Глава 43

События, начало которым положил архиепископ Кентерберийский, развивались так стремительно, что уже на следующее утро основные подозреваемые, в том числе и герцог Норфолк, поднятый с кровати слугами по приказу короля, были арестованы и доставлены в Тауэр. Получив разрешение самого Генриха, прелат назначил комиссию для выяснения всех обстоятельств этого щекотливого дела. В нее вошли лорд Фицвильям, хранитель печати, секретарь Райтли и главный конюшенный Генриха, Энтони Браун.

Вначале допрашивали камеристок герцогини Норфолк, ставших главными свидетельницами обвинения в деле сговора Катерины с Френсисом Дерехемом.

– Вы можете подтвердить, что королева была уже не девственна, выходя замуж за короля?

– Да, сэр, – как одна отвечали служанки и камеристки герцогини. – Более того, она была тайно помолвлена с господином Дерехемом. Их встречи ни для кого не были секретом. Да и сама герцогиня знала об их связи.

– Господин Дерехем был единственным мужчиной в жизни королевы?

– Ну что вы, – рассмеялась Мэри Холл, болтливая камеристка герцогини Норфолк. – Катерина была заводилой среди девушек. Старуха любила ее за наглость и настойчивость. Она всегда говорила: «Попомните мои слова, из этой девчонки выйдет толк. Вот только глупости в ней много. Ну ничего, повзрослеет, пройдет». Видимо, не прошло, – противно хихикнула веснушчатая камеристка с простым открытым лицом и ярко-рыжими жесткими волосами. – А самым первым мужчиной у нее был учитель музыки, Манокс. Ох, уж и ревновал он Катерину, когда приехал племянник герцогини, Дерехем. Хотел даже убить его, да Катерина пригрозила ему, что обо всем расскажет герцогине, обвинив его в насилии. Тот и заткнулся. Но точно скажу: мечтал он о ней всегда. Я даже посмеялась как-то над ним: что, мол, нечего вздыхать об утерянном счастье, все равно уже поздно, а он мне в ответ: что уже имел все, что хотел.

– Вы можете поклясться перед Богом, что именно так и было, как вы рассказываете?

– Господин Райтли, я девушка верующая, зачем мне лгать? Да и какая мне выгода? Не верите, так спросите… хотя бы Элис Рествуд. Она делила кровать с Катериной. Ох, и понарассказывала она нам всего интересного! Чего только не пережила она, бедняжка. Но больше всего ее раздражали толчки и сопение Френсиса, частенько наведывавшегося в их спальню. – Мэри опять залилась противным смехом. – А уж как она была рада, когда герцог Норфолк забрал Катерину во дворец!

Подобные показания дали не только другие девушки, но и сама герцогиня, которой предъявили обвинение в укрывательстве фактов и приговорили к конфискации имущества. Престарелая герцогиня, ставшая пленницей Тауэра, умоляла о личной встрече с королем, испытывая жгучее желание покаяться перед ним, но Генрих был непреклонен. Герцогу Норфолку, полностью отрицавшему свое участие в этом деле, также было отказано во встрече. Чтобы хоть как-то обезопасить себя, лорд-казначей полностью отрекся от своей семьи и родственников. После допроса он и его сын, граф Сюррей, были сосланы в родовой замок, где и должны были ожидать решения короля. Манокса, напуганного своим пребыванием в стенах зловещего Тауэра, не пришлось даже увещевать. Проведенные в застенке, на хлебе и воде, несколько дней сильно подорвали его здоровье и психику. Он готов был рассказать обо всем, что знал, и даже больше, если бы потребовалось. В руках умелых следователей он стал грозным орудием, так как знал и замечал очень многое. К тому же оскорбленные чувства этой утонченной души взывали к отмщению. Впрочем, не только у него одного. Близкая подруга Кэтрин Говард, а ныне фрейлина Ее Величества, Джоан Балтон, тоже не стала молчать. Накопившаяся за долгие месяцы злоба на Катерину нашла наконец выход. Не задумываясь о последствиях своих высказываний для королевы, Джоан не утаила ничего из того, что знала. А так как ее знания простирались далеко за пределы спальни в доме герцогини Норфолк, то эти показания оказались очень ценными для прослеживания этапов грехопадения королевы. В частности, когда Френсис Дерехем предстал перед секретарем Райтли, в его показаниях практически не нуждались ни Кранмер, ни сам король.

