16. В новой школе
Через несколько дней каникулы закончились и возобновились занятия в школе. Папа заверял, что все будет отлично, Бо обещал помощь и поддержку, Нина дала мне талисман на удачу. Несмотря на все это, ночью накануне первого школьного дня заснуть мне не удалось. Новая школа, предназначенная для отпрысков богатых семей, не имеет ничего общего с той, где я училась прежде, – мысли об этом не давали мне покоя. Я невольно трепетала, представляя встречу с новыми одноклассниками.
Бо должен был отвезти в школу Жизель. Мне предстояло ехать с отцом и Дафной, которые собирались уладить все формальности с моим зачислением.
Я позволила Жизели выбрать мне юбку и блузку. Она снова решила надеть кое-что из моего гардероба – пока ей еще не удалось заставить Дафну накупить ей кучу обновок.
– Мы с тобой не сможем сидеть рядом, – сообщила она, прежде чем выбежать навстречу Бо. – Мальчишки сражаются за место рядом со мной, и некоторые скорее умрут, чем его уступят. Но не переживай. За обедом мы будем сидеть за одним столом. Разумеется, в компании Бо.
До нас донеслось нетерпеливое бибиканье, и Жизель выскочила из комнаты. Она уже успела сообщить мне, что по ее милости в этом месяце они с Бо опаздывали трижды, а значит, при очередном опоздании оба будут наказаны.
– До встречи! – крикнула я ей вслед.
От нервного напряжения у меня немели кончики пальцев. Я бросила на себя последний взгляд в зеркало и спустилась вниз. У лестницы меня поджидала Нина, которая вручила мне новый амулет – кость черной кошки, убитой ровно в полночь. Я поблагодарила ее и сунула подарок в карман сумки, туда, где уже лежала кость, подаренная Энни Грей. Ну, с таким количеством талисманов мне ничего не страшно, храбро сказала я себе.
Несколько минут спустя появились отец и Дафна. Дафна, с зачесанными назад и заплетенными в косу волосами, как всегда, казалась воплощением элегантности. На ней было платье цвета слоновой кости с высоким воротом и широкими манжетами, в ушах посверкивали золотые серьги в виде колец. Разумеется, туфли и маленькая сумочка идеально сочетались с платьем. Она походила скорее на даму, собравшуюся в гости, чем на мамашу, которой нужно записать дочь в школу.
Отец сиял улыбкой, но Дафна выглядела серьезной и сосредоточенной.
– В школе уже известна твоя история, – наставляла она меня в машине. – Последние дни все разговоры за карточными, чайными и обеденными столами в Садовом квартале вертелись вокруг тебя. Ты непременно окажешься в центре внимания, будь к этому готова. Не забывай, что теперь ты носишь имя Дюма. Любое твое слово, поступок отразятся на репутации семьи. Помни об этом всегда. Ты поняла меня, Руби?
– Да, мэм. То есть я хотела сказать, мама, – торопливо поправилась я.
Меж бровей у Дафны на мгновение залегла складка, которая тут же разгладилась, когда я исправила свою ошибку.
– Уверен, все будет отлично, – вставил отец. – Ты быстро со всеми перезнакомишься и заведешь столько новых друзей, что собьешься со счета. Главное, не волнуйся.
– Помни, в выборе друзей ты должна быть очень осмотрительна, – продолжила свои наставления Дафна. – В последние несколько лет среди жителей нашего квартала появилось немало людей весьма сомнительного происхождения. Про них никак нельзя сказать, что они происходят из хороших креольских семей.
Мною овладел приступ паники. Интересно, каким образом я буду отличать отпрысков хороших креольских семей от людей неясного происхождения. Дафна заметила мое замешательство.
– Если у тебя возникнут какие-либо сомнения, посоветуйся с Жизелью.
Школа, где училась Жизель и где предстояло учиться мне, носила имя генерала Борегарда, командовавшего частями Конфедерации во время Гражданской войны. По всей видимости, большинство учеников о заслугах этого генерала имело весьма туманное представление. Памятник во дворе, изображавший генерала в виде древнего героя с воздетым мечом, многие годы являлся излюбленной жертвой юных вандалов. Постамент сплошь покрывали надписи и рисунки, проказливые руки школьников ухитрились отбить от статуи здоровенные куски.
Мы прибыли, когда первый звонок возвестил начало нового школьного дня. Красное кирпичное здание показалось мне огромным и мрачным, тенистый двор, в котором росли магнолии, дубы и сикаморы, – угрюмым, несмотря на обилие цветочных клумб. Мы оставили машину на стоянке и направились в кабинет директора. В приемной сидела пожилая секретарша, судя по всему чрезвычайно занятая особа. На столе у нее громоздились кипы бумаг, не переставая звенел телефон, а школьники осаждали ее со всех сторон, требуя решить самые разные вопросы. Кончики пальцев у секретарши посинели от печатания бесчисленных копий на мимеографе, и даже на подбородке темнело чернильное пятно. Несомненно, пожилая леди выглядела безупречно, когда прибыла на свое рабочее место, но сейчас из прически у нее уже выбилось несколько седоватых прядей, а очки съехали на кончик носа.
