Глава 8
– Эти со мной! – Адрус бесцеремонно отстранил хмурого охранника и вошел в бордель, сразу направившись вверх по лестнице, к апартаментам Альпины. Двое парней шагали следом как привязанные, с идиотскими полуулыбками на лицах, окровавленные, таращась в пространство. Со стороны казалось, что этими людьми кто-то управляет, кто-то сидящий внутри их тел, – они шли неестественно, будто ожившие статуи.
Чтобы дойти до места назначения, Адрусу пришлось проявить чудеса изобретательности и найти такой путь, который проходил как можно дальше от обычного местообитания воришек, – не дай боги, их увидит кто-то знакомый! Проблем не оберешься!
Альпина была у себя в комнате, там же сидел недовольный, с кислой миной на лице новообретенный соратник, маг высшего уровня Агристус Сарнос. Он встретил Адруса еще более кислой гримасой и словами: «Да ты охренел, что ли? Мне сколько еще тебя дожидаться?!» А когда увидел, с кем пришел его новый напарник, озадаченно замолчал. Потом опомнился и спросил:
– Это еще что за уроды? А почему они вымазаны в крови? Чувствую, ты без дела не сидел! Зачем привел?
– Это… – Адрус на секунду замешкался, потом нашелся: – Это наша будущая пехота. Нужно наложить заклинание верности, через них я выйду на руководство преступного мира столицы. А потом…
– Потом подомнешь под себя всех преступников в городе! – закончил Агристус. – Только зачем?! Да на хрен они сдались, эти тупые уроды?! Ты не с той стороны начинаешь! Нужно подминать под себя столичную знать, а не этих идиотов!
– До знати очередь еще дойдет, – равнодушно пояснил Адрус. – А эти люди нужны для того, чтобы контролировать столицу с изнанки. Они все видят, все знают – кто куда пошел, что делает, чем занимается. Могут общаться со слугами, узнавать информацию. Это наша Тайная служба!
– Вот как? – удивился Сарнос. – Ты уже создаешь Тайную службу? А что, молодец… я как-то об этом и не подумал. М-да… для меня эта чернь не более чем объект для казни. Тупоголовые, мерзкие стервятники! Кстати, а что такое ты с ними сделал? Чего они таращатся, как идиоты?
– Я им дал снадобье, – пожал плечами Адрус. – Иначе бы они сюда не пошли. Давай-ка не будем терять времени, займись заклинанием верности. Нацеливай их на меня, все равно именно мне с ними общаться, не тебе. И вот еще что: эти двое – только начало. Я буду приводить к тебе одного за другим, и всех нужно будет приводить к верности. Сможешь? Хватит сил?
– Ты хочешь меня оскорбить?! – фыркнул маг и подозрительно посмотрел на Адруса. – Или так меня подначиваешь? Ну… чтобы я не отказался? Я же тебе сказал – мы в одной лодке, и если потонем, то вместе! И работаем вместе! Я – император, ты – моя Секретная служба! Если говоришь, что тебе нужны эти два придурка – значит, так тому и быть!
– Мне нужны эти два придурка, – бесстрастно подтвердил Адрус. – Что касается «в одной лодке», если бы это было так, ты бы сказал мне, где живешь, и не пришлось бы вызывать тебя через тайники, через посредников. Но ты скрываешь от меня свой дом. Почему? Боишься? Или считаешь что мы не в одной лодке? Вероятно, так.
– Нет, не так, – сморщил нос Агристус. – Но… понимаешь… я никак не могу привыкнуть к тому, что мы вместе. Дай мне время, хорошо? Я много лет был один, вокруг «куклы», или будущие «куклы», и вот теперь появился ты, тот, что не поддается заклинанию верности, тот, кого я не могу сделать «куклой»! Мне немного страшно… пойми меня, ладно?
– Ладно. – Адрус пожал плечами и скосил глаза на стоявшего возле плеча Крепыша, тот идиотски улыбался и таращил глаза в пространство. – Напрасно ты обсуждаешь наши дела при них, тебе не кажется? И при Альпине…
– Альпина, забудь все, что мы сейчас говорили! – Маг обернулся к женщине, подождал, спросил: – О чем мы сейчас говорили, Альпина? Сегодня вечером?
