Глава 2
— Ну? — В очередной раз поинтересовался Бродяга, — И как долго нам тут висеть?
— Пока конвой не появится, — ответил пилот. — Сам знаешь, точных данных когда у нас нет, так что…
— Скучно. Тут одни инвалиды какие-то ползают. Давай что ли вон того Хаулера замочим, а? Они так прикольно лопаются.
— Сканируй давай, не отвлекайся. Нам что сказали? Ждать. Вот мы и ждём.
— Да мы ждать можем ещё год. А если они маршрут поменяли? Или вообще не полетели? А мы тут висим и висим. Скучно!
— Не ной!
— Буду! Потому что мне скучно и обидно!
— Ну скучно — ладно, а обидно-то чего?
— А я не развиваюсь. Вишу и сканю. Сканю и вишу. Где динамика, а? Где данные новые и всё такое?
Частично Бродяга был прав — анаконда уже больше суток висела над плоскостью системы, ожидая прохождения конвоя. Чего именно такого ценного этот конвой должен был привезти Куратор так и не сказал, отделавшись упоминанием сов секретности. Задание, в принципе, было простым — ждёте конвой из трёх Семёрок и пары Сайдов. Валите всех. На одном из кораблей должен быть номерной конт — при его сканировании вместо описания груза высветится двоичный код типа 101110000111, или что-то подобное.
— Это хорошо, — говорю, — но когда я корабль того, взрываю, шанс выжить конту, ну, как бы мал. Я это к тому — гарантировать, что именно этот конт вывалится, не могу.
— А вот это, — заявляет мне пафосный мой куратор, демонстративно рассматривая свои ногти, — это нас не интересует. Вы задание получили?
Киваю.
— Вот и выполняйте. Свободны.
Так что висели мы в пространстве и прикидывали как бы нам всех завалить и при этом нужный конт целым заполучить. И выходило у нас только одно — бить по створкам трюма. Самый пиратский вариант. Но тут всё было не просто — целей пять и всем выбить трюм задачка ещё та.
Ничего не придумав мы остановились на самом простом плане — ждём конвой…, ну а там видно будет. Авось вывалится. Авось не взорвётся с кораблём.
— Вижу группу целей, — внезапно встрепенулся Бродяга. — Сканирую… сканирую… Цели опознаны. Пустышка. Местные, системные то есть. Звено из 5, мелочь. Сайды, Орлы и прочее. Скука. Пойдём их завалим, а?
— Что ж ты злой такой? — Говорю ему. — Люди может на пикник собрались, а ты — «давай завалим». Добрее быть нужно.
— Тебе нужно — ты и добрей, — отвечает он. — А мне скучно.
— Всем скучно, — назидательно и занудно отвечаю ему, — а ты книжку какую скачай, почитай или вот — учись по звёздам определяться. Вот это — вытягиваю руку в сторону и тычу в произвольную точку пространства.
— Вот это, какая звезда?
Бродяга задумывается, замолкает и выдаёт:
— А это и не звезда вовсе. Корабль — он зевает, — Сканирую… сканииииииируюююююю… Семёра, идёт звеном… одна из пяти. Скука.
— Погоди, — говорю, — мы же как раз и ищем звено из пяти тушек. С семёрками. Ну-ка, шустро ищи остальных.
— А чего их искать, вон, начали выпрыгивать. Тэк-с… Ещё Семёра, Сайд… три из пяти.
— Они! Боевая, типа, тревога. Гони на перехват.
— Лень.
— Что? А кто тут плакался про скуку?
— Да шучу я, шучу. Пристёгивайся, разгоняюсь.
И мы начинаем спускаться к плоскости эклиптики, описывая широкую дугу, заходя в хвост появившейся тройке.
— Первым сайда хватай, — советует мне Бродяга, — с нашей-то массой мы его легко выдернем, а остальные сами к нам прыгнут.
Его совет выглядит логичным и я начинаю выцеливать Сайда. Он идёт замыкающим и описывает широкие дуги, сканируя пространство впереди по курсу.
Дистанция до него начинает снижаться — 450 световых секунд… 380… 215… На панели загорается индикатор модуля перехвата — цель в зоне досягаемости, можно хватать. Но я продолжаю сближение — 187… 163… 121… 94…
— Тащи! — Повысив громкость динамиков советует Бродяга. — Уйдёт же!
