Глава 21

В комнате царила темнота, матрас оказался комкастым, и еще были слышны мужские голоса.

– Ну ты у нас крутой специалист! Умный! Отличник хренов!

– Заткнись, по крайней мере я знаю, как себя вести! Не суй ей оружие в морду.

– Я думал, так лучше будет, она за тебя испугается и проболтается.

– Она ничего не помнит! Но расскажет!

– Чегой-то не верится. Ты давно это обещаешь! Говорил, что она в «Монпаласе» запоет.

– Там нам помешали. Дело тонкое, торопить ее нельзя, мозг сопротивляется, там блок стоит, его поставил один из лучших спецов. Взломать его очень сложно. Я же говорил, давайте любовь с ней закручу, лучше было бы! А вы!

– Дать ей по черепушке, и дело с концом!

– Юрка! Заткнись, ублюдок!

Я осторожно приоткрыла один глаз и увидела, что сижу на заднем сиденье машины. Рядом сжалась Ксюша. Шофер и бугай повернулись к ней лицом, а Лукьянов нежно обнимал девушку и пел соловьем:

– Любимая, очнись, открой глаза, вот так, умница. Ты пришла в себя. Только от тебя зависит наша жизнь! Напряги память, я тебе помогу все вспомнить. Отдадим им архив, и нас отпустят! Я предлагаю тебе выйти за меня замуж, ты согласна? Нас связала навсегда опасность! Мне так страшно! Но ничего, сейчас мы выпутаемся и поедем к моим родителям праздновать помолвку.

– Милый, – зашептала Ксюша, – согласна! Хочу стать твоей женой, сделаю все для тебя!

– Умница, – нежно ответил Игорь. – Необходимо найти архив Геннадия Андреевича Нечаева. Тебе ведь знакомо это имя? Напрягись, вспомни. От твоего ответа зависит наше счастье.

– Врезать ей по кумполу, и запоет попугаем, – не сдержался Юрий. – Быстрее результат получим.

– Игоречек, – испуганно пробормотала Ксюша, выходя из машины, – где мы?

– Не узнаешь?

– Темно вокруг.

– Ден, зажги дальний свет, – приказал Игорь.

Мощный луч озарил пейзаж, я увидела остатки заборов, несколько завалившихся домов, руины кирпичного здания, лес вдали…

– Ну, теперь тебе лучше? – поинтересовался Лукьянов. – Воспоминания детства оживают? Расскажи мне о своих родителях…

Я вздрогнула. Сейчас голос Лукьянова очень похож на басок маньяка Леона.

– Где мы находимся? – завертела головой Ксения.

– В Бинске, не узнала? – удивился Игорь.

– Нет, – абсолютно искренне сказала Ксения.

– На участке Нечаева, – тоном экскурсовода завел Лукьянов, – давай, сконцентрируйся, помнишь семинар, который у нас вел профессор Бучуев? Что он рекомендовал для пробуждения памяти?

– Вот уж не подозревала, что ты внимательно записываешь лекции, – пробормотала Ксю.

– Начнем применять знания на практике, – сказал Игорь, – двигаем вперед. Что ты видишь?

– Развалины, – протянула Ксюша.

Я вылезла из машины.

– Тетя из Парижа, куда …? – заорал бугай.

– Пойду с Ксенией, – затараторила я. – Хочу…

Договорить мне не удалось, что-то тяжелое упало на голову. Колени подогнулись, снег на земле неожиданно вздыбился и ткнул меня в лицо. Стало холодно и жарко одновременно.

– Вспомнила! – завопила Ксюша, и это было последнее, что я услышала, прежде чем упасть в глубокую черную яму.

– Долго они так лежать будут? – спросил баритон.

– Пока не очнутся.

– Понятно, – протянул мужчина.

Я осторожно пошевелила мизинцем и нащупала ткань, вроде флисовую. Где я нахожусь? Что со мной? Лучше пока не открывать глаз.

– Посижу тут? – спросил незнакомец.

– Да, конечно, – согласилась женщина, – позовете меня.

Раздались шаги, скрип, стук, вздох и возглас:

– Ксю, хватит притворяться, меня не обманешь!

Я осторожно приоткрыла веки. Больничная палата! У окна кровать, на ней лежит Ксения, а на стуле в заляпанном красными пятнами белом халате сидит Вик.

– Ты ел сосиски с кетчупом? – спросила Ксюша, приподнимаясь на локтях.

Парень растерянно посмотрел на свою грудь.

– Ага, и уронил! Очень жрать захотел, а здесь только каша! У меня от геркулеса язва желудка открывается. Как самочувствие?

– Где я? – задала свой вопрос девушка. – Ты откуда взялся?

– Из Бинска, – сообщил Вик, – мы там встретились. Этого ты тоже не помнишь?

– Что? – не поняла Ксю.

– Ты же меня видела.

Ксения откинулась на подушку.

– Прости, ничегошеньки не понимаю.

– Кто бы мне рассказал, не поверил бы, – протянул Вик. – Ты отрыла бумаги Нечаева, на руки взгляни!

Ксения перевела взгляд на забинтованные ладони и ойкнула.

– Ох и ни фига себе! Чего у меня с руками?

– Ты их о кирпичи поранила, – объяснил юноша.

– Красный кирпич! Красный кирпич! Красный кирпич! – начала повторять Ксюша, ее лицо вытянулось.

– Очнись! – велел Вик и встряхнул Королеву.

Та вздрогнула, потрясла головой и возмутилась:

– Ты чего? Больно же! Ножом меня в бок пырнул?! Офигел?

– Это чайная ложка, – засмеялся парень и продемонстрировал столовый прибор.

– Все равно дурак! – надулась Ксения.

Вик схватил ее за руку.

– Послушай, я не психолог, все время сомневался в твоей честности. Думал, ты ловко всех дурачишь. Но когда увидел, как ты камни ковыряешь! Кровь бежит по пальцам, на лице улыбка… Зрелище было чумовое.

– Я проделывала такое? – обомлела Ксюша.

– Ага, – закивал Вик. – Архив пыталась извлечь.

Ксения поднесла забинтованные ладони к лицу и пробормотала:

– Лукьянов! Вау! Красный кирпич…

– Ты что-то вспомнила! – обрадовалась я.

Вик повернулся к моей кровати.

– Тетя из Парижа очнулась. Круто. Тетушка, вы что-то помните?

– Голова болит, – пожаловалась я.

– Вполне объяснимо, вам от всей души по тыкве врезали, – пояснил Вик. – Можете что-нибудь рассказать?

Ксюша села.

