Глава 3
Через полчаса она была дома.
Закрыв за собой дверь, Инга остановилась в прихожей, переводя дыхание. Ее трясло от всего пережитого. Хотелось принять душ, а еще лучше – полежать в ванне, чтобы сбросить немыслимое напряжение, смыть весь ужас минувшего дня.
Но в этой ванне сегодня утром лежало женское тело с головой Макса, и она отрезала эту голову. Больше никогда она не сможет лечь в эту ванну.
Под душ Инга все же встала, пустила горячую воду и долго стояла под обжигающими струями, пока не почувствовала, что сжимавший ее спазм прошел, тело перестало дрожать.
Она насухо растерлась жестким полотенцем, высушила волосы и оглядела себя в зеркале.
Лицо было бледным, под глазами темнели синяки, но это вполне поправимо, достаточно воспользоваться косметикой, и она станет похожа на человека. Правда, с ужасом, таящимся в глубине глаз, ничего не сделаешь, но он и не каждому виден.
Ей захотелось принять очередную таблетку из заветного флакона, но Инга решила, что, пока нет того давящего, невыносимого ужаса, от которого темнеет в глазах и сердце колотится, как отбойный молоток, нужно справляться собственными силами.
Заняться уборкой, как советовал Иван? Выстирать белье и выскоблить всю квартиру, чтобы не осталось в ней ни крошечки, ни малейшей частички того, что было утром? Надо бы, но нет сил. Но оставаться в этой квартире она не может, здесь все напоминает о сегодняшнем пробуждении.
И как бы тщательно она ни прибралась, в памяти останется то, что здесь было утром, и никакие моющие средства не помогут.
В это время послышался сигнал мобильника. Иван прислал сообщение с одним-единственным словом: «Нашли».
Значит, они нашли женское тело. Быстро, ничего не скажешь.
Был уже десятый час вечера.
Инга решила снова наведаться в бар «Хаос» и попробовать найти ту женщину, о которой ей рассказала тамошняя официантка. Женщину, которая накануне разговаривала с Максом. Как ее назвала официантка? Катька Мартини? Может быть, у нее удастся что-то узнать о вчерашнем вечере и о самом Максе. И о той загадочной Ульяне, с которой у Макса была связь.
Вот интересно, для чего Макс встречался с Ингой, если у него была эта самая Ульяна? Одной бабы ему было мало? Надо же, а она ведь ничего не замечала.
Да она вообще о Максе мало думала. Встречались раз в неделю, был бурный секс, который помогал ей существовать, и она забывала о Максе до следующей встречи. Что он из себя представлял, чем вообще занимался – ей было как-то все равно. Мужик интересный, в постели с ним хорошо, а больше ничего и не нужно. Она никогда не задавала ему вопросы, откуда он родом, кто были его родители, какое получил образование. Надо сказать, он тоже ни о чем Ингу не спрашивал, именно это в нем и привлекало. Кроме секса, конечно. И вот теперь приходится по крохам собирать информацию.
Инга тщательно поработала над своей внешностью, накрасилась ярче, чем обычно, надела черный обтягивающий свитер и синюю кожаную курточку. Шарф решила не брать: он чересчур приметный. Зачесала волосы гладко, еще смазала их гелем и отправилась на Девятую линию Васильевского острова.
Теперь в баре было куда более людно, чем днем.
Знакомая официантка сменилась, и Инга решила, что это только к лучшему, уж больно девица болтливая. И еще она решила ни у кого ни о чем не спрашивать, попытаться самостоятельно вычислить знакомую Макса.
Она села на табурет возле стойки, заказала чашку чая, к немалому удивлению бармена, и принялась осматривать посетителей, чтобы отыскать среди них Катьку Мартини.
Задача была не из легких, она эту Катьку никогда не видела, и вообще не факт, что та сегодня пришла в бар.
Инга вспомнила старую поговорку – трудно найти черную кошку в темной комнате, особенно если ее там нет. Не будешь же подходить к каждой женщине и спрашивать: простите, вы не Катя? Две из трех просто пошлют подальше, а третья может и в глаз засветить, здесь публика простая, долго не думает.
Она незаметно оглядывала зал. Возле дальнего конца стойки заметила странную парочку: сильно накрашенная вульгарная женщина лет около сорока в сбившемся набок светлом парике и молодой смуглый парнь с капризным ртом и прямыми темными волосами. Женщина мелкими глотками отпивала мартини из треугольного бокала и что-то увлеченно шептала парню на ухо, тот брезгливо морщился и вертел головой. Наконец он в упор взглянул на свою собеседницу и громко проговорил:
– Да вали ты к чертовой матери! Надоела!
– Сам вали! – огрызнулась женщина.
Парень, ни слова не говоря, соскочил с табурета и ушел в другой конец бара. Оставшись одна, женщина допила свой мартини, заказала еще один, сделала большой глоток и грустно уставилась в пространство, подперев подбородок кулаком.
Инга взяла свою чашку чая и подсела к любительнице мартини. Та не обратила на нее внимания.
– Привет, Катя, – проговорила Инга, выждав пару минут, – как поживаешь?
– Привет, – отозвалась та и покосилась на соседку. – Я тебя знаю?
Инга увидела, что глаза Катьки с трудом фокусируются на одной точке и вообще она здорово пьяна.
– А, знаю, – проговорила она после недолгого раздумья, – ты вчера была здесь с Максом.
Вот черт, а бабенка-то не промах. Сразу ее вычислила, хотя и здорово уже набралась.
– Допустим, – отозвалась Инга. – А ты его откуда знаешь? В детский сад вместе ходили?
– Я-то? Да я всех стоящих мужиков знаю, – пробормотала Катька заплетающимся языком. – Хотя что я говорю? Где они, стоящие мужики? Одно барахло. – Она бросила затуманенный взгляд в сторону покинувшего ее красавца и со вздохом повторила: – Одно барахло… Слова доброго не стоят, а выделываются!
– Меня все не интересуют, ты мне скажи конкретно, откуда знаешь Макса.
Катька подняла свой бокал, с грустью убедилась, что он пуст, и снова тяжело вздохнула:
– Да что же это такое! Только что заказала – а уже ничего нет! Какие у него бокалы маленькие!
Инга поняла намек и махнула бармену:
– Еще один мартини для моей подруги!
Катя оживилась, облизала губы и проговорила:
– Значит, ты на Макса серьезно глаз положила?
– Не то чтобы очень серьезно… Но, в общем, да. – Инга решила притвориться девицей простой, как грабли. У такой что на уме, то и на языке, а потом удивляется, что в жизни не преуспела.
– Зря. – Катя тряхнула головой, отчего парик сполз еще больше. – Зря, ничего серьезного у тебя с ним не выйдет.
В глазах ее было легкое пренебрежение.
– Почему это? – Инга сделала вид, что обиделась. – Он мне, если хочешь знать, предложил вместе жить.
– Ой, да не смеши меня! Мужики, они чего только не обещают, когда им приспичит!
В это время подоспел новый бокал, Катино лицо посветлело, она сделала большой глоток. Потом снова взглянула на Ингу и мучительно напряглась:
– О чем мы говорили?
– Ты сказала, что у меня с Максом ничего не выйдет. Вот интересно почему? Ты, подруга, уж начала, так договаривай.