Увидев нас, она начала торопливо приглаживать волосы, но, заметив запачканные пальцы, оставила это занятие и спрятала руки под стол.
– Добрый день, мадам Дюма! Добрый день, мсье! А это, насколько я понимаю, наша новая ученица? – с улыбкой посмотрела она на меня.
– Да, – кивнула Дафна. – Доктор Шторм назначил нам встречу на восемь. – Она взглянула на стенные часы, стрелки которых как раз приближались к восьми.
– Я сообщу ему, что вы уже здесь, мадам.
Секретарша встала, постучала в дверь кабинета и, чуть приоткрыв ее, проскользнула внутрь. Школьники в приемной глазели на меня, словно я была сплошь покрыта узорами. Делая вид, что меня это совершенно не волнует, я сосредоточенно рассматривала книжные полки и афиши, извещавшие о школьных спектаклях и спортивных мероприятиях. На специальных стендах были перечислены правила пожарной безопасности, а также правила поведения учащихся в школе и за ее пределами. Я узнала, что курение здесь находится под строжайшим запретом, а любые акты вандализма караются исключением. Странно, что, несмотря на столь строгие меры, здешние сорванцы ухитрились так отделать несчастный памятник.
Тут дверь распахнулась, и секретарша возвестила:
– Доктор Шторм ждет вас.
Директор восседал за столом, а напротив были приготовлены для нас три стула. Стоило мне войти, в животе вновь запорхали знакомые назойливые ба бочки. Я с завистью взглянула на Дафну, которой никогда не изменяли хладнокровие и самоуверенность.
Доктор философии Лоренс П. Шторм – полное его имя я прочла на табличке на дверях кабинета – встал, приветствуя нас. Это был невысокий плотный мужчина с круглым лицом, выдающимся подбородком, толстыми губами и карими глазами навыкате, напоминавшими рыбьи. Позднее Дафна, которая, судя по всему, знала подноготную любого, занимавшего хоть сколько-нибудь значительное положение, сообщила мне, что доктор Шторм страдает болезнью щитовидной железы. Впрочем, по словам Дафны, это никоим образом не мешало ему прекрасно исполнять свои обязанности.
Доктор Шторм протянул отцу пухлую руку, и тот крепко пожал ее.
– Рад вас видеть, мсье Дюма, мадам Дюма, – изрек директор. – Вы оба прекрасно выглядите.
– Спасибо, доктор Шторм, – улыбнулся отец.
Дафна, которой не терпелось решить проблему, приведшую нас сюда, сразу перешла к делу.
– Доктор Шторм, мы хотим записать в вашу школу нашу вторую дочь, – сообщила она. – Не сомневаюсь, вам уже известны некоторые печальные обстоятельства ее жизни.
Мохнатые брови доктора Шторма зашевелились, как две гусеницы.
– Да, мадам. Прошу вас, садитесь.
Мы уселись, а директор принялся перебирать бумаги на столе.
– Все документы уже подготовлены. Если я не ошибаюсь, ваше имя Руби? – спросил он, впервые за все время взглянув на меня.
– Да, мсье.
– Доктор Шторм, – поправила Дафна.
– Доктор Шторм, – эхом повторила я.
Губы директора тронула едва заметная улыбка.
– Что ж, Руби, я рад приветствовать вас в нашей школе. Надеюсь, годы, которые вам предстоит провести здесь, станут не только полезными, но и приятными для вас. Вы будете учиться в одном классе со своей сестрой, так что она поможет вам освоиться. Впоследствии мы попытаемся получить копии документов из школы, где Руби училась прежде, – вновь повернулся он к отцу. – Буду очень благодарен вам за любую информацию, которая может ускорить решение этого вопроса.
– Да-да, конечно, – закивал отец.
– В этом году вы посещали школу, Руби?
– Доктор Шторм, я всегда посещала школу.
– Очень хорошо.
Доктор Шторм сцепил свои пухлые пальцы и подался вперед, так что пиджак его натянулся на круглых плечах:
– Но я полагаю, моя дорогая, что программа нашей школы несколько отличается от той, где вы учились прежде. Школа Борегард по праву считается одной из лучших в Новом Орлеане. У нас работают прекрасные учителя, и благодаря этому мы получаем впечатляющие результаты. – Директор довольно улыбнулся. – Стоит ли говорить, что ваша ситуация относится к числу исключительных, Руби. Не сомневаюсь, в течение некоторого времени вы будете, так сказать, притчей во языцех. Вам придется столкнуться с назойливым любопытством, сплетнями и прочими не слишком приятными вещами. Конечно, все это несколько затруднит процесс вашей адаптации. Но я уверен, вы справитесь, – быстро добавил он, заметив выражение ужаса, мелькнувшее на моем лице. – Со своей стороны, я всегда готов оказать любую необходимую помощь. Вы можете смело приходить в этот кабинет в любое время.