– Лукьянов! Он меня обманул. Я дура! Бросилась его спасать. А потом Даша сказала Игорю: «Ты не похож на похищенного, руки не связаны, рот не заклеен». Я поняла, что она права. Если человека бандиты схватили, он не будет просто так сидеть. Было непонятно, что происходит, два урода и Лукьянов требовали, чтобы я что-то вспомнила. Даша хотела пойти со мной, и тут жирдяй Ден стукнул ее по голове. Дашуня свалилась лицом в снег. Я испугалась, что они ее убьют, и крикнула:

– Вспомнила!

Это было неправдой, я хотела, чтобы гаденыши Дашу не трогали, решила, что набрешу им лабуду и придумаю, как удрать за помощью.

– Отлично, – обрадовался Игорь, – говори, где архив!

Я пошла к развалинам дома, уводила их подальше от Даши, надеялась, она от того, что лицом в снег упала, очнется, позвонит по телефону, позовет на помощь. Подвела гоблинов к груде камней, прикинулась, что опять память потеряла.

– Где-то здесь… неподалеку… архив…

– Сконцентрируйся! – велел Лукьянов. – Что ты видишь?

– Красный кирпич, – пробормотала я и хотела добавить: «Вау! Помню!»

Но тут перед глазами вспыхнул свет, такой яркий, что я зажмурилась, а когда глаза открылись, вокруг шумел темный лес, деревья казались огромными, и вдруг девочка спросила:

– Мармеладовна, куда мы идем?

Я не видела ребенка, я им стала, перед глазами почему-то мелькали желтые домашние тапки. Мы шли очень быстро, спина у меня вспотела, рука вцепилась в какую-то ткань.

– Здесь! – ответила бабушка. – Ксюша, сядь!

Колени подогнулись, попа ощутила каменную поверхность, и я вдруг сказала:

– Мармеладовна! Мне холодно! Я простужусь! И я Сонечка!

– Нет, ты Ксюша! Смотреть! – гаркнули над ухом.

Деревья завертелись хороводом. «Как ловят зайцев? Разбрасывают в лесу красные кирпичи, посыпанные перцем. Беляки подходят, нюхают, чихают, ударяются лбом о красный кирпич, а потом охотник просто кладет их в корзинку. Красный кирпич! Красный кирпич! Охота на зайца! Мокрый заяц! Купать зайца!»

Теплая ладонь схватила мою руку, что-то больно укололо пальцы… КУПАНИЕ КРАСНОГО ЗАЙЦА.

– Она идет, – заорал чей-то голос, – вперед!

– Держи!

– Падает!

– Стоять всем!

– Нет!!!

– Ксения! Ни с места!

– Стреляй!

– Не-ет!

– Ксюша!!!

Охота на зайца! Красный! Заяц в углу! Заяц с кирпичом! КУПАНИЕ КРАСНОГО ЗАЙЦА.

Моя голова раскололась от боли, меня стошнило, я попыталась ухватиться за ближайшее дерево, вместо коры нащупала нечто, похожее на шар для боулинга, ноги провалились в болото, темная вонючая жижа накрыла меня с головой, руки начали отрубать топором.

– Мармеладовна! Спаси меня! – закричала я.

– Не бойся, Ксюшенька, – долетело издалека. – Ирочка, твоя мама, не оставит тебя в беде. Никогда!

Потом все исчезло, стало темно, холодно… А сейчас я здесь! И Даша рядом!

Ксюша посмотрела на меня.

– Я так рада, что ты в порядке!

Я помахала ей рукой.

– Все отлично! Нас так просто не убить.

Спустя десять дней Ксюша и Вик сидели в нашем доме в Ложкине. Хучу очень понравился парень, мопс лег около него на диване и положил свою морду на колени ботаника.

– Прикольный такой, – восхитился Вик, гладя собаку, – сопит.

– Приехал поиграть с Хучем? – поинтересовалась Ксюша. – Или объяснишь нам, что происходит? Мы с Дашей извелись от любопытства. Звонили тебе каждый день и постоянно слышали: «Завтра расскажу». Надоело «завтраки» кушать.

– Мне пришлось общаться с разными людьми, – стал оправдываться парень, – нельзя же сообщать вам непроверенную инфу. Сначала я сам хотел все досконально выяснить…

– Разобрался? – перебила его Ксюша.

– Да, – кивнул Вик.

– Вот и начинай, – велела она.

Вик оперся локтями о колени.

– Пора тебе кое-что рассказать. Хочешь узнать правду о себе? Про родителей, ну и так далее?

– Очень! – подскочила Ксюша. – Впрочем, уже поняла, Ирина не моя мать!

– Нет. Ты Соня, твоя мать Арина, приемная дочь Геннадия Андреевича Нечаева. Эй, ты чего затряслась? Тебе плохо? – заботливо осведомился Вик.

– Пока нормально, – протянула Ксю. – Кто мой отец?

Парень замялся.

– Давай остановимся на таком варианте: Арина никому не сообщила имени своего любовника.

– И что потом? – подскочила Ксения. – Как я стала Королевой? Почему меня преследуют глюки? Постой, ой, вот я дура! Ирка знает всю правду обо мне?! Она ни разу не проговорилась! Вау! А Лерка? Она на самом деле родилась от Валерия?

Вик замахал руками.

– Стоп! Давай по порядку! Я ни черта не смыслю в психологии и психике, о гипнозе слышал, но в нем не разбираюсь. Если тебе станет вдруг плохо, тут же мне скажи, йес?

– Начинай, – кивнула Ксю.

Вик невоспитанно показал на меня пальцем:

– Уверена, что ей можно все слышать? Я бы не хотел, чтобы мои семейные тайны влетели в чужие уши.

Мне очень хотелось выяснить правду о родителях Ксении, но парень прав. Есть сведения, которые не должны стать достоянием посторонних.

– Даша моя лучшая подруга, – неожиданно отрезала Ксюша, – она мне за несколько дней стала ближе всех. Говори при ней.

– Ладно, но потом не скаль зубы, – пожал плечами Вик, – не забывай, что я предлагал поговорить в узкой компании: ты и я. А ты распорядилась иначе.

– Давай уж, – начала злиться Королева, – выкладывай!

Вик положил ногу на ногу.

– Геннадий Андреевич полагал, что любую черную овцу можно перекрасить в белый цвет, для этого нужно стереть в ее памяти следы былых безобразий и запустить новую программу, грубо говоря, перезагрузить мозг. Нечаев хотел изменить…

– Мы это знаем, – перебила его Ксения.

– Откуда? – удивился парень.

– Лучше дальше вещай, – приказала Ксю.

Вик потер шею.