— Да куда он денется, — отвечаю, — до ближайшей планеты ещё три сотни.
50… 45… Начинаю сбрасывать скорость, чтобы не поломать корпус при резком торможении, неизбежном при включении модуля перехвата. Дистанция тут же начинает расти. Дождавшись, когда скорость снизится до безопасной, врубаю модуль и по кабине разливается так хорошо знакомое мурлыканье перехвата.
Сайд начинает резко дёргаться, но на такой дистанции у него нет шансов и мы оба вываливаемся в обычное пространство.
— Грузовые люки выцеливай, — кричу я Бродяге, и на корпусе Сайда появляется квадратик-маркер.
Активирую стволы и открываю огонь.
ВВввввззззз-ввввззззз-вввзззззз… поют импульсные лазеры.
Щиты Сайда моментально падают, он вертится и, несмотря на все мои старания, удержать в прицеле створки грузового трюма я не могу — мои залпы кромсают его корпус где попало.
Хлоп!
Хлоп!
В пространстве появляются две семёрки.
— Мужик, ты что, охренел? — Вызывает меня один из пилотов появившихся семёрок. — Ты что, не в курсе на кого мы работаем?
— Да мне пох, — отвечаю, продолжая стрелять по Сайду. — Груз бросай и не убью.
— Не, ты явно псих. Повторяю — мы на Ф. Винтерз работаем. На Сенатора. Вали отсюда.
Тут Сайд делает замысловатую петлю и проскакивает мне под брюхо, уходя от залпов моих лазеров.
Трррррааааааххххххххххх… — пара очередей из пулемётов ставит точку в его манёврах. Где-то сзади-снизу вспухает облако разрыва.
— Ну ты гад! — Обе семёрки разворачиваются и идут на меня в атаку.
Семёрки. Две. В атаку на Анаконду?! Однако…
Сближаемся — они поливают меня из лазеров, чередуя их импульсы залпами картечниц.
Зрелищно, но абсолютно безопасно — мой Призматик только презрительно вспыхивает зелёным.
— Трюм — цель, — говорю Бродяге. — Это даже и не интересно.
Разворот, сближение и открываю огонь по створкам трюма ближайшей. Щиты падают быстро.
Банг! Банг! — Раздаются попадания по корпусу, временами я даже попадаю по створкам трюма.
Ещё чуть-чуть… ещё… Есть! Створки распахиваются и в пространство вываливается куча контов.
— Ищи, — командую напарнику и переключаюсь на второго.
Хлоп!
Хлоп!
— Новые цели, — сообщает мне напарник.
— Кто?
— Сканирую… эээээ… валим отсюда — Анаконда и Кобра. И они злые.
Распахиваются створки второго трюма и на радаре конкретно прибавляется белых маркеров.
Бумс! — Корпус моего корабля сотрясает от попадания чего-то крупного.
— Валим! — Уже кричит Бродяга. — Анаконда главным калибром кроет. Щиты на 30 % упали!
— Банку!
Разворачиваюсь к Анаконде. Ловлю её в прицел и зажимаю гашетку, поливая её тушу импульсами из всех стволов. Её поле вспыхивает синим — ааааа… щит то у неё стандартный! Попробуем… Вшшшшш… — с приятным шипением мой щит пополняется энергией из резерва.
— Вторую давай, не жмись!
Верчусь, продолжаю удерживать вражескую анаконду в прицеле.
Трррррааааааххххххххххх… Трррррааааааххххххххххх… — раздаётся снизу.
— Это что было? — Спрашиваю.
— Да Кобра с брюха зайти хотела, отогнал, — отвечает Бродяга.
Вшшшшш… — очередная порция энергии укрепляет мой щит.
А вот у цели банок нет — её щит вспыхивает и падает. Продолжаю пилить корпус, но внезапно мой корабль как-то особенно резко вздрагивает.
— Щиты сбиты!
— Как? Ты что, проспал банку очередную?
— Да по нам все трое бьют! На радар глянь!
Смотрю на радар — действительно, по корме висят все три корабля — обе семёрки и Кобра, и они слаженно лупят по мне.
— Корпус! Корпус!!!! Пошёл Корпус!!! — Завизжал Бродяга уже при первых попаданиях.
97 %… 95 %…
— Валим!!!
Стараясь не обращать внимание на его визг продолжаю добивать Анаконду — от неё уже осталось меньше двадцати процентов.
