43
Кошачьи имена
После ужина Ги отправился укладывать детей. Малыш Лю попросил почитать ему любимую книжку, но буквально через пару страниц заснул как сурок. Людо эту историю знал наизусть и не имел никакого желания слушать ее еще раз. Да и вообще, зачем ему, чтобы кто-то читал, он достаточно большой, может сам почитать, и кстати, он теперь засыпает без всяких там поцелуев. Когда Ги уже закрывал дверь, он спросил, можно ли завтра пойти вместе с ним на кладбище. Ги удивился вопросу. Как правило, он шел туда в семь утра, еще в потемках, не лучшее время брать с собой ребенка. Поэтому он ответил, что они сходят вместе, обещано, вот только… в другой раз. Но Людо уперся, утверждая, что это очень важно, он обязательно должен там быть, это как обещание, которое нужно сдержать. Немного взволнованный и не дав себе времени подумать, Ги сказал, что возьмет его с собой в воскресенье.
Дождя вечером не предвиделось, так что Фердинанд, Марселина и Симона устроились выпить кто кофе, кто травяной чай в саду на скамейке. После того как к ним присоединился Ги, они заговорили о предстоящем обустройстве жилья для Мюриэль: нужно будет заменить матрас, этот совсем старый, поставить новый газовый баллон для плиты и водонагревателя, починить прикроватную лампу и поменять неоновую на кухне, проверить стыки труб у душевого бака и у раковины, постирать шторы… Дел немало. Придется как-то все организовать, чтобы успеть. Особенно если малышка переедет завтра, как они надеялись. Они одновременно вздохнули. Симона – от облегчения, что Гортензия приняла ее так хорошо, а Фердинанд, Марселина и Ги – радуясь тому, что им всем одновременно пришла в голову одна и та же мысль. Возможно, это был знак. Во всяком случае, Мюриэль производила впечатление приятной и компетентной молодой женщины, а дальше будет видно. Да и с чего ждать неприятностей? Уставшая больше, чем трое остальных – они были помоложе, – Симона поднялась. Заявила, что может взять на себя все, что связано с электричеством. Это ее область, или, по крайней мере, была ею последние семьдесят лет, а такое не забывается, вы поняли, малышня? Мадемуазель Симона Люмьер, с вашей фамилией никто этого не забудет, хором ответили остальные. Это доставило ей удовольствие, и она, улыбаясь, отправилась спать. Потом пришел черед Ги встать с лавки. Не чтобы пойти спать, а чтобы поработать часть ночи в мастерской. Нужно починить еще один велосипед, и сейчас он подумал, не подарить ли его малышке. Ей так будет куда удобнее раскатывать туда-обратно между фермой и школой. Двое других выразили полное согласие. Конечно, будет отлично, если девочка почувствует себя независимой. Ги сходил за поленьями для печки, кивнул, проходя мимо, друзьям и быстрым шагом двинулся через двор в мастерскую. Опустив голову на колени Марселины, Берта проводила его глазами, но в тот момент, когда он собирался захлопнуть за собой дверь амбара, подпрыгнула и со всех лап метнулась к нему. Марселина и Фердинанд остались сидеть на скамейке, не говоря ни слова. Смакуя удовольствие побыть вдвоем. Но длилось это недолго: оба вскочили, вспомнив о неотложном деле – мыши! Марселина пошла за Мо-же, Фердинанд за Шамало. Держа каждый своего кота, они зашли в старую спальню. Запах мышиной мочи ударил в нос. Коты сразу поняли, что от них требуется, долго втолковывать не пришлось. Они выскользнули каждый из рук своего хозяина и принялись за дело.
Помимо запаха, Фердинанда с Марселиной поразил холод. Двадцать зим подряд без искорки пламени, ничего удивительного, что здесь царила такая промозглая атмосфера. Тогда, несмотря на поздний час, они решили прочистить трубы и затопить дровяную плиту. Понадобится как минимум три дня и три ночи, чтобы стены хоть немного прогрелись. Чем раньше начать, тем лучше.
Ближе к полуночи, закончив свои хлопоты, они вернулись на кухню помыть руки. Пришлось долго оттирать над раковиной ладони и пальцы от въевшейся сажи. На самом деле они просто тянули время. Просто чтобы побыть рядом. А еще хочется поговорить друг с другом о том о сем, о всяких неважных мелочах вроде меню на завтра или именах их котов…
– Кстати, почему он стал Шамало?
