Книга: Колония. Дубликат
Назад: Глава 5 Нападение
Дальше: Глава 7 Бандитское логово

Глава 6
Рыбачий

– Правильного сына вырастил Петр Саввич. Виктор уже в свои восемнадцать был настоящим мужчиной, степенным и надежным. Пусть земля ему будет пухом. Царствие ему небесное.
– Царство небесное.
– Пусть земля будет пухом.
Тут же послышались приглушенные голоса жителей поселка, вторившие словам главы Рыбачьего. В поселковом клубе собрались практически все селяне, приехали и представители от окрестных хуторов. Не было разве что тех, кого не отпустили по-настоящему неотложные дела.
Как в песне из знаменитой передачи «Городок» поется: «Где рождение встречали и на веки провожали всем двором». Эти слова как нельзя лучше характеризовали происходящее на Колонии. Жесткий и порой жестокий мир неизменно оказывал на людей свое влияние, извлекал на поверхность их суть, обнажал характеры, нередко далеко нелицеприятные.
Впрочем, чему удивляться. В бурной воде и кипящем котле грязь всегда всплывает пеной на поверхность. А здесь еще то бурное море. Случается, что в этом котле закипает такое адское варево, что не приведи господи. Правда, пена – она и есть пена. Она может вспухать, занимая гораздо больший объем, чем основное варево, но это только кажущееся превосходство, – как бы она ни пыжилась, ее основу составляет пустота.
Так вот. На Колонии люди неизменно начинали меняться в ту или иную сторону. Большинство же предпочитало просто жить, коль скоро для этого есть возможность. Они начинали вспоминать хорошо забытые обычаи и традиции, проверенные веками и выстраданные их предками. По новой учились воспринимать чужую боль, проецируя ее на себя. Не все, конечно. Но даже те, кто ставил себя выше других, вынуждены были придерживаться общих правил приличий. Разумеется, если хотели и дальше оставаться в числе жителей поселка.
Тут ведь никто и никого силком не держит. Более того, имелась даже такая мера наказания, как изгнание. За серьезную провинность можно было попасть под выселение. В этом случае администрация поселка чин чином выкупала недвижимость, если таковая имелась в собственности, после чего нерадивым давали пинка под зад. А тогда уж поди пристройся где в другом месте. Народу тут немного, слава разлетается быстро…
Рогов наклонил стопку, уронив несколько прозрачных капель местного самогона на корку хлеба. Оно бы за упокой души… Ну да Витя простит. Нельзя ему. Сорвется, как камень под кручу, и иди лови. Уж он-то себя знает.
– Что, Семеныч, глаз видит, да зуб неймет? – опрокинув стопку, весело оскалился сидящий напротив мужчина лет тридцати.
– Андрюша, ты бузиной-то закуси. – Рогов протянул руку и подвинул к мужчине мисочку с красной ягодой, из которой торчала ложка.
Колониальная бузина очень даже съедобна. Мало того, по полезным свойствам с ней не сравнится ни одна земная ягода или фрукт. Это просто кладезь витаминов, а кроме того, ее можно без труда сохранять в свежем виде в течение года, подобно той же клюкве. Достаточно иметь прохладное место, тот же подпол, и деревянную бадью, наполненную водой.
– Да мне оно как бы без надобности, – довольно нагло улыбнулся мужчина.
– Я говорю, закуси, не то я тебе сейчас зубы в глотку вобью. Мне ведь до лампочки, что кулаками тебя уму-разуму учить, что к барьеру выйти. Закусывай, Андрюша, закусывай.
Даша, расположившаяся рядом с Роговым, невольно потупила взор, отправив в рот ложку щей. С одной стороны, оно вроде бы ее и не касалось, но с другой – было как-то неловко находиться поблизости от назревающего конфликта.
Она все же исподлобья мельком взглянула на мужчину и заметила, как тот нервно сглотнул. Да и остальные словно отшатнулись. После чего любопытство заставило ее посмотреть на дядю Ваню. Вроде и украдкой глянула, мельком, но сразу стало не по себе – уж больно в этот момент он был страшен.
Мужчина протянул руку и отправил в рот полную ложку ягод, отчего его лицо тут же перекосила невольная гримаса. При всей своей полезности бузина на вкус просто невероятно кислая, куда там самому ядреному лайму.
– Ну вот и ладно. А то рожа у тебя больно довольная, – пожав плечами, как будто ничего и не случилось, пояснил свои действия Семеныч.
Нет, Рогов вовсе не был противником того, что за поминальным столом нередко случаются и веселые разговоры, даже несмотря на то что Виктор ему был дорог, а с его отцом они были друзьями с большой буквы, – люди есть люди, Иван не обращал внимания на такие вещи. Вот и на сей раз кто-то о чем-то спорил, доказывая свою правоту, кто-то вспоминал веселую историю. Парочку раз помянули и курьезы, связанные с покойным Виктором. Но Андрей был доволен по совсем другой причине, и Семеныч знал это точно.
В поселках со спиртным дело обстоит строго. С одной стороны, вроде как и пить никому не запрещают, но с другой – здешнее начальство неуклонно за этим следит. Оно Рыбачий-то номинально как бы независим от Андреевской администрации. Определили людей на жительство, помогли на первое время, предоставили возможность зарабатывать, а дальше живите как хотите.
Вот они и попытались было зажить, как им хочется. Во время путины заготовить икорку и сдать ее в Андреевский. Денежка есть, причем немалая, до следующей путины можно сидеть пузо чесать, в потолок плевать да самогон попивать, закусывая икоркой же. Красота.
А то, что в Андреевском головой качают, – плевать, не указ они Рыбачьему. Народ даже взъярился, когда глава поселка вместе со своей женой начали было теребить людей: мол, нужно благоустройством заняться, безопасностью озаботиться, улучшать медицинское обслуживание… Словом, вопросов много, решать их нужно всем миром, вот только люди в ответ на подобные притязания тут же вызверились, не желая за свои кровные содержать каких-то там дармоедов. Хватит, тут вам не там! Жена главы – медик, вот и ратует! Ну и решили: ты глава – бог с тобой, им и оставайся, но к тебе же никто не лезет, вот и ты не задевай, иди своей дорогой, и пусть из Андреевского тебе деньги выделяют, а там нанимай работников, которые все сделают, что пожелаешь.
Не все, разумеется, предавались благостному безделью. Кто-то занимался благоустройством своего жительства. Но только его заботы не распространялись дальше собственного подворья.
Обитатели Рыбачьего ждали путины, чтобы за пару месяцев заработать на безбедное житье в течение года. До следующей путины. Жили где-то даже дружно, разделившись по интересам. Но при всем при этом пьяные на улице вовсе не были редкостью. Даже на пост по охране поселка частенько заступали, с трудом держась на ногах, из-за чего порой бывали и несчастные случаи.
Но настала путина. Рванули катера по Дону. Пошла рыба на разделочные столы. Потекло черное золото в бочки. Потянулись машины в Андреевский и… вернулись обратно! Не понравились Андреевской администрации порядки в Рыбачьем, а потому принимать у них товар они не пожелали. О чем-то таком еще по зиме вещал глава поселка Злобин Валентин, да кто же его слушал. Ага, как же, откажутся в Андреевском от икры! Да это же сотни миллионов. Они что, дурнее паровоза?