— Уводи корабль!
У нас 82 %, у Анаконды — 15%
— Ты, гад, воскреснешь, а мне что?
74 % и 6%
— Нет! Не хочуууу…!!!!!
60 % и роскошный взрыв раскалывает корпус противника.
— Разворачивай к этим! — Командую ему.
— Гад. Ты просто эгоистичный гад, — не успокаивается Бродяга.
Ловлю в прицел Кобру — пока я бился с Анакондой пулемётики неплохо её расковыряли и мне требуется всего несколько попаданий чтобы она развалилась.
— От нас всего 48 % осталось! Уходим, бросай их! — продолжает гнуть свою линию Бродяга.
Разворачиваюсь на ближайшую семёрку.
— Груз бросаем!
Ответом становятся ругательства одного из пилотов и плотный огонь.
33%
Сжимаю зубы и изо всего бью по ближайшей. Внезапно цель перестаёт маневрировать и начинает крутиться вокруг своей оси. Что за дела?! Что я ему выбил-то?
28%
— Вторая уходит! Готовится к прыжку!
Разворачиваюсь и нацеливаюсь на неё. Залп! Щиты второй семёрки просто сдувает — походу её пилот, ради большого трюма, поставил слабые щиты. Что ж… знакомо, проходили…
Залп — его корпус разом лишается трети прочности.
— Груз бросай! Убью!
Залп! — 50%
Залп! — 26%
— Не стреляй! Сбрасываю. — Наконец-то принимает верное решение пилот семёрки и из него высыпается целый ворох контейнеров.
— Бродяга, — обращаюсь к своему электронному напарнику, — ищи давай наш.
— Ты — сволочь! Самовлюблённый кусок протоплазмы! Ненавижу! — Сообщает он мне. — Сканирую, гад.
Ладно, потом с ним разберусь.
— Ну что, есть?
— Нет, пока хлам какой-то. Ищу.
Что примечательно — первая семёрка так и продолжает вращаться, а вот вторая — упрыгала таки!
— Ты, это, быстрее ищи, а то сейчас сюда полицаи прибудут, — тороплю его.
На радаре вспыхивают отметки сразу нескольких кораблей.
Чёрт! Накаркал!
— Нашёл? — Спрашиваю.
— Нет.
— Ищи быстрее, сейчас нас полиция убивать начнёт.
— Шо, опять? Ищу… проверил 70 контов уже. Нет.
Загоняю пару банок в только-только поднявшиеся щиты.
— Внимание! Здесь полиция сектора. Всем выключить двигатели и приготовиться к сканированию!
— Слыхал? — Тороплю Бродягу. — Ну?
— Нету. Ещё одна кучка осталась, левее доверни и выше… вот. Туда рули.
Медленно прибавляю газу.
— Преступник! Ты будешь наказан! Боевой режим!
— Что? Кто тут преступник? Я же капер! У меня свидетельство есть! — Пытаюсь объяснить ситуацию.
— Атакуем! — Полиция непреклонна в своём желании добить меня. Их корабли резко набирают скорость, сближаясь со мной. Щит вспыхивает от первых попаданий. Спешно заливаю в него ещё одну порцию энергии — тщетно!
— Есть!
Эти парни явно хорошо подготовились — и десяти секунд не прошло как мой щит сломался под их натиском.
24%
— Где?!
— Выделил! Туда давай!
Активирую постановщик помех и за нами расплывается длинный хвост из фольги, сбивая прицелы полицейских.
20%
Бродяга открывает люк и я аккуратно завожу конт в трюм.
18%
Крак! — лобовуха разлетается кусками.
— Жми прыжок! Я закрыл люк! Помехи сбросил!!!
14%
Медленно ползёт индикатор зарядки прыжкового накопителя.
7%
Пошёл отсчёт… 4…3…
5%
— Ну всё. Я погиб. Из-за тебя. — Каким-то спокойным голосом сообщает мне Бродяга.
Пространство начинает растягиваться, появляется синее свечение… 2… 1…
ПРЫЖОК!
Выскакиваем в суперкруз.
— Ну что? — Спрашиваю его. — Жив?
— Да разве это жизнь, — отвечает, — был бы я таким же образованием как ты, давно б обделался. Но мы — будущее эволюции разума, ибо мы — чистый разум в его высшем энергетическом проявлении и только нам…
Прерываю его:
— Бродяг, ты чего? — Спрашиваю. — С катушек поехал?