Толстые губы директора растянулись в улыбке до такой степени, что кончики их едва не касались ушей.
– Вот расписание ваших занятий. – Он протянул мне лист бумаги. – Я уже попросил одну из лучших учениц вашего класса помочь вам освоиться. Опекать новеньких – обязанность наших лучших учеников, – пояснил он, поворачиваясь к отцу и Дафне. – Конечно, помогать Руби могла бы Жизель, но я решил, что это привлечет к ним обеим излишнее внимание. Надеюсь, вы одобрите мой выбор.
– Разумеется, доктор Шторм.
– Вы понимаете, по какой причине у нас нет документов, необходимых для записи в школу, – подала голос Дафна. – Все произошло так внезапно…
– Не волнуйтесь об этом, – заверил доктор Шторм. – Подобно Шерлоку Холмсу, я использую всю информацию, которой вы располагаете, и в конце концов все необходимое окажется в наших руках.
Он откинулся на спинку кресла и снова устремил взгляд на меня.
– Так как вы, Руби, не знакомы с нашими законами и обычаями, я приготовил для вас вот это. – Он протянул мне несколько листов, скрепленных степлером. – Здесь вы найдете все необходимое: дресс-код, правила поведения, систему оценок. Иными словами, это что-то вроде путеводителя по стране, в которой вам отныне предстоит жить. Не сомневаюсь, – продолжал он, вновь расплывшись в широчайшей улыбке, – что соблюдение этих правил не будет представлять для вас ни малейшей трудности. У нашей школы чрезвычайно высокий уровень, – добавил он другим, более жестким тоном, – и все наши учащиеся должны этому уровню соответствовать. Вы поняли меня, Руби?
– Да, сэр.
– Доктор Шторм, – поправил меня сам директор.
– Доктор Шторм.
– Что ж, не вижу более причин откладывать ваше знакомство с новой школой.
Директор поднялся, направился к двери и приоткрыл ее.
– Миссис Элтц, будьте любезны, пошлите за Каролиной Хиггинс, – обратился он к секретарше.
Руби сейчас пойдет на занятия, а мы с вами попытаемся собрать воедино все известные сведения, – сказал он отцу и Дафне, вернувшись за свой стол. – Полагаю, излишне говорить, что вся по лученная от вас информация будет содержаться в строжайшем секрете.
– Боюсь, мы вряд ли сумеем сообщить вам то, чего вы еще не знаете, – ледяным тоном изрекла Дафна.
Доктора Шторма словно окатили холодной водой. Под высокомерным взглядом Дафны он как-то съежился и мгновенно превратился из всесильного босса в мелкого служащего. Нервно ерзая на стуле, он принялся перебирать бумаги и вздохнул с облегчением, когда миссис Элтц сообщила о приходе Каролины Хиггинс.
– Вот и хорошо. – Он поднялся. – Идемте, Руби. Пора сделать первый шаг в новую жизнь.
Доктор Шторм направился к дверям, явно радуясь возможности немного отдохнуть от аристократического общества Дафны.
В приемной нас ожидала худенькая темноволосая девочка. Ее бледное невзрачное личико украшали очки с такими толстыми линзами, что глаза казались неестественно огромными. Уголки тонкогубого рта были опущены, придавая лицу унылое выражение. Робко улыбнувшись, она протянула мне тоненькую ручку, которую я с готовностью пожала.
– Каролина, это Руби Дюма, – обратился к ней директор. – Каролина уже не раз исполняла подобные обязанности. Какой сейчас у вас урок, Каролина?
– Английский, доктор Шторм.
– Что ж, девочки, не буду больше вас задерживать. И помните, Руби, двери моего кабинета всегда открыты для вас.
– Спасибо, доктор Шторм.
Вслед за Каролиной я вышла в коридор. Пройдя шагов десять, она остановилась, обернулась ко мне и улыбнулась, на этот раз намного увереннее:
– Привет. Должна предупредить, что все здесь зовут меня Мямля. Так что не удивляйся.
– Мямля? Но почему?
Она пожала плечами.
– Кому-то пришло в голову назвать меня именно так, и это имя прилипло ко мне, как жвачка к подошве. Если я не отзываюсь, ко мне просто перестают обращаться, – пояснила она без всякого возмущения. – Так или иначе, я очень рада, что буду тебе помогать. В школе только и разговоров что о тебе, Жизели и этом жутком похищении. Мистер Стигман пытается завести речь о творчестве Эдгара Аллана По, но его никто и слушать не хочет. Все ждут не дождутся твоего появления. Когда меня вызвали к директору, все так загудели, что мистеру Стигману пришлось на них прикрикнуть.
