Глава 9
ТУЧИ СГУЩАЮТСЯ
— Ваше высочество.
— Да, Карел? — Кронпринц оторвался от бумаг и поднял взгляд на своего адъютанта.
За прошедшее время подполковник не только успел освоиться в данной должности, но и заручиться полным доверием Элиаша, чего до недавнего времени был удостоен лишь один человек. Наследник короны был рад, что полковник Войнич и подполковник Коваржик не стали врагами. Нет, их соперничество никуда не делось, как и готовность уколоть друг друга, но Элиаш не без удовлетворения замечал, что теперь это скорее все же дружеское соперничество.
Ему было доподлинно известно, что оба офицера не раз были замечены в совместных попойках. Имелись сведения и об иных их похождениях, что лишний раз свидетельствовало об их сближении. Однако данное обстоятельство ничуть не мешало им продолжать соперничать между собой и с другими за право быть первым в ближнем окружении Элиаша. Забавно было наблюдать, как они совместными усилиями оттесняют в тень того или иного особо настырного соискателя благосклонности наследника престола.
— Ваше высочество, к церемонии передачи полномочий его превосходительству все готово.
— Хорошо, Карел. Мне осталось совсем немного. Скоро я подойду. — Кронпринц взглянул на часы с массивным маятником, мерно отмеряющим время. — И потом, у меня еще два часа.
— Ваше высочество, при всем уважении, по-моему, это уже заботы его превосходительства. Генерал Джарек весьма деятельная натура, умен, предан короне и к тому же прекрасно зарекомендовал себя на ниве административной деятельности. Не думаю, что подобные ваши действия будут восприняты им правильно. Он скорее уж уверится в том, что вы не верите в его способности руководителя.
— Ты бы подумал именно так?
— И вы тоже, ваше высочество. Вспомните, когда три года назад вы вступали в должность, бывший губернатор свалил на вас целый ворох неразрешенных вопросов.
— Хм… Помнится, я тогда еще возмущался. Думаешь, он это сделал специально?
— Он дал вам возможность с первых шагов проявить себя. Вы с ходу окунулись в проблемы, что позволило вам не только зарекомендовать себя в вашем новом окружении, но и максимально быстро вникнуть во многие тонкости. Масса сэкономленного времени.
— Вообще-то, если ты помнишь, тогда мы дружно решили, что нам подложили жирную свинью.
— По прошествии времени на подобные вещи смотришь под другим ракурсом.
— То есть ты уверен, что лучше оставить ему кое-что незавершенное?
— Именно.
За последние два года кронпринц в значительной мере преуспел в деле развития промышленного производства в Новой Рустинии. Обычно метрополия заботится только о вывозе из колоний сырья, используя сами доминионы в качестве рынков сбыта. Король Рустинии избрал иной путь. Уверенные в поддержке со стороны короны, а главное в наличии надежного рынка сбыта, предприниматели метрополии не больно-то и заботились о повышении качества своей продукции и ее конкурентоспособности на внешнем рынке. К чему, если их все и без того устраивало?
Однако, как часто бывает, гром грянул совершенно неожиданно, и, что самое прискорбное, громовержцем оказался король. В Новой Рустинии поистине семимильными шагами начало развиваться промышленное производство, в том числе текстильное и машиностроение, была заложена даже верфь для строительства океанских судов. Более дешевая и не уступающая по качеству продукция заполонила внутренний рынок и перекинулась на внешний.
Всего лишь через три года после появления в колонии кронпринца четверть рынка поставок текстиля и сельхозтехники в Новом Свете принадлежала рустинцам. По части поставок механизмов для строительства речных судов и паровозов они еще не вышли на внешний рынок, едва успевая обеспечивать собственный, но темпы развития были таковы, что в скором времени можно было ожидать начала поставок и в другие колонии. Уже сегодня половина железнодорожных путей в Новом Свете строилась с использованием рельс, производимых в Новой Рустинии.
Словом, по многим позициям рустинцы с уверенностью подминали под себя весь новосветский рынок. Что не могло не радовать его высочество, как и его родителя. Доходы, поступающие из колоний, увеличились в разы.
Однако не дело, когда наследник короны столь долго пребывает вдали от трона. Ему предоставили возможность проявить себя, и он справился великолепно. Как говорится, пора и честь знать. Король отзывал Элиаша в столицу, а Новая Рустиния вновь меняла статус, переходя под управление генерал-губернатора.
Надо заметить, что кронпринц был доволен выбором короля. Генерал Джарек, человек новой формации, был не просто деятельной натурой, последние пять лет он занимал должность генерал-губернатора в промышленной области королевства и хорошо зарекомендовал себя. Элиаш мог совершенно спокойно передать ему свое детище, зная, что его преемник не станет препятствовать росту предпринимательской деятельности, напротив, будет всячески содействовать ему.
— Что же, в таком случае оставим все незавершенные дела на откуп его превосходительству. Надеюсь, он поймет все правильно.
— Разрешите, ваше высочество?
— Собеслав, боюсь, с нотациями и нравоучениями Карел тебя опередил.
— Не сомневаюсь. Но у меня дело несколько иного характера.
Полковник Войнич протянул кронпринцу исписанный лист бумаги. По мере прочтения Элиашем текста выражение его лица менялось, стремительно мрачнея.
— Вы понимаете, что это значит? — протягивая бумагу подполковнику Коваржику, спросил кронпринц, обращаясь к обоим адъютантам.
— Похоже, кому-то очень не нравится бурный рост производства в наших колониях, ваше высочество.
— И я даже знаю кому, — прочитав написанное, поддержал Войнича Коваржик. — Сегодня нам удается подминать под себя рынок не только за счет качества, но и благодаря сравнительно невысоким ценам на товары. Но вот это изменит ситуацию, — приподняв лист, закончил подполковник.
— Ты по-прежнему считаешь, что мне стоит оставить неразрешенные дела?
— Те вопросы, которые вы могли успеть рассмотреть, сущая безделица в сравнении с этим, ваше высочество, — возразил Коваржик.
— В любом случае ваши полномочия истекли. Вы все еще в должности чисто формально, и эта формальность истечет через полтора часа, — поддержал подполковника Войнич. — Мы уже ничего не успеем предпринять. К тому же информацию необходимо перепроверять.
— Но ведь эти сведения поступили от господина Чержека?
Чержек, бывший служащий департамента полиции, уже не первый год выполнял деликатные поручения его высочества, будучи на связи с полковником Войничем. До сегодняшнего дня сомнений в его профессионализме, как и в достоверности добываемой им информации, не возникало. И вообще, ему можно было поручить любое щекотливое дело, а потом просто дождаться доклада о выполнении.
— И тем не менее. Информация слишком серьезна, ваше высочество, — возразил Войнич. — Мы в обязательном порядке проинформируем его превосходительство, но в любом случае это уже его забота.
— Проклятье! Когда же наконец проведут межконтинентальный телеграф! — Элиаш откинулся на высокую спинку резного кресла и уперся руками в столешницу.
Связь. Если бы у него была возможность быстро связаться с королем!.. Но ее не было. Самое быстроходное судно и при благоприятном стечении обстоятельств сумеет достигнуть Старого Света только за две недели. При самых оптимистичных прогнозах решения можно ожидать через месяц. Но, похоже, времени не осталось вовсе.
Махнуть на все рукой и принять решение самостоятельно? Даже не смешно. Это откровенное попрание закона и явное неповиновение воле короля, высказанной недвусмысленно. Случись это раньше, и Элиаш был бы в своем праве. Сейчас же он уже не мог предпринять ничего. Да генерал Джарек попросту арестует кронпринца и под конвоем препроводит в столицу. И будет прав. Потому что подобное своеволие граничит с государственным заговором.
— Погодите-ка… — Элиаш выдвинул ящик стола и извлек кожаную папку с рельефным оттиском герба Рустинии. Быстро перебрал бумаги и, наконец взяв один из листов, начал внимательно его читать. Потом в его руках оказалась еще одна бумага, обвитая шнуром с массивной сургучной печатью. Изучив оба документа, он облегченно вздохнул и вновь откинулся на спинку кресла. — Сдать дела генералу Джареку и вернуться в столицу, — удовлетворенно произнес он.
— Все правильно, за прошедшее время ничего не изменилось, — пожимая плечами и переглядываясь с Коваржиком, подтвердил Войнич.
