавалось все, от сахара до гранат. Второй отводился под жилые помещения.
Вот в этой лавке Владимир прикупил четыре гранаты и хауду. Последняя оказалась по цене в целую сотню рублей. На фоне того, что за бесплатный ствол он получил компенсацию всего лишь в тридцать, Владимиру это показалось слишком. Даже промелькнула мысль, что скупой платит дважды.
Впрочем, он очень быстро успокоился. Ни из помпы, ни из полуавтомата вот такой компактный обрез не получить. Нет, его хауда конечно же дрын, но, как говорится, все познается в сравнении.
А вот биноклей в продаже не оказалось. Даже самых завалящих. Оно вроде никто и не заказывал специально, да и среди товара, отбитого у бандитов, была парочка, но все разобрали. Совпало так. Нужно ждать следующих поставок. Вот только когда это будет? Да и они с Семенычем в ближайшие пару месяцев возвращаться в Рыбачий не собираются.
Впрочем, Рогов успокоил его, заверив, что им в любом случае придется проезжать через Ванино и Берн, а там как бы тоже лавки есть. Да и с ценами не так чтобы грабительски. Конечно, не то что в Андреевском, но все же…
Ночевали каждый в своем транспорте. В смысле Владимир с Сменычем, а Петр отдельно. Оно можно и всем вместе, но смысла нет. Они ведь разошлись спать, а не лясы точить. Опять же меры безопасности. При таком раскладе весь транспорт под присмотром. А то, что никто не остался на часах… Владимир уже успел убедиться, насколько действенной может оказаться сторожевая дворняжка.
Чем ближе к горам, тем их путь становился все более непредсказуемым. Все чаще попадались овраги, ручьи или речки с обрывистыми берегами. Оно вроде и мелочь, но мелочь, требующая объезда. Причем удачно угадать с нужным направлением удавалось далеко не всегда. Чтобы сэкономить время в поисках переправы, приходилось разъезжаться в разные стороны.
Именно поэтому в ущелье, которое по идее должно было привести их к точке, отмеченной на карте, они въехали только поздним утром следующего дня. Кстати сказать, Владимир был просто уверен, что им туда лучше не соваться. Потому что по дну ущелья пролегло русло именно реки, а не большого ручья. И хотя берега выглядели довольно покатыми, течение в ней было бурным. И коленца речка закладывала вполне в репертуаре горной местности, так что переправляться через нее приходилось чуть не через каждый километр пути.
Эту поездку Владимир не забудет никогда. Ну хотя бы потому, что это был его первый опыт. То, что они уже катались по руслу речки в районе перевала, оказалось сущей ерундой. Там и воды-то не было, а потому и течение оказалось так себе – несерьезным, в общем. Все меняется, когда ты чувствуешь, что многотонную машину буквально волочет по дну. Когда понимаешь, что вгрызающиеся в гальку зубатые покрышки не в состоянии противостоять этому напору. Ощущения, прямо сказать, далекие от благостных.
Пытка беспрерывным встряхиванием и периодическим заполнением кабины холодной речной водой продолжалась примерно шесть часов. И за это время они сумели продвинуться в глубь ущелья едва ли на десяток километров.
– Семеныч, по-моему, если бы мы пошли пешком, то со всеми выкрутасами успели бы пройти вдвое больше, – подпрыгнув на очередной рытвине, вынес свое резюме Валковский.
– Не спеши с выводами, Сиделец. В этих горах расстояние измеряется не только переходами. Опасные места. Очень опасные.
– Так ты же говорил, что хищник ни за что не бросится, если не будет голоден.
– Это с одной стороны. А с другой, он ведь может посчитать, что мы претендуем на его территорию, и решит отстаивать ее границы. А тут уж состояние сытости желудка вообще не имеет никакого значения. Наглеца, залезшего на его территорию, нужно прогнать. Вот только он просто рычать не станет, а хотя бы для острастки лягнет лапой. А нашим хилым телам такой затрещины нипочем не выдержать.
– А как же насчет того, что местные хищники вообще без почтения к человеку? Значит, и за соперника не должны воспринимать.
– По идее да. Но на деле, кто поймет, что за мысли в их лобастых бо́шках бродят.
– А чего же ты тогда в прошлый раз об этом не сказал?
– А кто тебя знает, вдруг у тебя медвежья болезнь приключилась бы. Моська, она, конечно, об опасности предупредит, но лучше бы иметь напарника посерьезнее и с правильным стволом на руках.
– Ясно. Развел, короче.
– Развод, Сиделец, это обман. А я просто не стал акцентировать внимание на том, что ты и так должен был знать из телепередачи «В мире животных», – авторитетно возразил Рогов.
– И сколько мы еще будем трясти ливером?
– Да пожалуй, и хватит. Кто его знает, кто у них там в берлоге остался. Может, кто есть, а может, и пусто. Здесь паркуемся, – остановив «Урал» и вооружившись тангентой, приказал Рогов.