– Я… я… не помню! – Женщина недоуменно посмотрела на Агристуса, потом на Адруса и покачала головой: – Я не помню! Помню, что ты пришел, а потом… пусто! Совсем пусто! Со мной все нормально?
– Все в порядке, милочка, – усмехнулся маг. – Все в порядке. Ну что, Адрус, видел? Понял? То-то же. Некоторые штуки упрощают жизнь. Ну что, начнем? Я как знал – взял снадобье…
– Только не говори, что оно у тебя не всегда с собой. – Адрус внимательно посмотрел в глаза магу и слегка кивнул, не изменив каменного выражения лица. – Понимаешь, какое дело, Агристус… я чувствую ложь. Даже в мелочах. И когда мне лгут, я перестаю доверять человеку. А если я перестаю доверять человеку, то… в общем, не надо меня обманывать, ладно? Что касается того, где ты живешь, – я… знаю, где ты живешь. Только не спрашивай, как я это узнал. Не забывай, кто я такой. И хочу тебя предупредить – как только пойму, что ты меня обманываешь, строишь козни – это будет твой последний день. После того, как мы с тобой стали соратниками, говорю это в первый и последний раз. Второго раза не будет.
– Ну и чего, чего ты так возбудился! – недоуменно пожал плечами маг, с опаской глядя на своего «подданного». – Я всего лишь не сказал, что снадобье всегда со мной и я готов к колдовству! И что? Я же говорю – мы с тобой соратники! Мы вместе! Ты такой же, как я!
– Я не такой, как ты. – Зверь тяжело посмотрел на мага, и тот едва не вздрогнул под холодным, как у змеи, взглядом. – И ты все слышал. Вопрос закрыт. Колдуй!
* * *
Агристус не боялся ходить по улице ночью. Он знал, насколько ловок и силен. Что для мастера единоборств какие-то трое-четверо жалких уличных грабителей, отребий, которые вышли на уличный разбой ради жалкой монетки, колечка или цепочки? Три-четыре покойника, о которых никто не вспомнит уже через день!
Не зря он двадцать лет занимался единоборствами – вначале, чтобы стать настоящим воином, сильным телом и духом, потом… потом, чтобы суметь защитить свою жизнь.
Но этот мерзкий щенок, этот подонок, этот безродный поганец разбил его вдребезги, просто в хлам! Не спасли ни многолетние тренировки, ни сила, ни умение! Рраз! И вот уже лежит беспомощный, как какой-нибудь жалкий житель трущоб! Унижение! Ощущение собственной ничтожности, слабости, беспомощности – кто за это ответит?! Агристус знал – кто. И это не только император…
Полезный парень. Полезный убийца. Но – до поры до времени. Тот, кто видел императора униженным, тот, кто его унизил, – не должен жить! Тем более если он не может стать куклой.
Опасный человек. Страшный человек.
Да и человек ли он? Дикий зверь…
* * *
«Проклятье! Ушел! Ушел, подлец! Чуть бы пораньше! Ну почему, почему я не взяла его сразу?! Жирная скотина показал мне дулю! Гад! Ну, ничего, ничего… зато этих взяли. А жирняк где-нибудь да проявится! И тогда… тогда все будет хорошо! Интересно, что он скрывает под рясой… я отрежу ему все, что он называет своим мужским достоинством! Тварь!»
Девушка порывисто вскочила, толкнула дверь и вышла в коридор. Чад от горящих факелов ударил в нос, Делия поморщилась. Она не любила вонь горящей промасленной пакли. Эта гарь напоминала ей о детстве, проведенном на городских улицах, о кострах, на которых можно пожарить украденное вонючее мясо. Оно смердело так, что неподготовленного человека точно бы затошнило, вдохни он этот запах.
Через годы Делия узнала, что именно так пахнет горелая человеческая плоть, источающая струйки черного дыма под раскаленными докрасна щипцами палача.