— Господа, вы невнимательны. Здесь не говорится о том, чтобы я незамедлительно отбыл в столицу. Значит, я могу остаться на некоторое время в Новом Свете.
— Но только как частное лицо, — уточнил подполковник Коваржик. — Вы не сможете отдавать приказы, принимать какие-либо решения или иным способом влиять на происходящие события. Его превосходительство отличает преданность короне, но отнюдь не услужливость членам королевской семьи.
— Правильно. Но зато я буду в курсе событий и, как говорят доктора, буду держать руку на пульсе.
— Не думаю, что его превосходительству это понравится. При всех его талантах он весьма самолюбив и может воспринять ваше чрезмерное любопытство неправильно, — не согласился Войнич.
— Именно по этой причине я и не стану интересоваться делами, а буду вести праздный образ жизни, — весело заявил Элиаш. — Помнится, местное общество было несколько недовольно тем, что я уделял ему так мало времени. Балы, приемы, посещение других городов с частными визитами. Это никоим образом не сможет уязвить его превосходительство. В то же время нам не составит труда быть в курсе всех событий, ну и господин Чержек будет не так далеко от нас.
— Вы имеете в виду те слова господина Дворжака о якобы желании куроки присоединиться к Рустинии на правах автономной области? — понимающе произнес Войнич.
— Но ведь они так и не обратились с подобной просьбой. Не было ни одного посланника, а ведь вы тут уже три года, — напомнил Коваржик.
— Но это может случиться в свете последних событий, а тогда уже нельзя будет терять ни дня.
— Сомнительно, чтобы его величество согласился на подобное. До сегодняшнего дня политика в отношении коренного населения не предусматривала ничего подобного.
— Угольные копи, господа. Раньше им нечего было предложить, кроме земли. Сегодня этот союз имеет уже стратегическое значение. Ситуация такова, что мы не можем направить туда войска и способны только на опосредованную поддержку. Но вот это, — кронпринц положил руку на бумагу с так взволновавшим его сообщением, — меняет многое. Итак. Войнич, подготовьте приказ для капитана курьерского корабля о немедленном выходе в море. Пожалуй, генерал не обидится на это мое последнее распоряжение. Я же пока напишу письмо королю. Коваржик, позаботьтесь о том, чтобы мой парадный мундир принесли прямо сюда, не хочу терять время на лишние перемещения. У нас есть еще чуть больше часа. За дело, господа.
Необычное и вместе с тем радующее глаз зрелище Болотин увидел у слияния Ронки с Изерой. На высоком берегу, еще сравнительно недавно диком и пустынном, расположился форт с внушающими уважение бревенчатыми стенами и валами бастионов. На вооружении форта состояли четыре полевых орудия нового образца. Весьма дорогое удовольствие, если вспомнить о том, что рустинская армия все еще не завершила перевооружение и до сих пор ее артиллерия почти наполовину состоит из дульнозарядных орудий. Но Сергей предпочитал не экономить на обороноспособности. Если в конвойных частях он обошелся старыми орудиями, то здесь изрядно потратился.
Впрочем, это вполне оправданно. Изера слишком велика, чтобы можно было делать ставку на гладкоствольные орудия. Первые нарезные образцы также не могли удовлетворить потребности обороны. Они слишком медлительны в перезарядке и требовали куда большее число обслуги. Новые пушки отличались скорострельностью и при острой необходимости могли обслуживаться даже одним артиллеристом. При этом благодаря унитарным снарядам темп стрельбы опять превосходил бы дульнозарядные. Калибра же в восемьдесят миллиметров было вполне достаточно для любого парохода, который решат вооружить валийцы. О военных речных флотилиях здесь и слыхом не слыхивали.
Именно обращенный в сторону Домбаса взор валийцев побудил Варакина пойти на просто неприличные военные траты. Во многом это оказалось возможным благодаря негласной поддержке со стороны его высочества. Не будь этого, и ни о чем подобном нельзя было бы и мечтать. Орудия — это не винтовки, каждая единица на строгом учете, как и производство снарядов.
Разумеется, коль скоро интересы Валенсии крутились вокруг копей, они могли привлечь и военно-морской флот. В конце концов, полноводная Изера была проходима даже для больших судов, а уж для канонерских лодок и подавно. Но в возможность этого верилось с трудом. Вряд ли Рустиния будет спокойно взирать на прямое военное вторжение.
На берегу под фортом находился небольшой порт, состоящий из нескольких строений и четырех причалов, у которых стояли груженые и порожние баржи, а также пароходы, ожидающие груз. Там же располагались служебные строения. В качестве угольной станции использовалась одна из барж, оборудованная ленточным погрузчиком. В настоящий момент рядом с ней находился пароход. Судя по царящей на нем суете, бункеровка была завершена и он готовился отправиться в путь.
Варакин был вынужден расположить порт здесь, из-за чего пришлось возводить и еще одно укрепление, хотя до копей от места слияния было порядка десяти верст. Ронка не так полноводна и обладает не слишком широким руслом для безопасного маневрирования. До оборудования порта на Изере севшие на мель суда были обычным явлением. Теперь груженые баржи спускаются вниз паровым буксиром, он же поднимает к копям порожние либо прибывшие с грузами для копей или города.
Да-а, многое же здесь изменилось за время его отсутствия. Два года назад не могло быть и речи, чтобы на Изере, выше слияния с Мравой, можно было повстречать какие-либо суда. Сейчас же, судя по рассказам, которыми потчевали Алексея в пути, и письмам Сергея, от этих причалов за день отходило по три парохода. И пусть каждая баржа вмещала не больше пятисот тонн угля, это впечатляло.
Для сравнения, на валийских копях при большем количестве задействованных рабов и каторжан за сутки добывалось чуть не вдвое меньше. Можно, конечно, утверждать, что успехи домбасцев обусловлены открытой добычей угля. Но данное утверждение было бы ошибочным. Причина их преимущества была в максимальной механизации добычи. Здесь уже трудились три станковых отбойных молотка конструкции милахского инженера и больше десятка ленточных погрузчиков. Кстати, на барже, приведенной пароходом, на котором прибыл Алексей, кроме людей и заказанных грузов находилось дополнительное оборудование, купленное в Старом Свете по заказу Варакина.
Словом, Домбас сильно потеснил валийцев в Новой Рустинии. Монополистом в поставках еще не стал, но это скорее вопрос времени. Большая часть нововаленсианского угля уже сейчас либо проходит транзитом в Медиолан, либо морским путем уходит в другие регионы Нового Света.
— Господин Дворжак, прошу прощения, но вам придется сойти здесь, — обратился к Алексею капитан, как только пароход замер у причала. — Думаю, сходить во время бункеровки будет несколько неудобно, угольная пыль причиняет массу неудобств. Дело в том, что мы не ходим в Домбас. Вопрос безопасности судовождения.
— Благодарю, капитан. Мне известно об этом. Сколько у нас есть времени?
— О-о, не беспокойтесь, в управе порта есть зал ожидания, вас устроят со всеми удобствами. Уверен, что в Домбас уже отправлено сообщение, и самое большее через час здесь будет буксир.
— И как они успеют так скоро обернуться? — искренне удивился Алексей.
— Дежурный уже доложил в комендатуру Домбаса, — произнес подошедший Крайчек, командовавший конвоем, сопровождавшим пароход. — Я прихватил с собой парней, они помогут вам с вещами. Да вы не волнуйтесь, господин Дворжак, в порту есть не только зал ожидания, но и комната первого класса. Вам и вашей семье там будет вполне удобно.
— А как дежурный мог так скоро сообщить о прибытии парохода с пассажирами? Ведь люди прибывают не с каждым транспортом.
— По далехласу, — пожав плечами, ответил Крайчек.
Вот так номер. Далехлас. Местное название телефона, сравнительно недавнее изобретение и пока еще не получившее большого распространения. Это была весьма дорогая диковинка, которую мог позволить себе далеко не каждый. Впрочем, чему он, собственно говоря, удивляется? Чтобы Сергей не воспользовался возможностью обеспечить свое поселение связью? Да тут скорее всего есть и узел связи, и аппараты во всех службах, присутственных местах и у руководящего состава. Да что там, сказали бы Алексею, что половина домов Домбаса телефонизированы, он, пожалуй, и не удивится. Конечно, Сергей будет вечно испытывать недостаток в средствах, и это при таких-то доходах.