Того, что их могут засечь, они не опасались, потому что уже давно выставили радиостанции на произвольную волну. Не станут же бандиты, если таковые остались, сканировать весь эфир. Для этого нужно иметь не только сканер, но еще и вести дежурство. Словом, это настолько маловероятно, что стремится к нулю.
– Понял, – ответил ему Петр.
Вот странное дело. Когда они расположились на отдых вчера вечером, самочувствие Владимира было в полном порядке. Но стоило ему только коснуться ногами каменистого грунта сейчас, как все тело тут же отозвалось ноющей болью. Его словно охватила паника от осознания предстоящего перехода. Ох уж ему эти горы!
Вообще-то уже давно настало время обеда, однако Семеныч не торопился с приемом пищи, наверняка стараясь забраться как можно глубже в ущелье. Наконец и он не выдержал, дал отмашку приступать к трапезе. Она была так, ничего особенного: холодное мясо, сыр, хлеб и горячий кофе из термоса, оставшийся еще с завтрака.
Сборы перед выходом тоже оказались недолгими. Вне зависимости от результата предполагалось, что они все-таки вернутся к машинам. Поэтому с собой взяли только оружие и снаряжение. Незачем себя перегружать. Оно вредно в любом случае, а в горах тем более. Из оружия на Владимире СВТ, маузер и хауда, ну и боекомплект, куда же без него, шесть магазинов к СВТ, четыре – на двадцать патронов, к маузеру, а еще пара гранат РГ-42, прикупленных накануне. На поясе фляга с водой. В наплечных карманах пара пластиковых коробок: аптечка и набор для выживания, включающий в себя леску, крючки, спички и соль в герметичной упаковке.
С одной стороны, вроде как и немного, но с другой – все имеет свой вес. Впрочем, в прошлый раз он был нагружен ничуть не меньше, так как нес с собой какой-никакой запас провизии. Но он прекрасно помнил, как дался ему тот переход. Тело невольно начало ломить с еще большей силой.
Как там говорится: человек привыкает ко всему? Вот, похоже, и он привыкает понемногу. А может, все дело в уже завершившейся акклиматизации. В общем, в действительности все оказалось куда легче, чем он ожидал. Когда за плечами остался первый километр, Владимир даже удивился тому, насколько легко его преодолел. Конечно, на их пути не было прежних подъемов, но все-таки не заасфальтированная дорожка.
– Что случилось, Семеныч? – насторожился Петр и начал водить стволом в своем секторе, едва только Рогов, шедший первым, остановился и замер, словно натянутая струна.
Владимир тоже изготовился к бою, впившись взглядом в свой сектор. Очень хотелось взглянуть на сектор Семеныча и понять, что его так напрягло, но порядок передвижения это запрещал. Валковский уже успел смириться с тем, что правила здесь пишутся кровью. Поэтому предпочел перебороть желание и просто делать свое дело. Оплошность одного из группы может стоить жизни всем остальным.
Но вроде Моська и Тоська держатся довольно спокойно. Вон стоят себе и машут лохматыми хвостиками. Но в то же время это может быть и куда более опасным. Как ни коварен хищник, он все же не идет ни в какое сравнение с человеком. Зверь может подкрасться с подветренной стороны, но он не способен ничего поделать с собственным запахом, в то время как человеку доступно множество ухищрений.
– Дымком потянуло, – наконец произнес Семеныч. – Если пометка на карте установлена точно, то берлога должна быть примерно в километре от нас, за вот этим склоном.
– Получается, есть там кто-то, – решительно кивнул головой Петр.
У-у-у, как у него глазки-то загорелись. Еще бы! Ведь у него появилась возможность добраться если не до непосредственных виновников гибели сына, то хотя бы до их сообщников.
Владимир потянул носом воздух. Хм, ничего. То есть вообще ничего, только характерные запахи хвойного леса, покрывающего склон горы. Ну и нос у Семеныча! Курение, конечно, притупляет обоняние, но ведь Рогов смолит ничуть не меньше Владимира.
Соблюдая предосторожность, поднялись на вершину склона, после чего залегли, и Семеныч с Петром вооружились биноклями. Не имея иной возможности и поминая недобрым словом свою непредусмотрительность, Валковский приник к окуляру прицела СВТ. В сравнении с биноклем, откровенно говоря, слабенько, но все лучше, чем ничего.
Хорошо еще, что склон оказался достаточно высок, а может, и впадина слишком глубока, – словом, как говорится, нужное подчеркнуть, потому что примерно в двухстах пятидесяти метрах от них расположилось небольшое подворье. Причем небольшое в прямом смысле этого слова.
Тот, кто его устраивал, не стал мудрствовать лукаво и пошел по пути наименьшего сопротивления, решив использовать стволы хвойных деревьев вместо столбов ограждения. А что, очень даже удобно. Конечно, периметр получился в форме эдакой неправильной и угловатой окружности с радиусом порядка метров пятнадцати, но это не беда. Главное, что территория оказалась за довольно надежной оградой.