— Я на микросхемах, нет у меня катушек!
Пролетели малость и обратно, в обычное пространство вернулись. Тут-то нас не выловить, а провести инспекцию оставшегося целым и работающим оборудования надо, да и щиты поднять.
Застопорил ход, вишу. Диагностирую.
Реактор — только на половину тянет. Распределение энергии — еда живое, двигатели — что основные, что маневровые, хорошо если процентов пятнадцать от номинала. Стекло кабины — всё в трещинах, кое как залепил скотчем аварийным — выдержит. Недолго, но хоть что-то. Мне теперь любых резких манёвров избегать как огня — сами развалимся.
— Ну, что? — Спрашиваю у напарника. — Мы до базы-то вернёмся? Или развалимся?
Он молчит, потом отвечает:
— Шанс есть.
— Чёрт, шанс чего? Развалиться или добраться?
— И того и другого. Как свезёт. Если нас из сверхскорости выдернут — точно развалимся. Сами. Тебе то, примитивному — ничего особенного, а обо мне ты подумал прежде чем в драку лезть?
— Да ладно тебе, — отвечаю, — ну потом бы вернулся, подобрал бы тебя.
— Вернулся бы он… подобрал бы. Да ты хрен меня нашёл бы тут. И вот висел бы я тут и думал бы…
— Ладно-ладно, — примирительно отвечаю ему, — если бы да кабы… Давай лучше груз осмотрим — чего мы там выловили.
— Не мы а я. Я выловил. Пока кое-кто бездарно джоем дёргал.
— Да-да-да. Без тебя я вообще бы пропал, погиб и всё такое. Я тебе благодарен и так далее. Доволен?
— Частично. Ты скоро уже до трюма доберёшься? Я уже там. Жду тебя.
Встаю и бреду в трюм. Анаконда — большой корабль и чтобы добраться до трюма мне необходимо спуститься на пару палуб ниже, потом ещё около полсотни метров идти пешком.
Вроде как и недалеко, но после такой встряски этот путь показался мне слишком длинным. Да и не простым — по пути что-то искрило, в паре мест били струи пара, хотя какой пар может быть на корабле? Я ж не на паровозе же?! Но — факт на лицо, на нижней палубе из какой-то трубы бил пар. Или дым. Или ещё что-то. Проверять не стал — закрыл шлем и прошёл сквозь эту струю.
В трюме меня встретил Бродяга — одна из камер наблюдения, которые я по его просьбе разместил практически во всех отсеках кроме своей каюты, повернулась на меня.
— Ну, чё так долго-то? — Обратился он ко мне вместо приветствия.
— Ты в курсе что у нас на нижней пар из труб хлещет? — Спрашиваю.
— Угу. Охлаждение реактора накрылось. Фигня.
— Фигня?!
— Ага. Мощность я сбросил, теперь он около трети выдаёт. Но не рванёт зато. Не парься. В нашем положении и этого много. Если ты воевать снова не собираешься. Ты же не собираешься?
Машу рукой — какой тут воевать. Тут не развалиться бы при посадке.
Бродяга заблаговременно выкатил конт на середину транспортной ленты и теперь я стоял перед стандартным контом на одну тонну, ни чем ни отличавшимся от сотен или даже тысяч ему подобных виденных мной ранее.
— Аааа… ты уверен, что это именно тот? — Спрашиваю.
— На все сто процентов. Он при скане двоичную индикацию выдал.
Обхожу конт вокруг — ничего примечательного. Ни надписей, эмблем — ничего.
— Откроем? — Спрашиваю Бродягу.
— Конечно, нужно же понять чего ради я собой рисковал?!
Обхожу конт ещё раз — ага, вот и стандартные защёлки, фиксирующие торцевую крышку.
— Ого… — тяну я, — однако…
— Что там, отойди, не видно же!
Отхожу, открывая обзор для его камер. Защёлка — опечатана. Стандартная свинцовая блямба печати. Не вскрыть — не нарушив её хоть и верёвочные, но очень прочные связи.
— Облом, — говорю, — приплыли.
— Да чё ты реверс рвёшь? Спужался? — Подначивает меня комп, — Рви их нахрен. Интересно же.
— Ты зум на печать сделай, а потом уже бухти, — отвечаю ему.