– Вам известно, господин Дерехем, зачем вас позвали сюда? – строго глядя на арестованного, спросил секретарь.

– Да я понятия не имею. Я переписывал сонет по приказу Ее Величества, как вдруг в мою комнату ворвались солдаты и, ничего не объясняя, притащили сюда. Что все это значит? Почему я здесь? Ее Величество знает об этом? Уверен, она будет крайне недовольна, узнав, что ее лишили личного… подчеркиваю, личного секретаря. Так что советую вам меня отпустить, и немедленно.

– Боюсь, я не смогу этого сделать, господин Дерехем, так как приказ о вашем аресте подписан самим королем, – язвительно заметил Райтли. – Поэтому глупо угрожать мне. На вашем месте я бы лучше подумал, как избежать мучительной казни, а не вспоминал о том, чьим секретарем вы являетесь.

– К-какой казни? – побледнев, Дерехем вытаращил глаза. – За что? За какие такие грехи вы хотите лишить меня жизни?

– А вы не догадываетесь? – иронично спросил секретарь, смерив наглым взором своего собеседника.

– Помилуй Бог, откуда мне знать? – вскричал до смерти напуганный Френсис.

– Что ж, тогда я сообщу вам о чудовищном грехе, о страшном преступлении, которое вы совершили по отношению к королю.

– Что?! – смертельная бледность покрыла миловидное лицо Дерехема. Голос его задрожал от ужаса. – Я… я… не понимаю, о чем идет речь.

– Вас обвиняют в прелюбодеянии. Вскрылась ваша тайная помолвка с Катериной Говард, ставшей впоследствии королевой Англии. Благодаря показаниям многочисленных свидетелей нам стало известно о вашей преступной связи до ее замужества и после него.

– Ложь! – вскричал Френсис, вскакивая с места. – Я не знал ее после свадьбы! За меня это делал другой!

– То есть, согласно вашим словам, до свадьбы вы все же тесно общались с королевой? – осведомился Райтли, довольный тем, что смог поймать Дерехема на слове.

– Я… я не то хотел сказать, – спохватившись, начал отговариваться Френсис, но было уже поздно. Секретарь Райтли, как цербер, мертвой хваткой вцепился в Дерехема и не хотел отпускать.

– Итак, господин Дерехем, расскажите следствию, что вы делали в девичьих спальнях по ночам, в то время когда все добропорядочные люди уже должны, помолившись Богу, спать?

– Мы… мы разговаривали, вели дискуссии о том о сем, – замялся Френсис, покраснев.

– Какое странное время и место для разговоров, не правда ли? – усмехнулся секретарь Райтли. – И это все?

– Да, клянусь! – воскликнул Дерехем.

– Клялись, вы, безусловно, сатане, ибо, согласно показаниям Джоан Балтон и Элис Рествуд, все происходило совсем по-другому.

– Эти ведьмы просто завидовали Катерине и мне. В отличие от них, Катерина была неотразима и всегда притягивала взгляды мужчин, чем постоянно выводила меня из себя. Но я любил ее… Она обещала, что будет со мной всю жизнь, несмотря ни на что.

– Именно поэтому вы и после ее свадьбы с королем утверждали свое право на нее?

– Неправда! Я уже сказал, что был только игрушкой в ее руках. При дворе мое место занял более влиятельный вельможа, и ему она отдала не только свое тело, но и сердце, – с досадой в голосе ответил Дерехем.