Катька посмотрела пренебрежительно, дескать, видали мы таких подруг, но вспомнила про бокал мартини и ответила по-хорошему:
– Да потому, что он с Ульяной романится.
Тут она поперхнулась и испуганно взглянула на собеседницу:
– Ой, что я болтаю, видно, перебрала свою дозу… Не надо мне больше пить.
– С Ульяной, – вскинулась Инга, – с какой Ульяной?
– Да я не знаю, – заюлила Катя. – Это у меня так просто с языка сорвалось…
– Уж сорвалось так сорвалось! – Инга придвинулась вплотную к соседке. – Слово не воробей, начала – так уж договаривай. Кто такая Ульяна?
Катя все еще мялась, глаза ее бегали.
Инга снова призывно махнула бармену и заказала еще бокал мартини.
Катя вздохнула и начала, как будто бросилась в холодную воду:
– С Ульяной Спасской у твоего Макса роман. Только я тебе ничего не говорила, ты понимаешь?
– Понимаю, – кивнула Инга, – я никому ни слова. А кто такая эта Ульяна Спасская?
– Да ты что? – Катя удивленно уставилась на Ингу, выпучила глаза. – Ты что, реально с дуба рухнула? Как можно не знать Ульяну Спасскую?
– А вот представь, не знаю. – Инга начала злиться, ей надоело по капле выдавливать информацию из пьяной бабенки. – Мы с тобой, подруга, в разных кругах вращаемся. Ты вот, наверное, тоже не знаешь, кто такой Стив Джобс. Так что кончай выпендриваться, а лучше рассказывай, что знаешь.
– Стив Джобс? – переспросила Катя, наморщив лоб. – Вроде знакомое имя… Артист, что ли?
– Сама ты артистка! Говорю тебе: выкладывай срочно, кто такая эта Ульяна и что у нее с Максом. И кстати, почему ты о ней так боишься рассказывать?
– Ульяна, – Катя придвинулась к Инге и таинственно понизила голос, – Ульяна – жена Вадима Спасского! Только не говори, что ты и о нем ничего не знаешь.
– Вроде слышала где-то эту фамилию. Но лучше ты мне все сама расскажи.
Катя опасливо огляделась и зашептала:
– Это тот самый Вадим Спасский! Владелец строительной компании «Спас-строй», владелец «Спас-банка», в общем, очень крутой мэн, очень влиятельный. И очень ревнивый. Вот моему мужу – ему уже давно наплевать, где я и с кем…
– Так ты замужем? – удивленно переспросила Инга, оглядев свою собеседницу. – А я думала…
– Ай, я, считай, свободная женщина Востока. – Катя махнула рукой. – У мужа своя жизнь, у меня своя, мы друг другу стараемся кровь не портить. Но Спасский – совсем другое дело, он за своей Ульяной следит, как этот… федерал. В смысле феодал. Шаг влево, шаг вправо – сразу расстрел, то есть развод, а это для нее еще хуже расстрела. Потому что у него с Ульяной такой брачный договор, что при разводе она ни гроша не получит. Поэтому она так тихарит свой роман с твоим Максом. Он-то совсем не того поля ягода, и если муж Ульянку кинет на ржавый гвоздь, то Максик ей ничем не поможет. Кто его знает, что за тип. Откуда взялся – неизвестно. Такой весь из себя интересный и таинственный, глазами играет, туману напускает, нам, бабам, это нравится. Вот что денег у него нет – это точно, так что Ульяна здорово рискует. Ее дело…
– Что-то у тебя не вяжется, – проговорила Инга, – сама говоришь, что Ульяна рискует сильно и потому тщательно роман с Максом скрывает. А получается, что все об этом знают, так ведь и до мужа скоро дойдет. Что-то ты, Катя, сама с собой расходишься в показаниях.
– Не все, – встрепенулась Катька. – Никто не знает, я случайно, случайно их видела! Ульяна очень просила никому не говорить, я ей слово дала…
«Да кто твоему слову поверит, – брезгливо подумала Инга, – небось денег с Ульяны за молчание слупила, оттого и молчала, что надеялась еще получить за шантаж. А теперь вот не удержалась и разболталась. Ладно, меня это не касается, не мои проблемы».
Катя поникла головой и протянула:
– Ой, если они узнают, что я тебе о них наболтала, мне мало не покажется.
– Не узнают, – уверенно заявила Инга. – Только ты мне расскажи все, что знаешь про эту Ульяну. Где она бывает, с кем общается, чем занимается и все такое.
– Да зачем? – опасливо спросила Катя. – Ты что, хочешь ей грандиозный скандал устроить? Глаза выцарапать, волосики повыдергать, в морду плюнуть? Вот этого не советую, можешь большие неприятности поиметь. Это тебе не какая-нибудь девочка из бара, это жена самого Спасского! Да ты к ней и близко не подойдешь! Так что оставь пустые мечты.
– Это уж мое дело, чего я хочу, – отрезала Инга.
– Ты же обещала ей ничего обо мне не говорить, – заныла Катя. – Ты обещала…
– Не беспокойся, не скажу! А ты давай излагай!
– Вот, значит, ей Спасский галерею купил, чтобы не скучала и на сторону не смотрела.
– Галерею? – удивленно переспросила Инга. – Какую еще галерею? Бутик, что ли?
– Бери выше, галерею современного искусства. На набережной Фонтанки, называется «Колючка». Я один раз в эту галерею зашла, чисто из любопытства, хотела посмотреть, чем это Ульяна там занимается. Так ты прикинь – скручены какие-то фигуры из проволоки, приделаны пластинки из ржавого железа, и это называется современным искусством. За большие деньги, между прочим, продают! Тут себе лишний коктейль заказать не можешь, а люди огромные деньги на ржавую проволоку выбрасывают!
Инга поняла намек и заказала собеседнице еще один коктейль.
Как выяснилось, это было ошибкой: Катя, сделав большой глоток, уронила голову на стойку и уснула.
– Черт, что мне теперь с ней делать? – пробормотала Инга, оглядываясь по сторонам.
– Не волнуйся, – раздался рядом с ней голос бармена, – она каждый вечер так. Напьется, отключится, я такси вызываю, таксист ее до дома довозит и сдает с рук на руки мужу.
– И муж к этому спокойно относится?
– Представь себе. – Бармен развел руками. – Я уже без малого пятнадцать лет барменом работаю и одно четко понял: люди очень разные. Каждому, как говорится, свое. Может, ее мужу важно, чтобы эта Катя в его жизнь не лезла и поменьше на его глазах была.
– Все может быть, – пробормотала Инга.
Домой она вернулась во втором часу ночи.
Она безумно устала за этот бесконечный день, но боялась ложиться в постель – перед глазами вставало минувшее утро и голова Макса на подушке.
Подумав, она нашла в кладовке надувной матрас и устроилась на кухне. Здесь было тесно, жарко и неудобно, но все же усталость взяла свое, и Инга заснула.
И ей снова приснился тот самый сон.
Она лежит на сыром и холодном полу подвала. Тяжелый потолок нависает над ней, и по этому потолку и по стенам пляшут багровые отблески свечей. Словно отблески адского пламени.
Сами свечи расставлены на полу двумя ровными рядами, а между ними, сложив руки на груди, лежит сестра.
