Книга: Дикий мед
Назад: ЧАСТЬ IV
На главную: Предисловие

ПОСЛЕДНЯЯ СТРОФА

 

Что же ты не спишь, Саня? Все девочки уже давно спят, уже и вечер прошел, уже и ночь началась, а ты все сучишь кулачками у ротика и агукаешь, и в глазенках у тебя солнышко. Нельзя же так, надо же когда-нибудь спать. Хочешь, я тебе спою? Ну, как знаешь. Странное ты созданьице, Сашенька, никогда, не плачешь, а Галя долго плакала, когда была маленькая, я уж и не знала, что это будет, такая она у меня была плакса! У нее все время болел животик. Боже мой! Сколько я этих пеленок настиралась, ты не можешь себе представить. Саша только руками разводил: «Опять? Что это за девчонка такая у нас!» — вот как он говорил про Галю! А теперь Галя не плачет, она сильная, управляется с двумя младенцами — с тобой и Севой, — правда, с тобою я ей помогаю, а уж с Севой ей приходится самой. Вот и сегодня пошли вдвоем куда-то «пробивать» его очередную уродину, — ты им не говори, что я так называю его скульптуры, будут обижаться.
Как хорошо, что ты у меня есть и что тебя назвали Сашенькой! А могло быть иначе. Когда тебя еще не было, Галя и Сева долго спорили, а потом условились: если будет мальчик, имя дает Сева, а если девочка, он не вмешивается, — вот Галя и назвала тебя Сашенькой… У меня они не спрашивали, Саня, это их дело, главное, что ты у меня есть. Ноженьки мои болят, я уже не могу ни на льдину, ни в тайгу, ни в горы. Мне хорошо быть возле тебя и петь тебе про ветер, солнце и орла, — хочешь, я спою, а ты заснешь? И мне пела эту песенку моя мама, она тебя не дождалась — заснула с вечера, а утром мы уже не смогли ее разбудить, — и мой Саша слышал эту песню в детстве, и Галя, все мы знаем про ветер, солнце и орла с колыбели, поэтому нам ничто не трудно, мы летаем, пока держат нас крылья, а потом сидим на скале, слушаем ветер и смотрим прямо на солнце. Это не всякий умеет, а ты сможешь и летать, и побеждать ветер, и смотреть на солнце, вот ты какая у меня, Саня!
Просто удивительно, сколько всякой всячины вмещается в твоем имени! Если б тебя не называли Сашенькой, я бы давно уже все забыла: и как ночевала ночку в поле с Галей, и того, кто научил меня жить и любить, — и никогда бы не вспоминала ничего… Саня… Саня!.. Была такая девушка, с тех пор скоро будет двадцать лет; она стояла у шлагбаума и видела, как я плакала под маскировочной сеткой, мне надо было все ей рассказать, а я ей ничего не сказала: ни о воронке с убитым немецким танкистом, ни о том танке, который я фотографировала, ни о полянке, на которой струился холодный, серебристо-зеленый свет, ни о полковнике, с которым я шла той ночью на плацдарм… Этого не надо рассказывать, каждый должен это пережить и перечувствовать сам, тогда сможет сказать, что жил, но той Сане, у шлагбаума, я должна была хоть что-нибудь сказать. У нее были такие светлые глаза, полные такой глубины и чистоты, что я хотела бы, чтоб и ты светилась такой чистой глубиной, если тебе придется когда-нибудь стоять у шлагбаума с маленьким флажком и останавливать машины для фронтовых корреспондентов. Нет, это я совсем не то говорю, и совсем я этого для тебя не хочу. Теперь, если что случится, не будет, наверное, ни шлагбаумов, ни девушек с флажками. Тогда были только самолеты и танки, фашисты давали им разные страшные названия, а теперь есть уже ракеты с атомными боеголовками и антиснаряды с инфракрасным наведением, которые сами знают, куда им попадать… Не могу я хотеть этого для тебя, Саня.
Что это ты так разгулялась? Сна и поблизости нет? Это уже просто скандал, воображаю, как ты будешь себя вести, когда будешь большая! Ночь уже, надо спать! Да что тебе ночь, ты будешь из тех, кто не боится ни тучи, ни грома. И все-таки я не хочу для тебя ни разрисованных под тигра танков, ни антиснарядов с инфракрасным наведением… Знаешь, чего я для тебя хочу? Счастья. А какое оно будет, это ты должна решить сама, потому что оно не может и не должно быть похожим на мое — ты сама его создашь собственным сердцем. И хватит агукать, хватит пускать пузыри, надо закрыть глазенки и не утомлять меня своей бессонницей, я столько ночей не спала в жизни. Спи, дитя мое, усни. Сколько ночей я не спала над моим счастьем, а теперь буду не спать над тобою, и пускай Галя возвращается когда угодно домой, она тоже должна создать свое счастье собственным сердцем, лишь тогда это счастье для нас дорого, а если нам не удается его получить, то мы не можем сказать, что не прилагали к этому усилий. Сладкий сон к себе мани. Многое зависит от нас, но многое от нас и не зависит; может, это и лучше, что мы не спим, не плачем и потихоньку агукаем между собой, мы ведь с тобой женщины, а женщинам всегда есть о чем поговорить. Конечно, если бы все зависело от нас, было бы значительно легче, все было бы значительно легче, ну что ж, ничего не поделаешь, надо только не теряться и держать себя в руках, когда тяжело. В няньки я тебе взяла ветер, солнце и орла. Смотреть прямо на солнце и не бояться, что оно ослепит тебя, вот это и значит для человека — жить на земле.

 

Конец баллады
Назад: ЧАСТЬ IV
На главную: Предисловие