Делия не любила насилие, ей не нравилось причинять боль, и тем более ее не приводили в восторг истошные крики пытаемых – нет! Совсем нет! Но без жесткого дознания невозможно добиться нужной информации. И что с того, что пытаемые готовы признаться в чем угодно, лишь бы прекратить пытки? Ее Дар был как раз в том, чтобы отличать правду от лжи. За то ее и ценили в Тайной службе.
Прошагав по темному коридору шагов пятьдесят, девушка остановилась, подумала и, дернув на себя одну из дверей, шагнула в жаркую комнату, где пахло раскаленным железом, по́том, кровью, паленой плотью и страхом. У столба стоял, вернее, висел человек лет пятидесяти, с некогда благообразной сединой в волосах, ныне испачканных кровью. Его ноздри порваны, а с поясницы свисают тонкие полоски кожи – ее полосами нареза́ли специальным ножом, потом подцепляли щипцами и спускали до самого паха. У палачей это называлось «сделать цветок».
Делия знала о пытках практически все. Ее учили использовать в допросах все виды воздействия на человека, в том числе и физические, и она знала, чего больше всего боятся мужчины. Этому пленнику бояться было уже нечего… Мужчиной он быть уже перестал.
Девушка подошла к обвисшему на веревках мужчине, посмотрела в левый глаз, оттянув веко пальцем, с неудовольствием спросила у писца, застывшего по стойке смирно у стола:
– Он ведь подыхает! Зачем надо было доводить до смерти?! Он хоть что-то дельное сказал?
– Все сказал, госпожа! – просиял писец. – Пел, как птичка, когда Хессер ему яйца начал драть! А до тех пор держался, да! Крепкий парень оказался! Вот, почитайте! Очень интересно!
Делия взяла в руки свиток, раскрыла его возле фонаря, прибавив побольше света, бегло прочла написанное. Удивленно присвистнула, брови ее поползли вверх. Из записей следовало, что заговор оказался гораздо более сложным, чем это можно было себе представить. Как и ожидалось, ноги заговора росли из Ангира, и знали об этом только высшие руководители-заговорщики.
Как обычно, вся мелочь, рядовые исполнители считали, что борются за правильную власть, за благо народа, мечтающего получить себе на шею замечательного императора, денно и нощно думающего о благе простого человека. Наивно, конечно, но так было всегда, так будет всегда. В основе всякого заговора лежит идея, и… деньги. Без денег заговора не устроишь.
Интересен был другой факт – если бы не второй заговор, тоже направленный на свержение и убийство нынешнего императора, то первый удался бы на сто процентов. Кто руководил вторым заговором, неизвестно, но то, что заговор был – в этом сомнений не имелось. Адрус – главное оружие первого заговора, самого мощного, основного. А настоятель, который сбежал из-под носа Тайной службы, являлся ключевой фигурой в этом хитросплетении подкопов под трон.
Делия зашла еще в несколько комнат. Везде одно и то же – вонь, чад, крики, писцы с красными от недосыпа и духоты глазами.
Больше ничего интересного она не узнала. Остальные арестанты ничего не знали о сути заговора. Кроме того, что в случае успеха они получат те или иные блага – деньги, земли, рабов, важный государственный пост, в общем – весь набор приманок, которыми главари заговора заманивают человеческое стадо в свои хитрые сети.
Прошло больше суток после бегства Адруса, и за это время были раскрыты два заговора, обезглавлен один. Где-то в темноте города сейчас спал преступный маг, спал и не знал, что о нем думает Делия, от которой еще никто не уходил.
Ничего, ничего… настанет день, и она увидит физиономию проклятого колдуна! Да, от магов нельзя ждать ничего хорошего! Взять бы их всех, и…
Делия фыркнула, создав в голове яркую картинку того, что нужно сделать с магами, – ей очень понравилось это зрелище. Ну да, она не любила насилие, но ведь бывают исключения! Некоторым людям жить не надо, в этом агент Делия была совершенно уверена.
А еще она была уверена в том, что заслуживает отдыха, – сутки на ногах, без сна, всухомятку, в душных казематах… В тюремных каретах, трясущихся, будто больные падучей.