Инга пытается позвать кого-то на помощь, пытается крикнуть, но из горла вырывается только хрип.
Она пытается подняться, но страшная боль в сломанной ноге пронзает ее, как молния.
Остается только одно – лежать и ждать, когда к ней придет милосердное забвение.
Пламя свечей тускнеет, дышать становится тяжелее – и Инга понимает, что в запертом подвале кончается кислород.
Она дышит, и свечи горят, расходуя живительный воздух. Кислорода хватит еще, может быть, на час, самое большее на два. Нужно потушить свечи, тогда, может быть, она проживет дольше. Немного дольше. Но она останется в полной темноте… Можно погасить хотя бы часть свечей.
Инга повернулась, чтобы задуть ближние свечи.
И проснулась.
Снова, как вчера, сквозь кухонные занавески просачивался болезненный утренний свет.
Только сегодня она, к счастью, была одна.
Инга вспомнила ужас вчерашнего пробуждения – и захотела как можно скорее принять спасительную таблетку. Как хорошо, что вчера наведалась к Дзюбе…
Она поднялась с матраса, покрутила головой, восстанавливая кровообращение, и поплелась в комнату, где вечером оставила флакон с таблетками.
Вспомнила сальный взгляд Дзюбы, его короткие волосатые пальцы… Как хочется не видеть его долго-долго!
А это значит, что нужно научиться обходиться без таблеток.
Хотя бы принимать их не каждый день, только когда без них никак не обойтись.
Вместо того чтобы искать флакон, Инга отправилась в ванную и встала под душ. Пустила такую горячую воду, какую едва можно было терпеть, и потом переключила на ледяную, от которой все тело покрылось гусиной кожей.
Повторив эту процедуру несколько раз, она почувствовала себя человеком и решила, что готова к новому дню, что бы он ей ни готовил.
На мобильнике мигало сообщение с просьбой позвонить, номер незнакомый. Инга с опаской нажимала кнопки, однако это оказалась та самая пожилая медсестра из наркологического диспансера.
Нынче голос был у нее не такой сухой и усталый, видно, звонила из дома. Она спокойно сообщила, что анализ крови Инги показал наличие в этой самой крови ксенобарбитала, этот препарат из серии барбитуратов в крошечных дозах применяют как успокоительное, а от такой дозы, как у Инги, можно было вообще не проснуться. Ксенобарбитал вызывает частичную потерю памяти, спутанное сознание, иногда – параноидальный бред.
Ингу уже ничто не могло удивить, она примерно так и предполагала.
– Скажите, а можно принять его и не заметить? Со спиртным, например?
– Еще и со спиртным, – вздохнула медсестра. – Некоторые люди совершенно наплевательски относятся к собственной жизни!
После этого разговор прервался, очевидно, медсестра в сердцах бросила трубку.
Инга подумала немного, прислушалась к себе. Нет, воспоминаний никаких не было, придется рассуждать логически.
Значит, в «Хаосе», как утверждает официантка Ксения, она напиться никак не могла. Ксения принесла ей бокал белого сухого вина, сама его налила из бутылки, поставила на поднос и отдала Инге.
Инга держала его в руках или на столе рядом, никто к их столику не подходил. Потом Инга пошла в туалет, а к Максу подсела Катька Мартини. Думать на нее тоже не стоит – не того поля ягода, пьянчужка обычная. Подсыпать в бокал отраву ей слабо. Но в принципе бокал оставался без присмотра какое-то время. Оно-то так, но дальше Макс перехватил ее в холле и сразу увел, Ксения так сказала, а она хоть и болтушка, но наблюдательная.
Значит, подсыпали Инге этот самый ксенобарбитал, или как его там, в баре «Пещера». Но кто – бармен?
Вряд ли, тогда он не был бы так спокоен, когда она пришла туда вчера днем. Шутил еще с ней, шарфик отдал. Тогда бы он знал, что она ничего не помнит, и шуганул просто – знать ничего не знаю, первый раз тебя вижу. Макс? Да зачем ему, говорил же бармен, что он ее хватился, ждал, искал и очень был зол. Значит, не он.
Но у них там вечерами темно, как в настоящей пещере, музыка небось орет, так что кто угодно мог незаметно подойти. Зачем? Это другой вопрос, и на него у Инги нет ответа, потому что ход в ту «Пещеру» ей закрыт навсегда после трупа в туалете.
Инга тяжко вздохнула и решила не сидеть сложа руки, а действовать.
Вспомнив продуктивный разговор с Катькой Мартини, она подумала, что покойный Макс раскрывается перед ней новыми гранями. И что неплохо бы наведаться в галерею Ульяны Спасской и взглянуть на женщину, у которой был роман с Максом. Может, от Ульяны она узнает еще что-то о Максе или о том последнем вечере, который с ним провела. О вечере, который черной дырой зиял в ее памяти.
Первым делом Инга нашла в Интернете художественную галерею «Колючка».
Разумеется, у этой галереи имелся свой собственный сайт, ознакомившись с которым, Инга поняла следующее.
Во-первых, владелица «Колючки» совершенно не стеснена в средствах, а точнее, бросает деньги не считая, поскольку оформлением сайта занималась студия знаменитого дизайнера Арсения Орлова. Дизайн и вправду был неплохим, но Инга знала, что работа Орлова стоит ровно вдесятеро дороже того же уровня рядового дизайнера. И вряд ли намного ее превосходит.
Во-вторых, расположена галерея в самом дорогом месте города, в центре золотого треугольника – на улице Пестеля, в двух шагах от Летнего сада и Инженерного замка.
В-третьих, Катька Мартини была права, когда говорила, какое искусство здесь выставляют. Взглянув на фотографии этих объектов на сайте, Инга подумала, что ни один нормальный человек такое не купит. Разве что под очень сильным градусом.
И наконец, в-четвертых, Катька Мартини была права еще в одном, назвав Ульяну Спасскую красоткой. С главной страницы сайта на посетителей смотрела владелица галереи, и она действительно была на редкость хороша.
Конечно, ничто так не красит женщину, как фотошоп, но все же из откровенной уродины и эта всемогущая программа не сделает Елену Прекрасную.
Теперь нужно было как следует подготовиться к визиту в галерею.
Оценив критическим взглядом свой гардероб, Инга поняла, что не сумеет выдать себя за перспективную покупательницу современного искусства.
Нет, у нее, конечно, были хорошие дорогие вещи, но наметанный взгляд Ульяны с ходу определит, что эти вещи сшиты не лучшими дизайнерами Милана или Брюсселя и вообще принадлежат в лучшем случае прошлогодней коллекции.
Значит, не нужно и пытаться выдать себя за жену или любовницу олигарха.
Известно, что если хочешь чтобы твою ложь приняли за чистую правду, она и должна быть правдой. Хотя бы наполовину, а лучше – процентов на девяносто. В упаковке правды твоя ложь проскочит за милую душу.
Поэтому Инга надела привычные узкие джинсы (хорошего итальянского дизайнера, но прошлогодние), симпатичную кожаную курточку и удобные ботинки на среднем каблуке. В общем, оделась так, как одевалась, отправляясь к важным заказчикам: прилично и удобно, но без лишних наворотов, чтобы произвести впечатление обеспеченного, но серьезного человека без лишних претензий. И взяла сумку с маленьким мощным ноутбуком и съемным жестким диском, на котором хранились ее рабочие программы.