– Нечаев добился поддержки руководства МВД, получил разрешение на проведение экспериментов. Вместе со своей семьей Геннадий Андреевич перебрался в Бинск. Одна половина его населения бегала на птицефабрику, вторая работала в Пузырске в двух колониях, мужской и женской.

Шло время, Нечаев совершенствовал свои методы, у него бывали как удачи, так и срывы, ученый узнал массу историй от зэков и понял, что большинство из тех, кто преступил закон, сделали это под влиянием алкоголя. В голову Геннадию Андреевичу пришла новая идея. Если вылечить русский народ от пьянства, правонарушений станет намного меньше.

– Неоригинально. И он утопист, – вздохнула я, – кто только не пытался бороться с русским пьянством! Чего только не делали, запрещали торговлю горячительными напитками, поднимали цены на спиртное, рассказывали народу о болезнях, которые он получит, прикладываясь к рюмке. Ноль эффекта.

Вик почесал щеку.

– Так я продолжу, если, конечно, тетя из Парижа не против. Нечаев ухватился за новую идею, начал набирать в Бинске и близлежащих городках алкоголиков для излечения. Очень скоро местные бабы стали молиться за здоровье профессора. Самые закоренелые выпивохи, посетив его занятия, забывали о возлияниях. Нечаев никогда не говорил о гипнозе. Он объяснял пьяницам:

– Вы ходите ко мне на занятия, получаете порошок, принимаете его и навсегда забываете о водке. Лекарство на всю жизнь отбивает тягу к спиртному.

Белый порошок, который раздавали фанатам водяры, была толченой аскорбинкой с глюкозой, пьяниц «перевоспитывала» не она, а сеансы внушения. Но, узнав о гипнозе, простые люди могли испугаться.

Скоро весть о чудо-лекарстве разнеслась по всей округе, и в Бинск стали съезжаться алкоголики из разных мест. Уникальность метода состояла в его стопроцентной действенности. Обычно специалист работает с человеком, который сам осознал пагубность своей привычки и принял решение «завязать», его просят выдержать неделю без возлияний, прийти к врачу трезвым. К Нечаеву же пьянчуг тащили силком в любом состоянии, волокли на носилках. Он никому не отказывал и… помогал.

– Гений! – восторженно шептали бабы при виде профессора.

Геннадий Андреевич прекрасно справлялся с любителями заложить за воротник, а навести порядок в голове у заключенных у него не получалось. К моменту, когда в семье случилась трагедия, ученый давно не общался с преступниками, занимался только выпивохами. Но в МВД постоянно поступали отчеты, руководство видело, что в Пузырске активно нащупывают методы исправления людей, кое-кто из совершивших тяжкие преступления был по ходатайству Нечаева условно-досрочно освобожден, жил в Бинске и вел себя безупречно. Похоже, Геннадий Андреевич мог в скором будущем претендовать на роль спасителя человечества от зон и тюрем. Но он не умел работать с зэками. Откуда брались успехи? История знает примеры самоотверженной любви, которую некоторые жены дарили своим талантливым мужьям, известны случаи, когда супруги вместе делали научные открытия, писали книги, картины, а слава и премии доставались только мужу, жена сознательно уходила в тень, говоря: «Я ни при чем, я просто кухарка гения».

– Вот дуры! – покачала головой Ксюша.

Вик встал и начал ходить по комнате.

– Любовь может принимать самые невероятные формы. И в случае с Софьей Михайловной было именно так. Профессорша безумно, слепо обожала мужа, служила ему верней собаки. Она воспитала Арину, стала ей матерью, никогда не делала разницы между чужой девочкой и своим сыном Витей. А девушка ведь Нечаеву была никто, она дочь его погибшей первой жены, Софья Михайловна легко могла избавиться от нее, сдать в приют и жить без хлопот и забот о чужом ребенке.

– Мармеладовна слишком добрая, – прошептала Ксения, – я будто наяву вижу ее фигуру, такая полная, уютная, она вкусные булочки пекла с корицей. Вот лица не разберу, оно словно в тумане.

– Геннадий Андреевич не ценил жену, – понесся дальше Вик, – считал ее поведение само собой разумеющимся. Ему, такому умному и замечательному, не могла достаться иная супруга. Нечаев изменял жене, спал со многими аспирантками, которые селились в доме, но при этом, думаю, не чувствовал себя виноватым. Небось полагал, что ему все можно, он же гений.

– И Софья Михайловна терпела? – удивилась Ксюша.

– Да, – кивнул Вик, – более того, объясняла девушкам, что они должны быть счастливы, ведь их заметил сам Нечаев.

– Ну ваще! – возмутилась Ксю.

– В историю советской науки золотыми буквами вписано имя великого физика академика Ландау, – сказала я. – После его смерти вдова Кора Дробанцева написала воспоминания «Как мы жили». Сначала три толстых тома в виде самиздата ходили по рукам ученых. Почти все экземпляры были уничтожены или самими научными сотрудниками, или их женами, испуганными шокирующей откровенностью Коры. И только несколько лет назад это произведение было издано отдельной книгой. Меня после ее прочтения рассказ Вика о Нечаевых не удивляет. Ландау творил с Корой намного худшие вещи, а она продолжала его обожать.

– Аспирантки не поднимали шума? Не сплетничали на кафедре? Но почему? – никак не могла успокоиться Ксюша.

Парень чихнул, вытер нос рукавом рубашки и пояснил:

– Хотели без проблем защитить диссертацию, сделать научную карьеру, получить хорошую должность. Софья Михайловна говорила прямо: «Деточка, страсть Геннадия Андреевича подобна ярко вспыхнувшей спичке, она скоро погаснет. Начнешь язык распускать – останешься у разбитого корыта. Если сохранишь тайну, кандидатский диплом у тебя в кармане. Мой муж благодарный человек, а я умею ценить друзей, мы станем твоими покровителями». И девушки соглашались. А еще Софья Михайловна внушала Нечаеву, что это он придумывает новые методы работы с уголовниками, делится своими гениальными мыслями с супругой, она записывает их и претворяет в жизнь. Геннадий Андреевич – мозг, Софья – остальной организм. И ученый ей верил.

– Да зачем она так себя вела? – закричала Ксюша. – Что за тупость!

– Некоторые люди называют это любовью, – сказала я, – патологической страстью.

– Если Нечаев приставал ко всем бабам, то почему он не потянул липкие лапы к Ольге Ивановне, последней аспирантке? – не успокаивалась Ксения.

– Потому что за несколько лет до ее появления Нечаев, наверное, впервые в жизни по-настоящему влюбился, и у него родился ребенок, которого ученый полюбил без памяти.

– Офигеть! – подпрыгнула Ксюша. – Сколько же лет стукнуло папаше?