– Вы знаете, о ком идет речь? – спросил Райтли, немного подавшись вперед.

– Как не знать, если об этом трезвонит весь двор, – хмыкнул Френсис.

– Назовите его имя! – потребовал секретарь, затаив дыхание. Он и без того знал имя любовника королевы, но от показаний Дерехема зависело очень многое.

– Томас Калпепер, – хмуро заявил тот, – будь он проклят!

– Вы в этом уверены?

– Так же, как и в том, что сейчас за окном осень… Скажите, мои искренние признания облегчат мое наказание? Я подпишу все, что вы мне скажете, – малодушно заюлил Дерехем, умоляюще глядя на Райтли.

– Безусловно, суд примет во внимание ваше стремление помочь расследованию, – подтвердил Райтли. – Вот пергамент, перо и чернила… Пишите!

Петля вокруг шеи королевы постепенно затягивалась. На стол архиепископа Кранмера ложились все новые и новые свидетельства, подтверждающие преступления королевы. Прелат довольно потирал руки. Игра, затеянная им ради свержения ненавистного герцога Норфолка и сохранения протестантства в Англии, подходила к концу. Оставалось допросить только трех самых важных свидетелей и непосредственных участников событий: леди Рочфорд, Томаса Калпепера и саму королеву…

…Проклиная свою судьбу, Томас Калпепер уже несколько дней томился в стенах Тауэра. Никто, кроме охранника, приносившего раз в день воду и хлеб, не нарушал его одиночества. Эта тишина и неведение угнетающе действовали на бывшего любимчика (а как поговаривали злые языки, и любовника) короля. Томас Калпепер, второй сын Александра Калпепера и его второй жены, Констанс Харпер, с юности находился при дворе, находясь в услужении у Томаса Кромвеля. По причине дальнего родства с Болейнами, имевшими при королеве Анне Болейн огромное влияние, особенно после падения Уолси, Калпепер быстро стал фаворитом короля. Сделавшись сначала хранителем оружейного склада, а потом, из-за смазливого личика, изящных манер, ума и умения втираться в доверие, он был переведен в Тайную Палату короля, то есть помогал одевать и раздевать Генриха. Очень часто Томас оставался в его покоях, что вызывало определенные толки и слухи о связи короля с фаворитом. Впрочем, так ли это было или нет, никто не мог бы с уверенностью сказать. Король не обращал внимания на слухи, Томас же лишь удивленно пожимал плечами, когда к нему приставали с подобными вопросами. Появление при дворе молоденькой, но искрометной фрейлины не прошло мимо Калпепера. Однако, на его беду, Катерина и сама положила на него глаз и делала все, чтобы они встречались как можно чаще. Вначале Томас избегал близкого знакомства с фрейлиной, так как уже знал о предполагаемой женитьбе короля. С одной стороны, ее настойчивость льстила ему, но, с другой стороны, он понимал, что перейти дорогу Генриху – значило рисковать головой. Тогда он сделал вид, что принимает правила игры Катерины, удостаивая ее нежными, но маленькими знаками внимания. Этим Калпепер надеялся обезопасить себя и от назойливой фаворитки, и от гнева короля. В конце концов легкий флирт был принят при дворе и не сулил Томасу больших неприятностей.