Еще раз оглядев себя в зеркале, Инга осталась вполне удовлетворена.
Перед тем как выйти из дому, она сунула в сумку флакон с таблетками – так спокойнее. Флакон внушал уверенность в своих силах.
Закрывая дверь, она пошатнулась. Все тело было легким, в голове едва слышно звенело. Это понятно – от голода, считай, два дня ничего не ела. Нужно съесть что-то легкое и калорийное, а главное, попытаться сделать так, чтобы еда пошла впрок.
Инга вышла из дома, перешла улицу и открыла дверь небольшого кафе. Там работала Лида, ровесница Инги, одинокая мать с больным ребенком. Говорили, что ребенок у нее аутист, Лида не хотела в это верить.
Мальчик очень плохо сходился с другими детьми, неохотно говорил, только Лида его понимала. Однако в пять лет он освоил компьютер, Инга скачивала ему бесплатно игры и обучающие программы. К восьми годам ребенок достиг потрясающих успехов.
– Привет! – Лида обрадовалась ей искренне. – Что-то давно тебя не видела. Похудела как, на диете, что ли, сидишь? Рассказала бы, что за диета.
– Да зачем мне, – отмахнулась Инга.
Лида предлагала полный завтрак, отдельно блинчики и яичницу, Инга от всего отказалась. Остановились на горячем бутерброде с сыром и чашке крепкого сладкого чая.
– Ветчины не клади! – крикнула Инга.
– Да знаю уж! – отмахнулась Лида.
Наблюдая, как полноватая Лида торопится выполнить заказ, слегка переваливаясь при ходьбе, Инга улыбнулась, ей неожиданно приятна была забота. От улыбки стало непривычно лицу, Инга осознала, что давно уже она не улыбалась просто так, от души. Не с чего ей улыбаться.
С клиентами, конечно, приходится быть любезной, так она выработала дежурную улыбку – губы раздвинет, кивнет скупо, по-другому и не получалось. Да никто из клиентов и не ждет, что она станет улыбки расточать, не в салоне красоты работает, серьезный специалист. Не нужно ей улыбаться, чтобы клиентов завлечь. А сейчас вдруг само вышло.
Галерею она нашла без труда. Над входом красовалась вывеска, где по бронзовой основе из ржавой колючей проволоки было сплетено название «Колючка». Ниже обычными буквами приписано: «Галерея современного искусства».
Инга вошла внутрь и огляделась.
После беглого осмотра произведения, выставленные в этой галерее, понравились ей еще меньше, чем в Интернете.
Она не знала точно, как это все называется – инсталляции, композиции или просто скульптуры, но в основном это были фигуры, скрученные из самого настоящего металлолома. Ржавые металлические пластинки и детали были переплетены проволокой, кое-где стянуты болтами и винтами.
В глубине зала за красивым круглым столиком на единственной гнутой ножке сидела приличная дама бальзаковского возраста в дивном костюме цвета электрик. Дама разговаривала по телефону. Судя по сладким до приторности интонациям, разговаривала она с клиенткой, причем, вероятно, перспективной.
– Нет, Ульяны Романовны, к сожалению, нет на месте. Нет, не могу вам сказать, она нам сегодня не звонила. Хорошо, я ей непременно передам, когда увижу…
Инга огорчилась.
Поговорить с Ульяной не выйдет.
Но уходить она не собиралась – нужно хоть что-то узнать, раз уж она пришла сюда.
Положив телефонную трубку, дама взглянула на Ингу и с первого взгляда определила, что та не принадлежит к перспективным клиенткам. Да и вообще на клиентку не тянет.
Поэтому она проговорила голосом, совершенно лишенным кондитерской приторности, хотя и профессионально вежливым:
– Я вам чем-то могу помочь?
Если ее теперешний голос и можно было сравнить с каким-то кондитерским изделием, так разве что с сухим галетным печеньем. Или с соленым крекером.
– Скорее это я могу вам помочь, – бодро ответила Инга. – Это ведь у вас проблемы с компьютером?
– С компьютером? – Дама нахмурилась. – Я об этом ничего не знаю. А кто вам звонил?
– Сейчас взгляну. – Инга достала рабочий блокнот, перелистала его и сделала вид, что с трудом читает неразборчивые каракули. – Ульяна… Ульяна Романовна.
Из подслушанного телефонного разговора она поняла, что хозяйки второй день нет на месте, и решила воспользоваться этим фактом.
– Странно, что я не в курсе, – пробормотала дама, – она сама никогда… Кто вам конкретно звонил?
– Да я на телефоне не сижу, мне заявку передали, – грубовато ответила Инга. – Сказали, что звонила женщина, представилась Ульяной Романовной.
– Ах, вам звонила сама Ульяна Романовна! – Голос дамы снова потеплел.
Правда, она все же задала еще один контрольный вопрос:
– Вы ведь из «Радиуса»?
«Радиус» был большой компьютерной фирмой, которая обслуживала массу обеспеченных клиентов. Инга знала многих тамошних сотрудников и некоторых руководителей, поэтому без колебаний ответила:
– Конечно, из «Радиуса»! Меня послал Валерий Мусаханов.
– Валерий Владимирович? – оживилась дама. – Тогда, конечно, все в порядке.
– Где компьютер, который нужно осмотреть? – спросила Инга тем тоном, которым прежде домашний врач спрашивал: «Ну-с, где же наш больной?»
– Раз вам звонила Ульяна Романовна, значит, нужно проверить ее личный компьютер.
Дама встала из-за стола и проводила Ингу к закрытой двери в глубине галереи. Открыв эту дверь своим ключом, она посторонилась, пропуская девушку:
– Вот кабинет Ульяны Романовны!
Инга кивнула, с деловым видом вошла в кабинет и села за стол.
Стол был антикварный, из карельской березы.
На нем не было ни бумаг, ни книг, на полированной поверхности красовался только ноутбук. Разумеется, это был роскошный MacBook Pro, мечта всякого программиста. Инга даже почувствовала легкий укол совести – уж с этим дивным компьютером ничего не могло случиться. Если, конечно, не забивать им гвозди.
Тем не менее Инга с деловым видом села за стол.
Раз не удается поговорить с самой Ульяной, нужно найти подход к ее компьютеру. Ведь компьютер современной женщины может о ней многое рассказать.
Дама, которая привела Ингу в кабинет, похоже, не собиралась уходить. Она встала на пороге и внимательно следила за девушкой.
К счастью, в это время из зала донеслись оживленные голоса клиентов, и дама исчезла.
Инга открыла компьютер, включила его.
Система, разумеется, потребовала пароль.
Это не было для Инги проблемой.
Она подключила к компьютеру Ульяны свой ноутбук и запустила программу поиска пароля.
Программа и на этот раз не подвела, не зря Инга потратила на нее приличные деньги. Через несколько минут пароль был вскрыт, и компьютер Ульяны открыл Инге доступ ко всем большим и маленьким тайнам своей хозяйки.
«Эх, Валера, – усмехнулась про себя Инга, – хоть бы какую защиту поставил поприличнее. Пароль такой вскрыть проще простого, ребенок пятилетний сумеет. Небось денег берет с этой Ульяны немерено, а поставить приличные программы не хочет. Ладно, не мои проблемы».