– Какая разница, – хмыкнул Вик, – мужчина может стать отцом в любом возрасте. Просто оцени ситуацию: профессор прожил много лет, не имея отпрысков, и тут вдруг появилась маленькая девочка, очень симпатичная, невероятно умная, завораживающе обаятельная Сонечка. И у Нечаева проснулись отцовские чувства.

– Эй, эй, эй, Соня дочь Арины! – возразила Ксю.

– Она мать, Геннадий Андреевич отец, – отрезал Вик.

– Жесть! – ахнула Ксю. – Софья Михайловна точно знала правду! Стопудово! Ольга Ивановна вспомнила, как профессорша однажды, нахваливая потрясающий ум ребенка, вдруг воскликнула: «И это не удивительно, если знать ее корни, вспомнить отца». А потом тут же замолчала! Это вообще ни в какие ворота не лезет! Арина же ему дочь!

– Нет, она ребенок погибшей первой жены Нечаева, – напомнил Вик. – Девочка выросла и влюбилась в «папу», а Геннадий Андреевич не счел зазорным уложить воспитанницу в свою койку.

– Всегда думала, что секс с удочеренной девушкой тоже инцест, – пробормотала я.

Вик мигом нашел контраргумент:

– Вспомни режиссера Вуди Аллена. Тот бросил жену, кучу детей и расписался со своей приемной дочерью. В общем, Арина родила малышку, а Софья Михайловна стала обожать Сонечку, которую назвали в ее честь.

– Они там все психи, – простонала Ксюша, – нормальных в семье Нечаевых не нашлось?

– После нескольких лет счастья, – продолжал Вик, – пришла беда. Виктор влюбляется в аспирантку Олю, захаживает к ней каждую ночь, они скрывают свои отношения от всех, думают, что никто об их связи не знает. Но у Арины постепенно пропадает чувство к Нечаеву, у нее совсем не такой характер, как у Софьи Михайловны, жертвенности в ней нет, а профессор требует относиться к себе как к Богу. Девушке это надоедает, она заявляет Нечаеву:

– Не хочу жить в Бинске, перееду в Москву в нашу старую квартиру.

Геннадий Андреевич, удрученный сложившейся ситуацией, идет к человеку, который всегда решает все его проблемы: к жене, и жалуется ей. Софья Михайловна пытается образумить Арину, говорит ей, что в случае разрыва защита почти уже написанной диссертации окажется под вопросом, но воспитанница идет вразнос:

– Не нужна мне ученая степень, надоел твой старик, прямо сейчас уеду! Станешь удерживать, пойду в милицию. То-то участковый порадуется, когда правду о семье Нечаевых узнает. Уж я постараюсь, все расскажу! Геннадий меня изнасиловал! Заставил ребенка родить. Красивая история, лет десять за решеткой она стоит. Но это еще не все. Кто работает с зэками? Ты, тетя Соня! Кто автор методик гипноза? Не профессор! Его жена. Будь уверена, если не отпустишь меня, я устрою Армагеддон.

Софья Михайловна заявляет в ответ:

– Хорошо! Отправляйся в город, но Сонечку мы тебе не отдадим! Геннадий Андреевич обожает девочку, она будет жить с нами.

Профессорша хотела припугнуть Арину лишением дочери, но та обрадовалась:

– Огромное спасибо! Мне она на фиг не нужна, лишнее напоминание о Нечаеве! У меня есть любовник, мы регулярно встречаемся. Думаешь, я в библиотеку в столицу езжу? Ха! К мужику! И сейчас к нему на последней электричке прямиком покачу. Чао, живи сама с Генкой, – и бросилась к шкафу собирать вещи.

Софья Михайловна в испуге помчалась к мужу.

– Гена, – говорит она, – делай, что хочешь, но останови подлую дрянь, она нас опозорить решила. Сейчас уедет, растреплет своему мужику правду о Соне, мы беды не оберемся. Предложи ей не знаю что, у меня не получилось затоптать скандал.

Геннадий Андреевич рулит в спальню к Арине. Аспирантка Оля не высовывается из своей мансарды, она, как всегда, ждет Виктора и ни о чем не подозревает. Ирина, домработница, сидит на кухне, ее окончательно спившийся муж Петр дрыхнет в гостевой комнате. Поломойка наконец-то преодолела застенчивость и попросила хозяина заняться ее супругом.

Тут следует сказать пару слов об Ирине. В беспросветной жизни девушки случилось лишь одно счастливое событие: встреча с Софьей Михайловной. До того было все черно и страшно. Детство в приюте, тяжелая работа медсестры с умирающими больными, комната в коммуналке с противными соседями, общение с Валерием и Верой Васильевной Поповыми, которые подло выставили ее убийцей. Проведя некоторое время на зоне в Пузырске, Ирина стала думать о самоубийстве, и тут ее отбирает в свою группу Софья Михайловна, абсолютно гениальный гипнотизер, которому невозможно солгать во время сеанса.

Думаю, профессорше понадобилось немного времени, чтобы понять: Ирина невинная жертва. И Софья Михайловна решила помочь ей. Она ходатайствует о досрочном освобождении Иры, устраивает ее на службу в ресторан «Чинара». Ирина выходит замуж за Петра Королева, Нечаева выбивает для молодых квартиру в Бинске, потом берет Иру к себе домработницей. Как после всего этого Королева должна относиться к супруге профессора?

Ясное дело, бывшая медсестра готова была мыть Софье Михайловне ноги и пить воду. Боясь лишний раз побеспокоить Нечаева, Ирина не просит Геннадия Андреевича поработать с Петром, она пытается бороться с пьянством мужа сама, рожает от него девочку, названную Ксюшей!

– А вот и нет, – возмутилась Ксения, – Ира приезжала к Татьяне, бывшей домработнице Поповых, вышедшей замуж за Валерия, и сказала, что хочет ребенка от бывшего любовника, засадившего ее за решетку, потому что ее муж бесплоден.

Вик плюхнулся в кресло.

– Ирина сказала мне: «Ксения была от Пети. Я совсем дура, родила от алкоголика. Девочка насквозь больная получилась. Потом я решила завести своего ребеночка, но поумнела, поэтому поехала к Попову». Помолчала и добавила: «Вам трудно понять, но я Валеру до сих пор люблю, несмотря на все, что он со мной сотворил. Я всегда хотела от него ребенка и исполнила свою мечту. Но Господь решил меня вновь наказать. Лерочка чудесная девочка, но дебилка».