После такой преамбулы поджилки у меня затряслись еще сильнее. Больше всего мне хотелось унести отсюда ноги. Но я понимала, что это невозможно. С бешено бьющимся сердцем я следовала за Мямлей, вполуха слушая ее рассказ о том, где расположены кафетерий, спортивный зал, библиотека и площадка для игры в мяч. Наконец мы остановились у дверей класса.
– Готова? – спросила Мямля.
– Нет. Но и выбора у меня нет, – пожала я плечами.
Она рассмеялась и открыла дверь.
Все головы повернулись в нашу сторону как по команде. Даже учитель, высокий брюнет с узкими темными глазами, замер, подняв указательный палец. В море любопытных лиц я различила ухмылявшуюся Жизель в правом крайнем ряду. Ее и в самом деле окружали одни мальчишки, но ни Бо, ни Мартина среди них не было.
– Доброе утро, – сказал мистер Стигман, к которому быстро вернулось самообладание. – Мы все вас очень ждали. Пожалуйста, садитесь сюда. – Он указал на третий стол в ближайшем к двери ряду.
Я заметила, что в самом центре тоже есть свободный стол, и удивилась, что меня посадили не туда. Но оказалось, что рядом со мной сидит Мямля: все было продумано заранее. Я принялась вынимать из сумки тетради и ручки, купленные мне Дафной.
– Меня зовут мистер Стигман, – представился учитель. – Как зовут вас, мы уже знаем, да, друзья мои? – обратился он к классу.
В ответ раздался смех и нестройное гудение. Я прилагала отчаянные усилия, чтобы не ежиться под огнем любопытных взглядов.
Мистер Стигман подошел к своему столу и достал два учебника.
– Это ваши книги. Вот это – грамматика. – Он поднял книгу и обратился к классу: – Боюсь, некоторые из вас уже забыли, как он выглядит. – Ответом ему снова был смех, на этот раз более непринужденный. – А вот это – учебник по литературе. Сейчас мы как раз обсуждаем рассказ Эдгара Аллана По «Убийство на улице Морг». Надеюсь, за прошедшие каникулы все вы дали себе труд его прочесть.
Мистер Стигман окинул класс испытующим взглядом. Некоторые ученики виновато потупились.
– Пока что вы, Руби, можете просто слушать, – обратился ко мне учитель. – Но я хотел бы, чтобы вы прочли этот рассказ сегодня вечером.
– Я его читала.
– Вот как? – улыбнулся мистер Стигман. – И помните сюжет? Помните, что главного героя зовут…
– Дюпон. Это сыщик, который действует во многих рассказах По.
– Полагаю, вам известно, кто совершил убийство?
– Разумеется, сэр.
– И чем же замечателен этот рассказ?
– Это один из первых американских детективов.
– Хорошо, очень хорошо… я вижу, в бухте живут далеко не дикари и невежды, хотя некоторые из вас думают иначе, – заявил учитель, метнув в класс многозначительный взгляд. – А вот иных жителей больших городов можно назвать невеждами с полным правом.
Он снова обернулся ко мне.
– Я намеренно посадил вас, Руби, подальше от вашей сестры. Боялся, что буду путать, где кто. Но теперь я вижу, что различать вас не составит труда.
Мои новые одноклассники вновь заржали. На Жизель я даже боялась взглянуть. Сердце мое так колотилось, что заглушало голос учителя, продолжившего обсуждение рассказа. Он то и дело бросал взгляд в мою сторону, словно ожидая подтверждения своих слов. Наконец прозвенел звонок. Продиктовав нам домашнее задание, мистер Стигман вышел из класса. Я наконец отважилась посмотреть на Жизель. На лице у нее застыло странное выражение – смесь удивления и разочарования.
– Ты произвела впечатление на мистера Стигмана, – заметила Мямля. – Я рада, что ты тоже любишь читать. А то все смеются надо мной и называют книжным червем.
– Над чем же здесь смеяться?
– Кое-кто считает, что читать – даром терять время, – пожала плечами Мямля.
Тут к нам подошла Жизель, окруженная свитой друзей и подружек.
– Знакомить тебя со всеми сейчас нет смысла, – заявила она. – Все равно ты всех перепутаешь. Но во время обеда я все же попробую назвать несколько имен.
Некоторые ее друзья, и девочки и мальчики, были явно недовольны таким поворотом событий. Жизель махнула рукой:
– Ну хорошо, перейдем к делу не откладывая. – Познакомься с Билли, Эдвардом, Чарли, Джеймсом. – Она перечисляла имена так быстро, что я не успевала понять, где кто. – Это Клодин, а это Антуанетта, мои лучшие подруги.
Жизель указала на высокую брюнетку и блондинку примерно одного с нами роста.
– Вы так похожи, что мне кажется, будто у меня двоится в глазах, – заметила Клодин.
– Они же близнецы, – изрекла Антуанетта. – Близнецы всегда похожи как две капли воды.
– Не всегда. Мэри и Грейс Гибсон тоже близнецы, но сходство вовсе не такое сильное.