Впрочем, никаких особенных тайн Инга не нашла.
Первым делом она обнаружила несколько папок с фотографиями.
Ульяна под руку с толстым самодовольным мужчиной, видимо, со своим мужем, на каком-то светском приеме. Платье открытое, драгоценностей каскад. Ульяна в средневековом замке, наверняка где-то в Западной Европе. Платье не такое открытое, недлинное, как считается, для коктейлей, драгоценностей поменьше. Они там в Европе не любят цацками обвешиваться с ног до головы. Ульяна рядом с каким-то господином, у которого прямо на лице написан дворянский титул и триста лет знатных предков. Ульяна верхом на лошади, в костюме для верховой езды и высоких сапогах, и лошадь явно такая же породистая, как господин на предыдущем снимке. Ульяна с какой-то модно одетой девицей, лицо которой показалось Инге знакомым – наверняка какая-нибудь знаменитость, кинозвезда или модель. Одежда вроде бы совсем простая, но наблюдательный человек знает, чего стоит такая простота.
Приходилось признать, что Ульяна Спасская и без фотошопа выглядит очень даже неплохо.
И еще одно приходилось признать.
Катька Мартини не соврала, Ульяна действительно птица высокого полета. Здесь она с каким-то лордом, здесь – с кинозвездой…
Но тогда закономерный вопрос: что такая важная особа делала с Максом? Что она в нем нашла? Ведь Макс не вращается в таких высоких кругах.
Точнее, не вращался, напомнила себе Инга.
Она перешла к следующему файлу с фотографиями.
Здесь были снимки другого типа. То, что называется пляжным отдыхом.
Но пляжи были не такие, на каких отдыхала Инга, – заставленные лежаками, густо усеянные загорелыми телами.
Это были уединенные пляжи где-нибудь на Сардинии. Или вот фото на палубе роскошной яхты.
Ульяна на этих фотографиях была не в платьях от миланских дизайнеров, а в купальниках от них же.
Сразу видно, что каждый из этих купальников стоил не меньше, чем хорошее платье, хотя ткани на них пошло как на носовой платок. Впрочем, эти купальники оправдывали свою цену, выполняя главную задачу: выгодно подчеркивали красоту загорелого и ухоженного тела.
Инга невольно залюбовалась Ульяной.
Хотя у нее не было и не могло быть к этой изнеженной женщине никаких добрых чувств, она любовалась ею, как прекрасной статуей или картиной.
И тут увидела на животе загорелой красотки, чуть ниже пупка, небольшое, смутно различимое пятнышко. Легкий изъян, нарушающий эту идеальную красоту.
Руки Инги задрожали от волнения.
Не может быть.
Она увеличила фотографию, выделила на ней нужный фрагмент, к счастью, разрешение снимка было достаточным. И всякие сомнения отпали.
То, что издали показалось ей просто смутным пятном, при увеличении оказалось татуировкой.
Полураскрытый бутон розы, на нем бабочка, распахнувшая крылья, словно собираясь взлететь. Еще увеличив фото, Инга разглядела узор на крыльях бабочки.
Павлиний глаз.
Никаких сомнений не оставалось: это была точно такая же татуировка, как на трупе той женщины. Той самой женщины, которую Инга нашла в своей постели. Женщины с головой Макса.
И только теперь она поняла, что знала это еще до того, как увидела фотографии. Все сходится: Макса видели с Ульяной незадолго до его смерти, сама Ульяна уже два дня не появляется в галерее. Тело с головой Макса было идеально ухоженным, покрытым ровным загаром…
– Вы еще не закончили? – раздался в дверях кабинета голос управляющей.
– Почти закончила, – ответила Инга и принялась переписывать на съемный диск все подряд – файлы с фотографиями, электронную почту Ульяны, другие файлы, чтобы просмотреть их дома.
Напоследок она загрузила в компьютер Ульяны троянскую программу, с помощью которой потом можно будет войти в него удаленно, со своего компьютера.
– Теперь все! – проговорила она, поднимаясь из-за стола. – Больше здесь нет никаких вирусов. Обращайтесь, если еще что-нибудь понадобится.
– Спасибо. – Управляющая повела ее к выходу. – Мы вам что-нибудь должны?
– Нет, вы ведь у нас на постоянном обслуживании.
– Передайте привет Валерию Владимировичу. – Теперь в голосе дамы в голубом появились вполне человеческие нотки.
– Непременно, – ответила Инга и подумала, что очень скоро дама останется без работы, поскольку галерею закроют в связи со смертью владелицы.
Ее, Ингу, это не касается.
На улице она позвонила Ивану.
– Сказал же – не тереби меня! – прошипел он в трубку. – У меня и без того проблем хватает! Когда будет что тебе сказать – сам позвоню.
– У меня есть новости. – Инга не удивилась его грубости, ясно, что человек на взводе. – Это важно.
– Ладно, приезжай через час в «Мурену», – отрывисто приказал Иван. – Хоть поем там.
Они почти всегда встречались в бистро «Мурена», нечасто, но встречались. В последний раз виделись два месяца назад, когда была память сестры… Да, как раз восемь лет прошло, как не стало Линки, сестренки маленькой.
Жили две девочки, две сестрички, жили дружно с самого детства. Инга хоть и была всего на три года старше, все время сестру опекала. В детстве три года – это очень много. Это отец их так назвал – Ингой и Ангелиной, утверждал, что у него какие-то немецкие корни. Мама с ним не спорила, только сестра с детства свое полное имя терпеть не могла, так что все звали ее Линой.
Родители погибли в автокатастрофе, когда Инге было семнадцать лет, как раз школу оканчивала. Пьяный водитель на «КамАзе» врезался в их старенький жигуленок на повороте.
Родители умерли на месте, машину пришлось разрезать автогеном, чтобы вытащить трупы.
Родители работали в школе, отец преподавал математику, мама – русский и литературу. Пока разобрались с похоронами, пока прошел первый шок, Инге исполнилось восемнадцать, так что сестру не определили в детский дом, а оставили с ней. Директор школы похлопотал, дошел до депутата. Пенсию хорошую Линке положили, опять же директор постарался.
Инга в институт собиралась, математика у нее хорошо шла, отец очень хотел, чтобы у дочек высшее образование было. Конечно, пришлось мечты эти оставить до лучших времен и работать пойти. Спорт тоже пришлось забросить, а ведь большие надежды подавала, бегала быстро, первое место в области, тренер хвалил. Однако дотянула Линку до окончания школы, выпускной отгуляли, даже на две недели в Турцию съездили, море повидали.
У Линки в школе успехи были так себе, да что спрашивать с сироты. Понятно, здесь вопрос о дальнейшей учебе не стоял. Устроилась сестра в магазин хозяйственный продавщицей, потом Инга ее в торговый колледж все же заставила пойти. Сама она компьютерами увлекалась, но времени на учебу не было.
Прошло года два, Линка познакомилась на новогодней дискотеке с Иваном. Ребята выпили лишку и устроили драку, он приехал по вызову. Сам потом рассказывал, что как увидел Линку, так и пропал. Линка в юности хорошенькая была, как куколка, – волосы светлые вьются, глаза голубые, улыбка хорошая, будто вся светится, смех заразительный…
«Ох, сестренка моя любимая!» От этих воспоминаний Инге хотелось застонать в голос.