Быстро приняв решение, Делия зашагала к выходу из дворца. Она могла входить и выходить из него в любое время суток без особого разрешения начальника стражи.
Домой! Отдыхать! До утра! Плюхнуться на любимую кровать, забыться сном, забыть об этих подвалах, о жарком огне жаровни, о раскаленных щипцах и окровавленных иглах – обо всем, что составляло жизнь Делии в последнее время.
Девушка вдруг вздохнула – куда лучше бы оказаться в постели с Адрусом! И полезно, и приятно! А тут… Но что поделаешь – служба есть служба. Домой! Домой…
Ночь встретила запахом ночных цветов – сладким, навевающим шальные мысли. Хорошо бы сейчас сидеть на скамейке возле пруда в обнимку с любимым, а потом… потом…
В голове вдруг снова всплыл образ золотоволосого парня, и Делия выругалась – неужели она влюбилась в проклятого убийцу?! Этого только не хватало! В ее возрасте, с ее опытом общения с мужчинами?!
На самом деле девушка не знала своего истинного возраста. Около двадцати – так можно сказать. Может, чуть больше, может, меньше. Кто их считал, эти годы? Особенно если они прошли на улицах жестокого, страшного города, высасывающего из человека все соки и отбрасывающего высохший труп, как паук тело жертвы.
Делия считала, что ей в общем-то повезло. Ну да, она рабыня императора, ну и что? У нее есть все – деньги, власть, даже какая-то свобода! Те, кто сейчас висит на столбах в пыточной, – они вроде как были свободны, да, и что? Легче им стало от их свободы? Не так больно?
Идиоты! Ну что не жилось?! Богатство такое, что можешь позволить себе купить все, чего хочешь! Кроме трона, конечно.
Трона им не хватало?! С жиру бесятся, да! А вот кто каждый день думает только о том, как выжить, кто бьется за кусок лепешки и стакан вина, тот не придумывает сложных, многоходовых заговоров ради такой иллюзорной и глупой вещи, как власть! В могилу ее с собой не унесешь!
Деньги? С помощью власти сделать много денег? Но у бунтовщиков и так много денег – столько, что не потратишь за всю жизнь!
Фонари не горели, но улицы были хорошо видны в свете луны. До дома пять кварталов, не так уж и далеко, прогуляться ночью – одно удовольствие! Все какое-то развлечение – свежий воздух… а вот и «приятная компания».
Делия покосилась на подворотню, в которой виднелись темные фигуры мужчин – она насчитала троих. Троица стояла недвижно, тихо, но, заметив Делию, двинулась следом за девушкой. Их шаги в ночной тишине звучали довольно громко, и Делия усмехнулась – идиоты! Любой человек, услышав шаги в ночи, тут же бросится бежать, и еще не факт, что эти придурки смогут его догнать, – меньше надо курить наркоты, больше заниматься упражнениями для развития тела и не пить дурного вина целыми кувшинами! Тогда, возможно, и сможете справиться с запоздавшим прохожим. А пока…
Девушка усмехнулась, прибавила шагу и побежала, нарочито вихляя задом, будто совсем не умеет бегать. Потом споткнулась, упала, едва поймав тело на руки (благо место выбрала почище и почти не испачкала ладони). А когда трое торжествующих преследователей окружили ее, жалобно заныла:
– Что вам нужно?! Не делайте мне больно, мой папа накажет вас, грубые мужланы!
Разбойники радостно заржали, от души, повизгивая, как собаки, – давно так не развлекались! Потом один из них, скабрезно усмехаясь, довольно выдал:
– Да не бойся ты! Не будет тебе больно! Если только немножко! Но потом тебе точно будет хорошо! Кстати, у тебя монеты есть? Ты отдай нам на сохранение – вдруг выронишь, когда станешь получать удовольствие!
– Чего вы хотите?! – срывающимся голосом заголосила Делия, наслаждаясь представлением. – Вы что, хотите меня изнасиловать?!