Оказались не дурнее. Выше по течению Дона, примерно в паре сотен километров, появился еще один поселок, Астраханский. Вот тамошние рыбаки и занялись добычей икры. Народ в Рыбачьем пыжился, пыжился, да потянулся к оружию. Полезли разбираться с этими астраханскими штрейкбрехерами. Угу, разогнались… Едва не нарвались на взвод солдат.
В общем, после года благоденствия наступил тяжкий год. Нет, с голоду не помирали. Да у них той же икры и осетрины, хоть… понятно, в общем. И с мясом вопрос вполне решаем, дичи в степи предостаточно, но… Не икрой единой сыт человек. Купить потребное, конечно, можно, не вопрос, да только за какие шиши. По бартеру не получается, пытались продавать в розницу в Андреевском – бесполезно. Астраханский вполне справлялся с поставками, а мог и еще больше.
Вот тут-то и вспомнили о главе. Сами устроили сход и его пригласили. Обвиняли во всех бедах. Чуть не сутки глотки драли. Но в итоге все же пришли к выводу, что что-то нужно менять. Причем не со следующей путиной, а прямо сейчас, чтобы показать Андреевскому, что у них теперь все по-другому. Вот тогда-то Валентин и начал закручивать гайки. Жители же, наученные горьким опытом, скрипели зубами, но терпели.
Так что с тех пор в поселке особо не попьянствуешь. Разок подловят с перегаром, второй… и привет. Попрут из артели. Причем без вариантов. Сами попрут, глава или урядник даже не подумают вмешиваться в это дело. Ну, почти. Просто придет время путины, и вдруг окажется, что консервный завод, принадлежащий администрации, отказывается принимать улов у какой-нибудь из рыбачьих артелей.
Оно, казалось бы, путина всего-то полтора месяца длится, но это вовсе не значит, что все остальное время народ бездельничает. Задействованные на консервном заводе – те круглый год при деле. Но и артели не бьют баклуши: работы в поселке на всех хватает. Благоустройство территории, строительство домов – как кирпичных, так и деревянных, – обслуживание техники. Да мало ли что требуется для нормальной жизни поселка, и все своими руками, потому что других взять неоткуда.
А ведь пьющие тоже никуда не исчезли. Присмирели, не без того, но не перевелись. Те, кто не захотел менять свои привычки и готов был жить впроголодь, но с выпивкой, покинули поселок. В большинстве своем не добровольно. Ну да здесь правозащитников нет, и за них никто не заступится.
Вот так и появилась Дурноселовка, километрах в ста от Рыбачьего, как раз на полпути к Астраханскому. Туда стала стекаться вся пьянь из округи. Как-то там сами себе живут, а вернее, бомжуют. Некоторые из них, вынужденные временно прекращать с пьянством, на сезонные работы выбираются в поселки или хутора, да только потом все неизменно возвращается на круги своя…
Так вот Андрей как раз относился к тем, кто бомжевать был не готов, но и выпить любил. Поэтому был рад любой возможности, чтобы опрокинуть стаканчик. У Петра горе, народ ему искренне сочувствует, а этому радость обломилась, можно на законном основании наклюкаться. Тут главное – не набедокурить, а так никто слова не скажет, – горе-то какое…
Поминальный обед – это не свадьба. Тут и с угощением скромно, и посиделок не бывает. Сели, помянули – вспомнили добрым словом усопшего (а иначе и не бывает, потому как об умерших либо хорошо, либо никак) – пора и честь знать.
Рогов вышел на крыльцо, прикурил сигарету. Многие с куревом завязали. Само как-то получалось. Но Семеныч упорно держался за свою привычку. Ну, нравилось ему курить.
– Иван, чего у вас там случилось? Я думал, ты Андрюху пришибешь, – поинтересовался подошедший Петр.
– Да так, Андрюша кое-что попутал. Весело ему чересчур было. Вот я ему замечание и сделал, а он внял.
– Понятно. А Сидельца твоего чего не было?
В голосе отца покойного послышалась неприкрытая обида. Это в радости ничего не замечаешь вокруг, и все тебе в радужных тонах видится, а в горе зачастую подмечаешь все до мелочей. Вот и Петр заметил отсутствие новичка.
– Петр, ты на него не обижайся. Когда дошло до дела, он на риск без лишних слов пошел и задачу свою выполнил не задумываясь. А почему не пришел?.. Земной он. Не стал еще нашим. Ты ведь знаешь, кто-то легко к людям тянется, а кто-то сторонится. Вот и он из таких. Ничего, Колония все по своим местам расставит: или человеком сделает, или в грязь втопчет.
– Да я не обижаюсь. Просто спросил.
– Ты вот что, Петр. До похорон не хотел. В общем, держи… – Рогов протянул Петру синий пластиковый прямоугольник видеокарты.
– Что это?
– Видео. Там расплата с этими говнюками. Захочешь – посмотришь, не захочешь… Словом, сам решишь.
– И как?
– Привязал к дереву да пустил немного крови.
– Значит, живьем на корм пустил, – зажав карту в кулаке, проскрежетал зубами Петр.
– А что мне их, пряниками нужно было угощать… Ладно, пойду я.
Простившись с другом, Иван неторопливо побрел по улице. Дел как таковых в поселке у него не было. Как раз подошел сезон, и надо отправляться в верховья Дона. Зубры ждать не будут, еще месяц – и здесь не найдешь ни одного исполина.
Вообще поведение этих животных до конца еще не изучено, но кое-что уже известно. Отгуляв на местных пастбищах, к концу августа – началу сентября тучные стада зубров набираются сил и начинают миграцию. Сначала их путь лежит на север, туда, где Дон достаточно узок, чтобы можно было через него переправиться. Зубры – хорошие пловцы. После преодоления этой серьезной водной преграды они берут курс на юго-восток, все время смещаясь к югу. Вот и выходило, что его собственная путина приходилась именно на это время.
– Дядь Ваня, – окликнул догнавший его на велосипеде мальчонка лет тринадцати.
– Чего тебе? – остановился Рогов.
– Там тебя дядя Прохор к себе в участок зовет.
– Спасибо. Иду.
Прохор, местный урядник. Сейчас уже и не вспомнить, с чего это казачье звание прицепилось к поселковым правоохранителям. Не пристав, не участковый, а урядник. Говорят, что на Ставрополье так называли сельских участковых. Может, и так. Иван хотя и жил в частном секторе, но все же был городским и специально этим не интересовался. Да ему в общем-то и без разницы. Главное, что подобное приглашение игнорировать никак нельзя.
Здесь вообще к власти отношение особое. С одной стороны, ее уважают, с другой – опасаются. Нет, не боятся, а именно опасаются, потому как эффективных рычагов воздействия на население у представителей власти хватает. А главное, они ничуть не брезгуют ими пользоваться. Хотя, чего греха таить, пока что все это шло людям только на пользу. Да, порой неприятно, когда тебя берут за глотку, перекрывая доступ в нее алкоголя, или пинками заставляют подкрашивать дом и содержать в порядке газон перед ним. Ты даже в запале можешь пригрозить, что вынесешь мозги этому чертовому главе, но на деле недовольство недовольством и останется, потому что в результате таких пинков ты окажешься только в выигрыше. Совсем другое дело, если со стороны властей начнутся злоупотребления. Впрочем, в этих краях ничего подобного пока что не наблюдалось.
Развернувшись на сто восемьдесят градусов, Иван направился по улице в обратную сторону. Рыбачий – зажиточный, но пока еще небольшой поселок. Всего-то полсотни дворов и два общежития на две параллельные улицы с тремя переулками.