Только редко она вспоминает ту, прежнюю Линку. Стоит перед глазами мрачный подвал, и свечи чадят, угасая, и воздуха не хватает совсем…
Инга очнулась, потому что женщина, сидящая напротив, слишком пристально на нее посмотрела. Маршрутка еле ползла в пробке. Инга закрыла глаза, и воспоминания наползали сами. Она по опыту знала, что от них не отвяжешься, и решила не сопротивляться. Пускай уж лучше сейчас, когда вокруг незнакомые люди, которым нет до нее дела. А если станет совсем плохо, можно принять розовую таблетку. Она и так достаточно долго продержалась.
Скорее всего, так и будет, перед разговором с Иваном следует успокоиться.
А тогда, десять лет назад, Линка вдруг задумала выйти замуж. Уж как Инга ее отговаривала – зачем он тебе, у тебя вся жизнь впереди, сестра не слушала. Иван ухаживал по всем правилам, цветы возил охапками, на машине с работы встречал. Был он тогда простым ментом, но планы строил большие. Постарше Линки лет на семь, ну да, сейчас ему тридцать восьмой уже.
Тогда Линка в спорах другие аргументы приводила, ей хотелось жить в большом городе, одеваться красиво, квартира чтобы большая, просторная. «Тут-то кому мы нужны, – говорила она Инге, – ты же не хочешь, чтобы я всю жизнь моющими средствами торговала, меня уж от этого запаха тошнит».
Иван ей все обещал, твердо был настроен карьеру сделать. Инга согласилась скрепя сердце. В самом деле, вроде Иван – мужчина серьезный, с мозгами, да еще и непьющий. Что Линку любит – это сразу видно. Опять же, какая может быть альтернатива этому браку? Да ничего Инга не в состоянии сестре предложить. Просидит та несколько лет в продавщицах, а потом пойдет за первого попавшегося пьяницу, пока годы не ушли, тем все и кончится.
Отыграли свадьбу, Иван поселился у них, в родительском доме. Планы планами, а жизнь пока свои законы диктовала, своего жилья у него не было. И потихоньку поняла Инга, что вроде бы она теперь лишняя. У молодых своя семья, им друг с другом побыть хочется, а тут она торчит. У нее самой с мужчинами не получалось, был в то время один женатый, но оба они понимали, что это несерьезно.
Инга надумала учиться на заочном. Так и вертелась – то она в Питере, то в Луге. Дома реже стала бывать, как-то от сестры понемногу отдалилась. Вроде все нормально у них было, Линка вполне счастливой выглядела. Потом заметила Инга, что стала сестра какая-то нервная, думала, может, забеременела? Нет, Линка говорит, что ты, пожить хочется, какие дети…
А потом настало то страшное лето. И все узнали, что в районе орудует маньяк. Его так и назвали – «Лужский маньяк».
Собственно, началось все раньше, первое убийство, как рассказывал потом Иван, случилось прошлой осенью, в сентябре.
Молодую женщину нашли в подвале собственного дома, она лежала на спине, руки сложены на груди, вокруг огарки свечей. Это уже потом Иван подробности им сообщил, а поначалу искали убийцу, но не нашли. В доме кроме хозяйки никто к тому времени не жил, она сама приехала на выходные прибраться и дом на зиму закрыть.
Следующий труп нашли ранней весной, это была жительница Луги, обнаружили ее точно в таком же виде. Вроде бы арестовали бывшего мужа, но потом тот предъявил алиби.
Точнее, пока шло следствие, нашли еще один труп, так что подозреваемого отпустили. И тогда только решились объединить все три дела в одно, поскольку слишком уж все было очевидно. Все убитые – блондинки с пышными волосами, все молодые, до тридцати, всех нашли в погребах или в подвалах со сложенными руками на груди, и вокруг огарки свечей.
Тогда только разнеслись по области страшные слухи о Лужском маньяке. Иван как более осведомленный, рассказывал жуткие подробности, велел быть осторожными, не ходить поздно поодиночке и не открывать дверь никому незнакомому.
В июне нашли еще один труп. От полного бессилия полиция арестовала местного сумасшедшего, но Иван плевался и говорил, что все это туфта и что начальство только хуже сделало.
Так и оказалось – в дело вмешались журналисты, раструбили обо всем чуть ли не до Москвы, приехал адвокат из Питера и мигом вытащил местного психа, поскольку улик против него не было совсем. Псих, конечно, был безобидный, но уж больно грязный и противный, его забрали в приют, но оттуда он быстро сбежал.
А пока валандались с психом и отлаивались от журналистов, маньяк оставил еще один труп. Точно в таком же виде. Люди впали в панику. Женщины боялись выходить на улицу, многие уезжали к родственникам в Петербург или в отпуск.
Инга как раз тогда заканчивала учебу, а Иван мотался по области вместе с другими оперативниками. Маньяк был неуловимым. И улик никаких не оставлял, только свечи.
В тот страшный день Инга хотела заночевать в городе у знакомой, но к той неожиданно приехали мать с племянницей, так что Инга поехала домой на последней электричке.
Если бы она знала тогда, что Ивана вызвали срочно на работу, потому что позвонила какая-то женщина и сказала, что видела подозрительного типа там-то и там-то…
Весь личный состав полиции подняли по тревоге, и Лина осталась в доме одна.
И ночью Инга нашла ее в подвале мертвую.
Инга очнулась от воспоминаний и крикнула водителю, чтобы остановил на перекрестке. В ушах шумело, перед глазами плавали красные круги. Нет, видно, без таблетки не обойтись. Она не хотела делать это перед Иваном, пришлось проглотить всухую.
Иван сидел за дальним столиком и ел. На тарелке большой кусок мяса, рядом навалена картошка. Еще стоял большой бокал пива.
– Привет, – пробурчал он, едва подняв на нее глаза. – Закажи себе что-нибудь.
Инга с тоской отвела глаза от сочащегося кровью мяса и прохрипела официантке:
– Чаю! И побольше!
Проклятая таблетка колом встала в горле, Инга хотела запить ее пивом, но решила, что не стоит.
Чай принесли неожиданно быстро, он был ароматный и крепкий. Таблетка проскочила, и на Ингу снизошло временное спокойствие. Она смогла посмотреть на Ивана как бы со стороны.
Перед ней сидел большой и сильный мужчина, с виду надежный как скала. Но если насчет силы – это правда, то вот насчет надежности…
– Скажи, отчего ты не женился? – неожиданно спросила Инга, пристально взглянув на Ивана.
– Что? – Он едва не выронил вилку.
– А что? – В отличие от него Инга нисколько не волновалась. – Со смерти твой жены прошло восемь лет, отчего ты не завел семью? И даже постоянной женщины у тебя нет.
– Ты откуда знаешь? – Он криво усмехнулся.
– Да видно же.
– Да… – Он не стал ругаться и посылать ее подальше. – Ты же знаешь, я Лину любил.
Инга знала, что так и было, но сейчас слова Ивана прозвучали фальшиво. Не он ли презирал ее за срывы, за то, что не может жить без таблеток, не может начать заново, наконец. Заставить себя все забыть. Молчаливо подразумевалось, что сам он все забыл.