— Вы тоже отправитесь в Домбас? — поинтересовался Алексей у наемника.
— Нет. Нам там делать нечего. Только время терять. Сейчас сдадим пушку, оружие и завалимся в харчевню. Наш Верная Рука, конечно, платит щедро, но и жалованье приходится отрабатывать сполна. Поэтому уже завтра утром мы отчалим обратно.
— Вы вообще не отдыхаете?
— Все веселье зимой, — лучезарно улыбнувшись, ответил Крайчек. Но потом все же добавил: — Раз в месяц нам предоставляется трое суток на полноценное безделье и возможность от души промочить горло, этого вполне достаточно.
В целом путешествие по Изере можно было считать безопасным. Но назвать службу конвойников совсем уж спокойной нельзя. Далеко не все роды арачей приняли условия мира. Изредка пароходы обстреливались. Случались и нападения, если неисправность машин вынуждала судно остановиться. Имели место стычки и на суше. Однако ничего такого, чего не происходило бы повсеместно.
Бытовало даже мнение, что содержание полутора сотен наемников в качестве конвойной службы это излишество и блажь. Вот только Варакин так не считал и предпочитал содержать этих «дармоедов». Арачи все еще были враждебно настроены к белым и не скрывали этого. Да, сейчас они делали вид, что в происходящем на реке нет ничего необычного, но никто не может сказать, когда они вдруг решат, что мир длится слишком уж долго, и выйдут на тропу войны. Если же это случится, Сергей хотел быть уверенным в том, что перевозка угля останется на прежнем уровне. И наконец, именно наличие вот этих конвойных подразделений, способных противостоять серьезному нападению, и обеспечивало мирное сосуществование с арачами.
— Дорогой, мы готовы.
Алексей обернулся и, увидев Хану с годовалой дочкой на руках, поспешил забрать девочку. Она росла не по дням, а по часам и исправно набирала вес. У них конечно же была служанка, но сейчас она занималась багажом, а Хана никогда не тяготилась заботой о ребенке.
— Не стоит так рьяно вырывать ребенка у меня из рук, — обиженно надула губки молодая женщина.
— Ну мог же я соскучиться по дочери, — улыбнулся Алексей.
Разумеется, причина была в другом, но они пока предпочитали это не афишировать. Кстати, именно из-за этого в их семье случилась первая настоящая ссора. Алексей всячески противился тому, чтобы Хана сопровождала его в этом путешествии. Впрочем, старался он зря. В прошлый раз, когда он предпочел отложить путешествие и остался рядом с женой, все прошло как нельзя лучше. Но в этот раз он просто не мог не отправиться в дальний путь.
В принципе ничего страшного, и дочь успела подрасти, и дед с бабкой очень хотели потетешкаться с внучкой. Если бы не одно «но»… Они оказались слишком неосторожной и любвеобильной парой. Хана была на втором месяце, и Алексей места себе не находил, переживая за ее здоровье. А тут еще она решила отправиться с мужем в Домбас. Уж больно все было складно и увлекательно на белом полотне преобразека. Вот мало было Алексею переживаний, пока они пересекали океан, получи с лихвой.
Здание речного вокзала оказалось небольшим, но весьма уютным местечком. Вроде и ничего особенного, обычные лавки, выстроившиеся рядами, чтобы с относительными удобствами можно было ожидать транспорта. Но везде чисто, все старательно выкрашено в спокойные тона, не отдающие казенщиной. Работает буфет, где недорого можно купить свежую выпечку и чай. Конечно, прожженные речные волки и видавшие виды наемники никогда в этом не сознаются, но они были здесь основными покупателями. Из форта к определенному часу прибегал гонец и уносил полный бумажный пакет различной сдобы только что из печи.
Алексей и Хана услышали все это от буфетчицы, с удовольствием поглощая булочки, присыпанные сахарной пудрой. Да-а, недаром говорят, что мужчины порой как дети. А как превосходно печет, прямо любо-дорого. Такая мастерица с легкостью составит конкуренцию столичным кондитерам. И ведь не готовила ничего специально для гостей Варакина, все то же самое, что и всем. Однако здешние мужчины самые настоящие лакомки.
Буксир прибыл примерно минут через сорок. Путешественники как раз закончили чаевничать, когда раздался гудок, призывающий взойти на борт. Крайчек не забыл о семействе Дворжаков, и наемники перенесли их багаж.
Нет, Алексей не обманывался. Такое внимание было обусловлено вовсе не его дружбой с Сергеем. Наемники вообще народ сами себе на уме. Но если ты сумел заслужить их уважение и стоял с ними плечом к плечу… Кстати, Алексея они между собой называли гренадером, памятуя о его столь своевременных действиях, спасших от захвата «Желтую розу» и жизни всех находившихся на ее борту.
Они расположились на верхней палубе, рядом с ходовым мостиком. Здесь было не в пример свободнее, чем на нижней палубе, где находилось около полусотни переселенцев, отправившихся за лучшей долей. Да и обзор отсюда был куда лучше. Болотин удивился было тому обстоятельству, что баржа с грузом осталась у причала, но молодой капитан объяснил, что ею займется другой буксир. Его же задача доставить как можно быстрее в Домбас новых переселенцев и гостей. На копях, как заметил Алексей, также произошли изменения. Теперь снимаемый грунт не отвозили в отвалы, а все теми же транспортерными лентами доставляли на место выработки угля и заполняли им образовавшиеся пустоты. Его даже утрамбовывали, дабы укрепить берег. Погрузка барж тоже производилась посредством транспортеров. Несколько паровых машин на колесном ходу приводили в движение все эти механизмы. При такой плотности использования машин механические мастерские скорее всего работают с солидной нагрузкой, ведь техника требовала постоянного обслуживания, мелкого и серьезного ремонта.
Пристань у самого Домбаса мало изменилась, чего не скажешь о сильно разросшемся городке. Во-первых, на той самой возвышенности, откуда вели обстрел арачи, были устроены укрепления. Так называемый форт номер два, первый был возле порта. Правда, это укрепление в значительной мере уступало первому. Но, как следовало из пояснений капитана буксира, молодого паренька, которому едва стукнуло двадцать, он был лишь центральной позицией, вся земля вокруг него была испещрена траншеями полного профиля, с блиндажами и ходами сообщений. Кое-что было видно и с мостика буксира.
Исчезло колючее заграждение вокруг города, как и минные поля. Впрочем, они перекочевали на особо опасные направления, в основном находящиеся в мертвых пространствах. Но сплошного периметра уже не было. Вместо этого по краям лощины поднялись еще два форта вроде того, что был на правом берегу Ронки.
Ну здесь ничего удивительного. Новые подворья ставились так же, как и первые, — хотя и плотной застройкой, но далеко не тесной. Население Домбаса насчитывало уже три тысячи человек, и недостатка в семейных не было. Такое количество домов просто невозможно уместить в прежнем периметре. Не средневековый же город в самом-то деле.
Строительство и сейчас шло полным ходом, Алексей заметил, как со стоявшей у причала баржи сгружали лес. С реки было прекрасно видно две новые улицы, поднимающиеся вверх по склонам лощины. Подворья выглядели пока по-сиротски пустыми и не несли никаких следов индивидуальности. Наконец, там не было ни одного деревца, тогда так старая часть городка утопала в зелени.
— Дорогой, какая прелесть! — восхитилась Хана. — Преобразек способен передать лишь небольшую часть всей этой красоты.
— Согласен. — Алексей и сам пребывал под впечатлением от представшей его взору картины.
— И ты к этому причастен!
— Хм… Дорогая, только и того, что причастен. И, уверяю тебя, в самой малой степени. Это все заслуга Сергея. Я-то все поражаюсь, куда он умудряется деть такую прорву денег. Но, глядя на этот широкий замах, впору удивляться, как у него вообще хоть что-то остается.
— Но ведь толчок был дан благодаря той сумме, что ты выделил ему, — упорствовала Хана. Все же любая жена предпочитает видеть большую заслугу именно своего мужа, а уж любящая и подавно.
Алексею эти слова пришлись не по душе, и он недовольно сказал:
— Я ничего не выделял Сергею, Хана. Запомни это раз и навсегда. Я отдал ему только то, что и так по праву было его. А уж как он распорядился теми средствами, целиком и полностью его заслуга.
