Книга: Абандон. Брошенный город
Назад: 1893
Дальше: Глава 48

Глава 47

Молли Мэдсен сидела у эркерного окна с кусочком шоколадного торта из рождественской корзинки Кёртисов, глядя вниз, на необычайно оживленную Мейн-стрит. Такого скопления людей в одном месте она давно уже не видела – целые семьи тянулись на север по глубокому снегу. Многие застегивали на ходу дождевики и пальто и натягивали рукавицы, и на всех лицах лежало одно и то же выражение: смятение и испуг.
Внимание Мэдсен отвлекли шаги в коридоре, за которыми последовал осторожный стук в дверь. Она поднялась с дивана, прошла босиком через комнату и открыла дверь. В коридоре, закутавшись в белую шерстяную накидку, стояла молодая блондинка.
– Чем могу помочь? – спросила ее Молли.
* * *
Лана заметила, что под тонкой простыней, которую хозяйка номера набросила на плечи как шаль, на ней ничего нет.
Не раз и не два, бросая взгляд через улицу, Хартман видела эту женщину у эркерного окна дома напротив и находила ее красивой. Но вблизи Молли Мэдсен выглядела изнуренной, а ее расширенные зрачки выдавали злоупотребление лауданумом. Кожа ее, не знающая солнца все пять лет добровольного заключения в комнате № 6, приобрела тот серый оттенок, что бывает у мертвого зуба; черные как смоль волосы спадали до талии, но поредели на макушке, где под ними просвечивал череп, и украсились серебряными нитями. Между волосиками на руках ползали вши.
Воняло в комнате хуже, чем в бараке, – порчеными продуктами, апельсинами и несвежим, выдохшимся парфюмом.
– Вы – пианистка, – сказала Молли и улыбнулась. Лана заметила, что губы ее испачканы шоколадной глазурью, а между гнилыми зубами застрял кусочек торта. – Нам с Джеком нравится сидеть у окна и слушать вас. Музыка так увлекает… Я всегда хорошо под нее засыпаю. Вы ведь сегодня играли Бетховена?
Лана сунула руку под накидку и достала карандаш. Глядя на светло-коричневую дверную раму, она пыталась вызвать слова, долгое время жившие только в безопасном мире ее мыслей. Жанщина уже не помнила, когда в последний раз писала что-нибудь, но вспомнить буквы оказалось легче, чем набраться храбрости и воспроизвести их после трех лет молчания и отсутствия непосредственного общения с другими людьми – с той рождественской ночи в Санта-Фе.
– Вы не можете говорить? – спросила Мэдсен.
Лана подняла голову и усилием воли заставила себя ответить на взгляд взглядом. Не снимая перчатки, она поднесла кончик карандаша к дереву и заметила, что ее пальцы дрожат.
Прочитав короткое сообщение на дверной раме, Молли сказала:
– Правильно – Энглер. Миссис Джек Энглер. Почему я должна пойти с вами?
Пианистка написала ответ. Общение с другим человеком, даже вот такое, было для нее чем-то непривычным, странным. Слишком долго ее голосом было пианино.
«Происходит что-то ужасное», – нацарапала она.
– Но… я не могу уйти, – сказала, прочитав это, Мэдсен. – Джек должен вот-вот приехать, и что ему делать, если он меня не застанет? Нет, мне нужно быть здесь и встретить его. Понимаете?
По коридору пронесся сквозняк. Импровизированная шаль Молли колыхнулась и распахнулась, и Лана заметила, что ее соски отвердели от холода.
«Оставьте записку», – написала она.
– А если он ее не найдет? – возразила Мэдсен. – Джек очень расстроится, если меня не будет. Он такой заботливый… Нет, думаю, я подожду его здесь, в номере. Но спасибо за приглашение. Мы пойдем вместе, когда он вернется. И где будет этот бал?
Пианистка покачала головой, и глаза ее наполнились слезами.
– Знаете, у меня для такого случая есть замечательное платье. Розовое, вечернее, – сказала хозяйка комнаты. – В Сан-Франциско Джек в первый раз увидел меня именно в нем. Увидел и сразу решил, что он должен меня получить… Не желаете взглянуть на фотографию моего супруга? Уверена, красивее мужчины вы еще не видели…
Лана попыталась схватить ее за руку и вытащить в коридор, но Молли отступила за порог и захлопнула дверь.
Назад: 1893
Дальше: Глава 48