Коул выбрался из пещеры и побрел на перевал. Тучи над ним расползлись, и лучи послеполуденного солнца пролились на лес. Горные вершины и скованные льдом поля осветились таким ярким и насыщенным бронзовым светом, какого Стивен не видел уже много дней.

Кобыла ждала его на продуваемом ветром склоне. Поставив ногу в стремя, проповедник услышал какие-то странные звуки, хотя из-за ветра не смог определить направление, откуда они пришли. Он посмотрел вниз и сквозь просвет в тумане увидел весь спуск в каньон и возле шахты «Годсенд» вытянувшиеся в линию пятнышки – Ооту, Билли и мулов на пути к Абандону.

И тут он услышал это снова – негромкий вой.

К нему присоединились другие звуки, различающиеся по тону и продолжительности, как диссонирующая симфония сов, гусей и бродячих собак.

Вынув ногу из стремени, Стивен перешел на другую сторону перевала, заслонился перчаткой от ветра и посмотрел вниз.

Сначала видно было немногое. Тучи плыли к нему и через него, будто гигантские шхуны. В глубине вихрями кружился туман, скрывая длинную, расширяющуюся впадину, озеро, лежащее в нескольких милях к югу, и открытую долину за ним. Этим маршрутом в Силвертон Коул однажды уже воспользовался – такой путь был более быстрым, чем по обозной дороге, но и более опасным, с крутыми спусками по целой серии узких выступов.

Ветер очистил эти выступы от снега, и проповедник медленно вел пальцем по крутым, падающим и устремляющимся вверх откосам протяженностью в несколько сотен футов, пока палец не перескочил на что-то, что с высоты его положения походило на дорожку выходящих из тумана черных муравьев.

Стивен стоял в замешательстве, слушая чуждые завывания, пока их не перекрыл другой звук – стук неподкованных копыт по камню.

Движимый исключительно любопытством, проповедник сделал шаг вперед и увидел то, что сверху выглядело как город-всадник – женщин в ситцевых платьях, мужчин в костюмах, а некоторые в грязной рабочей одежде, и во главе процессии простоволосую блондинку в ярком, золотистом вечернем платье, никак не подходящем для зимы.

Шествие приблизилось, и внимание Коула привлекли лошадиные шкуры, украшенные языческими иероглифами, изображающими волков, медведей, койотов, лосей, орлов, деревья, кактусы, горы, облака… Дорога повернула еще раз, всадники вынырнули из-за поворота, и Стивен увидел, что у женщины впереди раскрашенное лицо язычницы, что ее золотистое платье пропиталось кровью; что к бритой голове воина пришит целый скальп женщины с желтыми кудряшками, собранными, по моде дня, на макушке, что его пояс увешан загорелыми носами, а сам он будто улыбается. Его зубы были заточены как бритвы, и в гриву его коня оказались вплетены еще теплые, еще сочащиеся кровью скальпы. Следующие за ним люди выглядели так же странно, дико и нелепо: один был совершенно гол, не считая плаща и котелка; другой вымазался в крови, и казалось, будто он покрыт ржавчиной; третий вырядился в женский капор, а четвертый – в рваный корсет с бусинами; и вооружены они были всем, что только удалось добыть и собрать, – дробовиками и винтовками, револьверами и ножами, копьями и саблями… Еще кто-то держал в руке камень, испачканный кровью и мозгами, кто-то размахивал человеческими костями, а один потрясал палицей из дубового сука, кожи и кусков кварца. И весь этот парад демонов ухал, кудахтал, горланил и завывал на странном, нечестивом языке, звучание которого напоминало некую древнюю форму некромантии.

– Господи Всемогущий! – пробормотал проповедник.

Дорога, по которой двигалась вся эта компания, могла вести только в одно место – в Абандон.