— Шимон, я вовсе…
— Прости, Хана, я был излишне резок. Но это правда. Конечно, я помогал ему и продолжаю помогать сейчас. Но это он рисковал здесь своей жизнью, вставая на защиту людей. Это за него люди готовы пойти в огонь и в воду. Это он, рискуя разориться, стремился обеспечить людям все самое лучшее, даже когда дела были совсем плохи. Кстати, я со многим был не согласен, так как он поступал непрактично. Но время все расставило по своим местам. И все это в первую очередь его заслуга, и никак иначе.
— Дорогой, не стоит преуменьшать своей заслуги, — поцеловав мужа в щеку, возразила Хана. — Все это так. Сергей много сделал и многого добился, и он заслуживает высшей похвалы, как и любви людей. Но многие ли поступили бы подобно тебе? Бросили бы все дела, отправились бы с риском для жизни в дикую степь спасать друга? Без колебаний отдали бы пусть и причитающиеся ему деньги, тем более он о них и понятия не имел? Хотя ты и утверждаешь обратное, это и твое детище. Или скорее ваше. Ты же сам говорил, что у вас с Сергеем одна дорога на двоих.
Варакин появился словно ниоткуда. Однако он и не подумал бросаться к дорогим гостям, оставшись на причале. Ну а чему, собственно, удивляться. Подумаешь, приехал друг. Куда важнее встретить не гостей, а тех, кто прибыл сюда на постоянное место жительства. И что с того, что он их впервые видит? Каждый из них — это кирпичик в стене возводимого им здания. Алексей же поймет. Не может не понять.
Алексей понимал. Но ему все же было немного обидно. Ведь не всегда же Сергей находился в Домбасе по прибытии переселенцев. Встречали же их его помощники. Так отчего же было не сделать сегодня исключение?
— Шимон!
Алексей настолько увлекся своими мыслями, что не заметил, как на палубу взлетела Эмка, легко неся на руках двухгодовалого постреленка, всячески стремящегося вырваться из рук матери. Она с ходу заключила Алексея в объятия, смачно чмокнув в выбритую до синевы щеку. Малец тоже не растерялся и ухватил незнакомого дядьку за волосы, резко дернув их. Как видно, потеряв надежду совладать-таки с матерью, он решил выместить все свое негодование на Алексее.
— Ох! Погоди, постреленок. Отпусти.
— Игнас, проказник, отпусти дядю Шимона.
Но малец только залился звонким смехом и словно назло потянул еще сильнее. Судя по всему, он находил ситуацию весьма занятной. Алексею все же удалось справиться с маленьким агрессором и вытащить свои волосы из цепких ручонок. После чего он схватил мальца, сделал страшные глаза и, уткнувшись в его грудь, зарычал. Игнас ничуть не испугался и вновь залился смехом, опять ухватив веселого дядьку уже обеими руками.
— У вас очень общительный мальчик, — улыбнулась Хана.
— Постреленок, сладу с ним никакого, а как пошел, так и вовсе нужен глаз да глаз.
— Эмка, позволь представить — моя жена Хана.
— Я уже догадалась. Очень приятно. Вы уж простите, мы люди сельские, простые.
— Полноте. Я, конечно, дворянского рода, но никогда не отличалась чопорностью.
— Кстати, я тоже дворянин. — Алексей нарочито расправил плечи. — Указом его величества, за заслуги перед короной.
— Ох, Шимон, вот уж кто может не рассчитывать на политес с моей стороны, так это ты. Уж прости, но трудно рассыпаться бисером перед тем, кого ты учила грамоте.
— Вы учили Шимона грамоте? — вскинула брови Хана.
— А он не рассказывал?
— Нет, об этом он умолчал.
— Я обязательно все вам расскажу.
— Эмка! — воскликнул смущенный Алексей.
— Ладно, почти все, — смилостивилась она. — О том, что Сарка хотела тебя охмурить, я говорить не буду.
Хана тут же сделала стойку:
— Сарка? Кто это?
— Моя старшая сестра. Но у нее ничего не вышло, а вот я сумела захомутать Сергея.
— Эмка, коли уж все так складывается и вы с Сергеем старинные друзья Шимона, вы не против, если мы перейдем на «ты»? — вкрадчиво произнесла Хана.
— Отчего же, буду только рада, — лучезарно улыбнулась Эмка.
— Хана, ты напрасно стараешься. Это давняя история, к тому же не имевшая ровным счетом никакого продолжения, — попытался урезонить жену Алексей.
— Я напрасно хочу сблизиться с твоими друзьями?
— Я не это имел в виду.
— А-а, понимаю, ты опасаешься, что твоя жена опустится до низменного чувства ревности. Не сомневайся, опустится.
— И будет совершенно не права, — послышался голос поднявшегося на палубу Сергея. — Здравствуйте, Хана. — Он неловко поцеловал затянутую в лайковую перчатку руку молодой женщины, после чего обернулся к Алексею. — Шимон, дружище, я не поверил своим ушам, когда мне сообщили о твоем прибытии.
Хане на мгновение показалось, что из счастливой супруги она вот-вот превратится во вдову. Сергей настолько крепко сжал Шимона в объятиях, что у нее появились опасения по поводу крепости ребер мужа. Наблюдая за их встречей, за той искренней радостью, которой лучилась чета Варакиных, и за реакцией Шимона, Хана вдруг почувствовала, как по телу разливается тепло.
Оказывается, все время путешествия она подсознательно опасалась этой встречи и этого города, затерянного в бескрайних степных просторах. Но теперь от этого чувства не осталось и следа. Так встречать могли только по-настоящему близких людей.
Хотя чета Дворжаков и не сообщала о своем приезде, их здесь ждали. Не просто ждали, но и готовили встречу. По соседству с домом Варакиных стоял точно такой же дом, который принадлежал… Дворжакам. Сергей озаботился жильем для своего друга, мало того, дом был под постоянным присмотром.
Эмка сказала, что обустроила дом по своему усмотрению, но, разумеется, не обидится, если Хана пожелает внести изменения. В городе с прошлого года работала хорошая столярная мастерская. Конечно, практически любой мужчина способен смастерить нехитрую мебель, но далеко не каждый может сделать что-то по-настоящему красивое и практичное. В Домбасе были весьма приличные заработки, чтобы люди могли начать задумываться и о комфорте.
Усилия Варакиных Хана признала заслуживающими всяческих похвал. Местный краснодеревщик мебель сделал удобную и довольно приличного качества. Разумеется, можно было обставить дом и куда лучше, причем мебелью от настоящих мастеров, а не от того, кто, не выдержав конкуренции, отправился в такую глушь. Но для загородного дома, чем он по сути и являлся для четы Дворжаков, все было на достойном уровне.
Осталась довольна Хана и прислугой, присматривающей за домом. Горничная содержала дом в порядке, словно со дня на день ожидала приезда хозяев, хотя они и не подозревали о его существовании. Единственное, что немного смутило Хану, это прошлое занятие женщины. Согласитесь, новость о том, что служанка раньше торговала собой, не может не взволновать женщину, муж которой в полном расцвете сил. Однако поведавшая об этом Эмка непринужденно сообщила Хане, что эта женщина покончила со своим прошлым и сейчас является добропорядочной женой одного из шахтеров.
— Ты удивлена тем, что я тебе рассказала о ней?
— Признаться, да.
— Дело в том, что Домбас хотя и не маленькое поселение, но по сути большое село, и здесь все обо всех знают. Если бы я промолчала, ты все равно узнала бы об этом, и тогда постаралась бы от нее избавиться. А она этого не заслуживает. Здесь много женщин с запятнанным прошлым. Благодаря обществу вспомоществования в Плезне и нашим мужьям они получили второй шанс, и ни одна еще не свернула на прежнюю дорожку. Сегодня они куда более добропорядочные жены, чем благожелательные кумушки, так любящие перемывать им кости.
Дворжаки были приглашены на ужин. Сергей не без удовольствия отметил тот факт, что Хана и Эмка быстро нашли общий язык. Одна представительница дворянского общества, с соответствующим воспитанием, другая из обычной крестьянской семьи. Возможно, все дело в том, что их связала беззаветная дружба мужей, а еще то, что они обе были матерями и обе ожидали нового пополнения семейства.
