Глава 62

Форд, схватившись за край стола, читал новое сообщение на визуализаторе. «Изабелла» работала на полную катушку, весь «мостик» дрожал, гора выла. Казалось, это не центр управления, а кабина самолета, который падает вниз, вращаясь по спирали.

Религия возникла как попытка объяснить необъяснимое, взять под контроль неуправляемое, вдохнуть жизнь в неживое. Вера стала самым мощно действующим изобретением в истории человечества. Религиозные племена опережали в развитии те, которые не веровали. Верующие шли к некоей цели, их жизнь была наполнена смыслом. Спасительная сила религии действовала столь безотказно, что желание во что-либо свято верить стало частью человеческой сущности.

Форд отошел от остальных чуть в сторону. Кейт взглянула на него вопросительно и, как ему показалось, печально. Теперь она стояла у блока Долби и в чем-то помогала ему. Половина команды – Долби, Чен, Эдельштайн, Коркоран и Сен-Винсент – снова с головой ушли в работу. Остальные стояли и неотрывно смотрели на визуализатор, будто загипнотизированные появлявшимися на нем словами.

Того, к чему стремилась религия, наконец достигла наука. Теперь вы умеете объяснять необъяснимое и управлять неуправляемым. И больше не нуждаетесь в «открытых с Божьей помощью» религиозных догмах. Человечество наконец повзрослело.

– К наружной двери подошла команда со взрывными устройствами, – спокойно сообщил Уордлоу с охранного пункта. – Сейчас ее взорвут.

– Сколько их? – спросил Хазелиус.

– Восемь.

– Вооружены?

– До зубов.

Команду охватила легкая паника.

– Что же нам делать? – воскликнул Иннс.

– Продолжать, – твердо ответил Хазелиус, перекрикивая гудение «Изабеллы» и указывая на визуализатор.

Религия столь же важна для человечества, как пища и вода. Если вы попытаетесь просто взять и заменить ее наукой, у вас ничего не выйдет. Предложите науку в качестве религии. Потому что, поверьте мне на слово, наука и есть религия. Единственно возможная и истинная.

Жюли Тибодо, стоявшая рядом с Хазелиусом, всхлипнула.

– Как замечательно… – Она содрогнулась и крепко обхватила себя руками. – До чего же замечательно… и как страшно.

Грегори утешительно обнял ее.

Невероятно, раздумывал Форд. Все члены команды прямо у него на глазах превратились в других людей. И свято верили экрану.

Наука предлагает не книгу истины, а метод истины. Наука – это поиск правды, а не ее сокрытие. Средство, а не догма. Путешествие, а не стремление к неясному.

Уайман больше не мог молчать.

– А что ты можешь сказать насчет людских страданий? Как наука, если говорить твоим языком, может превратить невыносимое в терпимое?

– Магнитная катушка на пределе, – ровным голосом сообщил Долби.

– Добавьте энергии, – пробормотал Хазелиус.

Медицина и технологии за последний век облегчили гораздо больше людских страданий, чем вместе взятые священники – за тысячелетие.

– Ты говоришь только о физическом страдании. А как быть с душевными муками? Они не менее ужасны.

Я ведь уже сказал: все на свете – одно. Любое страдание передается даже космосу. Никто не мучается в одиночку. К тому же у мук есть смысл. Даже болезнь воробья невероятно важна для всего остального. Вселенная знает обо всем.

– Нужно добавить энергии, – с тревогой воскликнул Долби. – Харлан? Еще пять процентов.

– Мы и так на пределе, – ответил Сен-Винсент. – Еще чуть-чуть, и все вырубится.

Теперь машина выла так громко, что Форд с трудом слышал даже собственные мысли. В полном смятении он вчитывался в надписи, возникающие на экране. Группа умнейших в стране людей полагала, что с ними общается Бог. По-видимому, неспроста.

Не отступайте, когда столкнетесь с недоверием! Вы – мои апостолы. В ваших силах перевернуть мир. Настанет день, и наука докажет, что она правдивее религии. Люди держатся за религию, потому что должны во что-то верить. Вы не отнимете у них веру, а предложите взамен старой новую. Я не стремлюсь отнять у человечества иудео-христианского Бога. Я хочу лишь дополнить его.

– Послушайте! – гаркнул Уордлоу. – На горе творится какой-то кошмар!

– Какой кошмар? – спросил Хазелиус.

Специалист по безопасности в тревоге смотрел с экрана на экран.

– Сигналы тревоги поступают отовсюду… Наверху люди… целая толпа. Что за черт?

– Толпа? – Хазелиус чуть повернулся, глядя по-прежнему на визуализатор. – О чем ты?

– Я не шучу! Настоящая толпа! Господи… это же невозможно… Они ломают ограду, разносят ее на куски… Там какой-то бунт. Бунт в прямом смысле слова. Откуда они взялись?

Форд повернулся и взглянул на главный экран охранной системы. На нем крупным планом отображалось то, что творилось наверху. Со стороны Дагуэй в закрытую зону «Изабеллы» вливался поток людей с факелами, фонарями и примитивным оружием в руках. Забор разлетался на части просто под напором людской толпы. Где-то в районе взлетно-посадочной полосы вдруг прогремел взрыв, и в небо устремились языки пламени.

– Ангары и ВПП горят, – проревел Уордлоу. – Кто эти люди и как, черт возьми, они тут очутились?