– Это вовсе не я придумал. Два Лю выбирали. Он показался им таким мягким, таким нежным и приятным, что они назвали его, как мягкое сладкое тесто – маршмеллоу, а сокращенно – Шамало!
– Очень мило. Звучит немного по-мужски, но так даже забавнее.
– А что в этом забавного?
– Шамало, «Ша-малой». Должна-то быть «Ша-малая», то есть Шамала.
– Не понимаю…
– Да что вы, Фердинанд, заверяю вас, так оно и есть.
– Но…
Первой его реакцией было: она ошибается. Ведь не мог же он не заметить, что у котенка нет… И тут в нем шевельнулось сомнение. Сколько ни рылся он в памяти, так и не мог представить себе, имеются ли в задней части его кота два маленьких шарика. Ай! Он попытался придумать, что сказать детям, как объяснить подобную ошибку. Может, тем, что у него раньше никогда не было кошек, интересно, сойдет это за объяснение?.. Марселина рассмеялась, увидев, какое у него сделалось лицо. Он расслабился. Шамало, «Ша-малой» – да, это смешно. Ладно, согласен, он не слишком силен в определении половой принадлежности котов. Собак, кстати, тоже. Он посмеялся над собой, припомнив, как, встретив Берту на дороге в тот день, когда случилась пресловутая утечка газа, говорил с ней как с кобелем. Он ясно помнит, как кричал ей: Ну и куда так спешим, приятель? Спорим, за сучкой решил приударить? Что ж, следует признать, он не видит того, что прямо перед носом. Она не стала спорить.
– У вашего тоже необычное имя. Мо-же – это что-то польское?
– Да.
– И что-нибудь означает?
– Да.
– И что именно…
– «Moz’e» – может быть.
– Значит, Мо-же означает «может быть»?
– Да.
– А.
По логике вещей ему следовало, разумеется, спросить, а почему «может быть». Ей придется объяснять, вдаваться в детали, говорить о прошлом, и ее это пугает. Чтобы оборвать разговор, она начинает зевать, ссылается на внезапно навалившуюся ужасную усталость, желает ему доброй ночи и сбегает спать. Он остается в растерянности, совершенно один посреди кухни. С тряпкой в руке и неприятным ощущением, что от него избавились, как от старого носка. И вдруг слышит ее шаги, мягко приближающиеся по коридору. Она останавливается и тихо говорит:
– Это Данута решила так назвать своего кота. И Оленка. Мои дочки. Они решили, что так будет красиво.
Фердинанд удивлен: она впервые заговорила с ним о своих детях. Он опустил глаза, пробормотал, что да, действительно очень красиво, и сосредоточился на полосках на тряпке, которой вот уже несколько минут вытирал руки.
Когда они отправились спать, было уже почти два часа ночи. Уже давно они так поздно не засиживались, но им это только на пользу. Они долго говорили. Фердинанд о своих двух сыновьях, Марселина – о своих близняшках. Теперь они больше знали друг о друге. Она – о том, как он сожалеет, что не был заботливым отцом, а он – как она потеряла своих дочек: несчастный случай, скоро будет семь лет. Ему было тяжело это слышать, сердце так и зашлось. В какой-то момент он чуть было не взял ее за руку. Но вовремя сдержался.
И потом, они говорили не только о грустном!
Они даже немного посмеялись, когда Фердинанд стал прикидывать, как же он будет завтра объяснять детям «Ша-мала». Скажет, что в тот день потерял очки? Но все прекрасно знали, что он их вообще не носил! Что выпил лишнего? Сомнительный аргумент, можно придумать и получше, высказала свое мнение Марселине. Ладно, но он может сказать наверняка: не он один так ошибся. Среди его знакомых бывали и другие. Вот, скажем, Раймон и Мина, они в этом деле чемпионы! А еще Ален, Фергус и Барбара, тоже неплохо выступали. А потом Мари, Марко и Любе или Кристиан с Мойрой… И он перечислил примеры: Йуки, который в действительности оказался Йукой, Ритон, которого пришлось переименовать в Риту, Пушок, превратившийся в конце концов в Пепетту, а еще две кошечки Соважей, у одной из которых неожиданно обнаружились яйца! Вот уж посмеялись в тот день, когда ветеринар им об этом сказал…
И так далее и тому подобное.
Они говорили долго-долго.
До двух часов ночи.
У подножия лестницы они обнялись бы, перед тем как разойтись по спальням. Без всяких задних мыслей, конечно же. Но они не посмели.
В другой раз, Мо-же?
