2009
Глава 69
Столько снега – уже по пояс, а он все валит и валит – Эбигейл не видела за всю свою жизнь. Даже при включенном налобном фонаре видимость составляла не более десяти футов. Дальше все было так же темно, как и в той пещере, из которой девушка только что выбралась.
Выбор был невелик: карабкаться вверх или идти вниз, и она решила спускаться. На высоте в двенадцать тысяч футов, при нехватке кислорода и общей усталости, идти пришлось по глубокому снегу, с остановками через каждые несколько шагов, чтобы перевести дыхание.
Крутизна склона только возрастала.
Порывы ветра то и дело сбивали с ног.
Дважды Фостер ударялась коленями о скрывавшиеся под снегом острые камни.
Она шла примерно с полчаса, когда склон вдруг закончился отвесной скалой. Опустившись на колени, Эбигейл посветила фонарем вниз, и у нее скрутило живот при виде вихрящихся в темноте хлопьев снега. Где дно, она не знала, но мысленно сказала себе, что ни за что в жизни не пойдет этим путем.
Вместо этого девушка двинулась вниз по самой кромке пропасти. Лицо ее снова стало неметь, пальцы окоченели, а голова кружилась от высоты, голода и жажды.
Вскоре утес остался позади, и журналистка начала медленно спускаться под журчание ручейка, текущего под снегом к более обильным водам. Внизу, в темноте, проступили высокие, тонкие силуэты. Продравшись через высокогорный кустарник, Фостер вышла к лесу.
Ветви елей провисали под тяжестью снега. За одну из них Эбигейл зацепилась капюшоном и тут же нырнула под хвойную крону.
Сняв перчатки, она вытрясла из-под воротника попавшие туда льдинки. Глубокую тишину леса нарушали лишь скрип елей да сползавшие с веток снежные глыбы. Ужасно хотелось пить, но трогать воду или запасы Лоренса девушка не стала. Вспомнив данное ему обещание, она просто сунула в рот пригоршню снега, а потом пожевала лед – выдавила из него несколько капель воды и выплюнула. У нее разболелась голова. Стало еще холоднее, чем было.
Где-то поблизости раздалось завывание. Оно медленно нарастало, а затем столь же медленно, с душераздирающим унынием элегии, стихло. Фостер никогда не слышала такого звука в дикой природе, и хотя он разбудил в ней все первобытные страхи, все равно нашла его лиричным и глубоко печальным.
Вой повторился – теперь он звучал ближе и откуда-то сверху, возможно, с того белоснежного пика, с которого девушка спустилась. Ему ответили сразу несколько завываний, и эти голоса прокатились одиноким каскадом по всему лесу. Что-то двигалось в сторону одинокой путешественницы.
Волк остановился в тридцати футах от нее – по шею в снегу, подняв уши, шерсть дыбом – и уставился на Фостер, задрав морду и словно недоумевая, с чего бы это человеку бродить здесь в такую ночь? В глазах его полыхал желтый огонь, а в пасти, когда он оскалился, сверкнули длинные клыки.
Эбигейл моргнула, и волк исчез.
Она встала и пошла дальше, через лес. Спустя какое-то время ее часы пикнули – было три часа ночи. Журналистка поняла, что уже довольно-таки долго идет вниз по склону, и это ее встревожило. Абандон стоял на линии леса, но она спустилась уже гораздо ниже, как минимум на тысячу футов.
Девушка повернула обратно и стала подниматься по самому крутому из возможных маршрутов, цепляясь за молодые деревца.
Уже перед рассветом она прошла через небольшую рощицу ободранных до стволов деревьев – кладбище сожженных елей, оставшийся без коры и крон почерневший лес, убитый какое-то время тому назад молнией.
У верхней границы леса, чувствуя, что выбилась из сил, Фостер остановилась передохнуть – ноги у нее сводило судорогой, и ее уже тошнило от голода. Она выпила всю свою воду и заставила себя проглотить пару пригоршней снега, когда небо чуть просветлело, сделавшись из черного серым – это был первый шаг к рассвету.
Журналистка сидела и дрожала, прислонившись к искривленному карликовому деревцу и глядя, как собирающийся свет прорисовывает окружающую глушь. Снег почти перестал идти, и хотя в лесу ветер уже утих, она все еще слышала, как он стонет вверху, среди скал.
Забрезжил рассвет.
Эбигейл надеялась увидеть единственный знакомый ей ориентир – неровные гранитные зубы Пилы – но все, что находилось выше двенадцати тысяч футов, скрывала облачная туманная пелена.
И тут, над ближайшим склоном, она увидела его – крошечный крест абандонской церкви, пробивающийся сквозь нижний слой серых облаков. Девушка поднялась. Город лежал впереди, всего лишь в четверти мили от нее. Она смогла различить и другие строения и на какую-то долю секунды даже возгордилась собой.
Я отыскала его в темноте, в жуткую метель. Неплохо для городской девчонки!
«Где-то здесь все еще может быть Куинн», – мелькнула у нее новая мысль. Фостер выключила налобный фонарь и побрела по узкому, с отвесными стенами, каньону.