– Нет, мать твою, предложить воды со льдом, дура! – рявкнул второй бандит и сдернул с плеч Делии шелковый платок, закрывающий ее прекрасные плечи и грудь. Платье девушки имело глубокий вырез, и полушария грудей блеснули в свете луны. Делии показалось, что двое из трех разбойников с шумом втянули слюни в свои поганые рты.
– Гля… а девка-то хороша! – выдохнул первый разбойник, на секунду замолчал и, помотав головой, предложил: – Давайте мы ее продадим? В бордель! За нее отвалят кругляшей столько, что не допрем!
– Я не против, – тут же ответил второй и гнусно захихикал. – Но только после того, как мы ее распробуем! Мы же должны знать, какой товар продаем, так ведь?
– Так! – хихикнул третий. – Да я без бабы третий день, и та, что была, – лучше бы ее не было! Вонючка проклятая, она не стоила серебра, что я за нее дал! Воняет селедкой, а еще и вшивая! А эта чистенькая, от нее маминым молочком пахнет! Эй, курочка, пила мамино молочко? Губки не вытерла? Хе-хе-хе…
– Не помню, – холодно помотала головой Делия. – Она меня бросила на помойке, тварь проклятая. Подыхать бросила. Вот как и я тебя!
Девушка выбросила вперед руку с растопыренными пальцами и вонзила их в глаза разбойнику – один глаз выбила сразу, он лопнул, залив руку скользким содержимым. Второй вырвала из глазницы, согнув палец крючком.
Ослепленный бандит дико завопил, прижав руки к окровавленным глазницам, второй разбойник тут же потянулся к поясу за здоровенным, похожим на меч ножом – но не успел. Делия выхватила из ножен, укрепленных на запястьях, два ножа и мгновенно располосовала лицо негодяя буквально в клочки, покрыв щеки, лоб сеткой глубоких, брызжущих кровью порезов, умудрившись смахнуть нос настолько чисто, что вместо него остались две черные дырки, истекающие гноем. Возможно, этот мужчина был болен дурной болезнью. И немудрено, если кувыркается в постели с дешевыми заразными девицами.
Третий бандит, как ни странно, быстро оценил ситуацию и, прежде чем Делия успела изувечить второго разбойника, бросился бежать, подвывая от страха. Делия закончила полосовать его коллегу, прикинула расстояние, взяла поправку на неверный лунный свет, на скорость бега и, хорошенько прицелившись, метнула один из ножей, зажатый в правой руке.
Нож мелькнул в воздухе серебристой рыбкой и воткнулся в затылок беглеца, сбив его с ног так, будто кто-то врезал ему по башке поленом железного дерева. Мужчина умер не сразу, несколько секунд подергивался, сучил ногами, по его телу проходили запоздавшие судороги, как по собаке, которая бежит во сне, но… все-таки умер.
Делия довольно прицокнула языком – бросок и вправду был хорош! Попробуй-ка кто-нибудь попасть в бегущего, да еще и при луне! Да на таком расстоянии! Все-таки она молодец!
Двое оставшихся в живых грабителей все еще орали, да так дико, что у неподготовленного человека от этих воплей заледенела бы кровь. Но Делия криков слышала довольно много, и покруче вопили в застенках Тайной службы, не чета этим двум придуракам, так что не обратила совершенно никакого внимания на дурацкие вопли. Интересовало ее только одно – привлекут эти крики уличный патруль стражников или нет?
Прошло пять, десять минут – никто не появился, и Делия пожала плечами – вот так будет на улице подыхать добропорядочный житель столицы, звать стражу и ни одна стражницкая сволочь не придет на помощь! Сидят небось в трактире и жрут вино! Где патрули? Почему не усилили патрульную службу, и это после того, как арестованы богатые, влиятельные заговорщики? Ведь стоит ожидать волнений, попыток отомстить за арест родственников! И вот как выполнено распоряжение об усилении патрулирования!