Все осложнилось, когда Генрих женился на Катерине Говард. Одно дело – затеять интрижку с очередной фавориткой короля (а у любвеобильного Генриха таких девушек было бессчетное множество), и совсем другое дело – иметь связь с королевой Англии. Калпепер хотел было выйти из игры, но тут в дело вмешалась принцесса Мария, которой стали известны некоторые темные стороны жизни придворного любимца. А грехов за ним водилось немало: начиная с прелюбодеяния с женой хранителя парка, причем без согласия последней, и заканчивая убийством одного местного жителя. Возможно, Генрих и простил бы своего любимца за эти проступки, если бы не одно но… Томас Калпепер до беспамятства влюбился в дочь садовника, юную Элизабет Кент, чьей матерью была та самая повитуха Сара Кент, принимавшая роды у Катерины Говард. Лиза была самым младшим ребенком из шестнадцати детей, родившихся у садовника. Ее красота была настолько необычна и поразительна, что на нее засматривались не только дворцовые слуги, но и многие кавалеры, называя нежной чайной розой, выросшей среди репейника. Но не имея за душой ни фунта, красивая девушка не могла рассчитывать на длительное внимание юношей, в чьих глазах она мгновенно теряла свою привлекательность, – они предпочитали дурнушек и даже круглых дурочек, только бы за ними давали значительную сумму. С бесприданницами они предпочитали развлекаться. Но Элизабет была скромной девушкой, ведущей добродетельную жизнь. За эту чистоту и душевную красоту Томас горячо полюбил девушку. Однако сострадание чуждо людям, причастным к политике и стремящимся к высоким должностям. Что значит любовь для сильных мира сего, если на кону власть, сила и влияние на судьбы целых народов? Случайно узнав о тайной страсти Калпепера, принцесса Мария поставила его перед выбором, и он не смог отказать дочери короля. И вот теперь, сидя в холодной камере, он проклинал тот день, когда смалодушничал и согласился служить принцессе Марии.

В коридоре послышались торопливые легкие шаги. Томас поднял голову и прислушался. Звук раздавался все ближе и ближе и вот замер рядом с его дверью. Окошко приоткрылось, и Томас услышал отчетливый голос:

– Господин Калпепер?

Томас вскочил с деревянного ложа, прикрытого лоскутным одеялом, и быстро подошел к двери. Внезапно она отворилась, и на пороге показались три фигуры. В одной он узнал охранника, но две другие, завернутые в черные плащи, с надетыми на голову капюшонами, были ему совершенно не знакомы.

– Вы можете нас оставить, – сказала одна фигура властным голосом охраннику, и тот мгновенно подчинился приказу и удалился, осторожно закрыв за собой дверь.

Томас вздрогнул от звука этого голоса и машинально отвесил глубокий поклон.

– Я вижу, вы меня узнали, Томас, – сбрасывая с головы капюшон, произнесла принцесса.

– Ваше Высочество, разумеется, – произнес Калпепер, тщетно всматриваясь при свете горящего факела во вторую фигуру.

– Хорошо, тогда сразу приступим к делу, тем более уже довольно-таки поздно… Вам еще не сказали, за что вы арестованы?

– Нет, я ума не приложу, – пожал плечами Томас. – Вот уже четыре дня только охранник приходит ко мне. И сколько я ни просил, чтобы ко мне пришли герцог Саффолк, граф Стаффорд или герцог Норфолк и объяснили, в чем заключается моя провинность, каждый раз я слышал один и тот же ответ: «Не положено». Возможно, вы, принцесса, сможете разъяснить суть моего дела, а также почему вышеназванные господа не могут ко мне прийти.

– Что ж, извольте, – мрачно усмехнулась Мэри и немного прошлась по камере, с любопытством оглядываясь. – Герцог Саффолк и граф в настоящий момент находятся рядом с королем в Ричмонде, куда он изволил переехать.

– Как в Ричмонде? Он вместе с принцессой Анной? – недоуменно посмотрев на принцессу, спросил Калпепер. – А королева?

– Не сегодня-завтра ее отправят в аббатство Сайон. Король уже дал распоряжения на этот счет.

– Ничего не понимаю, – пробормотал Томас. Тем не менее в его голову уже закрались предположения, которые он не решался озвучить. – А герцог Норфолк?

– Ну, тут совсем просто: он отрекся от семьи и ждет решения короля относительно своей дальнейшей судьбы, сидя в родовом замке. Надеюсь, его ждет самое суровое наказание.

– Но что же все-таки произошло?