По оставленным стволам, отпиленным на высоте метра в три, была натянута колючая проволока с егозой поверху. Ну, эта картина Владимиру уже была знакома. Он скорее удивился бы отсутствию таковой. Имелись там и въездные ворота, у которых оставлены три ствола от росших рядом деревьев. Между ними, на высоте метров в пять, пристроилась какая-то будка. То ли ларь, то ли смотровая вышка, Владимир так и не понял.
Все деревья внутри периметра и снаружи, на расстоянии метров в тридцать, были спилены. Разве только остались торчать стволы, лишенные крон. Судя по их расположению, они должны были способствовать расширению выгороженной территории.
Несмотря на имеющиеся внутри периметра постройки, строительного материала явно оказалось слишком много. Снаружи были четко видны четыре солидных штабеля неошкуренных бревен. Возле одного из них работа вроде как была начата, но потом брошена. Леса заготовлено изрядно, хватит на просторный двухэтажный дом, и еще останется. Впрочем, тот, кто тут потрудился, наверняка думал не столько о заготовке стройматериалов, сколько о расчистке подходов к подворью.
Слева от ворот в ряд выстроились сразу четыре небольшие избушки, срубленные как под копирку. Примерно три на пять метров. Над крышами первых двух и последней виднелись печные трубы – разумеется, железные, с козырьками, – а та, что посредине, судя по всему, отопления не имела, как, впрочем, и окон.
Последней в ряду была какая-то будка, примостившаяся прямо над протекающим по краю выгороженной территории ручьем, от нее протянут кабель – не иначе как там расположен генератор, наверняка бензиновый или дизельный, который стоит на подстраховке погружного, устроившегося на дне ручья. Здесь такие в особенной цене из-за простоты в эксплуатации и отсутствия потребности в топливе.
Справа от ворот – будка и вольер, а скорее даже клетка из тонких жердей. За ними угадываются две двигающиеся тени. Никаких сомнений, там содержатся собаки. Дальше у ограды напротив построек – «Урал» с кунгом. Такие здесь распространены, ввиду практичности в использовании. Эдакий дом на колесах. А рядом с ним – прицеп с дугами, для установки тента.
– Ну что скажешь, Семеныч? – поинтересовался Петр.
– А ты слепой? Это и есть заимка той самой семьи Лопухиных. К гадалке не ходи. Вон те первые две избушки явно жилые. Дальше, скорее всего, складской сарай, потому и без отопления. Последняя в ряду – банька. И судя по дыму, она сейчас активно топится.
– Как думаешь, они нас услышали? – вновь поинтересовался Пилин.
– Нет. Машины остались более чем в двух километрах отсюда, прикрытые этой самой возвышенностью. – Рогов тихонько приложил ладонь к земле, покрытой толстым слоем сухой хвои. – А потом, шум ручья, что течет в непосредственной близости, и реки, ниже по склону. Без вариантов, не услышали бы. Ага, а я что говорил…
На крыльцо первой избушки, почесывая грудь, вышел мужчина, весьма, судя по всему, довольный собой. Одет в отвисшую майку, камуфлированные штаны, на ногах – легкая обувка, что-то вроде тапочек, в прицел особо не рассмотреть. На поясе неизменная кобура, похоже, с ТТ… И что примечательно, физиономия, заросшая бородой. Им что, всем настолько лень пройтись по своей морде бритвой? Впрочем, одежда вроде как чистая. Да и на бельевой веревке висят вещи на просушке.
Следом за ним появилась женщина с собранными в хвост темными волосами. Довольно ладная и, судя по всему, молодая. Получив шлепок пониже спины, она как-то спокойно на это прореагировала и направилась в соседнюю избушку. Странно. Должна же была быть у нее на подобное обращение хоть какая-то реакция, но ничего. Вообще ничего.
– Я же говорил, что не услышали, – кивнув в сторону полнейшей идиллии, произнес Семеныч. – Иначе они себя по-другому бы вели. О, а вот и второй.
Действительно, на крыльце появился еще один мужик, встал рядом с первым, потом оба закурили и, облокотившись на перила, стали о чем-то неторопливо беседовать. Похоже, они полностью довольны и собой, и своим положением.
Дверь второй избушки отворилась, и на улице появилась девочка. Светлые волосы по плечи, одета в спортивный костюм, в руках что-то держит. Напоминает коробку с игрушками. Следом вышла женщина, склонилась над ребенком и, что-то сказав, подтолкнула ее в сторону складского домика. Сама же вооружилась пластиковым тазом и направилась к веревке снимать белье.
– Ну что, дорогие мои, будем кончать этих сук. Петр, ты того, что справа, я – слева. Сиделец на подстраховке, – начал раздавать команды Рогов, изготавливаясь к стрельбе.
– Семеныч, а может, ты не прав? – вдруг усомнился Владимир. – Ну сам посуди, а если это кто-то другой.