Видя, что они будут только мешать наметившемуся диалогу между женщинами, мужчины решили уединиться в кабинете. Друзьям было о чем поговорить после двухлетней разлуки. По заведенной уже традиции Сергей воспользовался своим положением и извлек на свет божий бутылку хорошей зобрятки. Правда, если в прошлый раз это была откровенная контрабанда, то сейчас строгость сухого закона сильно сдала свои позиции.
— Глупо бороться с этим пороком. Как говорится, свинья везде грязь найдет, — отпив из высокого стакана глоток обжигающего напитка, признал свое поражение Сергей. — Но и делать на этом деньги, как поступают в Рустинии, я не собираюсь. В лавках можно купить абсолютно любое спиртное. Другое дело, что мы ужесточили ответственность за излишества в общественных местах и на работе. Достается и тем, кто, перебрав лишнего, дебоширит дома.
— И как вы поступаете с дебоширами? — располагаясь со стаканом в удобном кресле, поинтересовался Алексей.
— А выбрасываем такого на все четыре стороны. — Сергей предпочел сесть за рабочий стол, так ему было привычнее.
— Одного?
— Одного, если жена соглашается с ним развестись и остается в городе. Любая женщина здесь имеет весьма высокие шансы выйти замуж, даже с солидным хвостом, — многозначительно произнес Сергей.
— И есть такие, кто решается остаться в одиночестве, без кормильца? — все же усомнился Алексей.
— А эти ублюдки не кормильцы, — резко обрубил Сергей. — И тем не менее я беру над женщинами шефство, и, пока они не выйдут замуж, им выплачивается компенсация по потере кормильца в размере десяти крон.
— Солидно.
— Не богатство, но и далеко не бедность. Ведь у них есть еще и подворье с огородами. В Рустинии, да и здесь, в колонии, крестьяне и рабочие в куда более невыгодных условиях. К тому же я всячески стараюсь найти женщинам занятие, чтобы они могли зарабатывать.
— А как с теми, кто теряет своих мужей и сыновей? Я слышал, у вас все еще случаются стычки.
— За погибших в бою мужей пожизненная выплата, пятнадцать крон ежемесячно. За сыновей — пятьсот крон единовременно. В случае гибели на производстве, так же как и с горе-пьяницами, если трагедия случается по вине погибшего главы семейства, десять. Если вины погибшего нет, жена до конца своих дней получает среднемесячное жалованье мужа.
— Круто. Да ты тут, наверное, и пенсии ввел? — Не заметить иронию в словах Алексея было просто невозможно.
— Нет. Пенсии вводить я не собираюсь, — набычившись, буркнул Сергей. — Возможно, в будущем, но только в очень далеком. Тут такое дело… Вроде и добычу угля постоянно наращиваем, но средств, один черт, не хватает.
— Потому что каждый раз увеличиваются траты, — невольно сбился на назидательный тон Алексей. — Я видел, вы тут уже вымостили площадь, улицу к храму, улицу, где живет руководство, и работы продолжаются. Кстати, я не очень хорошо рассмотрел, но мне показалось, это не природный материал?
— Кирпичи льют из бетона.
— Цемент дорогое удовольствие, Сережа.
— О-о, поверь, я это знаю. — Сергей даже закивал, чтобы лишний раз обозначить, насколько хорошо он об этом информирован. Но потом все же решил объяснить: — Видишь ли, с камнем здесь проблемы, об асфальте говорить не приходится, остается бетон. Это несколько дороже каменной мостовой, значительно дороже булыжной, но зато получается куда быстрее и прочнее. Главное, качественно выполнить работу.
— Ну а как у вас тут с обороной? Извини, но со мной прибыла моя семья.
— На первый взгляд может показаться, что с исчезновением периметра все стало хуже, но на самом деле это не так. Артиллерия хорошо перекрывает периметр. Ну и минные поля в мертвых пространствах. Постоянные разъезды, поддержание тесного контакта с окрестными фермерами, куроки и некоторыми родами арачей позволяют контролировать обстановку в окрестностях Домбаса. К тому же у нас имеется три сотни наемников и около шести сотен ополчения. Все хорошо вооружены и оснащены. Боевая подготовка поставлена на поток. Считай, практически полк. Сила, и весьма серьезная. Даже если арачи объединятся и скопом на нас попрут, обломают зубы.
— Три сотни наемников? Лихо. Слушай, а можно нескромный вопрос? Сколько на сегодняшний день у тебя средств в резервном фонде? Ну так, для общего сведения, — заподозрив неладное или даже уверившись в этом, поинтересовался Алексей.
— Кхм… Шестьдесят тысяч, — понурился Сергей, понимая, как сейчас выглядит в глазах друга.
— Браво. Брависсимо. Сережа, ты о чем думаешь? Ты содержишь целую армию, закупаешь артиллерию, причем не абы какую, а новейшую. Остальные траты, в том числе и по содержанию города. Да, лукавый тебя задери, у тебя здесь уже целый город. Нет, я, конечно, понимаю, что копи дают большую прибыль. Но даже с учетом того, что твои доходы на сегодняшний день в год составляют больше миллиона крон, ты по-прежнему испытываешь недостаток средств. Сергей, это твое дело, это твое детище, но тебе не кажется, что это перебор? — едва не задыхаясь, закончил свою пламенную речь Алексей.
Если он рассчитывал вразумить друга и достучаться до чего бы то ни было, то сильно просчитался. Варакин тут же вскинулся, отстаивая свою точку зрения. И потом, кому понравится, что тебя выставляют дураком?
— Ты забываешь о том, что здесь все еще идет становление, закупается новое оборудование, продолжается масштабное строительство. Забываешь, что треть прибыли уходит куроки. Забываешь о том, что вся инфраструктура поселения на мне. И наконец, забываешь о том, что здесь нельзя просто жить, а нужно быть готовым к тому, что тебя захотят сожрать. В механических мастерских налажен и запущен оружейный цех. А это только траты, и никакой прибыли. Оружием мы не торгуем. Вернее, торгуем, но в мизерном объеме.
— А если бы торговали, это приносило бы выгоду?
— Разумеется. Но в мои планы не входит вооружать кого бы то ни было. Ты попрекаешь меня в том, что я закупаю орудия, а ведь куплено только пять гладкоствольных гаубиц и четыре полевых пушки плюс боеприпасы.
— А как же перекрытие пространства артиллерией? — недоумевающе поинтересовался Алексей.
— Точнее будет сказать, минометами собственного изготовления.
— Получилось?! — А вот это сюрприз, Алексей даже слегка подался вперед.
— Еще бы не получилось, при таком инженере и при том что технология производства для местных не представляет особых сложностей, — хмыкнул Сергей и пустился в объяснения: — Калибр восемьдесят миллиметров, предельная дальность полторы версты, минимальная сто пятьдесят шагов. В каждом из фортов имеется по два миномета с боезапасом. В арсенале восемь минометов, на две батареи. Вот ими-то и перекрываем.
— Но все равно это не дело, Сергей. У тебя нет ни капли жирка, — справившись с радостным возбуждением и испытывая неловкость перед другом, продолжал гнуть свое Алексей. — А вдруг грянет кризис? Кстати, его высочество отзывают из колонии. И это не слухи, уже назначен генерал-губернатор. Отзывы о нем самые положительные, но, сдается мне, опосредованной поддержке со стороны властей пришел конец.
— Да понимаю я все. Этой зимой произойдут серьезные перемены. Будет назначен глава города и административный аппарат, изберут совет города. С нового года прекращаем программу по завлечению сюда людей, теперь они и сами сюда поедут. В следующем году новые переселенцы должны будут выплатить половину стоимости домов, для последующих скорее всего будем вводить и полную. Разумеется, в рассрочку. Начнем вводить кое-какие налоги. Коммуналка полностью ляжет на плечи горожан, как и облагораживание города. Я, конечно, буду спонсировать, но именно что спонсировать, а не делать все сам.
— Люди не начнут разбегаться?
— Не начнут. Поверь, здесь еще долго будет куда лучше, чем в других местах. А люди не глупы, все видят и понимают. И потом, нужно бороться с халявой. Это до добра не доведет. На днях был занятный инцидент. Мальчишки, вооружившись своими пращами, мечут камни в уличный фонарь. Мимо проходят люди, и хоть бы хны. Привыкли, что лампы будут заменены быстро, вот и не обращают внимания на мальцов. А что, пусть ребятки развлекаются. Как думаешь, если бы деньги на эти самые лампочки шли из их кармана, прошли бы они мимо? Вот то-то и оно.