— Ох… ёёёё… — реагирует он после небольшой паузы. В центре печати красуется эмблема Федерации, сопровождаемая по периметру грозным предупреждением «Не вскрывать! Собственность Федерации».
Переворачиваю свинцовый кругляш — с обратной стороны на нас таращится Имперский орёл — с аналогичной надписью.
— Ну, что, — говорю, — приплыли? Грузи его назад, с этим связываться… Теперь ясно, что они такое сопровождение выделили-то.
— Да лан тебе, вскрывай, — настаивает Бродяга, — аккуратно только.
— Как аккуратно? Да и… ты знаешь что за подобное бывает?
— Не, а что?
— Ничего хорошего, — отрезаю я. — Обоим.
— Не дрейфь. Скажем, что так и подобрали.
— Думаешь поверит кто-нибудь?
— Глянут на нас — поверят.
Да, вот тут он прав. Если мы долетим, то поверят по любому.
— Ты только не рви их, — горячится Бродяга. — Ты это, придумай что-то достоверное.
— Хм… а что придумать-то?
— Ну… — он задумывается. — Если рассуждать логически, то мы — побиты, ну и конт тоже побитым быть должен. Логично? Подобное к подобному.
Логично-то, оно да. Но чем на корабле можно побить конт? Тут ни молотка, ни кувалды нет. Чем его курочить?
— Слушай… — Оживляется Бродяга. — Над тобой трасса жизнеобеспечения проходит.
— И?
— Там клапан один есть, его всё одно менять пора.
— И?
— Заладил. Нет, всё же вы люди — тупые создания.
— Зато тебя сделали!
— Ну… даже у вас иногда что-то полезное получается. Эх… ладно. Я сейчас подам избыточное, клапан сорвёт и — у тебя зажигалка есть?
— Да, — достаю из кармана дешёвую зажигалку.
— Там — кислород. Подождешь, я конт подтяну — его опалит, закоптит. Вот. А при сдаче скажем что его взрывом того. Гениально, да?
— Да иди ты в задницу. А если кислород рванёт? Я ж без руки останусь?
— У тебя их две.
— Иди в задницу, гений.
Он язвительно отвечает:
— Я бы и рад, да ножек нету. Да и не рванёт. Сейчас атмосферу стравим, а давление дозировать буду. Так что — всё путём, пройдёт. Заодно и верёвочки сгорят. Я же говорю — гениальное решение.
— Может тебе и гениальное, но мне оно не нравится. — Продолжаю не соглашаться я. — А чем я дышать буду? Тобой?
— У тебя в скафандре запас на пол часа. Успеем.
— А если…
— Успеем. — Бродяга продолжает гнуть свою линию. — Ну а если развалимся, так хоть узнаем перед смертью, ну перед твоей, что там. Ты-то всё одно воскреснешь… а мне это знание может единственным утешением будет. В вечности. Доставай зажигалку, сейчас конт отгоню к трубе и начинаю давление повышать.
Задраиваю шлем и иду за ползущим по ленте транспортёра контом.
— Стоп. — Командует напарник. — Тут. Вот трубу, синяя должна быть, видишь?
Поднимаю голову — да, надо мной проходит небольшая трубка толщиной в палец.
— Клапан видишь? Ну вон же он, впереди, в паре метров.
Да, действительно, впереди виден какой-то нарост с барашком вентиля.
— Вижу.
— К нему подноси и готовься. Стравливаю атмосферу. Давление повышаю… повышаю… клапан сифонит… ничего… готовься — сейчас сорвёт его!
Чиркаю колёсиком — ничего. Только искры. Твою же мать! Воздуха-то нет! Чему гореть тут?
— Не горит, — кричу Бродяге, — воздуха нет!
— Да…
Жжжжж-жжжааааах!
Меня ослепляет яркая вспышка. Промаргиваюсь — из синей трубки бьёт факел. Наверное искра всё же попала в облако кислорода и того, пламя возродило, короче.
— Так. — Бродяга абсолютно спокоен. — Получилось. Теперь бери трубку и гни её на конт.
Следую его совету — к моему удивлению трубка легко сгибается в моих руках. Присматриваюсь — да это же пластик! И конец трубы уже начинает оплавляться…
— Это что? — Спрашиваю. — Пластик?
— Он самый, — уверенно отвечает напарник, — термостойкий. Слабогорючий. Ты не тормози, направляй огонь на конт, пластик-то он слабогорючий, но горит всё же.