– Обалдеть, – выдохнула Ксюша, – Софья Михайловна обожает Нечаева, терпит его любовниц, создает мужу имидж гениального ученого. Ира без ума от Валерия, прощает ему свою отправку на зону и шантажом заставляет его переспать с ней, чтобы забеременеть от гаденыша. Они сумасшедшие! Они обе дуры!

– Страсть подчас принимает извращенные формы, – пробормотала я, – об этом рассказал Лесков в книге «Леди Макбет Мценского уезда».

– Спасибки, можно я тогда без любви проживу, – фыркнула Ксения.

– Девочка Ксюша, которую Ира родила от Петра, не ты, – сказал Вик, глядя на Королеву, – та малышка ходить начала после двух лет, и то с трудом, говорить почти не умела. Ирина постоянно сравнивала дочь с Сонечкой и понимала, что ее чадо с большими дефектами. В конце концов Софья Михайловна договорилась с врачами в Москве, Ира отвезла дочь в больницу, там у нее обнаружили опухоль, сделали операцию, но неудачно. Ксюша так и не проснулась, осталась лежать в коме на аппаратах.

– Надежды мало, – осторожно сказали доктора Ирине.

Утром того дня, когда у Нечаевых случилась трагедия, из детской больницы сообщили о смерти Ксюши. Ира очень рано уехала в Москву, получила справку о смерти девочки, в полдень, как обычно, пришла на работу и впервые расплакалась. Геннадий Андреевич услышал рыдания из кухни, подошел к прислуге и велел рассказать ему о причине слез. Ира выложила ему все, про болезнь и кончину Ксюши, непросыхающего Петра, его ужасное поведение…

Профессор возмутился.

– Сегодня вечером тащи сюда своего алкоголика, дочь я тебе не верну, а мужа человеком сделаю.

Ирина в районе восьми пошла домой, тогда ее и видели соседи, подтвердившие потом алиби домработницы. Но никто из живущих рядом не заметил, как через четверть часа Королева огородами повела супруга к Нечаевым.

Геннадий Андреевич напоил Петра каким-то отваром и велел домработнице:

– Пусть ляжет спать в гостевой, в шесть утра я с ним индивидуально поработаю, он забудет навсегда про пьянку. Почему ты раньше меня не попросила вылечить его?

– Стеснялась, – прошептала Ира, – вы для меня и так много добра сделали.

Профессор похлопал прислугу по плечу:

– Дурочка. Ночуй у нас, тебе сегодня лучше одной не оставаться.

Далее события разыгрываются так. Ирина сидит на кухне, в голове у нее крутятся мрачные мысли, Петр спит в гостевой. Ольга в мансарде ждет Виктора. Арина поругалась с Софьей Михайловной и собирает вещи. Сонечка мирно сопит в кроватке. Нечаев идет к Арине, пытается успокоить ее, но та не хочет оставаться в доме.

И тогда Геннадий Андреевич решает заняться с ней любовью.

– Он что, идиот? – опешила Ксюша. – Арина с ним дел иметь не желает, вещи собирает, хочет из дома уйти, а он ее в постель уложить решил? Офигеваю реально!

Я накинула на плечи плед.

– Я понимаю, почему Нечаев решил, что Арина, побывав в его объятиях, останется дома. Большинство мужчин считает себя гигантами секса, прекрасными любовниками, перед которыми все остальные представители сильного пола меркнут. Софья Михайловна превозносила мужа как ученого, постоянно называла его гением, думаю, в моменты интимной близости она уверяла супруга, что тот… ну просто сил нет, как прекрасен. Большинство женщин ради сохранения семьи или чтобы привязать к себе партнера делает то же самое, фраза: «Дорогой, мне с тобой невероятно хорошо», произносится ими часто. Геннадий Андреевич мнил себя самым лучшим любовником на свете и подумал: «Ну разве Арина уйдет от меня после горячего секса?»

– Не знаю, что он думал, может, от ревности и злости просто изнасиловать ее захотел, – поморщился Вик. – Мы никогда не узнаем, что у мужика на уме было, да это и не важно. Главное, я в курсе, что он сделал! Несмотря на почтенный возраст, Геннадий Андреевич физически сильный мужчина, и ему удается повалить Арину на кровать. Но приемная дочь не настроена отдаваться профессору, у нее есть новый любовник. Арина хочет забыть прошлое, Бинск для нее теперь тюрьма, поэтому она оказывает яростное сопротивление Нечаеву. В пылу борьбы с профессора сваливается халат, Геннадий Андреевич оказывается голым, Арина теряет свой пеньюар, но продолжает драться, Нечаев ухитряется сесть на любовницу сверху, и тут в спальню к сводной сестре входит Виктор, который крался к Ольге, услышал странные звуки и решил посмотреть, что происходит у Арины.

О чем подумал парень, увидев на кровати отчаянно сопротивляющуюся Арину, а на ней абсолютно голого Геннадия Андреевича?

Виктор схватил с комода бронзовую лампу и бросил ее в профессора. На беду, тяжелый прибор попал тому в голову и раскроил череп. Нечаев умер мгновенно.

Все случилось очень быстро, кровь из раны полилась на Арину, она от ужаса потеряла сознание, Виктор кинулся к матери. Ольга в мансарде ничего не слышала.

– Как можно оставаться в неведении, если в квартире драка? – удивилась Ксюша. – Когда Лера на кухне чихает, я в комнате просыпаюсь. А тут! Борьба, брошенная лампа разбилась…

– У Нечаевых не крохотная двушка, а огромный дом, – вздохнула я, – пока мы не переехали в Ложкино, я всегда посмеивалась над детективными сериалами, в которых есть сцены грабежей: на первом этаже орудуют воры, а хозяева на втором мирно похрапывают. Я считала, что это невозможно. А потом мы построили особняк, и теперь, когда я нахожусь наверху в своей спальне, абсолютно не слышу, что творится в гостиной внизу. До мансарды не доносились звуки с другого этажа.

– Верно, – кивнул Вик, – у Нечаевых был здоровенный домина с хорошей изоляцией. Оля не знала о происходящем. На чем я остановился?

– Виктор, убив Геннадия Андреевича, кинулся к матери, – подсказала я.

Вик потянулся к конфетам.

– Софья Михайловна была не только умна, талантлива и самоотверженна, она еще обладала железной волей и никогда не поддавалась панике. Профессорша сразу поняла: муж мертв, его уже не спасти, а убил Геннадия Андреевича не кто иной, как ее единственный любимый сын Виктор. Вполне вероятно, что парню удастся избежать тюрьмы. Если он детально расскажет, какая картина предстала перед его глазами: приемный отец насилует Арину, то суд явно проявит снисхождение. Но тогда память о Нечаеве будет осквернена. Софья Михайловна не может допустить, чтобы супруга считали сексуальным террористом, значит, ей придется выложить правду: Нечаев и Арина давние любовники, у них есть общая дочь Сонечка. Но только после этого признания станет еще хуже, общественное мнение жестко осудит профессора. Пойди объясни людям, что Геннадий Андреевич гений, который всегда жил как хотел и потакал своим желаниям. И в этом нет ничего удивительного, очень талантливые люди, радетели за счастье всего человечества часто были жестоки к своей семье. Разве могла Софья опозорить имя Великого Человека?