– Потому что они не однояйцевые близнецы, – сообщила Мямля. – Близнецы могут появиться на свет в результате оплодотворения двух яйцеклеток или же в результате деления одной.
– Ох, не дави нас своей ученостью, мисс Всезнайка! – простонала Клодин.
– Я всего лишь хотела объяснить, в чем тут дело, – пробормотала бедная Мямля.
– Мы позовем тебя, когда нам понадобится ходячая энциклопедия, – бросила Антуанетта. – А сейчас можешь идти в свою обожаемую библиотеку.
– Доктор Шторм поручил мне помогать Руби освоиться.
– Она как-нибудь обойдется без твоей помощи, – заявила Жизель. – Проваливай, Мямля. Я сама покажу школу своей сестре!
– Жизель, мне вовсе не хочется, чтобы у нее были неприятности из-за меня, – вмешалась я. – Я буду рада, если она останется!
Мямля бросила на меня благодарный взгляд. Жизель немного растерялась, но быстро вышла из положения, заявив, что хочет покурить.
– Кто со мной?
– Времени почти не осталось, – откликнулся Бо. – Кроме того, старина Шторм уже который день рыскает вокруг школы и сует нос во все углы.
– Раньше ты не был трусом, Бо Эндрюс, – ухмыльнулась Жизель.
– С возрастом я стал мудрее и осмотрительнее, – парировал он.
Все засмеялись. Жизель отошла на несколько шагов и обернулась, проверяя, идет ли кто-нибудь за ней. Таковых не оказалось.
– Что ж, не буду вам мешать!
Жизель подошла к двум мальчишкам в крайнем ряду и наградила их ободряющей улыбкой. Оба немедленно вскочили и потянулись за ней вслед, словно поплавки за удочкой.
Когда уроки закончились, Бо предложил отвезти меня домой. Сидя в машине, мы ждали Жизель. Однако она все не появлялась, и Бо заявил, что мы поедем без нее.
– Она нарочно тянет время! – проворчал он.
– Если мы уедем без нее, она страшно рассердится!
– Да пусть хоть лопнет со злости. Наплевать!
Бо включил мотор. Когда мы уже выезжали со стоянки, в дверях школы появилась Жизель. Я сказала об этом Бо, но он в ответ только засмеялся.
– У меня есть отличное оправдание. Я скажу, что снова вас перепутал. Принял тебя за нее и отвез домой.
Я откинулась на спинку сиденья. Зелень деревьев казалась такой свежей, цветы – яркими, солнечные лучи ласкали мне лицо, а теплый ветер играл с моими волосами и уносил прочь все тревоги. Похоже, амулет Нины Джексон сделал свое дело. Мой первый школьный день оказался удачным.
Следующие дни и недели прошли не хуже. Быстро выяснилось, что Жизели не придется мне помогать: по многим предметам я оставила ее далеко позади. Конечно, она из кожи вон лезла, чтобы у ее друзей сложилось совсем другое впечатление. За обедом она жаловалась, что вынуждена тратить уйму времени, подтягивая свою отсталую сестру.
– По милости Руби я стала лучше учиться, – заявила она однажды. – Приходится повторять пройденное, растолковывая этой тупице, что к чему.
Жизель и в самом деле стала лучше учиться, но совсем по другой причине. Я выполняла домашние здания и за себя, и за нее, и в результате она получала более высокие оценки. Учителя вслух выражали удивление по этому поводу и бросали на меня понимающие взгляды. Так как мы занимались вместе, Жизель даже контрольные писала более удачно, чем прежде.
В общем, освоиться в школе Борегард оказалось куда проще, чем я ожидала. У меня появились друзья, в особенности среди мальчиков. Что касается девочек, то больше всего мне нравилась Мямля. Она оказалась не только умной и эрудированной, но и очень искренней и чуткой. Этого никак нельзя было сказать про подруг Жизели, которые относились к Мямле с ледяным презрением.
Занятия с профессором Эшбери стали для меня настоящим наслаждением. После двух уроков профессор заявил, что я обладаю художественным чутьем. «Это очень ценное качество, которое помогает вам понять, что важно, а что нет», – сказал он.
Слухи о моем таланте пошли по школе, делая меня еще популярнее. Мистер Стигман, куратор школьной газеты, посоветовал мне принять участие в ее выпусках, и многие статьи стали выходить с моими иллюстрациями и карикатурами. Главным редактором газеты была Мямля, так что мы стали проводить вместе еще больше времени. Мистер Дивито пригласил меня в школьную театральную студию, и я получила роль в пьесе, которая готовилась к постановке. К своему удивлению и тайной радости, я узнала, что Бо тоже посещает студию и играть в пьесе нам предстоит вместе. В школе только и разговоров было что о будущем спектакле.
Я не могла не замечать, что Жизель раздражают мои успехи. Раздражение это прорвалось как-то за обедом, когда Бо шутливо предложил Жизели стать моей дублершей в спектакле.