Но это неправда. И неправда, что он не может начать все заново, потому что так сильно любил свою жену. Есть что-то еще, поняла Инга, какая-то зацепка.
Еще она поняла, что совершенно не знает этого человека, никогда не интересовалась, как он живет, что его заботит, кто его друзья. Он сам не раскрывался, ее же это не интересовало никогда.
Если честно, то их встречи, чтобы помянуть сестру, были ей совсем не нужны, она и так помнила о Линке всегда. Она делала это, чтобы уверить себя, что Иван ни в чем не виноват, что так сложилось, это судьба, рок. Одна мысль не давала ей покоя, поднималась из глубины, всплывала, как страшное чудище из темных глубин, от нее было не уйти и не спастись. Инга пыталась отгонять эту мысль, но она приходила снова и снова.
«Это он во всем виноват, – стучало в ее мозгу. – Если бы он не уболтал в свое время Линку, не уговорил выйти замуж, ничего бы не случилось. Линка не отдалилась бы от меня. Я не пошла бы учиться и всегда была бы рядом. Той ночью мы были бы вместе. А вместе нам ничего не страшно, ведь преодолели же мы смерть родителей, одиночество и нищету, хотя тогда были девчонками. Зимними вечерами мы твердили себе, что главное – быть вместе, рядом, и тогда ничего больше с нами не случится.
Но вот пришел он, этот сильный и надежный мужчина, и я поверила, что сестра будет за ним как за каменной стеной. Решила не мешать, отойти в сторону. Как же я ошибалась. Он не сумел ее защитить. Он, он один виноват во всем, если бы не он, ничего бы не случилось».
Когда страшная мысль уплывала куда-то в глубину, как слепая рыба, Инга понимала, что не права. И старалась относиться к Ивану мягче. Именно поэтому их встречи были возможны.
Посидят, помолчат, поговорят о пустяках. Очевидно, Ивану эти встречи тоже были нужны, раз он не отлынивал под благовидным предлогом.
Так было до вчерашнего утра, когда она позвала на помощь, обнаружив в собственной постели женское тело с головой Макса. Теперь она знает, чье это тело.
– Зачем звала? – Иван поднял глаза от тарелки.
– Хотела узнать, что там с той женщиной, – пробормотала Инга, решив не выдавать сразу свою информацию.
Сегодня Иван показался ей злым и взвинченным сильнее, чем всегда. Инга не стала отмахиваться от этой мысли и держалась осторожно.
– Тебе зачем? – прищурился он. – Сказал же, буду держать руку на пульсе. Тем более пока ничего не ясно – вроде задушили ее сначала, а голову потом отрезали, после смерти.
– А время смерти установили?
– Двое суток, плюс-минус пять часов. Так эксперт сказал, и то не точно.
– Значит, ко вчерашнему утру она как минимум сутки была мертва, так?
– Надо думать. А тебе-то зачем? – Иван смотрел сердито.
– Да понимаешь, я, кажется, знаю. – Инга замолчала, потому что подошла официантка, чтобы убрать пустую тарелку.
– Вспомнила, что случилось накануне? – Иван оживился. – Давай излагай, только коротко.
– Не то чтобы вспомнила. Но в «Хаосе» мне сказали…
– Что еще за хаос? – нахмурился Иван.
– Это бар такой на Васильевском. Я туда вчера ходила.
– Что? – закричал Иван злым шепотом. – Куда ты ходила? В тот бар, где вечером были?
– Должна же я выяснить…
– Ты что, совсем дура? – Иван говорил тихо, почти шепотом, но было такое впечатление, что он орет. – Или от колес твоих крыша окончательно съехала? Ты за каким чертом туда поперлась? Чтобы тебя вычислили? На зону захотелось, дерьмо хлебать и возле параши ошиваться?
Глаза у него были совершенно белые от злости, и Инга испугалась. Когда она в таком состоянии, ей срочно требуется таблетка. Иван таблеток не пьет, так что как бы он не сорвался. Заорет сейчас, посуду побьет, ударить может.
– Успокойся, люди смотрят, – сказала она.
– Ты можешь понять, что как только мелькнешь в этом деле, так тебя сразу в камеру, а следователь и разбираться не станет? Вот чего ты поперлась в бар этот, чтобы тебя опознали?
– Да нет, там…
На этот раз их прервал звонок мобильного Ивана. Он послушал, сказал коротко, что будет через двадцать минут, и отключился.
– Значит, так, – он положил на стол сильные тяжелые руки, – для твоей же пользы повторяю: сидеть тихо, никуда не ходить, ни во что не вляпываться, вести обычный образ жизни. И мне не звони, некогда с тобой валандаться, дел по горло.
– Но я…
– Все, сказал! – рявкнул Иван, бросил на стол деньги и ушел.
– Что, не угодила? – усмехнулась подошедшая официантка, поглядев вслед Ивану.
– Выходит, так, – вздохнула Инга. – Я посижу здесь еще немного?
– Да ради бога, народу сейчас мало.
Инга допила чай и задумалась.
Ишь как разорался, злится, что втянула его в это дело. Тогда не помогал бы, вызвал бы опергруппу, или что там нужно, и пошло бы дело своим чередом. Ингу бы, конечно, тут же взяли, здесь он прав, это и к гадалке не ходи. Ну и сидела бы она в камере, ему-то что? Она ему не мать, не жена, не любовница. Подумаешь, родня – сестра бывшей жены. А он помог, долг свой служебный нарушил, если узнают – мало ему не покажется. Рисковал, в общем. В память о Линке ей помог? Ой не верится что-то, не такой Иван человек. Одно слово – мент.
Она не успела удивиться своим мыслям. Никогда раньше о нем так не думала, все же была между ними прочная связь, оттого, что любили в свое время одного человека – Линку. А теперь вот сомнения ее берут.
Что сейчас ей делать? Инга подумала немного и сообразила, что Иван вовсе не обрадовался бы, узнав, что безголовое тело принадлежит Ульяне Спасской.
Во-первых, с женами богатых людей всегда сложно. Во-вторых, как он объяснит своим, откуда узнал, чье тело? И в-третьих, как внезапно поняла Инга, Иван вовсе не хочет, чтобы расследование шло успешно. Наоборот, ему нужно, чтобы дело поскорее закрыли. Нашли там какое-то неопознанное тело, мало ли кругом психов…
А вот если определят, чье это тело, дело так просто не закроешь. Узнают, что у Ульяны Спасской была связь с Максом, хватятся Максима Королева, его нет, точнее, головы нет, а где его тело – это еще вопрос. А там дойдет и до нее, Инги. А если до Инги дойдет, тут уж Иван ничего сделать не сможет, и его это краем зацепит. На карьеру может повлиять.
«Иван не карьерист, – тут же сказала себе Инга. – Конечно, он хочет дослужиться до высоких чинов и денег больших хочет, но дело не только в этом. Есть что-то еще».
Ладно, пока эти мысли придется оставить до лучших времен. А сосредоточиться на другом. Если Ивану нужно поскорее закрыть это дело, то Инге, как раз наоборот, нужно, чтобы его расследовали как можно быстрее. Ей необходимо знать, кто ее так жутко подставил. И за каким чертом.
Вроде бы ничего плохого никому она не сделала, так за что же с ней так?