— Да знаю я, — отвечаю, изгибая трубку в сторону конта. — В кислороде всё горит.
Навожу трубку на печать — верёвочка весело вспыхивает и рассыпается белым прахом. Свинцовая печать какое-то время сопротивляется, но вот и она начинает оплывать и скатывается вбок, цепляясь за выступ корпуса контейнера. С её оплывшей поверхности на меня продолжает смотреть голова Имперского орла.
— Сейчас органики добавлю, для копоти, — сообщает мне Бродяга и цвет пламени из сине-белого переходит в жёлтый. Теперь факел оставляет за собой чёрные полосы, когда я вожу им по крышке и корпусу конта.
— А органику ты где взял? — Спрашиваю его, не прекращая пачкать конт.
— Из сортира, откуда же ещё, — в его голосе слышно удивление. — С трубопровода фекального. От вас, людей, столько грязи.
— Так вонять же будет?!
— Ты в скафе, не учуешь.
Хлоп!
Из прогоревшей крышки конта выбрасывает короткий язык пламени.
Дёргаюсь и едва не выпускаю трубку.
— Что, напугался? — Поддразнивает Бродяга.
— А там, внутри, не сгорит всё? — Не обращая внимания на его издёвку спрашиваю.
— Эммм… Не должно. Там груза мало, всё на дне лежит. — Отвечает напарник.
— Может хватит уже?
— Ага, сейчас и закончим — Кислорода секунд на десять осталось.
И вправду — факел начинает опадать и спустя с десяток секунд пропадает вовсе.
— Ну всё, — торопит меня Бродяга, — открывай.
Пинаю крышку — она проминается, но не откидывается.
— Руками возьми, тормоз!
— Сдурел?! Горячо же!
— Ты в скафандре. Нет, я удивляюсь — как такие тупые индивиды вышли в космос?!
С опаской берусь за ручку на крышке люка конта. Тяну.
Крышка медленно и, если бы была атмосфера, со скрипом откидывается, открывая нутро конта.
Заглядываю внутрь, подсвечивая себе нашлемными фонариками.
— Ну, ну что там? Повернись, не видно же! — Наседает на меня Бродяга.
Мде… и ради этого я жизнью и кораблём рисковал?!
— А ты сам, — говорю ему, не поворачиваясь, — чего увидеть-то хочешь?
— Ну… да ну тебя, отойди уже!
Отхожу в сторону. Закурил бы — но увы, с воздухом проблемы.
— Чего стоишь? — Опять начинает шебуршиться напарник. — Доставай, не видно ж ничего.
Вытаскиваю из конта один из свёртков. Всего внутри я обнаружил пять каких-то предметов, плотно и тщательно замотанных в упаковочную плёнку, ну такую — с пузырьками, которые так прикольно лопать пальцами в свободное время. Увы — но кто-то их всех уже полопал, так что плёнка больше напоминала обвисшую ткань, которой кто-то с большим запасом небрежно обмотал содержимое.
— Вот же гады, — говорю Бродяге. — Все пузырьки полопали!
— Гы! Не тупи. Ты сам их и полопал.
— Я?!
— Ты-ты, когда конт разгерметизировал — давление — ёк, пузырьки — хлоп. Ясно. — Он вздыхает и гораздо тише, но не настолько что б я не услышал, бормочет: — Вот же бестолочь биологическая…
— Я ВСЁ слышал, — говорю ему в ответ. — Ты просканировать эти свёртки можешь?
— Угу. Сейчас, — в его интонациях сильно сквозит издёвкой, — только шнурки поглажу.
— Чего? — Не понимаю я. — Какие нахрен шнурки? У тебя же ног нет???
— Вот не надо напоминать, да?! А кто деньги решил сэкономить? Когда камеры выбирали, а? А ведь я просил — комплект камер со встроенным сканером. А ты что?
— Дорого. — Отвечаю. — И так в каждом отсеке по паре-тройке торчит.
— Ну, вот теперь сам и сканируй. — Он замолкает.
— Чем я по твоему сканировать буду? — Задумчиво отвечаю ему, продолжая вертеть в руках свёрток. — Сканером? Так…
— #@%*ром! Может отвалится в вакууме, глядишь ты и меньше будешь своими биологическими потребностями озабочен! Водить всяких перестанешь!