В центре стоит довольно просторное двухэтажное кирпичное здание в распространенном на Колонии стиле русского барокко. В нем размещены все службы поселка и медпункт с отделом милиции, который все называют участком. Как медпункт имеет шесть койко-мест, так и участок, кроме рабочего кабинета урядника, располагает камерами на четверых задержанных.
Камеры, с прочными решетками на маленьких оконцах, находятся, ясное дело, в подвале за железными дверями. А как же иначе, если там не только административные правонарушители отдыхают, но случаются и висельники. Вот, к примеру, если бы Семеныч надумал доставить тех бандитов в Рыбачий, то держали бы их там, пока народный суд не решит их судьбу.
Суды в Колонии это вообще отдельный разговор. Обычно на них председательствует глава поселка, но он только следит за общим ходом, визирует протокол заседания и приговор, если таковой вынесен. Обвинитель, зачастую урядник, представляет доказательства вины преступника. Если найдется у обвиняемого защитник – хорошо, а если нет, то он сам себя защищает. Само собой, допрашиваются и свидетели. А вот судьбу его решают всем миром.
На данный момент порядок таков: от каждого двора или общежития выставляется один представитель, имеющий право голоса на суде. Откреститься не получится, это вменено в обязанность. Как не получится и отдать свой голос в пользу того или иного решения тишком. Каждый за это решение открыто голосует поднятием руки, а потом ставит подпись под приговором.
Кстати, это одна из весомых причин, отчего люди стараются всячески зарабатывать в глазах общественности лишние очки. Жизнь, она штука такая, мало ли что и как случится, поэтому куда лучше иметь благожелательно настроенных по отношению к тебе поселенцев. Тогда есть надежда, что если коснется тебя самого, то люди не станут подписываться под твоим приговором о повешении.
Ходить по поселку одно удовольствие, не то что за его пределами. Все улицы и переулки в Рыбачьем заасфальтированы. Грузовикам ездить разрешается только в крайнем случае, чтобы не портили покрытие. Здесь асфальт обходится подороже, чем на Земле. Опять же все делается своими руками, никаких дорожников. Это так называемые общественные работы, или физический налог – назвать можно как угодно. Поэтому во дворах можно увидеть только легковые автомобили, в основном УАЗы.
Для грузовиков предусмотрена отдельная площадка у выезда из поселка. Так что их владельцы держат машины там, под навесом, поставленным собственными руками. Каждый въезд грузовика в поселок должен быть санкционирован главой и никак иначе, а то дай волю, так будут кататься даже до нужника, продавливая асфальтовое покрытие многотонными машинами. Правда, сейчас волей-неволей приходится выдавать такие разрешения, ну да покрытие пока держится без сколов и трещин, все же для себя делали. В этом деле схалтуришь – потом опять переделывать, фактически за свой счет и своими же руками.
Глава ежеквартально отчитывается перед жителями на поселковом сходе в клубе о том, куда и сколько потрачено. Дело в том, что в Рыбачьем как раз начался настоящий строительный бум. Чуть не треть домов центральной улицы представляют собой строительные площадки. На сходе было принято решение – кстати, в ходе жарких баталий, – что застраивать поселок будут на манер Андреевского.
Центральная улица – кирпичные дома в стиле русского барокко. Пока одноэтажные, но стены и фундамент с расчетом на поднятие как минимум четырех этажей. А вот параллельная – деревянные коттеджи. Никаких бараков, изб или лачуг. Никаких вариантов типа «я его слепила из того что было». Слава богу, с заработками у всех все в порядке.
Модульные дома, которые обычно выделялись семьям, подлежали сдаче и потом передавались новым поселенцам либо в самом поселке, либо на хутора. Земледельцев надо поддерживать, потому что, когда под боком есть свои крестьяне, это просто удобно и полезно. Сейчас неподалеку от Рыбачьего есть десять хуторов, так что вопросов с продовольствием не возникает.
Вход в участок с торца здания. Он состоит из четырех помещений: коридора, два на четыре, и таких же трех кабинетов. Один для урядника. Во втором сидит дежурный из числа жителей. Тут ведь вся охрана поселка на них и держится. Есть даже группа немедленного реагирования из трех человек. Дежурят мужчины по очереди и на это время поступают в распоряжение урядника. Еще одно помещение рассчитано на случай приезда представителей из Андреевского. Ясное дело, что Рыбачий от них не зависит, это так, дань уважения и гостеприимства. Ну и на вырост, то есть на перспективу. Это сейчас, когда в поселке и окрестных хуторах народу и за четыре сотни не переваливает, справляется один урядник. Но поселок постепенно разрастается, а значит, и потребность в правоохранителях возрастет.
– Разреши, Прохор Васильевич, – постучавшись, поинтересовался Семеныч.
Оно можно и просто по имени. Они прекрасно друг друга знают, и отношения у них вполне хорошие. Да только сейчас он при исполнении и в кабинете присутствуют двое. Один не из местных, второй Воронов, проживает на центральной улице. Словом, не располагает обстановка к панибратству. Неправильно это.
– О, Иван, давай заходи, – тут же замахал руками урядник, едва увидев заглядывающего в кабинет Рогова. – Ну так ты уяснил, Сергей?
– Да я-то уяснил. Но и ты пойми, Прохор Васильевич, шабашники мои ведь на улицу носа не выказывают. Бывает, выпивают, не без того. Но ведь я общество от них полностью изолирую. Они пьют, я их стерегу, чтобы никому беды не сделали, да и себя не пожгли. Ну, работники они такие, что тут поделать. А потом, это только раз в неделю и бывает.
Ага, как видно, Воронов нанял гастарбайтеров из Дурноселовки. Ну а тех подпаивать время от времени нужно, чтобы резкость на глаз навести. Вообще-то если бы Семеныч решился ставить себе кирпичный дом, то поостерегся бы экономить на рабочих, тем более когда речь идет о запасе прочности в дополнительные три этажа. Подобные работники могут такого наворотить, что рад не будешь такой экономии.
– Сергей, я тебя предупредил. Распишись в поручительстве и можешь забирать их документы. – Прохор выложил перед посетителем небольшую стопку пластиковых удостоверений. – Ну чего ты на меня смотришь? – видя нерешительность Воронова, вздернул бровь урядник. – Ты же порядок знаешь. Либо так, либо пусть выметаются на все четыре стороны.
– Да вот насчет этого порядка-то как раз не все понятно. Они что же, дети малые? Пусть сами за себя поручительство подписывают.
– Если сами по себе, то они сюда лишь в лавку могли бы прийти, и только трезвыми. Это если Петр согласится их обслуживать, а то может для начала отправить на Дон, помыться. А так их привел ты. Так что решай: либо подписывай, либо чтобы через полчаса ноги их не было в Рыбачьем.
– Дай хоть прочту, – вздохнул Воронов.
– Некогда мне. Второй экземпляр почитаешь. Если что не понравится, тогда гони их взашей, пункты пересмотру не подлежат. Все, иди давай, не задерживай.
Оно ведь как, хочется и рыбку съесть, и… Ну там – чай, кофе, потанцуем… а что ты насчет койки намекала? Но в жизни за все нужно платить. Так что выбора у мужика нет. Хочешь сэкономить в деньгах, рискуй качеством, ну и собственным спокойствием. Но, как видно, бережливость все же взяла верх. Воронов быстро подписал поручительство, подхватил свой экземпляр и документы работников, после чего вышел из кабинета.