– Ага. И бабу пользуют на пару. Видно же, что не просто так они там сидели и девочку держали под замком, – тут же не согласился Петр.
– Да мало ли что там могло происходить. Тут что, принято стрелять во всех встречных-поперечных? Насколько мне известно, за убийство очень легко можно прогуляться на виселицу. Причем плевать, где ты убил человека. Не так?
– Так-то оно так. Но нам эту точку бандиты показали. «Урал» охотника, прицеп, баба, дочка лет пяти. Мало? – возмутился Рогов.
– Хотите – стреляйте. Но я в этом не участвую.
– Что ты хочешь этим сказать? – нахмурился Петр.
– «Урал» Лопухиных стоит на стоянке в Рыбачьем и ждет, когда я выплачу Семенычу его долю. Эти вообще могут оказаться кем угодно. Вы же ничего не знали о Лопухиных, так и об этих можете не знать. Фото его жены, да и его самого, мы не видели, эта девочка с таким же успехом может оказаться мальчиком. Знавал я одну умницу, которая своему сыну заплетала косы до первого класса, очень уж хотела иметь дочку. Чем они занимались в избушке, неизвестно, да даже если и трахались, кто сказал, что они не могут оказаться какой-нибудь стукнутой на всю голову шведской семьей. А пометка на карте, да мало ли что могло случиться. Может, у того бомжа зуб был на местных обитателей?
– Кхм… Накрутил ты тут, Сиделец, не ожидал, – дернув себя за нос, задумчиво произнес Семеныч.
– Чего именно не ожидал? – поинтересовался Владимир.
– Того, что станешь вот так копать. Мне тут рассказали, что ты, когда служил в полиции, не брезговал выбивать показания. На того же Игорька Волкова, главу Андреевского, хотел убийство повесить.
– Думаешь, как так случилось, что перековался?
– Ну и как?
– А не перековывался я. Волков, наверное, забыл тебе сказать о том, что в свое время оттянул срок как раз за заказное убийство. Как забыл упомянуть и о том, что в момент убийства был на месте преступления. А таких совпадений не бывает. Кстати, его вина доказана, и он должен быть до сих пор в розыске. Так что не на пустом месте я показания выбивал, Семеныч, а просто делал свою работу. Как мог, так и делал.
– Говоришь, таких совпадений не бывает? А вот ошибаешься. Ты в курсе, что Ладыгин гипнозом обладает?
– Теперь да.
– Так вот, он Волкова под гипнозом допрашивал. Потом еще и проверил его алиби. Случайно Игорек там оказался. Вот так-то.
– Ну что же, из любого правила есть исключения, – пожал плечами Валковский. – Но это только лишний раз подтверждает то обстоятельство, что мы сейчас можем положить невинных. Лично я на виселицу не собираюсь.
– Вот же, – помял подбородок Рогов. – Ну и что предлагаешь?
– Петр, ты хороший стрелок. Только без дураков.
– Он еще и мне форы даст, – вместо друга ответил Семеныч.
– Ну тогда и выбора особого нет. Я пойду к заимке и выясню, что там да как. А вы тут прикрывайте, и если что, валите их.
Нет, Валковский вовсе не собирался изображать из себя борца за справедливость. И уж тем более в его планы не входило по дурости подставляться за совершенно неизвестных ему людей. Но он всегда чувствовал систему и был способен в нее встроиться. Здесь не принято бросать в беде людей, и уважение окружающих значит достаточно много. Просто так сложилось, что без риска этого не добиться.
Начало у него вышло хорошим. Что же, остается продолжать в том же духе. Нет, он не собирался делать карьеру, чтобы устроиться в этом мире с большим комфортом. Но у него была цель, он хотел добраться до Ладыгина. С ходу и на дурачка ничего не получилось. Значит, нужно использовать другой подход, более долгий и тщательный. И даже вот этот случай будет работать на конечный результат. Ну и опыт ему не помешает. Как там пелось в песне: «Во всем нужна сноровка, закалка, тренировка». Все именно так, ни добавить ни убавить.
– А не боязно в одиночку переться через лес? – усомнился Рогов.
– Боязно. Моська или Тоська не помешали бы. Но ведь не пойдут?
– Не пойдут, – вместо Семеныча ответил Петр.
– Значит, сам пойду. Тут вроде лес светлый идет, буду внимательно посматривать по сторонам.
– Добро, – наконец решительно произнес Рогов. – Значит, так, обойдешь по большой дуге и выйдешь на заимку со стороны во-он того валуна. Видишь? – Семеныч прицелился из своей винтовки и дал посмотреть в прицел Владимиру.
– Вижу.
– Вот и хорошо. Если пойдешь так, то они увидят тебя слишком поздно. До заимки тебе останется с сотню метров. Чтобы взять тебя на прицел, им в любом случае придется подставиться под наши выстрелы. А выцеливать они тебя будут. Тут без вариантов. Под ноги не забывай смотреть, помни, тут принято подходить к жилью с парадного, в другом месте легко на растяжку нарваться можно. Все понял?