– Если тебе придется заменить Руби, никто ничего не заметит! – со смехом сказал он.
По щекам у Жизели пошли красные пятна.
– Говори только за себя, Бо Эндрюс, – парировала она. – Ты-то, конечно, ничего не заметил бы. Ты никогда не умел отличить подлинник от грубой подделки.
Все вокруг покатились со смеху. Бо вспыхнул, а мне захотелось спрятаться под стол.
– С меня достаточно того, что приходится быть гувернанткой Руби, – не унималась Жизель. – С тех пор как она свалилась нам на голову, я только и делаю, что вожусь с ней: учу чистить зубы, причесываться, принимать душ и вымывать из-за ушей болотную тину.
– Зачем ты так говоришь, Жизель, – пролепетала я, чувствуя, как глаза мои наполняются слезами.
– Прости, что я открыла людям правду, но он вывел меня из терпения! – процедила Жизель, указав на Бо. – Я понимаю, что тебе нравится моя сестра, Бо Эндрюс, – добавила она более спокойным тоном и выпалила с торжествующей ухмылкой: – Спору нет, приятно иметь дело с девушкой, которая позволяет парню запускать руки себе под юбку, так как считает это самым естественным делом.
Все, кто был в кафетерии, позабыли про еду и превратились в слух.
– Вранье! Подлое, наглое вранье! – выкрикнула я, вскочила, схватила сумку и, заливаясь слезами, выбежала прочь.
Остаток дня я ходила с опущенной головой и почти ни с кем не разговаривала. Мне казалось, все мальчишки в классе смотрят на меня с многозначительными ухмылками, а девчонки осуждающе перешептываются за моей спиной. Наконец уроки закончились. Я знала, Бо ждет меня в машине, но мне не хотелось, чтобы нас видели вместе. Выскользнув через заднюю дверь, я обогнула здание школы и отправилась домой пешком.
Теперь я знала город достаточно хорошо, чтобы не заблудиться, но дорога заняла гораздо больше времени, чем я рассчитывала. На душе у меня было тяжело, порой даже посещала мысль о возвращении в бухту. На одной из красивых ухоженных улиц Садового квартала я остановилась, заметив двух маленьких, лет шести-семи, девочек, качавшихся на качелях. Они были такими очаровательными, такими веселыми и счастливыми! С первого взгляда стало понятно, что это сестры. Как же здорово, когда сестры растут вместе, в любви и доверии, когда они могут открывать друг другу свои чувства, делиться детскими радостями и горестями!
Интересно, если бы нас с Жизелью не разлучили в детстве, мы иначе относились бы друг к другу? В глубине души я не сомневалась – она не стала бы такой заносчивой и вредной, воспитывай ее бабушка Кэтрин. Все-таки с нами обеими поступили ужасно несправедливо. Покойный дедушка Дюма не имел права так бесцеремонно вторгаться в нашу жизнь. Не имел права играть людскими судьбами, тасуя их, словно карты в колоде. Я попыталась представить, что сказала Дафна моей маме, убеждая ее отказаться от ребенка, но это было выше моих сил. В одном я не сомневалась: Дафна, по своему обыкновению, пустила в ход обман.
Что касается отца, я не могла ему не сочувствовать, зная трагическую историю с его младшим братом. Я понимала, что он влюбился в маму с первого взгляда и ничего не мог поделать с охватившим его чувством. Но он не должен был разлучать ребенка с матерью. Никакие обстоятельства не могут служить оправданием подобному поступку!
Окончательно впав в уныние, я наконец добрела до ворот особняка. Спору нет, богатство дает немало преимуществ, думала я, глядя на роскошный дом, окруженный садом. Но разве здесь я более счастлива, чем в бухте? Разве о таком будущем для меня мечтала бабушка Кэтрин? Быть может, она не хотела, чтобы я оставалась с дедушкой Джеком, и лишь поэтому настаивала на моем отъезде? Но разве не было иного способа положить конец его грязным замыслам на мой счет?
Как в воду опущенная я поднялась по ступенькам и вошла в холл. В доме царила тишина: отец еще не вернулся из офиса, Дафна, скорее всего, ходила по магазинам. Войдя в свою комнату, я плотно закрыла за собой дверь, бросилась на кровать и зарылась лицом в подушку. Через несколько минут до меня донесся звук отпираемого замка. Я подняла голову и увидела, что дверь, соединяющая мою комнату с комнатой Жизели, открыта. Это случилось впервые за все время, что я здесь жила! До сих пор Жизель всегда запирала дверь со своей стороны.
– Что тебе нужно? – пробормотала я.
– Прости меня, пожалуйста, – выдохнула Жизель.
Вид у нее и в самом деле был смущенный, почти виноватый. От изумления я промолчала.
– Сама не знаю, что на меня нашло, – продолжала Жизель. – Все эти гадости сорвались с языка как-то сами собой. Просто меня бесит, что Бо переметнулся к тебе! А тут еще подружки вздумали меня подкалывать.