– А глянуть на их рожи не хочешь? – ухмыльнулся Рогов, обращаясь к Прохору, когда дверь за посетителем закрылась.
– Навещу, конечно. Но это еще успеется, день долгий.
– Ясно. Ну, здравствуй, что ли, Константин. Сидишь в уголку, как партизан какой.
– А у меня должность такая. Тихая. Не то что у некоторых, особо буйных. Семеныч, ты это что учудил? – играя желваками, процедил Лукин.
– Прости, Костя, так вышло, – пожал плечами Иван. – Радиостанция моя вся окислилась, так что связь не дальше пары километров.
– А выскочить на большак и связаться через любую встречную машину – не судьба? Ну хотя бы когда понял, что девушку умыкнули.
– А чего вокруг нее лишний шум поднимать? Ясно же, что раз бандиты ее не кончили, значит, уволокли с собой, а тогда уж разве только изнасилуют. Ничего, девка молодая, оттаяла бы.
– А может, все дело в том, что у кого-то крышу сорвало, когда он труп парня увидел?
– Слушай, Костя, с девкой порядок? Порядок. Жива, здорова и непотресканная. Вон только что на поминках с ней общался. Так чего тебе еще нужно?
– Мне нужно, чтобы ты не занимался самодеятельностью, Семеныч. А если бы это были подготовленные бойцы? Да хоть те же американцы. Что было бы тогда? Сомневаюсь, что у тебя получилось бы уложить отделение рейнджеров.
– Витя мне если не как сын, то как родной племяш был. И ты думаешь, я с этими падлами устраивал бы танцы с лебедями? Ты вот что, Константин, иди стружку снимай со своих штатных работников. А я… Нет доверия, так не озадачивай больше. Все, разговор окончен!
– Ладно. Хорошо все то, что хорошо кончается, – примирительно произнес Лукин и поинтересовался: – Валковский как?
– Да нормальный мужик. А то, что у него с Ладыгиным кошка какая пробежала, так это их тараканы.
– Он из-за этих тараканов был готов его кончить. А кто такой Ладыгин для Колонии, я тебе объяснять не буду. Так что смотри за ним.
– Не переживай. Присмотрю.
– Хорошо, если так, – смерив Ивана оценивающим взглядом, процедил безопасник. – Ладно, поехал я дальше. Прохор, помни, Даша теперь твоя головная боль.
Нет, понятно, что у того начальство местный глава, а если там в совещательном плане, то глава Андреевского Управления внутренних дел Конев. Но на то она и служба безопасности, что далеко не все и не всегда озвучивается, выставляясь на всеобщее обозрение.
– Да помню я, помню. Не было печали, – отмахнулся урядник.
– Так я не понял, ты что же, приезжал только для того, чтобы высказать мне свое «фи»? – искренне удивился Рогов.
– Не дождешься. Проездом. Бывайте, мужики, поскакал дальше, по долинам и по взгорьям.
– Как думаешь, у него в Рыбачьем еще кто-то на связи есть? – поинтересовался Иван, когда дверь за безопасником закрылась.
– А ты думаешь, он вот так в открытую пришел, поставил задачу и свалил? Есть конечно же, и наверняка не один, только светить их он не будет даже передо мной, – пожав плечами, ответил Прохор.
– Ясно.
– Семеныч, я чего тебя звал-то. Тут такое дело. Выяснил я все насчет того «Урала», что вы взяли.
– Ну и?
– В середине июля прошлого года он был выдан в качестве займа семье переселенцев. Муж, жена и пятилетняя дочь. Мужик затарился под самую горловину, кунг плюс прицеп. Собирался поставить в предгорьях заимку. Он сам из сибиряков, на Земле был промысловиком. Пушного зверя бил. Но там сегодня одной охотой не проживешь, она все больше как приработок, а с самой работой не очень. Вот и решил попробовать на здешнем звере приподняться. Специально предварительно все выяснил, прежде чем переселяться.
– В принципе не вопрос. Местная пушнина на Земле в цене, и в Андреевском за нее дают вполне приличные деньги. Но… либо рисковый мужик, либо дурной. Здесь в одиночку в лесах лучше не шастать. Лично я ради заработка ни за что не полезу, – вынес свое суждение Рогов.
– А то я не знаю, – согласился милиционер. – Так вот, ты там говорил что-то насчет карты с отметкой.
– Ну говорил. Досталась нам от бандитов карта эта. Но сейчас сезон вот-вот начнется, а та берлога, если она и впрямь есть, никуда не денется.
– Семеныч, а если предположить, что баба с дочкой попали в руки к бандюкам? Ну ее-то зачем кончать?
– Да мало ли как оно там все вышло, – с явной неуверенностью ответил Иван.
– Проверить бы надо. Ты как, со мной прогуляться не хочешь?
– Кхм… нда. Я об этом как-то не подумал, – дернул себя за нос Семеныч.
Люди здесь появились не так давно, но уже начали складываться свои обычаи и традиции. Так, например, никто не оставит без внимания призыв о помощи. Просто удивительно, как быстро могут меняться люди при изменении условий обитания. Там, на Земле, большинство из них были забитыми и трусливыми. Водка, она быстро загоняет смелость и характер под лавку. Но тут вчерашние алкоголики и бомжи начинали преображаться, вновь поверив в себя. Не все, но большинство.
– Ладно, мы прогуляемся, – решительно произнес Рогов, – только без тебя. Занимайся уж лучше Рыбачьим.
– Да я на ваш хабар не претендую.
– А я об этом и не думал. Просто тут твое место. А если скучно, так ты на рыбалку или на охоту прогуляйся. Опять же девчушка на тебе повисла, как «орден сутулова с закруткой на спине». Так что занимайся. А мы и сами с Сидельцем сбегаем.

 

Семеныч обитал в довольно просторном и чистом трехкомнатном модульном доме. Странное дело, и зачем ему такой домина понадобился? Одному места тут было ну слишком много. Тем более имуществом и мебелью он особо не оброс. Только так, самое необходимое. В гостиной столик, пара кресел и диван. Ну, телевизор с приставкой на стене. У другой стены книжный шкаф, забитый разными томами. Оказывается, хозяин жилища любит не только в шахматы поиграть, но и с книжкой полежать.
В хозяйской спальне кровать, платяной шкаф, тумбочка и стул. В гостевой только пара кроватей, две тумбочки да стулья и платяной шкаф. Как выразился Семеныч, не было причины обставлять, для нечастых гостей хватало и имеющегося.
Вообще Валковский удивился тому, что у Семеныча такой большой дом. Он реально велик для одного человека. Объяснение типа «заработки позволяют, вот и поставил» тут не проходят. Ну, хотя бы потому, что это жилье временное, а политика поселка такова, что на его месте должен будет появиться капитальный дом.
Причем, учитывая расположение участка на центральной улице, дом этот должен быть кирпичным. Не можешь себе позволить такой, будь добр, переезжай – либо на соседнюю улицу, где допустимы деревянные коттеджи, либо вообще на окраину, где временное модульное жилье будет к месту, пока новостройки не дотянутся и туда.
Ну и еще одна немаловажная деталь: модульные дома бесплатно предоставляются только семейным, причем расчет жилплощади производится в лучших традициях страны Советов, одинокие же селятся в общежитиях. Можно, конечно, поставить домик хоть на десять комнат, но только за свой счет.