– Понял.
– Да, и еще. Лес-то светлый, но ты не забывай посматривать на кроны деревьев вокруг себя. Верти головой на триста шестьдесят градусов. Рысь может напасть и сверху. Но если не расслабляться, то заметить ее на сосне достаточно просто. Во всяком случае, на расстоянии прыжка. А там даже не сомневайся, пали сразу.
– Я понял.
– Вот и ладно, что понял. Иди.
А ведь он и впрямь понял. Вот сейчас он проходит очередную проверку и экзамен на право быть колонистом. Он уже неоднократно слышал о том, что здесь отношение к чиновникам особенное. Свои – это свои, а вот земных ненавидят люто. Он же был осужден за взяточничество, и сарафанное радио уже давно опередило его. И хотя экзамен у него этот уже не первый, но далеко не последний.
Потерять уважение окружающих проще простого. Для этого достаточно однажды оступиться, даже случайно. А вот зарабатывается это самое уважение очень долго. Порой годами. Есть и более быстрый способ. Правда, и более рисковый. Например, вот так, как это делает сейчас он, превозмогая свой страх и рискуя собственной жизнью.
Сказать, что он шел, вертя головой как заведенный, порой по нескольку раз проверяя одно и то же место, это не сказать ничего. Взмок так, что хоть выжимай футболку и куртку горки. Даже бронежилету с внутренней стороны досталось. Вот такая экипировка для прогулок по Колонии, причем в летнюю пору. Оно вроде и над уровнем моря выше семисот метров, и полдень миновал, но легче от этого не стало. И все же лучше потерпеть.
Заметили его, уже когда он миновал оговоренный валун и прошел половину расстояния. И это с учетом того, что он не торопился. Еще чего не хватало! Спешка нужна, когда при неожиданности надо сдергивать штаны. А тут он уже переступил через одну растяжку. Оп-па! Еще одна… Перешагнуть растяжку и дальше. Не пожалел хозяин гостинцев. Впрочем, Владимир тоже не пожалел бы, все же за периметром семья.
Нда, совсем бандюки тут расслабились. Или, может, не бандюки? Да кто же их знает. Но очень уж беспечно себя ведут. Хотя они все-таки не военные, чтобы службу нести бдительно. Хотя… при их-то занятии могли бы и поостеречься. Опять же собаки в клетке залаяли. Или эти умники не в состоянии отличить, когда собаки брешут, а когда лают на что-то конкретное.
А может, он все же прав и это не бандиты? Тогда понятна их беспечность. Вообще-то он и сам в это не верил. Но и становиться убийцей, заводить знакомство с виселицей или уходить на нелегальное положение тоже не хотел.
Зашевелились. Первой на крыльце второй избушки появилась женщина. Именно туда она ушла со снятой с бельевой веревки одеждой. Видать, знает, как и когда лают собаки, сразу в нужную сторону посмотрела. Увидела Владимира, подбежала к дочке и, схватив ее в охапку, поспешила скрыться в бане. Туда было ближе всего. А вот на сарае, похоже, навесной замок. И к чему такие кружева, если на заимке обретаются все свои? Хватило бы и засова.
Да, подумать же больше не о чем! Тут того и гляди начнут нашпиговывать свинцом, а он размышляет о каких-то странных замках. Ну вот, а он о чем… Мужики разом подорвались и скрылись в избушке. Но ненадолго. Первый практически тут же выскочил наружу с мосинским карабином в руках. А вот и второй. Рама окна распахнулась, и оттуда на Владимира уставился ствол винтовки. На автомате прикинул направление, откуда смогут пальнуть Семеныч с приятелем, – порядок, сумеют достать.
Но это сейчас. А если бы стрелок занял позицию не у самого окна, а чуть в глубине, то получилось бы, что ушел в мертвую зону, при этом продолжая держать Владимира на мушке. Но, как видно, с боевым опытом у него не очень. Вот только ветерану, типа Рогова, делать ставку на то, что бомжи воевать не умеют, нельзя.
Почему? Да потому что спиться может кто угодно, в том числе и вот такой боец, прошедший три войны. А навыки, полученные под свинцовым дождем, так просто не выветриваются. Да и сам Валковский хорош. Какой-никакой, а мент. Всякого народу повидал. А потому должен был предположить подобное.
Ну да хорошо все то, что хорошо кончается. Стрелок засел у самого окошка, словно скворец из «Простоквашино», а его товарищ направился к Валковскому. Только нервный он какой-то. Все время оглядывается на избушку, словно хочет убедиться в том, что напарник его прикрывает. Этот точно не боец. Как, судя по всему, и тот, что у окна.
А вот провоцировать их не нужно. Поэтому Владимир демонстративно повесил СВТ на грудь, стволом вниз, задрав при этом приклад к правому плечу. Это должно было их хоть как-то успокоить. Маузер и хауда в кобурах, винтовка в неудобном положении. Вот так вдруг и не воспользуешься.