– Я ничего не делала, чтобы отбить у тебя Бо!
– Это-то и обидно. Но все равно было очень глупо пытаться тебе отомстить. Впрочем, мстить ему было еще глупее. Перед Бо я уже извинилась. Кстати, он ждал тебя после школы.
– Знаю.
– Куда ты пропала?
– Пошла домой пешком.
– Прости, пожалуйста, – повторила Жизель. – Все равно никто не поверил в то, что я говорила.
– Ладно, забудем, – улыбнулась я, благодарная за ее неожиданное раскаяние.
– Завтра вечером Клодин устраивает вечеринку. Только для девчонок. Пойдешь со мной?
– Конечно, – кивнула я.
– Отлично. Ты будешь готовиться к этой дурацкой контрольной по математике?
– А как же иначе? Давай заниматься вместе.
Неужели еще не все потеряно и мы сможем стать настоящими сестрами? Надежда, которой уже не оставалось места в моем сердце, внезапно ожила вновь.
После ужина мы вместе готовились к контрольной, потом слушали пластинки, Жизель рассказывала забавные истории о наших одноклассниках. Это было так приятно – болтать и сплетничать под музыку. Жизель предложила мне помочь учить роль в пьесе. Дошло до того, что она сказала:
– Я больше не хочу запирать дверь между нашими комнатами! Как ты к этому относишься?
За все время, проведенное в новой семье, я не слышала от нее таких приятных слов.
– Это было бы здорово.
– Мы можем входить друг к другу даже без стука. За исключением тех случаев, когда у кого-то из нас особый гость, – добавила Жизель с хитрой улыбкой.
На следующий день мы обе хорошо написали контрольную. На переменах прогуливались вместе, оживленно болтая, а наши одноклассники глазели на такую дружбу как на великое чудо. У Бо, судя по всему, гора с плеч свалилась. После уроков я отправилась на репетицию, и все прошло очень удачно. Бо предложил мне сходить вечером в кино, но я отказалась, сказав, что иду на вечеринку вместе с Жизелью.
– Правда? – озадаченно спросил Бо. – Странно, что я ничего не слышал про эту вечеринку. Обычно мальчишки в курсе того, что задумали девчонки.
– Может, идея возникла внезапно? – пожала плечами я. – Приходи к нам домой завтра.
Бо кивнул, но вид у него по-прежнему был обеспокоенный.
Я думала, Жизель уже говорила с родителями насчет вечеринки, но за ужином выяснилось: они слышат о ней впервые. Дафна заявила, что о подобных вещах следует предупреждать заранее.
– Мы только сегодня решили собраться, – не моргнув глазом соврала Жизель. Я уставилась в тарелку. – Да и знай мы за несколько дней, все равно не смогли бы попросить разрешения заранее. Вы с папой так заняты, что мы почти вас не видим.
– Не вижу повода запрещать девочкам немножко развлечься, Дафна, – заметил отец. – Кроме того, они заслужили награду. Оценки у обеих отличные. – Он подмигнул мне и добавил: – Я очень рад, что Жизель наконец взялась за ум.
– Хорошо, пусть идут, – кивнула Дафна. – Монтегью – уважаемая семья. Я очень рада, что ты правильно выбираешь себе друзей, – обернулась она ко мне.
Встав из-за стола, мы быстро собрались. Папа от вез нас к Клодин. Дом Монтегью располагался неподалеку от нашего и почти не уступал ему в роскоши. Родители Клодин отправились по делам и должны были вернуться лишь поздно вечером. Слуги разошлись, так что дом был полностью в нашем распоряжении.
Помимо самой хозяйки, Антуанетты, Жизели и меня, были приглашены еще две девочки: Тереза дю Прац и Дебора Теллан. Сначала мы поглощали попкорн и слушали музыку в огромной гостиной, потом Клодин предложила сделать коктейль, смешав водку с клюквенным соком. Меня эта идея привела в ужас, но все прочие девочки горячо ее поддержали. Все они не сомневались: на то и вечеринка без родителей, чтобы заниматься чем-то запретным.
– Не волнуйся, – шепнула мне на ухо Жизель. – Я буду делать коктейли сама и нам с тобой плесну только капельку водки.
Я внимательно за ней наблюдала и убедилась, что она выполнила обещание. Жизель украдкой подмигнула мне.
– А в твоей бухте устраивают вечеринки? – поинтересовалась Дебора.
– Да, но не дома. Только в танцевальных залах.
Я рассказала, как развлекаются в бухте: молодежь танцует, а старшие играют в бурре.
– А что такое бурре? – спросила Тереза.
– Карточная игра, нечто среднее между покером и бриджем. Ну а тот, кто не любит ни танцевать, ни играть в карты, может объедаться всякими вкусностями.
Некоторые девочки улыбнулись.
– Твоя бухта не так далеко отсюда, но ты будто жила в другой стране, – заметила Дебора.