— Что же, согласен, но…
Разговор обещал быть интересным, однако их беседу прервали самым радикальным образом. Посредине фразы Алексея в кабинет вошла Эмка и протянула мужу конверт с пометкой «срочно». Почта и газеты доставлялись в Домбас попутными пароходами. В городе имелась почта и два почтальона — разумеется, женщины. Как видно, это послание пришло вечерним пароходом. Обычно в это время почту не разносили, но тут случай особый, мало ли какая там срочность, вот и доставили адресату в неурочный час.
Выпроводив супругу, Сергей вскрыл письмо. Выражение его лица изменилось, он прочел текст дважды и, тяжело вздохнув, протянул послание Алексею.
— Читай, от твоего приятеля из Новой Валенсии.
— Работает, значит, агентура? — невпопад пробормотал Алексей, углубляясь в чтение.
— В Новой Валенсии работает, а вот в метрополии не очень. Да и здесь можно бы порасторопней, — не сводя взгляда с друга, ответил Сергей.
— Ну он же репортер, а не профессиональный резидент, — откладывая письмо, вздохнул Алексей. — Сын?
— Сын у него слишком молод. Племянник. Понять бы только, что это значит.
— Ну вот, опять. Стоит мне появиться рядом с тобой, как полным-полна коробочка неприятностей. Я тебе доставляю сплошные проблемы.
— Леша, что за пессимизм? Жизнь она как зебра — полоса белая, полоса черная.
— Ага. А в конце задница.
— Смешно. Прямо обхохочешься, йок макарек.
— Что будем делать?
— Вопрос неправильно сформулирован, Леша. Каждый из нас будет заниматься своим делом. Я — разбираться с проблемой. Ты — заботиться о наших семьях. Спокойно, Леша. У меня и мысли не было, что ты испугаешься, но сейчас на нас лежит ответственность не только за людей, но и за близких. Ты готов рисковать своей супругой и дочерью?
— Не готов. Но и в стороне не останусь. Это не обсуждается. И потом, люди все видят, все понимают. Как они воспримут мое бегство? Ты сам говоришь, они не дураки.
— Не дураки. Ладно, времени нет. Пора действовать.
— Ой, Вашек! А чего же ты молча-то?! — Мила всплеснула руками и, словно наседка, начала хлопотать вокруг сына.
Парню не понравилось то, как его обихаживала мать. Конечно, без малого семнадцать лет. В отряде пластунов один из лучших, даже уже открыт собственный счет убитых.
Примерно полгода назад вместе с законником Хватом разведчики гонялись за бандой Ружика. Тот приехал в Домбас за лучшей долей, но, как видно, работать на добыче угля ему показалось скучным, хотелось романтики лихого разбоя и вольной жизни, вне зависимости от кого бы то ни было. Ружик сумел подбить таких же молодых и отчаянных. Вот и появилась в окрестностях города самая настоящая банда из пары десятков бойцов, которых мало что вооружили, но еще и обучили за счет города.
После первого убийства народ стал требовать, чтобы Варакин отправил по следу бандитов наемников. Но тот отказался, заявив, что Ружик — это отрыжка их поселения и решать эту проблему будут сами люди. А что, все справедливо. Ясное дело, что будущие бандиты хоронились и не кричали на всех углах о том, что собираются заняться разбоем. Но ведь не могли же они все провернуть совсем уж тихо. Кто-то что-то слышал, кому-то сделали предложение, да он отказался. Но никто ни о чем не сообщил. Всем миром допустили, теперь самим и расхлебывать, нечего дядьку со стороны звать.
Вот при уничтожении банды Вашек и убил в первый и пока единственный раз. Ох и дурно же ему было тогда. Вот лежит человек, от живого не отличишь. Еще теплый. Берешь за руку, и такое впечатление, что он сейчас пошевелится, что-то скажет. Смотришь на него внимательно, и чудится, вроде грудь его от дыхания вздымается. А нет этого ничего. Мертв. Спасибо Анушу, он тогда его взбодрил да мозги вправил.
Потом были бесконечные патрулирования, постоянное нервное напряжение, перестрелки с теми арачами, которые не захотели мира. Сейчас Вашек выглядел куда старше своих лет, успел изрядно заматереть и даст фору взрослому мужику. А тут матушка словно с малым дитем тетешкается. Нехорошо. Несолидно как-то. Пластун он или погулять вышел?
— Ма, да я сам. Ма, ну чего ты в самом-то деле.
Оно и несолидно, но и матушку обижать не хочется. Вот и отбивался Вашек вяло, без огонька. Ее тоже понять можно. Каждый раз плачет, когда сын уходит. Проводит с порога, уйдет в дальнюю комнату и плачет. Вашеку сестры рассказывали.
— Тятька-то дома?
— Так воскресенье же. Дома, куда ему деться. На заднем дворе хозяйничает. Нынче народу в Домбасе много, так что мы решили к вечерне идти. Чего всем скопом в храме толпиться, ни помолиться толком, ни свечку спокойно поставить. Уж давно просим господина Варакина поставить еще один храм, да он никак не соберется.
— Не станет он ничего ставить, — послышался от порога голос Брыля. — И правильно делает. Он один поставил за свой счет, второй уж от нас должен быть. На сходе порешили в складчину храм ставить на восточной окраине. Здорово, сын.
— Здравия, батя. А чего на окраине-то опять?
— Так и прежний был на окраине. А теперь где тот край? Вот и здесь так же будет. Растет Домбас, — не без удовлетворения произнес глава семьи.
— Что это? — вдруг обмерла Мила, упершись взглядом в грудь сына.
— Где? А, это… Так упал на камень, вот и порвалось, — поспешно скидывая бронежилет, пояснил Вашек.
— Брыль, ты слышал? Да ты что же, мать за дуру держишь? Какой камень?!
— Ты не блажи, мать. Вот он, жив и здоров, чего выть, как на луну.
Мила всхлипнула и, прикрыв лицо уголком платка, убежала из комнаты. Брыль только тяжело вздохнул и посмотрел на Вашека:
— Ну рассказывай.
— Так не моя броня. Ладно матушка, но ты-то видишь!
— Хм… И впрямь не твоя. А что так-то?
— Это броня Ануша. Арачи засаду устроили, пришлось малость пострелять. Вот командиру и прилетело. А как он такой домой заявится? Синяя Птица на сносях, а ну как испереживается. Вот и обменялись мы.
— Брыль, Вашек, идите за стол! — Глаза у Милы все еще красные, но, как видно, слова сына она все же слышала и немного успокоилась.
— Не, мам, я сначала оружие обихожу. Нехорошо его без присмотра бросать. А уж потом и поем.
— Это верно, — поддержал сына Брыль. — А я пока закончу с двуколкой, не дело по всякой мелкой надобности повозку снаряжать.
Однако не успел Брыль закончить фразу, как входная дверь распахнулась, и в проеме возник парнишка лет четырнадцати. Одет он был в форму, на поясе револьвер и нож, на груди медная бляха. На службе парнишка. С этого возраста мальчики начинали по очереди нести службу в комендатуре в качестве посыльных. Каждый день заступало их по трое. Комендатура находилась в одном здании с управой, а потому использовали мальцов не только по военным нуждам. Разумеется, имелась станция далехласа, но аппараты были пока еще далеко не везде, да и связь нет-нет да и барахлила.
— Здрасте, дядько Брыль, здравия, тетка Мила. Вашек, собирайся, вашим сбор у комендатуры.
— Что стряслось-то? — растерянно спросил Вашек, переводя взгляд с мальчишки на бронежилет и карабин, которые все еще держал в руках.
— А я почем знаю? Сказано собрать всех пластунов, а что там и как, не ведаю. Ладно, я побежал, мне еще несколько дворов обежать надо.
Пожав плечами, Вашек попросил мать заменить грязное белье в переметных сумах. Провизия также вышла, но тут никаких проблем. В кладовой комендатуры имеются уже укомплектованные сухие пайки, из расчета один бумажный пакет на сутки. Набор немудреный — консервы, сахар, сивон, сухари. Как говорится, без разносолов. Но чтобы во время выхода в степь да не обзавестись свежатиной? Такого пока не случалось.