– Здорово, хозяин, – слегка расставив руки в стороны, чтобы лишний раз продемонстрировать свое дружелюбие, поздоровался Владимир.
– И тебе привет. Откуда такой?
– Да так. К тебе в гости, – продолжая приближаться к собеседнику и при этом смещаясь в сторону, ответил Владимир.
Вот так-то лучше. Теперь его собеседник на линии огня своего товарища. Тот это уже понял, а вот этот пока не чешется. Оно, конечно, на таком расстоянии пуля из винтовки прошьет мужика насквозь, после чего достанет Владимира. И его легкий бронежилет ему тут не поможет. Одно утешение – точно прицелиться не получится, а это уже шанс.
– Ко мне? – искренне удивился мужик, даже не вскинув трясущийся карабин.
Господи, ну зачем лезть в разбой-бо-бойники, если так трусить и быть таким тупым. Ну, бомжевал ты и бомжевал бы дальше. А в том, что это бомж, не оставалось никаких сомнений. Вроде и баба под рукой, и видно, что она не бездельничает – стирает вещи, и из трубы в бане дым идет, а этот стоит немытый, нечесаный и в грязной одежде. Вот как такое возможно?
Да чтобы Владимир поверил в то, что этот урод хозяин подворья, ему нужно литр водки выпить на голодный желудок. Ну да, все верно, после этого он не опьянеет, а просто вырубится. Так ведь и в то, что сейчас говорит с хозяином, он тоже никогда не поверит.
– Ты вот что, мужик, не дергайся. Вас сейчас на прицеле держат два моих товарища. Захочешь высморкаться, тут же в тебе дырку сделают, – тихо так, чтобы его не услышал засевший в избушке, произнес Валковский, указывая при этом на гарнитуру свисающую с его уха.
– Ты-ы э-эт-то ч-чего, – сразу поверив ему, начал заикаться мужик.
– Не дергайся, сказал. Если не ты завалил Ромку, хозяина этой заимки, то останешься жив.
– Эт-то не я, – тут же в испуге затряс бородой бандит.
Ствол карабина, гуляющий в трясущихся руках, начал опускаться к земле. Вот и ладушки. Кто именно завалил хозяина, Владимиру уже без разницы. Дергать черта за усы он больше не собирался. Хорошего понемногу. Главное, что теперь нет никаких сомнений, что это бандиты. А раз так…
Научиться быстро извлекать из кобуры хауду, когда уже имеется подобный навык с пистолетом, ничего сложного. Пришлось, конечно, убить вечер на стрельбище, сначала для холостой тренировки, потом выпустить пару десятков патронов. Оружие потяжелее, слегка неказистое, но результатом Валковский остался доволен.
Когда прозвучал выстрел и картечь взбила на груди бандита майку, снеся его на землю, тот так ничего и не понял. Так разом и рухнул, словно получил сильный удар в грудь. Разве только его при этом слегка развернуло. Ни крика, ни стона. Как видно, болевой шок был так силен, что из мужика разом выбило дух.
Звук выстрела Валковский услышал, уже когда упал на землю и перекатом ушел в сторону. Но ни свиста пули, ни удара ее о землю он не расслышал. Неужели бандит оказался настолько косоруким? Оказалось, не он был косым, а Семеныч более быстрым.
– Сиделец, окно и дверь держим, проверь, – в гарнитуре послышался голос Семеныча. – Только ерундой не страдай. Сначала контроль тому, что во дворе, потом в окошко гранату, и только после этого сам заглядывай.
– Может, попробовать забросить пустышку? – предложил Владимир, представив, что в небольшой комнатушке наделает граната.
– Пустышка против здорового хороша. Этот же если не труп, то гарантированно ранен, так что может и не испугаться. А вот при виде тебя разозлится. Словом, делай, как говорю.
– Понял.
Рядом с воротами имеется проем поменьше. Калитка. Все верно, зачем каждый раз управляться с тяжелыми и неудобными створками. Куда проще устроить небольшую калитку. Эдакая рама из жердей. И зверя удержит, и, случись что, обзор не загораживает. Заперто на засов. Ну, это от зверя, а человеку… разок потянуть, вот и готово. Только не забыть за собой снова задвинуть засов. Мало ли кто прибежит на звук выстрелов. А если верить Семенычу, такое вполне возможно.
Оказавшись на территории заимки, Владимир с недоверием посмотрел на труп бандита. Ведь труп же, никаких сомнений. Ладно. Извлек маузер, прицелился и выстрелил точно в висок. Голова безвольно качнулась, выплюнув с противоположной стороны кроваво-серый сгусток. Ну что же, этот раскинул мозгами.