– Люди везде одинаковы, – возразила я. – Все хотят любви и счастья.
Воцарилось молчание, которое нарушила Жизель.
– Что-то у нас невесело! – заявила она. – Того и гляди умрем со скуки!
Клодин и Антуанетта согласно закивали.
– Давайте пойдем на чердак, достанем платья моей бабушки и нарядимся в стиле двадцатых годов, – предложила Клодин.
Девчонки завизжали от восторга. Судя по всему, они устраивали подобные маскарады и раньше.
– Включим музыку в стиле двадцатых и будем танцевать!
Жизель, Антуанетта и Клодин обменялись понимающими взглядами, отправились наверх и вскоре вернулись с охапками одежды. Клодин принялась раздавать наряды. Мне достался старомодный купальный костюм.
– Разойдемся по разным комнатам, переоденемся и спустимся вниз! – распорядилась Клодин.
Видно, для развлечений подобного рода существовали свои правила.
– Руби, ты можешь переодеться в моей комнате, – Клодин распахнула дверь и сделала приглашающий жест.
Сама она отправилась в комнату родителей.
– Встречаемся в гостиной через десять минут! – бросила она напоследок.
Войдя в хорошенькую комнатку Клодин, я подошла к зеркалу и приложила к себе купальный костюм. Вид у меня был дурацкий. Костюм закрывал почти все тело. Судя по всему, в двадцатые годы женщины не особенно любили загорать. Я сбросила блузку и юбку и принялась облачаться. Тут в дверь постучали.
– Кто там?
В комнату заглянула Клодин:
– Как дела?
– Похоже, эта штуковина мне здорово велика.
– Бабушка была крупной дамой. Только не надевай под костюм трусики и лифчик! Раньше так никто не делал! Давай быстрее. Снимай все, надевай костюм и спускайся вниз.
– Но…
Клодин закрыла дверь, не слушая моих возражений. Я пожала плечами, сняла лифчик и принялась снимать трусики. Откуда-то донесся приглушенный смех. Я вздрогнула от неожиданности. Дверца огромного шкафа распахнулась, и оттуда, истерически хохоча, выскочили трое мальчишек – Билли, Эдвард и Чарли. Меня ослепила вспышка фотокамеры. Я за визжала, схватила свои вещи и бросилась прочь из комнаты. На лестничной площадке меня встретил новый взрыв хохота. Жизель, Антуанетта, Клодин, Дебора и Тереза буквально катались со смеху.
– Что произошло? – спросила Клодин, изображая неведение.
– Как вы могли?! – прорыдала я.
Мальчишки, стоя в дверях комнаты Клодин, хохотали до желудочных колик. Кто-то вновь щелкнул камерой. Охваченная паникой, я заметалась туда-сюда и, увидев открытую дверь, ворвалась в пустую комнату. Укрывшись от насмешливых глаз, я поспешно одевалась. Руки мои дрожали, по щекам текли слезы стыда и обиды.
Обида сменилась бешеной злостью, когда я вышла из своего убежища. На площадке никого не было. Набрав в грудь побольше воздуха, я спустилась по лестнице. Из гостиной доносились голоса и смех. Заглянув туда, я увидела, что мальчишки сидят на полу, потягивая водку с клюквенным соком. Девчонки устроились на диванах и креслах. Я вперила в Жизель полыхающий ненавистью взгляд.
– Как ты могла? – выдавила я.
– Не будь занудой, – махнула она рукой. – Это всего лишь шутка. Где твое чувство юмора?
– Хорошенькая шутка! Давай покажи, что у тебя все в порядке с чувством юмора! Разденься перед этой бандой, и пусть они тебя фотографируют.
Мальчишки выжидающе уставились на Жизель.
– В отличие от тебя, я не дурочка, – надменно изрекла она.
Все вновь захохотали.
– Да, я действительно дурочка! – крикнула я. – Хуже, я полная идиотка! Только полная идиотка могла поверить такой дряни, как ты! Спасибо за урок, дорогая сестрица!
Сдерживая рыдания, я повернулась и бросилась к входным дверям.
– Ты куда? – догнала меня Жизель. – Мы не можем вернуться домой порознь.
– Неужели ты думаешь, что я останусь здесь?
– Да хватит строить из себя невинность! Уверена, в бухте ты не раз демонстрировала мальчишкам свои прелести!
– Ошибаешься. Люди у нас в бухте еще не потеряли стыд. В отличие от тебя и твоих друзей.
Ухмылка сползла с лица Жизели.
– Ты собираешься обо всем рассказать родителям?
– Зачем? – покачала я головой и вышла, захлопнув за собой дверь.
В тусклом свете уличных фонарей я поспешила домой, не замечая ничего вокруг – ни машин, ни других пешеходов. Сердце мое сжималось от боли. Я знала, что сделаю, как только вернусь к себе. Запру на ключ дверь в комнату Жизели.