А еще Софью Михайловну заботила судьба Виктора и Сони. Если вы думаете, что в сердце профессорши нашлось место только для Геннадия Андреевича, то глубоко ошибаетесь. Мать любит сына и обожает Сонечку. Да иначе и быть не может, малышка плоть от плоти Геннадия Андреевича. Софья Михайловна видит талант ребенка, развивает внучку, учит ее, да и профессор регулярно проводит время с дочкой. Он полагал, что Соня непременно станет ученой, помощницей отца, продолжательницей его дела. Что будет с малышкой, если злые языки расскажут ей правду об отце и матери, сообщат об убийстве? И как станет жить Виктор с ужасным грузом на душе, зная, что он натворил? Понятно, что парень не собирался убивать Геннадия Андреевича, он хотел защитить Арину. Но что из этого вышло?

И Софья Михайловна начинает действовать. Для начала надо как можно быстрее избавиться от Ольги, скоро пойдет последняя электричка, аспирантка должна уехать на ней в Москву, лишние свидетели Нечаевой не нужны. Думаю, вам понятно, что мать великолепно знала, какие отношения связывали Виктора и Ольгу. Профессорша просто делала вид, что не замечает, как сын шастает в мансарду.

Софья Михайловна велела Ирине пойти к аспирантке и сказать:

– Живо уезжай! Хозяйка поймала Виктора, когда он шел к тебе в халате на голое тело, и сейчас скандалит с сыном. Лучше тебе временно пожить в Москве.

Вас удивляет, что Софья доверилась Ирине? Ну, во-первых, домработница все слышала, она прибежала на шум в спальню Арины, увидела труп голого Нечаева. И у профессорши не было никакого помощника, кроме домработницы, в верности которой она не сомневалась. Софья Михайловна изучила Королеву, она знала, что бывшая зэчка не особо умна, но она исполнит все, о чем ее попросит Нечаева. Ирочка считает Мармеладовну своей матерью, безмерно благодарна ей. Вот поэтому Ире была уготована центральная роль в спешно поставленном хозяйкой спектакле.

Ирина, потрясенная убийством хозяина, несется в мансарду. Вы же понимаете, что, постоянно находясь в доме, меняя постельное белье, тихо ходя в мягких тапочках по комнатам, Ира давно поняла что к чему, догадалась, чья дочь Сонечка. Происходящее у Нечаевых не шокировало Ирину, она отлично понимала Софью Михайловну, потому что сама рабски обожала Валерия Попова, простила ему все, мечтала жить с ним, хотела ребенка от него. Ириша боготворила профессоршу и от всей души сочувствовала ей, знала, как тяжко страстно любить человека, который тобой только пользуется. Ирина была готова ради Софьи Михайловны на все. Поэтому, узнав об убийстве хозяина, она не упала в обморок, не кинулась в милицию с сообщением о преступлении. Нет. Ира повела себя иначе, она вбежала в спальню, где Оля ждала Виктора, и сказала, о чем ее просили. Голос домработницы дрожал, Ольга ей сразу поверила и помчалась на станцию.

Нечаевы остаются в своем кругу. Арина приходит в себя, бежит к мачехе и видит, как та с Ириной складывает архив исследований, и начинает помогать им.

Каждый сеанс гипноза, который проводила с зэками Софья, был записан на пленку, потом расшифрован и занесен в блокнот, который прилагался к кассете. Это была большая фонотека абсолютно правдивых рассказов о преступлениях, которые совершали люди, часто они признавались в таких грехах, о которых никто не знал, рассказывали об убийствах, скрытых от закона. Софья Михайловна разработала особый метод: сначала она извлекала из человеческой памяти все до капли, потом «стирала» преступную информацию и давала установку на новую жизнь. Ни Геннадий Андреевич, ни аспирантки, ни Виктор, ни Арина не могли проделать подобное. Профессорша пыталась передать свои знания ученикам, сыну и приемной дочери, но, видимо, одной науки мало, нужен еще и талант, коим никто в семье Нечаевых не обладал. Софья Михайловна реально оценивала свое окружение и понимала, что продолжить ее дело может только Сонечка, вот она гениальна, и это для нее прячут архив, он не так уж велик, все влезает в два чемодана.

– Ты так говоришь, словно находился в доме в день преступления, – протянула Ксюша. – Откуда тебе знать, о чем думала Софья? Ты что, там был?

Вик сложил руки на груди.

– Нет, я там не мог быть, все случилось много лет назад. Я разговаривал с Ириной. Вот она присутствовала при всех событиях. Софья Михайловна, организовывая то, о чем я пока не успел вам рассказать, полностью ввела домработницу в курс всех дел, более того, она рассказала ей о своих переживаниях. Нечаева никогда ни с кем не откровенничала, у нее не было подруг. Но в день убийства мужа она ощутила потребность с кем-то поделиться. И этим кем-то оказалась Ира. То, что я вам сейчас говорю, это рассказ Ирины, а она узнала все от Софьи Михайловны.

Ира и Софья споро пакуют архив, профессорша в это время изливает душу домработнице. Арине и Виктору приказано не высовываться из своих комнат. Закончив с научными материалами, Софья Михайловна принимается за Виктора, который находится в шоковом состоянии, мать уводит его в свой кабинет, позднее туда же доставляют и разбуженную Сонечку, девочка капризничает, она ничего не понимает.

К пяти утра все готово. Софья Михайловна вызывает к себе Ирину и Арину и говорит:

– Слушайте меня внимательно! Арина, уезжай Москву, но не на своей машине, пройдешь пешком по лесу до шоссе, поймаешь попутку и доберешься до столицы. Вот телефон похоронной конторы, ее владелец обо всем предупрежден, он тайно похоронит несчастную Ксюшу, сам заберет тело из морга. Твоя задача проследить, чтобы ребенка упокоили. После этого считай себя свободной. Ты ведь не хочешь воспитывать дочь Геннадия Андреевича?

– Нет, – твердо отвечает Арина, – я не говорила любовнику, что у меня есть дочь.

