Изумрудное озеро лежало под десятью футами снега. К тому времени как они вышли на него, метель улеглась, и проскользнувший между тучами луч света упал на вспыхнувшую ослепительной белизной зазубренную кромку окружающего впадину горного гребня.

Вдалеке материализовался особняк, уютно устроившийся на краю озера.

– Сколько на него ни смотрю, – заметил Иезекиль, – а лучше не становится.

– Место действительно не самое подходящее, – согласился Стивен.

Владения Пакера, названные им Изумрудным домом, представляли собой четыре симметричных крыла, сходящихся к увенчанному куполом центральному блоку. Верхние этажи его были обшиты дранкой из кедра, а нижний сложен из камня. Над остроконечной крышей высились многочисленные кирпичные трубы.

– А вот это странно, – сказал Кёртис. – Вы видите хоть один дымок над всеми этими трубами? Нет? На улице метель, а у него ни один камин не горит… Почему?

В некоторых местах сугробы доходили до окон второго этажа, но к центральному входу вел расчищенный туннель между высокими, футов в пятнадцать, снежными стенами.

Все трое подошли к двойным дубовым дверям, и Стивен трижды постучал в них молоточком. Потом гости сняли снегоступы и немного подождали, после чего Коул постучал еще раз.

Глория прошлась взглядом по карнизам.

– А вы не думаете, что он просто забыл о нас? – спросила она.

Проповедник ненадолго задумался.

– Возможно, он остался прошлым вечером в городе, – предположил он. – Решил не возвращаться, так как могла сойти лавина, – чтобы не застрять по пути домой.

– Что ж, мы пробились сюда через пургу, и я намерен войти и выяснить, в конце концов, подадут нам завтрак за все наши старания или нет, – решительно заявил Иезекиль.

Он взялся за большую металлическую дверную ручку и потянул… Дверь открылась.

– По-твоему, так можно? – засомневалась его жена. – Входить без разрешения?

– По-моему, можно. – Шериф переступил порог.

Глория вздохнула и последовала за мужем вместе со Стивеном, который закрыл за собой дверь.

Из всех керосиновых ламп на первом этаже горела только одна, в самом конце, в кухне – с того места, где они остановились, был виден слабый, дрожащий огонек. Через высокие окна в переднюю струился мягкий серый свет.

– Эй? – крикнул Иезекиль. – Есть кто-нибудь?

Его голос разлетелся по Изумрудному дому громким эхом.

Пройдя через переднюю, гости поднялись по многоуровневой лестнице под еловыми балками. Устроенная в месте соединения четырех крыльев лестница в каком-то смысле была сердцем особняка. Проходивший через световой люк жидкий свет падал с высоты в пятьдесят футов на мраморный пол между ступеньками.

– Холодновато, – заметил Стивен. – Давненько огонь не разводили. И разве в доме не должно быть прислуги? Если не ошибаюсь, Барт всю зиму держит здесь пять служанок.

Он прошел к северному крылу и заглянул через стеклянные двери в просторную комнату с кушеткой, диванчиками и креслами.

В противоположном крыле размещались столовая и банкетный зал. Кёртис обнаружил там только стулья и длинный, широкий стол – без скатерти, приборов и фарфора.

– Похоже, перспективы позавтракать выглядят не слишком многообещающими, – пробормотал он. – Проверим комнату Барта. Ты, Стивен, помнишь, где она?

– Если не ошибаюсь, в восточном крыле, на следующем этаже. Выходит на озеро, – ответил проповедник.

– Держу пари, он прокутил всю ночь в салуне, набрался, а как приехал домой, так и завалился пьяный, – сказал Иезекиль. – Может, его еще и расталкивать придется.

Они поднялись на третий этаж и, громко оповещая о своем прибытии, направились в крыло Бартоломью, чьи богатства и причуды прятались на сей раз в полумраке.

Внезапно шериф остановился.

– Послушай-ка, Глори, тебе лучше сделать шажок назад, – сказал он своей жене.

Та опустила глаза, посмотрела на деревянный пол и увидела, что стоит в вязкой лужице крови. Она тут же отпрыгнула к мужу и прижала ладонь к губам, сдерживая крик.

– Вот так, а седло-то пустое… Дело тут нечисто, – сказал Кёртис. – Смотри, здесь еще! – Слабые следы крови вели к следующему лестничному пролету.

– Револьвер с собой? – спросил его Коул.

– Боюсь, не взял. Не думал, что понадобится в рождественское утро. Вот что. Я собираюсь посмотреть, что здесь за чертовщина творится.

– Зек, не надо… – запротестовала супруга шерифа.

– Глори. – По тону, каким это было сказано, и по серьезности, которой она не слышала уже несколько лет, женщина поняла: с мужем лучше не спорить. – Оставайся здесь и ни с места. Понятно?

