Глава 17

В три часа ночи Форд, с рюкзаком на спине, осторожно открыл заднюю дверь и выскользнул в темноту. Небо сияло морем звезд. Где-то вдали завыли и стихли койоты. Луна была почти полная, а воздух – столь прозрачным, что все вокруг серебрил лунный свет. Прекрасная ночь, подумалось Форду. Как жаль, что нет времени полюбоваться ею.

Он осмотрелся по сторонам. Обитатели других домов, очевидно, спали; лишь расположенный с самого краю дом Хазелиуса смотрел в ночную тьму желтым квадратом занавешенного окна в спальне.

Жилище Волконского располагалось по другую сторону петли.

Форд быстро пересек освещенный луной двор, нырнул в тень тополей, тихо и медленно обходя лужицы света, дошел до дома Волконского и вновь огляделся, но никого не увидел и не услышал ни звука.

Обойдя дом, он прижался к окутанной тенью задней стене. Дверь была опечатана полицейской лентой. Форд достал из рюкзака перчатки и нож, взялся за дверную ручку и потянул ее на себя. Дверь, естественно, была заперта на замок. Уайман быстро взвесил все «за» и «против» – и решил пойти на риск.

Разрезав ленту, он достал из рюкзака полотенце, обмотал камень и прижал его к стеклу. Несколько минут спустя оно не выдержало и треснуло. Форд аккуратно убрал осколки, засунул руку внутрь, открыл дверь и скользнул в дом.

Ему в нос ударила вонь предельного отчаяния – затхлый запах табака, марихуаны, дешевой выпивки, вареного лука и прогорклого масла. Он достал фонарик, опустил руку и посветил вокруг. На кухне царил жуткий бардак. На картонной тарелке с капустой и перцами, очевидно, поджаренными много-много дней назад, выросла серо-зеленая плесень. Мусорное ведро было битком набито бутылками из-под пива и водки. На покрытом старой мексиканской плиткой полу поблескивали разогнанные по углам осколки.

Форд перешел в гостиную-столовую и увидел грязный ковер и обляпанный диван. На стенах не висело ни картин, ни фотографий, лишь на двери красовались два детских рисунка. На одном был изображен космический корабль, на другом – грибообразное облако от взрыва атомной бомбы. Других напоминаний о семье Форд не обнаружил.

«Почему Волконский не снял рисунки?» – задумался он. Может, потому, что не питал к ребенку особенно теплых чувств? Представить его отцом вообще было сложно.

Дверь в спальню стояла наполовину открытой, воздух внутри был тошнотворно спертый. Кровать выглядела так, будто ее не заправляли ни разу в жизни, а простыни – будто их никогда не меняли. Корзина для грязного белья была переполнена. Открыв наполовину пустой шкаф, Форд увидел костюм, пощупал материю – весьма добротная шерсть – и осмотрел остальные вешалки. Волконский привез в эту глушь немало одежды, в том числе и вполне приличной, во всяком случае, для него. По-видимому, не давал себе отчета в том, на какую жизнь себя обрекает. Почему же тогда не забрал эти вещи, отправившись домой?

Форд прошел по коридору ко второй спальне, превращенной в подобие кабинета. Компьютера не было, но USB– и FireWire-кабели остались на месте, вместе с принтером, высокоскоростным модемом и базовой станцией Wi-Fi. Повсюду валялись диски. Казалось, их просматривали второпях, забирая нужные и откидывая все остальные.

Форд выдвинул верхний ящик и увидел дикую коллекцию потекших ручек, обгрызенных карандашей и распечаток с замысловатыми входными кодами программ, на изучение которых могло уйти несколько лет. Во втором ящике хранилась пачка грязных папок с разного рода бумагами. Уайман бегло просмотрел их – снова коды, записи на русском, блок-схемы, – перевернул стопку и увидел конверт в прозрачной тонкой папке. Запечатанный и проштампованный, он был без адреса и разорван на две половины.

Форд извлек обе части и достал изнутри листок, однако то было не письмо, а записанный рукой шестнадцатеричный код. Вверху стояла дата. В этот день Волконский исчез.

В голове Форда закружили вопросы. Зачем он сделал эту запись, а потом разорвал конверт? Почему проштамповал его, но не отправил? И оставил здесь? Что значит этот код? И, самое главное, почему Волконский записал его рукой? Компьютерные коды обычно печатают, дабы сэкономить время и снизить вероятность ошибки.

Форду на ум пришла догадка: на территории, где расположен столь засекреченный объект, как «Изабелла», невозможно скопировать информацию, распечатать ее, передать или отправить по электронной почте тайно от всех остальных. Если же переписываешь данные рукой, в компьютере не остается ни единого следа. Форд засунул обрывки в карман. В любом случае они обещали пролить свет на некую тайну.