Маузер обратно в кобуру. СВТ снять и уложить на землю. Переломить хауду и заменить стреляный патрон. Судя по тому, как досталось бандиту, на близких дистанциях штука эта убойная. А главное, картечь уже в пяти метрах достаточно рассеивается, чтобы не целиться, тут хватит только навести оружие в нужном направлении.
Выходит, это оружие не только против хищников, но и вот так может пригодиться. Нужно будет все же прикупить патронов и держать в машине. Полезная, оказывается, штука. А вот контроль из нее лучше поостеречься делать. Если тэтэшная пуля вырвала целый кусок черепа, то обойма, выпущенная одним выстрелом, разнесет его как переспелый арбуз. Тут уж и тебе достанется. В смысле измажешься, как мясник какой.
Владимир подобрался к окну, извлек из кармашка разгрузки РГ-42. Пятнадцать рублей, не шутка. Да ну его к лешему! Скупой платит дважды. А деньги, они живому нужны. Выдернул чеку и запустил гранату в окно. Через несколько секунд прозвучал взрыв. Валковский непроизвольно вжался в стену, втянув голову в плечи. Все же взрыв гранаты, да еще и за стенкой, – это серьезно, хотя по большому счету и безопасно. Наконец совладав с собой, он поднялся, выставив хауду.
Окно оказалось на высоте его груди, поэтому, когда дым немного рассеялся, он сумел рассмотреть в комнате труп мужчины с наполовину снесенным черепом. Тупоносая пуля с насечками вовсе не шуточки. Прилетит так прилетит. А вот от гранаты ему, пожалуй, вообще не досталось.
– А-апчхи-и! – Надо же, вроде шкурой рискуешь, а тут так нос защекотало, что спасу нет. – Семеныч, у меня чисто.
– Знаю, – деловито ответил Рогов. – Мы уже подходим.
Валковский бросил взгляд в ту сторону, где засели его товарищи. Ну точно, подходят. И судя по всему, пока он тут воевал с применением гранаты, эти паразиты уже были в пути, и его никто не прикрывал. Потом подумалось о плевой дистанции и о том, что эти оба-два отличные стрелки…
– Семеныч, с тебя граната, – сквозь зубы процедил Владимир, который вдруг осознал, что его только что развели.
– За что это? – весело поинтересовался Семеныч. – Это ты должен приплатить мне за урок по зачистке помещений. Так что так и быть, мы в расчете.
Вот же жучара. Но с другой стороны… Да, дорогие тут гранаты, не без того. Однако компенсация в виде трофеев получится куда более значимой. А реальный опыт, он и впрямь дорогого стоит.
Ну что же, пока эти кадры подходят, можно побеседовать с хозяйкой. А судя по всему, это она, и никак иначе. Вот только оружие он погодит прятать. Мало ли, как оно все. В том, что у нее с бандитами не было никакого сговора, сомнений нет. Но какова будет ее реакция, поди еще разбери. Одних бандитов порешили другие, а в жизни оно как: было лихо, а стало вообще худо.
– Алина! Алина Лопухина, выходите, вам нечего бояться, – подойдя к бане, позвал Владимир.
– Кто вы? – послышался из-за закрытой двери приглушенный голос женщины.
– Ну, моя фамилия вам ничего не скажет. А так мы из Рыбачьего. Пять дней назад мы накрыли одну банду, которая совершила нападение близ Андреевского. Пробили машину по милицейской базе, она оказалась записана на вашего мужа. При бандитах была карта с пометкой. Вот, решили проверить. Подумали, что, может, вы с дочерью еще живы… – Последнее он говорил уже тихо, потому что дверь открылась и перед ним появилась хозяйка подворья.
Ничего так. Черные как смоль волосы забраны в хвост, открывая обветренное, но вполне симпатичное лицо. Особенно если его привести в порядок и прогнать из глаз эту боль. Руки сильные, огрубевшие от физического труда. Одета в порядком ношеное темно-синее платье, на ногах тапочки.
Из-за материной юбки выглядывала очень миленькая мордашка девочки. Вот же, мать черноволосая, а эта беленькая, как одуванчик. Есть такие дети, которых едва только увидишь, как руки сами тянутся к ним, так и хочется их потискать и поиграть с ними. Владимир невольно похлопал себя по карманам, со стыдом понимая, что у него ничего нет, чтобы одарить это чудо.
– Значит, вы их всех убили? – глядя прямо ему в глаза, жестко спросила молодая женщина.
– Не я один, но да, они все трупы.
– Как они умерли?
– Им повезло меньше, чем этим. Живыми пошли на корм рысям.
– И Петрович?
– Когда их жрали, все были в сознании.
– Есть все же Бог на свете! – Из женщины словно стержень выдернули, она буквально повисла на руках Владимира, начала сотрясаться в рыданиях, уткнувшись в его грудь.
Их история оказалась простой до безобразия. Еще в Андреевском ее муж узнал о дурноселовках, где собирается вся непутевая шушера, готовая работать, считай, за одну кормежку. Поэтому они сделали круг и заехали в одно такое поселение, между Рыбачьим и Астраханским. Роман решил подобрать нескольких помощников.