– Значит, с тобой все, – подводит итог Софья Михайловна. – Здесь деньги на погребение. Уходи. Но помни, если обманешь, не заплатишь за похороны несчастного ребенка, я тебя из-под земли достану. А теперь извини, мне нужна прядь твоих волос, вырви ее с корнем. Ира, мне с тобой поговорить надо.

Сонечку, у которой она тоже выдрала прядь волос, и Виктора Софья передала Ирине, которой объяснила:

– Дорогая, девочка проснется через день, а мой сын очнется завтра к обеду. С этого момента они забудут все свое прошлое. Сонечка будет считать, что она твоя дочь Ксюша, а Виктор превратится в Петра Сергеевича Королева. Вот здесь, в портфеле Геннадия Андреевича, большая сумма денег в валюте, тебе хватит на квартиру, не шикарную, а скромную, но и такая сойдет. Твоя задача взять Ксюшу и Виктора и отвезти их в Москву. Вот ключи от моей городской однушки, я там давно не показывалась, несколько десятилетий не была, но квитанции за жилье аккуратно оплачиваю. Дом здоровенный, квартир несколько сотен, думаю, соседи давно поменялись. Я там жила со своим первым мужем, отцом Виктора, после его смерти вышла замуж за Геннадия Андреевича, переехала к нему, но прописана на прежнем месте. Понимаешь?

– Да, – кивнула Ирина, – я не знала про однушку.

– А про нее никто не слышал, – пояснила Софья Михайловна. – Но мне там появляться нельзя, вдруг кто-то все же меня узнает. Тебе придется действовать самостоятельно. Быстро купи новое жилье на свое имя, долго не выбирай, бери первое попавшееся, оно временное будет. Вот тебе номер телефона. Позвонить по нему можно только один раз, там подойдет Арина, скажешь ей: «Это Ира. Наш адрес теперь такой». Арина передаст мне сведения. Я через некоторое время приеду к вам, мы улетим за границу, начнем все с чистого листа, я добьюсь успеха. Не бойся, я обязательно тебя найду. Что бы кто ни говорил, я тебя найду. Не верь никому, кто скажет, что я умерла. Я просто спрячусь на время.

– Зачем? – не поняла Ира.

Софья рассказала свой план. Ирина, взяв Виктора и Сонечку, сейчас уйдет домой, а особняк Нечаевых взорвется, случится утечка газа. Софья Михайловна, Геннадий Андреевич, Виктор и Арина «погибнут». В живых останутся только Ира и аспирантка Ольга. Первая, потому что, как всегда, вечером ушла в свою хибарку, а вторая по причине отъезда в Москву.

– Ужас! – испугалась домработница.

– Нет, это единственный выход из положения, – отрезала Софья. – Народ станет считать Нечаевых погибшими. Виктор избежит тюрьмы, имя Геннадия Андреевича не будет замаранным грязью. Один из моих бывших подопечных отсидел срок за изготовление фальшивых документов, он мне сделает…

Софья остановилась.

– Ира! Не время сейчас полностью излагать мой план. Запомни то, что нужно, твоя задача быстро купить новую квартиру, перевезти туда Сонечку с Витей и ждать моего прихода. Ждать! Может, я задержусь, но совершенно точно приеду. Не сомневайся! Жди! Не верь никаким слухам обо мне! Я не умру! Ира, доверяю тебе самое дорогое: девочку и сына, береги их! И жди меня. Поклянись на иконе, что будешь ждать, несмотря ни на что.

И домработница дала обещание никогда не бросать «мужа» и «дочь».

– Вот почему в нашей семье нет фотографий, – ошарашенно протянула Ксюша. – А Петр, очутившись в больнице, принял меня за Арину. Ольга Ивановна воскликнула: «У тебя одно лицо с Ариной и пальцы к вискам так же подносишь». Петр Сергеевич внезапно стал вспоминать прошлое. Он на свои руки посмотрел и сказал: «Они не мои, у меня кожа не такая». Ну конечно! Виктор-то был молод, у него не было пигментных пятен. Вот бедняга! Он не узнал свои постаревшие лапы, а вовсе не сходил с ума, как я думала. Наоборот, ум к нему возвращался! А еще мне привиделась сцена: Мармеладовна в светлом платье с красной каймой. Думаю, это была ночная рубашка в крови Геннадия Андреевича, небось Софья Михайловна испачкала подол, когда находилась около трупа мужа. И «Чинара»! Мы ходили в этот ресторан, там очень вкусно готовили! Я будто оживаю сейчас! А еще мы на днях с отцом, то есть с Петром Сергеевичем, вернее, с Виктором, ездили к бабке, я хотела его от алкоголизма избавить, а знахарка отказала, понесла чушь про какой-то штырь в голове и у отца, и у меня, она приговаривала: «Ему за дело, а тебе за чужой грех». Я посчитала старуху обманщицей, вымогательницей, но она, оказывается, поняла, что мы лишены памяти. Как это у нее получилось?

– Иногда среди старух встречаются настоящие целительницы, – сказал Вик.

– Мы с отцом зашли по дороге в забегаловку! – не успокаивалась Ксения. – Даша, помнишь, он заглянул в туалет, увидел, что уборщик расписывается в графике, а тот решил пошутить, сказал, что всем посетителям положено отмечаться. Мы в тубзик зашли, а папахен с трудом – давно ручку не держал – выводит на листке: «Викнеч» – Виктор Нечаев! Профессор-то усыновил пасынка, значит, дал ему свою фамилию. Помнишь? Я еще сказала: «Кирдык котенку, забыл, как его зовут!» А оказывается, он вспомнил свое имя! С ума сойти!

Я молча кивнула. А Ксю никак не могла успокоиться.

– Вот почему меня тянуло идти учиться на психолога. Я с пятого класса знала, кем стану! Вот отчего я так блестяще училась! Я Соня! Но… постой… Куда же подевался настоящий Петр Сергеевич, муж Ирины?

– Он остался в доме, – мрачно ответил Вик. – Давай продолжу рассказ.

Ирина тайком отнесла в свою квартиру Сонечку, потом они с Софьей Михайловной погрузили на садовую тележку спящего Виктора и привезли к Королевым. Женщинам повезло, никто их не заметил. Затем Софья Михайловна вернулась назад, а домработнице велела весь день не выходить, ждать, когда ее пригласит следователь, рассказать ему, что она ушла домой, а семья Нечаевых осталась в особняке. И сказать, что Ольга уехала в столицу. А спустя несколько дней поздно вечером вызвать такси и сматываться в Москву.