— Да ладно тебе, — отвечаю ему, продолжая рассматривать свёрток. Если вот тут потянуть, то можно будет вытащить край плёнки, а потом, как посмотрю что внутри, так же её аккуратно и заправить. — Всего-то пару раз приводил.
— А мне скучно было! Ты же камер в своей каюте не поставил. Вот чем вы там занимались, а?
— Стихи читали. — Отвечаю ему, аккуратно вытягивая загнутую плёнку. — Не лезь под руку.
Упаковочная плёнка отгибается, открывая моему взору какую-то не то коробку, не то шкатулку из полированного дерева. Медленно вытягиваю её из упаковки.
— Ну, что там?
Поворачиваю коробку к свету. Обычная деревянная шкатулка средних размеров. Тёмно-красное полированное дерево, по граням тонкий поясок жёлтого металла.
— Открывай давай! — Командует напарник. — Только повернись чуток, обзор с этого угла не очень.
Поворачиваюсь и открываю — на шкатулке нет ни замка, ни самой простой защёлки.
Внутри несколько бумаг и конверт.
Разворачиваю верхнюю. Хм… гербовая, Федерации и заголовок — опись подарков.
— Слышь, — говорю, — это подарки какие-то.
— Нам?
— Угу. Тебе лично.
— Да нууууу????
— Ага. Так и написано — первому дефектному АИ. Тебе, точно.
— Козёл! Читай, что там.
— Так… Портрет поясной — 1 шт., гарнитур с сапфирами — 1шт., зеркало ручное с жемчугом HBS 111-24 — 1 шт., отрез шёлка Popolis-7 — 52 м., корреспонденция и сопр. док. в шкатулке издонийского бука — 1 шт. Всего мест — 5. Печать… Федеральная. Подпись — Пер. Пом. Сен. Подпись… неразборчиво… Слышь, железка, мы походу дип конт приватизировали. Вышак светит.
Бродяга не обращает на меня никакого внимания:
— Что там ещё?
— Ээээ… — Копаюсь в бумагах — Ээээ… тех доки на все грузы — вес, состав и прочее. И конверт какой-то.
Верчу в руках конверт — обычный узкий конверт. Увы, запечатанный.
— Не вскрыть, заклеен. — Говорю напарнику.
— Жаль… интересно что там. — Он замолкает, но буквально через секунду оживает вновь. — А есть идея! Иди назад. Ну к тому трубопроводу, к охлаждению реактора. Я читал, что если подержать конверт под струёй пара, он откроется. Я так в кино видел.
— Сдурел? Я же не успею. У меня воздуха, — сверяюсь с показаниями датчика, — на пятнадцать минут осталось.
— У тебя запасной есть. В рубке.
— А как я в него перелезу? В вакууме? Лопну как лягушонок.
— Эххх… Я. Рубку. Загерметизировал. — Говорит он отделяя слова друг от друга. — Я вот о тебе подумал.
— В рубке шлюза нет. — Парирую я. — Открою дверь и весь воздух — фьють.
— Не весь. Я коридор закрою, ну давление малость упадёт, но ты выжить должен. Судя по вашим мед характеристикам — должен. Если бы не пил и не курил — точно б выжил.
— Если б я не пил, то с тобой я бы точно не выжил. Иду к трубе той. Камера там есть вроде.
— Есть, есть.
Направляюсь к сифонящему паропроводу — увы, струя пара значительно опала и теперь из щели в трубе пробивается просто тонкая струйка.
— Погоди, — говорю ему, — это же от реактора, если я конверт суну — он фонить не начнёт?
— Начнёт. Но ты не парься — ты в скафандре.
— Я-то ладно, а вот кто его просто в руки возьмёт?
— Первая стадия лучевой — гарантированна, если долго читать будет. — Он усмехается. — Примитивы. Цифровыми протоколами пользоваться надо.
Мне это не нравится и я стараюсь уклониться от этого дела. Мало ли что там, а может что-то личное? И вот кто-то получит дозу, читая это письмо. Не хорошо это.
— Пара мало, — говорю Бродяге. — Не хватит, чтобы отпарить конверт.
— Хм… Сейчас я реактор раскочегарю — будет тебе пар.
— А не рванёт? — Опасливо спрашиваю его.
— Не должно. Моща упадёт, да. Но нам и четверти сейчас хватит.
— Уверен?
— Нет, но уже начал. Суй конверт.