Вот и получается, что Семеныч построил себе этот домик на свои кровные. Да еще и с таким размахом. Он настолько много зарабатывает, что ему деньги некуда девать? Сомнительно. Нет, сомнительны не приличные заработки, а то, будто он станет выбрасывать их на ветер, ведь ему и одной комнаты за глаза. Тем более живет он тут не так часто. Хм, а вот запустения-то и не видно, все очень даже ухожено. Мало того, Владимиру отчего-то это жилище не показалось холостяцкой берлогой. Такой порядок может поддерживать только женская рука.
От размышлений о житье-бытье Семеныча его отвлек звук работающей бензокосы. Причем раздававшийся рядом с домом. Странно, что бы это могло значить? Семеныч вроде отправился на похороны. Хотя уже прошло достаточно времени.
Владимир получше запахнул на бедрах полотенце, так как только что вышел из ванной. (Причем самой настоящей, пластиковой, с джакузи. В этих краях очень недешевая вещь.) Подошел к окну и выглянул за занавеску.
Действительно бензокоса. Только орудует ею не Семеныч, а какой-то белобрысый пацан. Вроде как соседский. Во всяком случае, Владимир, кажется, именно его видел в соседском дворе, когда они подходили к дому.
– Здорово, работник, – одевшись и выйдя во двор, окликнул паренька Валковский.
– Здрасьте, дядь Вова!
– О как! Уже знаешь, как меня зовут?
– Ну а как же. Соседи ведь, – рассудительно ответил паренек лет тринадцати.
– А это как? В качестве соседской помощи? – кивнув в сторону заглушенной бензокосы, поинтересовался Владимир.
– Не. Это мой заработок. Мне дядь Ваня за сезон триста рублей платит, чтобы я у него за двором следил и порядок поддерживал. А то у нас тут с этим строго. Не хочешь сам возле своего дома и во дворе чистоту и порядок поддерживать, сядешь на нары и будешь делать это под присмотром. И не только возле своего дома, но и в других местах. Да и вообще, работы хватает, а рук мало.
– Понятно. А в доме тоже ты стараешься?
– Не. Там мамка. Как только дядь Ваня уезжает, она порядок наводит, так и стоит все в чистоте, пока он не вернется.
– А когда он тут подолгу обитает?
– Так дольше недели он тут не живет. Все больше охотится. Охотники в наших краях хорошо зарабатывают.
– Тоже станешь охотником?
– Не. Я лучше рыбаком, – качая в такт своим словам головой, возразил мальчик. – А то и хутор поставлю. Администрация все нужное выделит, только работай. А промысловиком работать больно опасно. Знаете, сколько среди них погибает народу?
– А ты что же, боишься?
– Не боюсь. Только зачем ради заработка рисковать головой, если семью можно обеспечить и иначе.
– Ишь ты каков! А может, еще и знаешь, чего это Семеныч такую здоровую домину поставил?
– Так все это знают, – пожал плечами не по годам рассудительный мальчишка. – Жениться он хотел. Чтобы семья и все как у людей. Да только какая же баба пойдет за запойного, когда тут женихи в очередь выстраиваются. А он свою глотку так и не переборол. Как подхватил заразу еще на Земле, так и сюда ее перетащил.
– Надо же, а мне говорил, что вторую бензопилу не потянет, потому и жениться не хочет.
– То дядя Ваня заливает, – убежденно произнес паренек, махнув рукой. – Ладно, дядь Вов, мне тут управиться нужно, а потом по дому еще дела есть.
– Все, все, больше отвлекать не буду. Слушай, а тебя как зовут-то?
– Степка, – запустив двигатель, представился парень и опустил на лицо прозрачное пластиковое забрало.
Парнишка уже закончил свою работу и ушел домой, когда вернулся Степаныч. Владимир видел, как он остановился посреди двора, окинул взглядом представшую картину. Явно удовлетворенный осмотром, он повернулся в сторону соседского дома и поднял руку с выставленным большим пальцем. Скорее всего, это он оценивал так работу Степана. Но самого мальчишку в окно Владимир не видел.
– Сиделец, собирайся, – едва переступив порог дома, объявил Рогов.
– Уже? Ты же сказал завтра поутру.
– Обстоятельства изменились. Нужно будет проверить берлогу бандюков.
– А как же зубры? Сам же говоришь, самое время для охоты.
– Говорю же, обстоятельства изменились. Возможно, это не их берлога, а заимка охотника. У него семья была, жена и пятилетняя дочка. Может, еще живы.
– Ясно. Ну мне-то собираться особо нечего, хоть сейчас в дорогу, – даже не думая отнекиваться, тут же согласился Валковский.
Не сказать, что он проникся местными реалиями и был готов вот так очертя голову броситься спасать совершенно незнакомых людей. Тут скорее сработало другое. В частности, получение самых банальных трофеев, которые по местным понятиям должны будут принадлежать им.
Взять тот же захваченный у бандитов «Урал». Нет, награбленное с УАЗа, как и саму машину, вернули другу Семеныча. Тут Валковский спорить не собирался, потому что оно вроде как по их недогляду случилось. Притянуто, конечно, за уши, причем самим Роговым, но Владимир принял это как данность. То же самое можно сказать и о безвозмездном возвращении имущества Даши – тут он по-другому и помыслить не мог. Зато все остальное – уже их законный трофей. Причем богатый. Сама машина – минимум семь тысяч, потому как укомплектована еще и полностью подготовленным для проживания кунгом, ну и вообще, приспособленная для местных условий. Компактный бензиновый генератор на три киловатта, довольно неплохое снаряжение, оружие – два СКСа, СВТ, три дробовика, две помпы и одна полуавтомат, четыре ТТ, маузер, причем в переделке Вертинского. Словом, хорошо получалось, солидно. А там, глядишь, и в берлоге найдется чем прибарахлиться.
Валковский сразу хотел предложить отправиться на поиски этой пещеры Али-Бабы, но Рогов его опередил, заявив, что оставят это мероприятие на время после охоты. Тут ведь неизвестно, может, и нет там ничего, а время упустят.
Но то, что там может оказаться бандитская пленница, перевесило упущенную выгоду. Странный все же мужик, этот Рогов. Впрочем… Судя по обстановке в доме, для жизни ему много не нужно. Живет так, как ему нравится, придерживаясь собственных принципов. Просто, потому что жить больше не для кого. Дети на Земле выросли. Причем уже без него, ведь жена его бросила достаточно давно. Здесь новой семьей обзавестись не удалось. Вот и получается, что и не живет он вовсе, а доживает.
Они уже почти собрались, когда в дом зашел местный лавочник и по совместительству друг Рогова, Петр Пилин. Владимир при виде этого крепкого мужчины лет сорока пяти отчего-то почувствовал неловкость. Хотя с чего бы, они даже ни разу не общались. Так, видел его со стороны. Но вот как-то не по себе стало, и все тут.
– Здравствуй, Сиделец.
– Здравствуйте. Примите мои соболезнования.
– Спасибо. И за то, что этих говнюков вместе с Семенычем взял, тоже спасибо.
– Ты чего пришел-то, Петр? – появился из своей спальни Рогов.
– Мне тут Прохор сказал, что вы собираетесь бандитскую берлогу искать?
– Ну, есть такое дело.
– Я с вами.
– А лавку на кого оставишь? – взметнул брови Рогов.
– Соседский Валерка присмотрит. Не впервой.
– Ладно. Только ты свой «Урал» выкатывай, чтобы, если что, мы прямо оттуда на север двинули, а ты сам мог вернуться в Рыбачий.