Направляясь к крылу прислуги, Иезекиль ощутил возбуждение, которого давно уже не испытывал. Не страх – он еще мальчишкой в Вирджинии научился ничего не бояться, – но некую легкость в животе, рожденную предчувствием чего-то, к чему у него всегда была склонность. Как в старые добрые времена, когда он, бывало, пускался с приятелями во все тяжкие. По правде говоря, кое-чего из того прошлого ему сильно недоставало. Кёртис любил Глорию, ему нравилось жить с ней, но по-настоящему живым он не чувствовал себя уже очень давно.

Иезекиль поднялся на предпоследний этаж, но кровавые следы здесь не кончались – на ведущих выше ступеньках и перилах тоже остались липкие пятнышки. Он пошел дальше, к небольшому куполу, превращенному Бартом в библиотеку: первые семь футов стен там были заставлены книгами, а последние пять уходили под углом к четырехскатной крыше.

Бессмыслица. Кровь на полу, на корешках книг, на спинке кожаного кресла, но при этом в библиотеке нет ни души, в обоих каминах – ни уголька, и холод такой, что дыхание вылетало изо рта облачками пара…

Шериф задумался, но потом огляделся, заметил приставную лестницу, спрятанную за книжным стеллажом, посмотрел вверх, увидел люк и почти улыбнулся, вновь почувствовав иголочки в животе. Вооружившись восьмифутовым латунным шестом с крюком на конце, он отвел задвижку, поднял крышку люка, а потом поднес и приставил к люку лестницу. Сверху в библиотеку начал падать снег.

Поднявшись на пятнадцать футов, Иезекиль выбрался на небольшую открытую веранду, верхнюю точку Изумрудного дома. Открывшийся панорамный вид на четыре крыла здания с трубами каминов и окружающую низину отвлек его на секунду от другой картины – пяти фигур возле кованого ограждения на восточной стороне веранды.

Барт Пакер и его прислуга.

Трое завалились лицом вперед и лежали, наполовину занесенные свежевыпавшим снегом. Двое еще сидели прямо, и одним из этих двоих был хозяин – с багрово-черным, изуродованным до неузнаваемости лицом. Похоже, его подвергли жестокому избиению. Обоим сидящим людям перерезали горло, и даже выпавший снег не смог скрыть лужи пролившейся крови.

– Сукин сын, – прошептал Кёртис. – Сукин сын.

Снова пошел снег, но ветер сметал его с крыши, так что на веранде почти ничего не оставалось. Шериф услышал приближающиеся шаги и оглянулся.

Стивен тоже поднялся на крышу.

– Черт, что ты делаешь?! – крикнул Иезекиль, перекрывая шум ветра. – Тебе повезло, что я без оружия! Лежал бы сейчас кверху брюхом. И зачем ты оставил мою жену… – Увидев за спиной Коула поднимающуюся по лестнице Глорию, он метнулся к ней мимо проповедника и остановился так, чтобы заслонить от нее Барта и слуг.

– Ты видела? – спросил он ее нервно.

– Видела что? – не поняла женщина.

– Ох, Господи… – пробормотал Стивен.

– Глори, Глори, смотри на меня. Мне в глаза, – потребовал шериф. – Они здесь.

– Мертвые? – догадалась миссис Кёртис.

– Да, боюсь, их лампы погасили. И поверь мне, на это лучше не смотреть – зрелище такое, что ты всю жизнь будешь пытаться забыть его.

– Но ты же видел!

– Я видел и кое-что похуже. – «Я и делал кое-что похуже», – добавил шериф про себя и продолжил: – И вот что. Я чертовски зол из-за того, что ты поднялась сюда, когда тебе было сказано оставаться внизу, но, возможно, закрою на это глаза, если ты послушаешь меня сейчас. – Он взял лицо супруги в ладони. – Уходи отсюда. Спускайся вниз. Иди.

Глория спустилась по лестнице, и Иезекиль, проводив ее взглядом, подошел к Стивену.

– Да что с тобой такое? – накинулся он на проповедника. – Ты о чем думал?! Моя жена едва не увидела это… Черт, так бы и сбросил тебя с крыши!

Но Коул не слушал и только смотрел во все глаза на трупы и залитый кровью снег вокруг них.

– Кто, по-твоему, мог сотворить такое? – вырвалось у него.

– Плохие люди. Похоже, здесь орудовали парой «арканзасских зубочисток». Мерзкая работа. Наверное, боялись, что выстрелы могут вызвать сход лавины и тогда они не выберутся из низины.

Стивен шагнул к мертвецам, но Иезекиль схватил его за плечи и заставил отступить.

– Их пока лучше не трогать, – сказал он жестко. – Чем ты им поможешь?

Проповедник кивнул. Руки у него дрожали, но он старался держаться.

– Так стоит ли удивляться, Зек, что Он ненавидит нас? – спросил Коул внезапно.

– Кто?

– Бог.

– Подожди. Ты хочешь сказать, Бог ненавидит тех, кого сам же и сотворил?

Стивен кивнул в сторону жуткой сцены.

– А ты не согласен?