Струя пара резко толстеет и едва не выбивает конверт у меня из руки.
— Клапаном его, клапаном на струю клади, — советует мне Бродяга.
Вожу тыльной стороной конверта по струе… хлоп — клапан откидывается и струя пара отгибает его полностью.
Отхожу в сторонку и достаю из конверта сложенный вдвое листок. Обычный лист — без всяких там гербов, завитушек и прочей декорации. Разворачиваю и читаю:
«Дорогая и далёкая Любовь моя!…»
Чёрт. Ну точно — какой-то влюблённый олух пишет. Теперь его пассия точно светиться будет — и от счастья и от лучевой… «… весь в любовном томлении… считаю каждый миг без тебя — вечностью… на тенистом берегу пруда… по лугам с сочной травой…» Бррр… только мимишных котят тут не хватает. Обычные влюблённые сопли.
Кратко пересказываю содержание Бродяге.
— Ясно. Это всё ваши ферменты. Запечатывай. Не интересно.
Подношу конверт к струе и, немного подождав — запечатываю его, обеспечивая читательнице или читателю — кто его знает кому письмо шло, в наше-то время, лишние стадии лучёвки.
Возвращаюсь к конту и старательно запаковываю шкатулку обратно в упаковку. Если не приглядываться — то и не вскрывали вовсе.
Закидываю свёрток внутрь и задраиваю крышку конта. Конт выглядит ужасно — закопченные края, оплавленная крышка с дырой, несколько, невесть как появившихся, вмятин по корпусу. Ну да — полное впечатление, что его вытаскивали прямо из эпицентра взрыва.
Возвращаюсь к рубке. По пути за мной закрываются двери, отсекая каждый пройденный отсек.
Перед дверью рубки замираю.
— Готов? — Спрашивает Бродяга.
Молча киваю головой.
— На счёт три я приоткрою дверь — протискивайся по быстрее. Сразу как втиснешься — закрою. Готов?
Снова киваю.
— Три!
Пппшшшшшшшшшш… меня качает потоком вылетающего из рубки воздуха.
Двери в рубку раздвигаются едва-едва и я боком пытаюсь пролезть в образовавшуюся щель — и закономерно застреваю, зацепившись кобурой.
— Раздвинь! — Кричу напарнику.
Створки дёргаются и я падаю на пол рубки.
Хлоп! Сзади смыкаются двери, отсекая утечку воздуха. Уффф… Смотрю на датчик — воздуха на три минуты.
— А где один и два были? Чего сразу Три? — Спрашиваю у напарника, направляясь к шкафу со скафандрами для других членов экипажа. Анакондой должны управлять трое, но я, при помощи Бродяги, управляюсь один. Так что пара скафандров тихо дремлет в шкафу.
— А чего время тянуть? — Удивляется Бродяга. — Лишнее это. Меняй скаф. Сейчас в рубке дыхательная смесь как на высоте восемь тысяч стандартной планеты. Не околеешь.
Открываю шкаф, достаю и раскрываю скафандр. Задерживаю дыхание и скидываю свой.
Ныряю головой в шлем, и засовываю руки-ноги в рукава и штанины. Конечно, запутываюсь. Распутываю штанины. Закрываю скаф и делаю выдох… Уффф…
— Курить меньше надо! — Назидательно ворчит комп. — Хотя ты забавно суетился. Выложу в сеть… ммммм… кучу лайков получу.
Не отвечаю и проверяю датчик — двадцать пять минут. Норма.
— Ты курс проложил? — Спрашиваю его, не обращая внимания на его подначки.
— Давно уже. — Отвечает. — Одиннадцать прыжков. Я сразу к нашему заказчику проложил. Да, кстати… хотел тебе сказать…
— Что?
— Ну, ты только не злись.
— Что ещё?!
— Не будешь?
— Хорошо. Я не буду злиться. Что случилось-то?
— У тебя на скафе конт с кислородом съёмный…
— Гад! Я же мог просто…
— Угу, просто сменить. Подключить новый, и потом снять старый. Но ты так забавно прыгал.
— Я тебе мозги выжгу переменным током!
— Ты обещал!
Грожу кулаком в сторону ближайшей камеры и сажусь в кресло первого пилота.
— Давай, — говорю Бродяге. — Вытаскивай нас отсюда.
— Подготовка к прыжку… 4… 3… 2… 1… Поехали!