– Так и собирался.
– Тогда завтра с рассветом выдвигаемся.
– Добро.
Крепко пожав им обоим руки, Петр вышел на улицу. Ему предстояло еще подготовиться к дальнему выходу. А здесь к этому делу подходили со всей серьезностью. Места такие. Веселые. Очень даже может статься, что рассчитывать придется только на собственные силы. Поэтому при подготовке банальной поездки по давно проложенному маршруту учитываются самые различные сценарии. Что уж говорить о целине.
– Семеныч, а что, без него не справимся?
Рогов внимательно посмотрел на напарника. Нет, тот думает не о хабаре, который, возможно, придется делить с Петром. Ему действительно непонятно, отчего случился этот перенос выезда на утро, тогда как они могли двинуться в путь уже через полчаса. Конечно, до предгорий им добираться не меньше двух суток, хотя тут около трехсот километров, но эти километры предстояло наматывать по девственной степи, а в этом случае хорошо, если удастся выдерживать скорость километров двадцать.
Но тут такой момент, как возможная пленница. А что, если ее держат под замком? Тогда получается, что она взаперти уже минимум четверо суток. При таком раскладе каждый лишний час задержки может стать роковым. И охотник не может этого не понимать.
– Душно Петру сейчас в Рыбачьем. Развеяться нужно, – наконец пояснил Семеныч.
– А, ну да. Я как-то не подумал. Что же, завтра, значит, завтра.

 

Даша с видимым удовольствием выключила воду, отдернула шторку и протянула руку к полотенцу. Не к казенному коротышу, каким она пользовалась в детдоме, или после выпуска, которое было не лучше прежнего. А к самому настоящему большому махровому полотенцу. Оно было такое, что казалось, будто ты не вытираешься им, а оно тебя обнимает и ласкает.
И вышла она, кстати, из своей собственной ванной, в своем же доме. Сейчас-то этот двухкомнатный модульный домик пока что не ее собственность, но стоит он уже на ее участке, а вскоре здесь вырастет настоящий двухэтажный коттедж. Причем за счет Рыбачьего. Правда, она может пожелать и кирпичный дом, но тогда уж разницу в цене нужно будет взваливать на свои плечи.
Кирпич здесь дорогой. С одной стороны, один-единственный завод едва успевает удовлетворять запросы. С другой – вывоз его совсем даже недешев. Сначала машиной до порта Кавказ, потом дождаться морской баржи, которая сможет доставить груз на Дон. А барж этих не так и много. В общем, из-за отдаленности одного-единственного завода материал получался почти что золотым.
А еще добавлял сложностей и такой фактор, как необходимость в цементе. Заводик-то имелся, и потребности он вполне удовлетворял. Но опять же находился в Портальной долине, то есть неподалеку от того же кирпичного завода, и имел ту же проблему с транспортировкой.
С деревом же все было куда проще. В районе Нефедовска действовали как лесхоз, так и небольшой деревообрабатывающий завод. Готовые пиломатериалы в виде досок, брусов и кругляка доставлялись по рекам с помощью речных барж, которые изготовить куда как проще, чем мореходные. Да и поднимались такие дома гораздо быстрее.
Даша накрутила полотенце на голову, надела мягкий халат и вышла из ванной комнаты. Мельком взглянула на окна, задернуты ли шторы. А то мало ли, какой любопытный найдется. При этой мысли она невольно поежилась. Отчего-то сразу вспомнилась та свинья, что лапала ее связанную в кунге. Стало так противно, что она едва сумела перебороть желание вернуться под душ.
Она слышала, как в ту ночь кричали эти трое. От дяди Володи и дяди Вани узнала, что те оставили бандитов на съедение диким зверям. Может, она психически больная? Что же, очень может быть. Потому что в тот момент она испытала мрачное удовлетворение от происходящего, а ледяные тиски, сдавливавшие сердце, пропали, как будто их и не было. Вот и сейчас ничего, кроме омерзения и мрачного удовлетворения, у нее при мысли о бандитах не появилось.
Все же справившись с собой, девушка присела за туалетный столик, подмигнула своему отражению в зеркале и вооружилась феном. Удивительное дело, но, оказывается, здесь не было никаких проблем ни с женскими штучками, ни с косметикой, ни с электроприборами для укладки волос. Причем все было хорошего качества и по ценам вполне сопоставимым с земными. Вот только тут у нее и с доходами куда лучше, а потому, в отличие от прошлой жизни, она могла себе это позволить.
А ей очень хотелось сегодня выглядеть хорошо. Нет, она мечтала быть неотразимой. Ведь сегодня фактически ее первый выход в свет. В Рыбачий-то она приехала три дня назад. Но сначала были размещение в домике, потом похороны Виктора. Сегодня весь день она провела в школе. Нужно подготовиться к новому учебному году.
Подумаешь, у нее набирается только семь учеников, это ничего не значит. К ней здесь отнеслись с должным пониманием и вниманием, поэтому и она должна дать детям качественный толчок, сделать правильную изначальную закладку. Ведь от того, как ребенок начнет учиться, во многом зависит все его будущее образование и вообще отношение к учебе.
Школа представляла собой все то же модульное здание. Разве только весь двор забран в металлическую клетку. Оно вроде как особой опасности нет, но все же жители предпочитают перестраховаться. Здесь вообще стараются детвору держать в клетках, если оставляют без присмотра. Так, на всякий случай. И в этих краях это далеко не безосновательно.
Конечно, мышаты обитают все больше в горах, но опасность исходит не только от них. Буквально в паре сотен метров от Рыбачьего протекает Дон, на берегах которого вполне себе обитают чайки. Целенаправленно за человеком они не гоняются, но все же отличаются от земных куда большей агрессивностью…
Даша посмотрела на результат своих трудов и осталась довольна. Из зеркала на нее смотрела если не красавица, то очень симпатичная девушка с темными волосами, волнами спадающими на плечи. Косметики самый минимум, так чтобы только подчеркнуть достоинства лица. Она вообще не любила злоупотреблять красками, опасаясь показаться окружающим вульгарной.
Наконец пришла пора платья. Странное дело, но тут, как оказалось, в каждом поселке были портнихи. Не Версаче, но ничего. Их изделия вполне способны соперничать с богатым выбором ширпотреба, поставляемого на российские рынки. Вот это платье, что она собиралась надеть, ей сшили в Андреевском всего за три дня и две примерки. Обошлось же оно в десять рублей, причем вместе с материалом.
Да, портниха была средненькой. А откуда здесь взяться серьезным мастерам? И наверняка знатоки нашли бы в ее работе не один огрех. Но у Даши никогда и ничего подобного не было. А потому, увидев себя в зеркале, облаченной в готовое платье, она была вне себя от радости. Взвизгнув от счастья, она едва не задушила портниху в объятиях.
Здесь все и всегда ходят с оружием. У нее было ружье, из которого она могла с грехом пополам выстрелить, при этом продолжая его бояться. Две недели, проведенные на стрельбище, оказались в этом слабым подспорьем. Был и пистолет Макарова, который она купила по совету Виктора. Вернее, тот советовал ТТ, но это мощное оружие для нее оказалось слишком серьезным.
Так вот, взглянув на свое отражение и только представив себе, что на ее талии окажется ремень с пистолетной кобурой, даже оперативкой, она тут же отмела эту мысль. Так уродовать платье она не была готова. Но с другой стороны, и пистолет необходимо держать при себе. Ведь местные не какие-то помешанные на оружии придурки, и раз уж говорят, что так нужно, то, наверное, так оно и должно быть.