Со стороны черного хода послышался скрип песка под чьими-то ногами.

Форд выключил фонарик и замер. Тишина. И вдруг – едва уловимый треск стекла или какого-то другого мусора между подошвой и кухонным полом.

Выскользнуть из дома незамеченным – через парадный вход или черный – у Уаймана не было возможности.

Снова тихий хруст, ближе. Кто бы это ни был, он знал, что Форд внутри, и шел к нему, не торопясь.

Уайман бесшумно пересек покрытый ковром пол, приближаясь к окну. Нижняя задвижка поднялась без проблем, а верхняя застопорилась.

Времени почти не оставалось.

Форд дернул сильнее, и задвижка подскочила вверх. Как раз в это мгновение кто-то вошел в комнату. Форд нырнул в окно, слыша за спиной два хлопка выстрелов, сделанных из легкого огнестрельного оружия с глушителем. И упал на землю, поливаемый дождем простреленного оконного стекла.

Вскочив на ноги, он рванул прочь и стал вычерчивать зигзаги на затененной тополями земле. Когда рощица закончилась, ему пришлось бежать по открытому участку. Луна светила так ярко, что он видел мчащуюся рядом собственную тень.

Мимо его уха просвистела пуля. Должно быть, его преследовал Уордлоу – у остальных здешних обитателей не было ни пистолетов, ни тем более глушителей.

Домчавшись до густой тени Накай-Рок, Форд резко свернул влево и понесся вверх, к невысоким холмам. Чуть в стороне, жужжа, как оса, пролетела еще одна пуля. Форд преодолел остаток пути быстрее прежнего и принялся взбираться на верхушку холма, ступая на булыжники и стараясь не шуметь. Его ноги жгло от напряжения. Наверху он приостановился и оглянулся. Внизу, на удалении двухсот ярдов вслед за ним быстро поднималась чья-то темная фигура.

Форд помчался по голому гребню холма. Тут не росло ни кустов, ни травы, и было совершенно негде укрыться. С другой стороны, не оставалось следов под ногами, а впереди темнели несколько небольших зигзагообразных оврагов, что вели к краю горы. Через считаные секунды Уайман достиг первого оврага, спрыгнул вниз, что было мочи помчал вперед, резко затормозил, вдавился в каменистую стену и посмотрел назад. Преследователь остановился у оврага, присел на корточки и принялся обследовать его с помощью фонарика.

Да, это определенно был Уордлоу.

Выпрямившись, разведчик спрыгнул вниз и, держа наготове оружие, двинулся вперед.

Стараясь не попадать в поле его зрения, Форд вскарабкался наверх, где все же на миг обнаружил себя. Послышалось еще два выстрела. Одна пуля вонзилась в песчаник, откалывая мелкие куски.

Форд помчался по голой каменистой местности, надеясь достичь укрытия прежде, чем Уордлоу взберется на край оврага. Бежал он с такой немыслимой скоростью, что казалось, кто-то режет его легкие ножом. Участок был предельно опасный, однако впереди темнели причудливых форм камни, суля защиту и, возможно, избавление от верной гибели. Перепрыгнув через последнюю полосу песка, Уайман собрался с остатком сил, но тут заметил еще кое-что и вмиг изменил свой план.

Немного в стороне, у основания невысокого холма, темнела достаточно глубокая яма, в которой можно было спрятаться. Форд резко свернул, прыгнул в нее и прижался ко дну. Укрытие не отличалось особой надежностью: Уордлоу стоило лишь посветить внутрь фонариком. Но, вероятнее всего, он полагал, что Форд предпочтет скрыться за стеной непробиваемых пулями камней.

Прошло несколько минут. Наконец Уайман услышал звук шагов Уордлоу и его учащенное дыхание. Разведчик пробежал мимо.

Форд досчитал до шестидесяти и осторожно выглянул наружу. За камнями, продвигаясь все дальше и дальше вглубь, прыгал с места на место луч фонарика «Мэглайт».

Форд выскочил из ямы и понесся назад к долине Накай.

Проделав хитроумно запутанный путь, он наконец подполз к черному ходу своего дома, огляделся по сторонам, с удовлетворением отметил, что Уордлоу поблизости нет, и бесшумно вошел внутрь. Луна побледнела, на востоке уже занимался рассвет. По всей столовой горе раскатывался отдаленный рев пумы.

Форд вошел в спальню, надеясь хоть самую малость вздремнуть перед завтраком, но замер возле кровати. На подушке лежал конверт. Форд извлек из него листок и прочел выведенное крупным размашистым почерком: «Хотелось тебя увидеть». Внизу стояла подпись – «Мелисса».

Форд отбросил записку и подумал о том, что настоящие сложности его задания лишь начинают заявлять о себе.