Раз Иван ничего делать не собирается, она сама должна все выяснить. И так уже многое выяснила, но еще больше осталось неясного.
Инга вытащила ноутбук, с которым никогда не расставалась, и нашла в поисковой системе сведения о Вадиме Спасском, муже Ульяны.
Так, Вадим Спасский, владелец компании «Спас-строй», один из совладельцев «Спас-банка» и все такое прочее. Не бедный человек, это мягко говоря.
Эту мрачноватую физиономию Инга уже видела в компе Ульяны. Она просмотрела все ссылки. Сайт компании «Спас-строй» ничего особенного не сообщил, Инга побоялась увязнуть в экономических терминах, да ей это и ни к чему.
В. Спасский принимал участие во многих общественных и благотворительных мероприятиях, можно сказать, был публичной фигурой. Или старался казаться ею.
Региональная конференция по бизнесу, Спасский сидит в первом ряду. Костюм дорогой, галстук ручной работы, все как полагается.
Международный финансовый семинар в отеле «Хилтон» не то в Турции, не то в Черногории, «Хилтоны» везде одинаковые. В. Спасский на фоне моря, костюм на этот раз летний, но тоже дорогой, сидит неплохо, несмотря на явно лишний вес.
Десятилетний юбилей фирмы «Спас-строй». Ого, вот это уже интереснее. Сначала торжественный доклад владельца, дальше много снимков в неформальной обстановке.
Толпы приглашенного народа, вот эти четверо – явно чиновники высокого ранга, по мордам видно, может, и из Москвы кто-то. Травой перед ними стелются подчиненные, даже на фото заметно. Иначе нельзя, иначе весь бизнес прахом пойдет.
Был у Инги случай: вызвали ее в офис, у самого, сказали, компьютер полетел. Директор, что ли? Да бери выше, говорят, сам хозяин. Ей-то все едино, она не с людьми дело имеет, а с компами. Там поросло все прилично, вирус на вирусе, непонятно, как комп еще дышит. Инга и говорит секретарше, что долго провозится. Та еще кофе ее напоила с печеньем, нормальная тетка не первой молодости, видно, что для дела держат, а не для представительства.
Работа у Инги движется потихоньку, а тут вдруг является сам владелец фирмы. Да в каком виде! Галстук набок съехал, пуговицы на рубашке разорваны, на брюках грязь какая-то. Сам весь красный как помидор, глаза выпучены, рот на сторону кривится. И еще пот по лицу прямо градом. Секретарша ему полотенце сует, воды стакан, но все без нервов и суеты, видно, не в первый раз такое. Мужик от нее отмахнулся – и в кабинет.
«Ты кто? – Ингу спрашивает. – Пошла вон отсюда!»
Инга ему показывает, что уйти не может, в процессе находится. Он только рукой махнул – как хочешь, мол. Достал из стола коньяка бутылку и жахнул целый стакан. На диване посидел, отпустило его маленько. Рассказал Инге, что только что из Смольного, от такого-то. И тот, гад ползучий, гнида и сволочь последняя, денег взял немерено, чтобы заказ продвинуть, а сам отдал заказ конкуренту. И смотрит так нагло, знать, говорит, ничего не знаю, не я решаю.
Ага, а когда деньги брал, обещал, что все будет тип-топ. И вот что с ним сделаешь? Не киллера же, в самом деле, нанимать, это же не дай бог связываться, себе дороже обойдется. Говорили ему умные люди, что не стоит с этим чиновником связываться, что может он кинуть, были уже случаи, а он не послушал.
Инга тогда свое дело закончила да и пошла себе. Потом, через полгода в новостях ей встретилась фамилия того чиновника. Несчастный случай со смертельным исходом. Не то в бане от жары сердце не выдержало, не то на отдыхе где-то утонул.
Неясно, в общем, бог шельму метит или кто-то, кого он в очередной раз кинул, не стерпел обиды. Инге до этого дела нет, так, к слову пришлось.
Сейчас она равнодушно просмотрела чиновничьи физиономии, дальше пошли коллеги по бизнесу с акульими улыбками, звездулька какая-то, фамилии не вспомнить, а на лицо они все одинаковые.
Еще двое, один с длинными волосами и томным взглядом, другой здоровый, мордатый и бритый наголо. Артисты, что ли? Этот мордатый вроде писатель модный, видела Инга его краем глаза по телевизору.
А вот и Ульяна. Выглядит весьма, весьма. Платье черное, сидит отлично, на плече брошь в виде птицы. Дорогущая, наверное, уж не бижутерию приколола. Какие-то возле нее типы вьются, журналисты, судя по всему. А Макса не видно. Еще бы, рылом, что называется, не вышел, куда ему. Он небось все по задворкам ее тискал. Нет, какого беса он с Ингой-то спал?
Она вспомнила, что обоих нет уже в живых, ни Ульяны, ни Макса, но не ощутила ни на йоту раскаяния за свои мысли. Им-то теперь уже все равно, а ей расхлебывать это дерьмо.
Она еще раз проглядела фотографии, и тут взгляд зацепился за одну фигуру. Она была чуть смазана, видно, что человек попал в кадр случайно. Где-то там стоял этот мужчина на заднем плане, что-то делал, не позировал, а делом был занят.
Инга максимально увеличила фотографию, убрала тени и чей-то мешающий локоть, потом сделала так, чтобы размытое пятно превратилось в лицо.
И окаменела, глядя в экран компа.
Перед ней был тот самый тип, что напал на нее в туалете бара «Пещера». Тип, который валялся потом на полу с перерезанным горлом. Да, эта картина навеки врезалась ей в память, это лицо она разглядела отлично.
И вот он стоит, еще живой.
Нормальный такой мужчина, лет тридцати, одет в черный костюм и белую рубашку, чисто выбрит, подстрижен аккуратно. Что-то подсказывало Инге, что это не гость. Не подходил он никакой группе – не журналист, не сотрудник. Но видно, что человек на работе, уж больно сосредоточенный. Инга вгляделась и увидела гарнитуру и микрофон на шее. Все ясно – это охранник, служба безопасности фирмы «Спас-строй». Вот так вот.
Значит, он напал на Ингу по приказу Вадима Спасского. Значит, этот самый Спасский узнал о шашнях своей женушки с Максом и решил отомстить им обоим. Убил, потом сшил голову и тело и подсунул это все Инге.
Но она-то при чем? Зачем ей устраивать такую подлянку? Что она Спасскому сделала плохого? Да она знать о нем не знала до вчерашнего дня! И потом, с виду Спасский – нормальный человек, солидный уважаемый бизнесмен, для чего ему мстить так ужасно? Крыша от ревности поехала? Не верится что-то.
Говорила же пьянчуга Катька, что он запросто может выгнать Ульянку в чем есть, оставить ее без копейки. Для женщины вроде нее это самая страшная месть, зачем же такой сложный способ? И такой кошмарный? И зачем он подослал к Инге того типа из службы безопасности и что тот требовал отдать?
«Ничего я у него не брала, – подумала Инга, – мне чужого не надо. Мне бы со своим разобраться».
И последний вопрос: кто этого типа убрал там, в туалете? И почему не тронули Ингу? Да, вопросов у нее больше, чем ответов. Точнее, ответов нет совсем.
Поймав взгляд официантки, Инга поняла, что пора уходить.