Выход нашелся довольно быстро. Она взяла свой «макаров» и положила в клатч, который как раз и был куплен под это платье. С трудом, но пистолет все же поместился в маленькой сумочке. С ТТ этот номер точно бы не прошел. Вот такое соседство оружия и небольшого выходного набора косметики. Бр-р-р… Дикость какая-то!
Даша выглянула в окно. На землю уже опустились короткие сумерки, но видно все еще хорошо. Да и мало что изменится и с наступлением темноты. Уличное освещение здесь присутствует, причем куда более качественное, чем в их городе. Освещен буквально весь поселок, это в первую очередь безопасность.
А еще все по той же причине в поселке отсутствуют деревья и даже декоративные кусты. Запрещены глухие заборы, только легкие и просматриваемые ограждения. Конечно, хочется и тени, и не очень приятно, когда посторонние пялятся на твой двор, но условия жизни на Колонии заставляют пересматривать свое отношение ко многим вопросам.
Ага, а вот и ее сегодняшний провожатый. У легкой калитки стоял парень с одного из близлежащих хуторов. Такой забавный, он так краснел и мялся, когда приглашал ее в местный клуб. Конечно, она и сама может дойти до места – тут совсем недалеко, да и опасности практически никакой, но молодой человек хотя и как-то робко, но все же настоял на том, чтобы быть ее провожатым.
Ей было смешно? А вот и не угадали. Ничуть не смешно, а, наоборот, как-то волнительно. Она уже встречалась с молодыми людьми, хотя и не преступала известную черту, но все они были не такими. Ни о какой робости там не могло быть и речи. А еще этот паренек был каким-то настоящим, не мыльным пузырем, который на деле из себя ничего не представляет. Нет, речь сейчас не о состоятельности, а о другом. Мужском начале, что ли. Словом, при всей своей робости Алеша казался ей надежным, как скала.
Нет, она не положила на него глаз, но в то же время и не могла сказать, что он ей неприятен. Точно. Он как покойный Виктор. Тогда она тоже прекрасно понимала, что у парня сразу же прорезался к ней интерес. И хотя не сказать, что она была готова ответить взаимностью, тем не менее он был ей симпатичен. Так вот, Алеша очень походил на Виктора, был из того же теста.
Ну а какой девушке не понравится то простое обстоятельство, что она производит на кого-то впечатление, да еще и одним своим видом заставляет бледнеть, краснеть, проглатывать язык и побуждать всячески выказывать свою галантность? Хотя последней у него отродясь не водилось. Скорее уж увалень или медведь. Но тут главное то, что данное обстоятельство его не останавливает.
– Добрый вечер, Даша.
– Привет, Алеша, – беззаботно поздоровалась девушка, поигрывая клатчем.
Господи, как он на нее посмотрел. С одной стороны, восхищенно. С другой – у нее появилось такое ощущение, что вот сейчас он ее схватит в охапку и утащит в свою берлогу. При чем тут берлога? Да при том, что этот девятнадцатилетний парень выглядел весьма внушительно: эдакий широкоплечий, грудь колесом, узкие бедра, но при всем при том – то ли по жизни, то ли в ее присутствии – у него наблюдалась косолапость. Ну, точно медведь.
– Кхм, пойдем? – наконец совладав с собой и прокашлявшись, предложил он.
– Пошли. Ой, а ты куда?
– Туда… – Парень даже указал направление рукой, чтобы у нее не возникло сомнений.
– Клуб в той стороне, – склонив головку на бок, произнесла девушка.
– Ну… я это… подумал, может, прогуляемся.
– Алеша, пошли в клуб, – положив свою руку на его предплечье, мягко предложила она, явно отметая намерения ее провожатого.
– Ну, это… Пойдем, – вынужден был согласиться парень, выказав легкую дрожь, которую Даша почувствовала без труда и с явным удовлетворением.
Да, как все же переплетены жизнь и смерть! Вот только вчера здесь же были расставлены поминальные столы, а сегодня веселье, танцы и безудержный смех. Причем в зале присутствуют далеко не только подростки. Нередки и семейные пары. Кое-кто пришел с детьми. Наверняка с развлечениями в Рыбачьем не очень.
Даша слышала разговоры, что, дескать, глава проел плешь Ладыгину, требуя завербовать для поселка культработника. Найти таковых в селах не так чтобы и сложно. В конце концов, те сейчас пребывают в упадке, а сами заведующие клубами влачат жалкое существование, больше уповая на собственное подворье. Впрочем, как и большинство сельских жителей. За работу же держатся только ради получения хоть какой-то пенсии в будущем.
Так вот, сманили для Рыбачьего такого культпросветработника. Тот даже обещал организовать художественную самодеятельность. И ведь люди потянулись. Интересно им, да и есть чем занять свое свободное время. Причем интересно и мужчинам и женщинам. Взрослые люди, словно дети, соперничали за право получения роли, и пришлось устраивать самый настоящий кастинг.
Глава без раздумий и под всеобщее одобрение выделил на это средства. Предстояло не только изготовить декорации, но еще и пошить костюмы. На секундочку, решили ставить «Отелло». Конечно, все делалось своими руками, общественная нагрузка, так сказать. Но материалы все же приходилось закупать.
И все бы хорошо, и завклубом вроде как в вопросе вполне себе разбирался, но оказался с гнильцой. Причем никоим образом не хотел принимать выдвигаемых ему претензий. Он, вишь ли, культурный работник, а потому алкоголь для него вовсе не порок, а источник вдохновения. Думал, что незаменим.
Хм, вообще-то, как показала практика, все же режиссерских дарований в поселке больше не нашлось. Во всяком случае, пока. Поэтому дело с постановкой спектакля шло со скрипом, причем невероятным. Но и пьяницу в Рыбачьем глава терпеть не стал. Выдворил после третьего предупреждения и второй отсидки.
– Пить хочется, – запыхавшись, произнесла Даша, отойдя к стене и обмахиваясь ладошкой.
– Ага. Я сейчас, – глубоко дыша, отозвался Алеша и скользнул в сторону бара.
Это они сейчас здорово дали! Она, грешным делом, даже подумала, что не выдержит взятого сгоряча темпа. Но и сбавить уже не могла, потому как Алеша поддержал ее со всей своей неловкостью и пылом. Она просто не могла бросить его посреди танца.
– Разрешите вас пригласить на танец? – Перед ней стоял довольно зрелый мужчина лет тридцати.
Даша прислушалась. Что же, вполне ожидаемо, что после быстрой и даже заводной композиции поставили медленный танец. Отказать мужчине ей показалось как-то неправильно. И потом, хотелось танцевать. А жажда… Ничего, она ее еще утолит.
Она уже положила свои руки на плечи мужчины, и тот уверенно, но не преступая приличий, обнял ее за талию, слегка прижав к своему сильному телу – тут вообще рохли вроде как не водились, – как в этот момент кто-то грубо дернул ее за локоть, вырывая из объятий партнера.
– Ты чего, бычок-трехлетка? – тут же возмутился мужчина, вперив в Алешу злой взгляд.
– Ничего, – разве только не извергая из ноздрей дым, выпалил парень. – Она пришла со мной!
– Пришла с тобой, уйдет со мной. Никто ее силком танцевать не тянул. Видать, ты ей оказался не по вкусу.