Ирина рассказала мне, что профессорша хотела поджечь дом, имитировать несчастный случай. Огонь уничтожит следы убийства, никаких досужих домыслов не возникнет. Об алкоголике Петре, который спал в гостевой комнате, якобы просто забыли. Но, думаю, Софья Михайловна прекрасно помнила о пьянице и запланировала его смерть. Иначе почему она велела Ире выдать Виктора за своего мужа? Нет, ради спасения сына и Сонечки, а главное, ради сохранения доброго имени Геннадия Андреевича профессорша пожертвовала запойным алкоголиком. Вот только что-то пошло не так. Софья Михайловна открыла газ, вышла во двор и… Мы никогда не узнаем, что случилось. Был очень сильный взрыв, вспыхнул пожар, который действительно уничтожил все следы. Осталось лишь немного костей от Геннадия Андреевича и якобы от Виктора, от Сони и Арины пряди волос, которые валялись в саду, их вроде выкинуло из здания. А вот Софью Михайловну нашли у калитки, ее взрывной волной швырнуло на землю, она упала на скамейку головой и сломала шею. Софья просто не успела убежать, не рассчитала, что газ рванет с такой силой.

– Ну и ну! – удивилась я. – И никто не понял, что произошло на самом деле? От мужчин остались кости, а от Арины ничего? Следователь не удивился, что женщина и ребенок сгорела без остатка? Я не эксперт, но знаю, что всегда что-то остается. Пряди волос на улице? Это как-то странно.

Вик помолчал, потом сказал:

– Следствие вели не очень умные и опытные люди. Дело происходило в девяностые годы, в самое бандитское время, когда каждый день случались убийства, перестрелки, грабежи. Из МВД начался отток лучших сотрудников, правоохранительные органы сотрясали безостановочные реорганизации, начальство тасовалось, как колода карт в руках шулера, а здесь вроде все было ясно: взрыв газа, бытовуха. Ирина, придя к следователю, ужасно нервничала, плакала, но четко выполнила все указания Софьи. Тот поверил домработнице и допросил ее всего один раз.

– Почему? – удивилась я.

Вик взял бутерброд с паштетом, мигом уронил его на себя и расстроился.

– Вот черт! Прямо из руки выпрыгнул. Почему Ира более не интересовала местную милицию? Нехорошо говорить в этой ситуации «повезло», но иначе не выразишься. Дом Нечаева взлетел на воздух рано утром. В районе пяти вечера с Ириной провели беседу. Не успела Королева вернуться домой, как на рынке в Пузырске прогремел мощный взрыв. В одном кафе, где ели торговцы и посетители, рванули баллоны с газом. Было много погибших, масса раненых. Все силы местной милиции были брошены туда. Сначала произошедшее сочли терактом, приехали спецы из Москвы, началось столпотворение, родственники рыдали, осаждали местную администрацию.

– На фоне большого несчастья трагедия в доме Нечаевых померкла, – кивнула я.

– Верно, – согласился Вик, – соседи Ирины оплакивали своих покойников. То, что спустя несколько дней после гибели семьи профессора Королевы куда-то уехали, никто не заметил. Не до сплетен людям было. Произошедшее в доме Геннадия Андреевича быстро объявили несчастным случаем, дело отправили в архив. Софья Михайловна допустила несколько ошибок, но их никто не заметил.

– Каких? – живо спросила я.

– Разных, – покачал головой Вик, – все перечислять нет необходимости. Ну, например, пожалела собаку и отпустила ее. С какой стати домашний пес начал бегать по городку? А Ира прихватила Дика с собой.

– Вот кому принадлежала миска на антресолях, – протянула я.

– Отлично помню Дика, – кивнула Ксюша, – он очень долго прожил у нас.

Вик продолжил.

– Не нашлось никаких останков Арины и девочки. Но, повторяю, времена были сложные, плюс взрыв на рынке. Вскоре Бинск начинают покидать жители, птицефабрика закрывается, ликвидируют зоны. Ирина вместе с «Ксюшей» и «Петром Сергеевичем» тихо живет в Москве. Домработница не верит, что Софья Михайловна погибла: та же велела ей не воспринимать такую информацию всерьез. Королева думает, что профессорша непременно вернется, выполняет ее приказ о покупке квартиры. Ира понимает: нельзя с бухты-барахты идти неизвестно к кому с деньгами, надо искать знакомых. И куда она отправляется? Ну?

– Офигеть, – затряслась Ксюша, – к Валерию Попову! Ирка полная идиотка!

– Не дай Бог тебе когда-нибудь очутиться в ее положении! – разозлился парень. – Ирина честнейший человек. Оцени ситуацию! Ее родная дочь умерла, муж-алкоголик тоже. Девочка и Виктор, которых Королева привезла в Москву, по сути ей чужие, в руках у нее большая сумма денег. Можно спокойно бросить ребенка и парня, купить себе квартиру и начать новую жизнь. Но Ире это даже не приходит в голову, она верна клятве, данной хозяйке. Кроме того, Ирина любит Валерия, она хранит его единственное письмо, ты же читала его, нашла в портфеле, и надеется… сама не знает на что. Валера ее единственный знакомый в Москве, других у нее просто нет.

Королева приходит к Попову, но ничего не рассказывает о Нечаевых. Тот сначала пугается, потом понимает, что обманутая им девушка не собирается мстить, она просит помочь купить ей жилье. У Попова, наверное, просыпаются остатки совести, он тогда пытался заниматься риелторским бизнесом, владел агентством. И быстро нашел ей двушку. Ирина переезжает из квартиры Нечаевой на новое место.

В качестве бонуса Валера устраивает Иру на работу, звонит своему приятелю, и тот берет бывшую зэчку лаборанткой. Не забудьте, у Иры есть диплом медсестры, вот он и пригодился.

– А портфель из крокодиловой кожи откуда? – полюбопытствовала я.

Вик, вытиравший салфеткой свою испачканную паштетом рубашку, бросил скомканный кусок бумаги на стол.

– Он принадлежал Геннадию Андреевичу. Софья Михайловна положила в него доллары для покупки квартиры. А Ира, уходя домой, прихватила блюдечко от любимой чашки Сони. Зачем она это сделала? Хотела сохранить что-то на память о доме Нечаевых, где она впервые в жизни была счастлива. Уезжая из Бинска, Ира прихватила самые ценные для себя вещи: эту тарелочку, единственное письмо Валерия, которое прошло с ней через годы заключения, справку о смерти Ксюши. От родной дочки у Иры ничего не осталось, даже фото, бумажка о кончине девочки – единственная реликвия. Знай Софья Михайловна, что домработница прихватила с собой документ, она бы отняла его у Королевой и сожгла. Но Нечаева мертва, а Ирочке не приходит в голову, что справка – свидетельство того, что ребенок, растущий в семье Королевых, не родной.