В том, что он сумеет прокормить всю эту ораву, он не сомневался. А вот в том, что ему одному удастся поставить хотя бы одну-единственную избушку, сомнения присутствовали. Все же придется бревна ворочать, да и вообще, всегда нужен эдакий принеси – подай, отойди – не мешай.
Четверых работников нашли без проблем. И те очень хорошо помогли. Во всяком случае, Роман им спуску не давал, как, впрочем, и себе. И это было прекрасно видно по их работе. Сделано было и впрямь немало. Кроме этого он планировал поставить несколько избушек по окрестностям. Только нужно было определиться с местами, которые продиктует дичь.
Помимо обустройства Роман успел и поохотиться. По словам Алины, он все время был радостно возбужденным. Даже не полностью изучив окрестности, он уже прекрасно знал, что сумеет не просто обеспечить семью, но и хорошо подняться на охоте. Об этом ясно говорили как закупочные цены на пушнину, так и богатство местных лесов зверем. На Земле мех отрывали с ногами и руками по бешеным ценам, только выставляй на продажу. А Роман еще и чучела хорошо делал.
Но нашлась в этой «бочке меда ложка дегтя». Их работники начали понемногу ворчать. Однако когда Роман предложил им, что отвезет их туда, откуда взял, отказались от подобного сомнительного удовольствия. Тут они могли перезимовать. Правда, на большее их уже не хватало. Роману же нужно было либо выходить на охоту, чтобы по весне начать рассчитываться с долгами, либо вместе с ними продолжить работу по обустройству территории.
Он уже решил, что по весне привезет других работяг и больше их на зиму оставлять не будет. Лучше уж использовать их на сезонной работе, а не взваливать себе на шею. Вот только осуществить свои планы он не успел.
Однажды самый наглый из этих работников, Петрович, воспользовавшись отсутствием Романа, набросился на Алину и изнасиловал ее. Потом испугался ответственности и заставил изнасиловать ее и остальных. Понимая, что прощения им не будет, ничего не подозревающего Романа встретили с охоты зарядом картечи в спину. Даже не похоронили. Выволокли за ограду, а на утро тела уже не было.
Вот так и началось ее рабство. Опасаясь за судьбу дочери, она удовлетворяла потребности всех четверых по первому их требованию. Вначале еще переживала, просила, сопротивлялась, но, когда однажды Петрович пообещал надругаться над дочкой, смирилась окончательно.
С приходом весны банда начала выезжать на большую дорогу. Хотели было продать пушнину, которую успел заготовить Роман. А он был хорошим охотником. Но испугались возможных вопросов. Да и вообще, не хотели лишний раз светиться в поселках из-за того, что милиция вела учет всего транспорта. Петрович подумывал приобрести какую-нибудь машину официально, чтобы можно было ездить без особой опаски.
Пока же решили начать промышлять грабежом. Насколько она знала, они успели ограбить шесть машин с переселенцами. Одни из них были на «Урале», который они сюда и пригнали. Остальные же на УАЗах, а им в это ущелье не пройти из-за реки. Поэтому с тех машин снимали что возможно и прятали подальше от глаз в оврагах или реках.
За прошедшие месяцы в составе банды произошли некоторые изменения. Одного из своих товарищей они потеряли. Кто-то из переселенцев хотел было постоять за себя, но дотянулся только до одного. Однако вышло, как в той поговорке: за одного битого двух небитых дают. Вот и Петрович, главарь бандитов, нашел парочку единомышленников, после чего банда только увеличилась.
Все же из Владимира утешитель никакой. Тогда не смог успокоить Дашу. Теперь не справился с Алиной. Не нашел нужных слов, не знал, как себя повести, чтобы это не выглядело банальным. Хм, а вот Петр очень даже сумел. У него и конфеты нашлись для девочки. Оказывается, он вообще по поселку без сладостей не ходит и всегда раздает детворе леденцы, понемногу, но непременно. И для Алины отыскал нужные слова. Впрочем… у них же было общее горе. Они оба потеряли от рук этих негодяев дорогих людей.
А еще они уединились в хозяйской избушке и на пару просмотрели содержание той видеокарты, которую передал Петру Семеныч. Один Пилин как-то так и не решился, а вот вдвоем – другое дело. Впечатлились по полной. Сразу же после просмотра предпочли даже не удалять с карты файл, а сжечь этот кусок пластика, чтобы и следа не осталось.
Владимир мельком видел, что там сумела заснять камера. Надо сказать, рыси явились к своим жертвам в сумерках, и подробностей там хватало. От одного только осознания, что все это не постановка, кровь леденела в жилах. Тогда он еще подумал: а не перебор ли? Но теперь, после того как узнал всю историю, он так не считал. Может, в нем что-то успело измениться, раз уж он задумывается над такими вещами, принимая их если не близко к сердцу, то не так отстраненно, как было раньше.