Наконец Вашек накинул на пятнистый и все еще влажный китель бронежилет. Затянул все ремни. Подхватил карабин, переметные сумы и шагнул к выходу.
— Не пущу! — В Милу словно бес вселился. Она преградила сыну путь, расставив руки так, словно пройти можно было только через ее труп.
— Ты чего, мам? — растерялся парнишка.
— Не пущу, — упрямо повторила женщина, вновь заливаясь слезами.
— Мила, дай парню пройти, — строго произнес Брыль.
— Да как же так-то?! Нешто не понимаете?! Неспроста это. Беда! Сердцем чую, беда. Ладно он, дите неразумное. Но ты-то, Брыль?!
— Дите, говоришь. Да нет, мать, не дите он, а муж и боец. Опора, надежа и защитник. И он, и друзья его по детским играм, и каждый мужик в Домбасе. Отойди от двери. Вашек, если что… ты там труса-то не празднуй, но и лихость в узде держи… Ладно, ступай. С богом.
Поверил он жене сразу. Вот так в одночасье понял, что не блажит Мила. Сердце материнское чует грядущую беду. В чем она неясно, откуда придет непонятно, хотя предположить и можно. Но в том, что она есть и надвигается на их городок, Брыль ничуть не усомнился.
Проводив сына, он тяжело вздохнул и направился в их с Милой комнату. Достал из шкафа принадлежности, разложил на столе. Снял со стены карабин и начал чистить. Сам не знал отчего, но чуял, что нужно, и все тут. После карабина вычистил оба револьвера. Потом пришел черед проверки всего снаряжения. Четыре гранаты с чугунным рубленым корпусом — две под пращу, с запальным шнуром, две под обычный запал. Две гранаты с корпусом из жести. Проверил шлею, бронежилет с множеством карманов и патронташем. Просмотрел патроны, чтобы не оказалось какого с замятостями. Не хватало, чтобы в ответственный момент вышел перекос патрона. Секунда в бою дорогого стоит, а перекос даже в однозарядном «баличе» может доставить массу неудобств.
— Брыль, что будет-то? — тихо спросила заглянувшая в комнату жена.
— Не знаю я, что там могло стрястись. Может, опять какие лихие появились. Тревогу-то не объявили.
— А чего же тогда за оружие взялся?
— Да мало ли. Сейчас, может, и ничего, а через час под ружье поставят.
— Брыль…
— Мила, говорено уж о том. Тут наш дом. А как беда придет, так всем миром и встанем, потому как есть за что драться. А гуртом и горы своротить можно. Так что пошли обедать, и о плохом не думай.
День выдался хлопотный, а главное, беспокойный. Господи, как же он устал! Два года назад ему как снег на голову упало назначение на должность генерал-губернатора в одну из самых важнейших колоний империи. В Нововаленсианское генерал-губернаторство кроме обширных владений на материке входили два больших острова, каждый из которых превышал по площади старосветские королевства, два поменьше, едва ли уступавшие последним, и ряд островов архипелага. По общей площади эти владения превышали Валенсию в десять раз. И хотя плотность заселения все еще низкая, населения примерно в два раза больше, чем в метрополии. Весьма значимая территория, и именно сюда-то его и назначили.
Разумеется, граф Дельгадо считал себя достойным должности генерал-губернатора и всячески стремился к этому. Данная ступень — предел мечтаний для многих и многих, а уж для выходцев из обедневших домов и подавно. Но при всем своем тщеславии он и подумать не мог, что в его руки угодит жемчужина валенсианской короны, из которой за прошедшие три столетия были выкачаны поистине огромные богатства, и этот источник все еще был неиссякаем.
Огромные владения подразумевали и большой труд. Раз в год он лично объезжал все территории, посещая наиболее значимые поселения и местности. Не обходил он своим вниманием и незначительные, выбирал их по собственному усмотрению и любил нагрянуть неожиданно. Данная привычка нового генерал-губернатора пришлась не по вкусу довольно многим, и не только в Новом Свете. Впрочем, граф и не думал, что обзаведется друзьями и покровителями, внезапно оказавшись на должности, столь желанной для многих.
Едва он вникнул во внутренние дела колонии, как тут же обнаружил зреющий нарыв. Нет, дело вовсе не в заговоре и не в прогнившей структуре власти. О заговорах не было и речи, уровень коррупции и злоупотреблений конечно же был несколько выше, чем в метрополии, но ничего фатального. Его куда больше волновало состояние дел с соседом.
Рустинское королевство успело глубоко пустить свои корни в Новом Свете и представлялось достойным соперником. Но с ними был достигнут некий паритет. В настоящий момент оба королевства были вынуждены прекратить территориальный рост своих колоний, и сложившееся положение дел пока устраивало обе стороны. Однако, вникнув в дела, граф Дельгадо осознал, что король Рустинии решил избрать иной путь экспансии.
Рустинцы сделали тот шаг, на который в колониях до сих пор не решалось ни одно правительство. Само понятие колонии подразумевало под собой только вывоз ресурсов в метрополию и развитие промышленного производства в Старом Свете. Тому есть множество причин. Но рустинцы вдруг пошли по совершенно другому пути. Промышленные предприятия в Новой Рустинии росли как грибы после дождя.
С одной стороны, резко возрос спрос на товары из Новой Валенсии, как и из других колоний Нового Света. Это влекло за собой определенные выгоды для королевской казны. Но с другой стороны — доля рустинских товаров на рынке Нового Света начала резко расти. Не уступая по качеству, эти товары порой в разы были дешевле, чем такие же из других стран.
Генерал-губернатор попытался затормозить рост производства соседей, увеличив цену на уголь и несколько сократив поставки. Но ожидаемого повышения цен и замедления роста производства не произошло. Вместо этого угольные копи, расположенные на пинкской территории и разрабатываемые каким-то частным лицом, совершили резкий рывок, с каждым разом все больше и больше наращивая объемы добычи. К тому же, несмотря на то обстоятельство, что их топливо было намного лучшего качества, цена на него была ниже, чем на нововаленсианский уголь.
Видя угрозу интересам Валенсии, граф незамедлительно поставил об этом в известность его величество, не забыв озвучить свои предложения по решению данного вопроса. Однако натолкнулся на стену непонимания. При всей прозорливости короля он не мог не прислушиваться к мнению своего окружения. А последние как раз были настроены весьма негативно к выскочке, занявшему место генерал-губернатора в обход подковерной борьбы, благодаря личному распоряжению короля.
Поэтому ничего удивительного в том, что он натолкнулся на непонимание со стороны его величества, не было. Но граф Дельгадо и не думал отступаться, раз за разом продолжая настаивать на изменении политики в отношении соседей. Он предлагал в крайнем случае отдать угольные копи Домбаса на откуп частному лицу, при опосредованной поддержке со стороны короны. Он выражал свою уверенность в том, что этот город посреди дикой степи возник именно при подобной поддержке со стороны рустинской короны. На это указывал целый ряд обстоятельств, и стремительный рывок промышленного производства в Новой Рустинии был во главе этого списка.
Полгода назад ему наконец удалось пробить стену непонимания и проломиться сквозь заслоны недоброжелателей. К его глубокому сожалению, это произошло вовсе не из-за признания правоты его суждений. Причина была в другом, но его превосходительство был рад и этому.
Однажды его посетила вдова графа Канора, павшего от рук сторонников отмены рабства, и предложила ему ознакомиться с кое-какими фрагментами дневников покойного супруга. Она тяжело переживала гибель мужа и не сразу решилась прочитать их. Когда же прочла, сделала весьма неутешительные выводы. Ничего удивительного в том, что и граф Дельгадо пришел к тому же, что и она. В гибели графа Канора четко прослеживался след Домбаса.
Оказывается, они оба, и граф Канор и граф Дельгадо, думали абсолютно одинаково. Только покойный генерал-губернатор рассмотрел угрозу, когда еще ничто не указывало на подобную возможность. Все выводы, сделанные им в дневнике, получили яркое подтверждение, причем в точности с его суждением и весьма стремительно.
Эти материалы четко указывали и на то, что аболиционисты никоим образом не причастны к гибели генерал-губернатора. Теперь его превосходительство отчетливо понял это. Просто всем было выгодно обвинить в преступлении именно представителей этого движения. Следственная и судебная машины, пущенные в ход и всячески поддержанные правительством и знатью, жестко расправились с представителями этого движения. Обошлось не только тюремным заключением, имелись и казненные, как лидеры, так и исполнители.