– А вы еще до сих пор не догадались? – с иронией поглядев на Томаса, спросила Мария. – Игра окончена, господин Калпепер. Вас обвиняют в государственной измене и в прелюбодеянии с королевой.

– Но я действовал по вашему требованию, – вскричал Томас, мгновенно осознав всю серьезность ситуации.

– Вы это делали, потому что вам этого хотелось, не так ли? – жестким голосом произнесла принцесса, сделав шаг в его сторону. – Разве вы не хотели обладать королевой? Она столь искусна в любовных играх и имеет столь чудное тело. Разве не получали вы от этого наслаждение? В ваших силах было все остановить, но вы этого не сделали.

– Вы сами знаете, почему я не смог остановиться, – глухо заметил заключенный.

– Ах да… Несчастный влюбленный… Только не стоит делать из меня исчадие Ада. Еще до моего вмешательства в вашу жизнь она уже не была чиста и безгрешна. Вспомните жену хранителя парка. Она умерла от травм и увечий, которые вы нанесли ей. Или вспомните вашу пьяную выходку, из-за которой погиб человек. Мое влияние на вас – только следствие тех дел, что вы совершили когда-то.

– Я все расскажу на суде, – глухо ответил Томас. – Я покаюсь, и меня оправдают. Я скажу, что это вы заставили меня…

– Мой милый Томас, – подойдя вплотную к Калпеперу, спокойно сказала принцесса Мария. – У вас вряд ли хватит на это сил.

Она подошла ко второй фигуре и сорвала с нее капюшон. Перед побледневшим Томасом предстала Элизабет Кент. Ее милое личико было совсем белым от страха, а из глаз непрерывным потоком лились слезы.

– Вы не можете… Вы не должны, – сраженный увиденным, прошептал юноша. – Вы этого не сделаете!

– В ваших руках счастье или горе этой девушки. Если вы все расскажете на суде, всплывет дело о внебрачном ребенке королевы, и тогда мать этой девушки и она сама будут казнены за заговор молчания, кроме того, их обвинят в преднамеренном убийстве. Ну а если вы принесете себя в жертву и ответите перед Богом за прежние грехи, то я клянусь, что и волоска не упадет с головы этого невинного создания. Я дам ей все, что потребуется, для дальнейшей счастливой жизни. У вас есть выбор…

– Как у вас все легко получается, – с сомнением посмотрел на принцессу Калпепер. – Вы обо всем подумали: Норфолк впал в немилость, король в Ричмонде с Анной… Постойте! Да тут целый заговор! Какой же я глупец! Вы все подстроили! Принцесса Анна, я так понимаю, играет далеко не последнюю роль во всем этом. Возможно, таким образом она решила отомстить королю за оскорбление, которое он нанес королевской особе. А потом вновь женить на себе! Да, ловко все спланировано…

– Вы не можете судить о том, чего не знаете, – холодно прервала его Мария. – В конце концов, каждый на этой земле должен отвечать за свои поступки.

– А когда придет ваш черед, принцесса? – поинтересовался Томас, прямо взглянув на принцессу.

– Уверяю вас, что нескоро. Я не сделала ничего такого, за что мне было бы стыдно, – надменным тоном парировала Мария. – Более того, я лишь восстанавливала справедливость… Итак, вы приняли решение?

В камере повисла гнетущая тишина, нарушаемая только тихими всхлипами Элизабет Кент. Принцесса пристально смотрела на озабоченное лицо Томаса, силясь угадать его ответ. И чем дольше тянулось ожидание, тем сильнее ощущалось напряжение.

– Хорошо, – наконец выдохнул Томас, – я сделаю все, что вы скажете. У меня одна просьба: оберегайте Элизабет и дайте ей все, что она заслуживает.

– В этом вы можете не сомневаться. С этой минуты она под моей надежной защитой… Прощайте, господин Калпепер, да хранит вас Господь!

Дверь за принцессой и ее спутницей захлопнулась, и Томас Калпепер опять погрузился в беспросветную тьму… Уже навсегда.