– Да я тебя…
– А ну, заткнулись оба! Или очень быстро в соседних камерах окажетесь!
В наступившей тишине голос урядника прозвучал властно и грозно. Хм, не подчиняться его требованию – себе дороже. Представители власти в этих местах перед общественностью держат довольно жесткий ответ. Но и сами предпочитают крепко держать вожжи в своих руках.
– Оба пошли за мной. Дарья Витальевна, вас тоже попрошу. Товарищи, все нормально. Отдыхайте. Василий, заводи шарманку! – Прохор покрутил рукой у себя над головой, подавая знак диджею.
Идти пришлось недалеко. Они даже не покинули здание клуба. Как оказалось, здесь имелся отдельный кабинет, предназначенный как раз для блюстителя порядка. Ни одна дискотека, проходившая в праздничные и выходные дни, не обходилась без его присмотра.
– Присели. – Урядник жестом указал на стулья, выстроившиеся в рядок вдоль стены. – Дарья Витальевна, прошу, – пригласил он девушку на отдельный стул напротив стола, за которым устроился сам. – Итак, голуби мои сизокрылые, давайте побеседуем.
– А чего тут говорить? – сразу вскинулся Алеша. – Даша – моя девушка, а он…
– Это с чего это ты решил, что я твоя девушка? – тут же возмутилась Даша, мгновенно покраснев и подскочив словно ужаленная.
– Тихо, – прихлопнув ладонью о столешницу и слегка повысив голос, произнес Прохор. – Дарья Витальевна, я так понимаю, что заявленное Алексеем Силиным неправда?
– Прохор Васильевич, да с чего он это взял? – смущенно, но все же не собираясь отмалчиваться, начала возмущаться она. – Потому что я согласилась пойти с ним в клуб? Это что, уже означает, что я взяла на себя какие-либо обязательства?
– Ясно, – рассудительно произнес урядник. – Нет, это ничего не значит с законодательной точки зрения. Ну да об этом потом. Алеша, радость ты моя ненаглядная, оглобля здоровая, ты чего это у меня тут решил безобразничать?
– Просто я думал…
– Ни черта ты не думал, родной мой. Ее никто не обижал, силком танцевать не тянул и на честь твою не покушался, потому как она тебе не жена и даже не невеста. Вот когда будет соответствовать хоть одному из пунктов, тогда ты и будешь в своем праве. А пока выношу тебе первое предупреждение. Уяснил?
– Уяснил, – потупившись, пробасил парень.
– Это хорошо. А ты, Андрей, улыбочку-то с лица сотри. Думаешь, безвинный такой? А вот напрасно. Сейчас ты направишься прямиком в участок и скажешь дежурному, что я тебя определил под арест, на трое суток.
– За что, Прохор Васильевич? – тут же вскочил мужчина.
– Задницу опустил на стул! – вперив в него жесткий взгляд, приказал урядник и, когда тот выполнил распоряжение, все же пояснил: – Сядешь ты за то, голубь мой сизокрылый, что за последние двое суток уже второй раз провоцируешь драку. То Семеныча едва не вынудил тебе морду набить. Теперь здесь отличился. Все видели, с кем пришла Дарья Витальевна. Любой нормальный мужик, прежде чем приглашать девушку на танец, спросил бы разрешения у ее сопровождающего. Но ты, я гляжу, считаешь себя самым умным. Посидишь маленько, поработаешь на благо общества, глядишь, за ум возьмешься. А нет, так вот тебе Бог, а вот порог! Проваливай на все четыре стороны. Разговор закончен. Ноги в руки и в участок. И ты иди, Алеша.
– Что за дикость? – искренне удивилась Даша, как только за ее ухажерами закрылась дверь.
– Это не дикость, Дарья Витальевна, а наша сегодняшняя жизнь. Ну еще и нехватка женского общества. Серьезная нехватка, должен вам заметить. Так что за женское внимание у нас тут борьба идет похлеще, чем в дикой природе. И наши женщины это прекрасно понимают, а потому и ведут себя соответственно.
– Мне говорили, что здесь женщина имеет право выбрать себе спутника, а не бросаться на первого встречного, – неуверенно произнесла девушка.
– И вас не обманывали. Просто, как бы вам это помягче сказать, среди наших женщин не принято вести себя слишком уж вольно. Поймите, у нас здесь разрешены смертельные поединки. И мужчины реально дерутся, на дуэлях, в том числе и из-за женщин. Словом, примите дружеский совет, он правда дружеский: не торопитесь жить, сначала осмотритесь, оцените обстановку. Конечно, вас никто не обяжет выйти за кого-то замуж, но подумайте сами, каково будет вам, если вы послужите причиной чьей-то смерти.
– Да я как-то и не думала, что тут все так жестко, – зардевшись и потупив взор, ответила девушка.
– А вот в это охотно верю. Да не переживайте вы так, ничего страшного не случилось. Идите веселитесь.
– Да уж. Остается только отплясывать.
– Вот напрасно вы так. Ничего же не случилось. А то, что наши кумушки языки почешут, так тут уж ничего не поделаешь. Этого уже все одно не избежать.
– Ага. Еще и в гулящие определят. Я лучше домой пойду. До свидания.
– Алеша, – повысив голос, позвал Прохор и не ошибся, парень и впрямь стоял за дверью, – сложится у вас или нет, то дело не мое, но Дарью Витальевну доведи до дому. А вы не отказывайтесь. Все же вы еще со всеми реалиями не знакомы, да и Семеныч говорил, что с оружием не в ладах, а места у нас непредсказуемые. Алешка…
– Да понял я все, дядь Прохор.
– Вот и молодца.
Урядник уже был практически в дверях, когда в кабинет буквально ворвался раскрасневшийся глава поселка. Причем пребывал он в явно плохом расположении духа. Не иначе как Елена его из дома вызвала. Все руководство поселка постоянно на связи, а исполняющая обязанности заведующей клубом, дама впечатлительная и даже где-то склонная к панике, наверняка напела ему с три короба.
– Что тут у вас, Прохор?
– Да нормально все, Валентин.
– Точно нормально?
– Ну, Андрей опять в своем репертуаре, все ему неймется. Так я его под арест на трое суток определил. Алешке Силину предупреждение вынес. Ничего такого, чтобы тебя дергать.
– Ну, Ленка! Ладно, лучше перебдеть, чем недобдеть.
– Слушай, я завтра хотел, да если уж встретились… Я Вике хотел свое «фи» высказать. Понимаю, что она в первую голову наш врач, но ведь еще и первая леди, так сказать, председатель женсовета. Как это она Дашу из виду упустила?
– И на старуху бывает проруха. Что-то ее в этот раз токсикоз так накрыл, что даже в амбулаторию не ходит.
– Ну тогда ты подключайся, озадачь кого-нибудь, нужно же девочку ввести в курс, а то и до беды недалеко. Девушка-то правильная, хорошая, просто многого не понимает. Ведь то, что на Земле было очень даже безвинным, тут может бедой обернуться. Сегодня-то обошлось, а что может выйти завтра по ее незнанию?
– Хорошо. Я займусь этим вопросом.
Конечно, займется, а то как же. Ему ведь страсть как не хочется отпускать от себя старшенькую. А придется, если вдруг в поселке не окажется учителя начальных классов. К образованию на Колонии отношение серьезное. Может, оно и не такое качественное получается, как на Земле, но тем не менее обязательное.
Назад: Глава 5 Нападение
Дальше: Глава 7 Бандитское логово