Но вот эти записи позволяли взглянуть на произошедшее под другим углом. Благодаря гибели графа Канора основатель Домбаса и промышленник Варакин получил фору во времени и возможность подняться в полный рост. Останься граф жив, при его решительном характере и прозорливости он непременно решил бы возникшую проблему, и кто знает, как далеко он мог бы зайти. А в том, что он не успокоился бы, сомнений не было никаких.
Именно возможная причастность предпринимателя к гибели представителя короля и заставила его величество по-другому взглянуть на разрастающийся в степи город. Подобного спустить он не мог. Однако оставалась Рустиния и неразрешенный вопрос по пинкским территориям. Стоит только ввести туда войска, и конфликт может перерасти в полномасштабную войну. Потеря угольных копей в значительной мере могла ударить по интересам Рустинии, чтобы она просто взирала на происходящее со стороны.
И потом, официальное следствие по факту гибели генерал-губернатора завершено. Объявленные виновными в совершении данного преступления понесли заслуженное наказание. Движение аболиционистов на подвластной валенсианской короне территории было признано незаконным и всячески преследовалось. Это крайне негативно сказалось на имидже Валенсии на внешнеполитической арене, хотя и решило ряд внутренних проблем. В данной ситуации действовать открыто не представлялось возможным.
— Ваше превосходительство, к вам барон Креспо.
Граф оторвался от бумаг и несколько секунд смотрел на адъютанта, не в состоянии сразу переключиться. Наконец до него дошел смысл сказанного офицером. Генерал-губернатор заглянул в свой ежедневник, лежащий на столе. Он никогда не был гением, а потому удержать столь большой объем информации в голове был неспособен. Именно поэтому по давно заведенной привычке пользовался ежедневником.
— Да-да, просите, — убедившись, что встреча запланированная, и закрывая папку с просматриваемыми документами, приказал граф.
Вошедший господин был невысокого роста, лет сорока, но уже начинавший полнеть. Лан Креспо являлся одним из крупнейших горнозаводчиков Валенсии. Его прадед был среди тех счастливцев, земли которых оказались на угольных пластах. В отличие от своих соседей барон не стал чураться столь недостойного занятия, как добыча угля, и сегодня из всех прежних дворянских родов, владевших землями в округе, только род Креспо продолжал оставаться хозяином в древней вотчине. Мало того, их владения заметно расширились.
Нынешний барон Креспо, один из богатейших людей королевства, как нельзя лучше подходил на отводимую ему роль. Он прекрасно разбирался в предмете и к тому же вполне мог позволить себе подобное предприятие с финансовой точки зрения. Со стороны его действия будут казаться вполне оправданными и объяснимыми.
— Ваше превосходительство.
— Барон. Проходите, присаживайтесь. Итак, какие новости?
— Пока весьма обнадеживающие. Я получил телеграмму от виконта Канора, он сообщает, что уже сегодня оснащенный артиллерией пароход встанет на боевое дежурство на Изере, выше слияния с Мравой, дабы пресечь любое судоходство. Через трое суток виконт планирует выйти к окрестностям Домбаса и приступить непосредственно к военной операции.
— Хорошие новости. Пока все идет так, как и планировалось, — удовлетворенно произнес его превосходительство.
Замысел был прост. И хотя его исполнение простым в прямом смысле этого слова не назовешь, тем не менее все выглядело весьма прямолинейно. Валенсианский горнозаводчик барон Креспо, прознав о богатейшем месторождении на пинкской территории, решил урвать себе кусок пирога. Так как место оказалось занято другими, он попросту воспользовался правом сильного.
Подобное на этих диких территориях скорее было нормой. Иное дело, что места там всегда хватало, и попытки захвата случались достаточно редко, если не считать противостояния с пинками. Но ведь и подобный куш не всякий раз появлялся на кону. Один предприимчивый человек без поддержки правительства, на свой страх и риск решил наладить добычу угля. Другой, загоревшись его успехами, решил отобрать налаженное дело. Ну и что, что посредством вооруженной агрессии? Дикие места. Дикие нравы. Выживает сильнейший.
В конце концов, перед атакой господину Варакину будет предложена приличная цена. Правда, чтобы он был более сговорчивым, данное предложение будет подкреплено парой полков наемников. Так что же с того? Если ведешь дела на неподконтрольных диких землях, будь готов к любому развитию событий. К тому же сразу по окончании операции планировалась вторая фаза, с привлечением газетчиков самого высокого уровня.
Разумеется, Креспо сколотили свое состояние отнюдь не потому, что имели привычку пускаться в сомнительные предприятия. Но когда приказы поступают от короля, даже в завуалированной форме, подданные предпочитают их выполнять. Тем более что на деле имя барона должно было послужить только прикрытием. Оба полка были сформированы за счет казны, а по сути являлись строевыми частями. Людей просто официально уволили со службы, переодели в гражданское платье и назвали вольными наемными полками. После чего перебросили в Новый Свет.
Вопросов по части командования экспедиционным корпусом также не возникло. Едва узнав о возможной причастности к убийству его дяди некоего Варакина, виконт Канор настаивал на своем назначении, которое без труда и получил. Полковник Канор считался превосходным офицером и должен был успешно справиться с этим заданием.
Разумеется, дальнейшее содержание полков, как и поход, уже целиком ложились на плечи барона Креспо. Но, во-первых, планировалась молниеносная операция, и это были не столь уж большие траты. Во-вторых, после захвата копей прибыль должна была потечь в его карманы. Причем весьма солидная. Он должен был отдавать в казну только треть от прибыли, остальными двумя третями мог распоряжаться по своему усмотрению. Правда, в условиях дикой территории чуть ли не половина должна была уходить на обеспечение безопасности, но и оставшееся — вполне достойный барыш.
Наконец, он получал готовое поселение и разработку копей с уже налаженной инфраструктурой. Что-то будет разрушено, произойдет какой-то отток населения. Но ничего фатального. Люди слишком инертны и не стремятся к резким переменам, тем более едва получив возможность иметь свой дом. Как привлечь их и убедить смириться со сменой руководства, решит уже сам барон. В конце концов, для них ничего не поменяется, а Креспо в самое ближайшее время получит возможность возобновить добычу угля.
— Кстати, не случится так, что капитаны судов настроятся против вас? — поинтересовался его превосходительство, имея в виду блокаду русла Изеры.
— Не думаю, что случится что-то из ряда вон. Капитан парохода получил строжайший приказ: без крайней надобности ни в коем случае не применять оружие. Он будет просто разворачивать суда, разъясняя причину. Судовладельцам нет никакой разницы, кто именно будет отгружать им уголь. Для них главное — иметь возможность зарабатывать и дальше, а я им такую возможность предоставлю.
— Я слышал, в Домбасе очень выгодные условия.
— Такими они и останутся, во всяком случае вначале. Как будет дальше, покажет время. Единственное, что меня по-настоящему волнует, это пинки, как их там… куроки. Придется содержать целый полк для обеспечения безопасности, — с явным недовольством произнес лан Креспо.
— Даже если вам придется уйти оттуда, предварительно все разрушив, вы получите полную компенсацию ваших затрат, — не поддержал сомнения собеседника генерал-губернатор.
— Понимаю, что в этом вопросе я полностью застрахован. Но все же, ввязавшись в данное предприятие, хотелось бы получить прибыль.
— Все зависящее от его величества вы получите, как и государственный заказ на поставку угля для флота его величества, он там гораздо лучшего качества. Остальное в ваших руках.
— Не сомневайтесь, уж я-то постараюсь не упустить свой шанс. Подобная возможность выпадает лишь раз.
— А роду баронов Креспо уже во второй, — улыбнувшись, подбодрил барона его превосходительство.
— Ваша правда. Тем более глупо будет потерять его. Надеюсь, виконт Канор — достойный офицер и справится со своей задачей? — и не думая унывать, поинтересовался горнозаводчик.
— Вот уж в чем вам не стоит сомневаться. Это один из лучших офицеров его величества. Правда, с некоторых пор он отставной, но это ничего не меняет, весь его багаж знаний и опыт остались при нем.
— Тогда нам остается только подождать несколько дней, — удовлетворенно произнес барон Креспо.
— Вы правы. Всего лишь несколько дней, — согласился генерал-губернатор.