Делия задумалась, потом подошла к завывающим грабителям и за считаные секунды лишила их ушей, а второго грабителя – носа и глаз, проткнув их игольно-острым кончиком ножа. Потом оскалила зубы, как зверь, прошипела, с ненавистью глядя на изуродованных людей:
– Такие, как вы, твари, насиловали меня, когда я была еще совсем девчонкой! И радовались! Хихикали, ублюдки! А вот теперь настал мой черед – радоваться! И я не буду вас убивать! Вы сами сдохнете, уроды! А если не сдохнете, пожалеете, что я вас не убила, – сто, тысячу раз пожалеете!
Делия вытерла ножи о рубаху убитого грабителя, вложила их в ножны и пошла дальше, не глядя на то, что сталось с уродами, которых она привела в соответствие с их уродливой душой.
Да, она не любила насилие, но что делать, если иногда приходится идти против самой себя? Она ненавидела насильников. И грабителей тоже. И время от времени развлекалась, выходя на ночные улицы города на охоту.
Трупы, изувеченные разбойники – это продолжалось годами. Никто не мог предположить, что за кукольной внешностью девушки скрывается безжалостный, холодный убийца. Никто, кроме тех, кому это положено знать. Но таких было мало.
* * *
Мужчина был огромен. Его маленькая конусообразная голова уходила в широченные, могучие плечи, казалось, безо всякой шеи, и эти плечи под стать быку, а не человеку. Высокий, выше обычного человека едва ли не на голову – он потрясал своей мощью!
Эстус Голова – кто дал ему такое имя? Он не был глуп; глупый человек, даже если обладает невероятной физической силой, не сможет подняться выше уровня уличного громилы. Чтобы занять верхнюю ступеньку в иерархии преступного мира, нужны не только сила, жестокость, способность убивать без угрызений совести и оглядки на мнение окружающих.
Умение выстраивать логические цепочки, думать, строить планы – вот что делает из «быка» предводителя самой большой шайки в городе.
После того как Голова захватил контроль над рынком, его шайка увеличилась ровно вдвое – за счет новых людей, перешедших под его крыло после гибели вожака. Теперь он строил планы по захвату всего города. Ночного города, конечно. И не сейчас – когда-нибудь. Сейчас у Головы слишком мало людей. Но он умел ждать…
Перед ним стояли три парня, двух он прекрасно знал – Крепыш и Рукастый, те, кого вчера не дождались. Они должны были прийти к вечернему разбору – получить указания, отчитаться за работу. Ну и получить свою долю! То, что парни не пришли, указывало на сверхнеобычную ситуацию – ну как это, не прийти за своей долей?! Исключено! Только мертвец не приходит за своей долей! И, честно сказать, Голова уже считал этих парней мертвецами. А что, первый раз, что ли? Выследили, сунули нож меж ребер. «Клиенты» бывают всякие.
Третий парень странный. На первый взгляд ничего особенного – молоденький парнишка, высокий, худой, дурно стриженный – бродяга как бродяга, ничего странного. Если бы не его лицо! Худое, скуластое, лицо типичного роста. Тоже на первый взгляд ничего необычного – в шайке хватало потомков бывших рабов, и просто бывших рабов, но… Ярко-синие глаза смотрели ясно, немигающе, будто парень целился из арбалета. Лицо каменное – ни малейшей тени эмоций. Статуя, да и только!
В мозгу Головы что-то шевельнулось, попыталось всплыть некое воспоминание, но тут же заглохло, засыпанное кусками информации, оставшимися от прожитых лет. Где-то он видел подобное лицо, откуда-то знал, кому оно могло принадлежать, каким людям, но… вспомнить не смог.
Замерли и телохранители – двое таких же, как и Голова, огромных парней, увешанных всевозможным оружием с ног до плеч. Они как-то сразу придвинулись к хозяину, будто перед ним стоял не какой-то там мальчишка в темной куртке с опущенным капюшоном, а судебный следователь, пришедший совершить арест.
Странный парень! Чего от него ожидать – не понять!
По большому счету Голова не нуждался в защите телохранителей – ну кто может противостоять ему, самому сильному человеку в порту, а то и во всем городе? И кто осмелится напасть на него, главаря, под началом которого состояли сотни отъявленных головорезов, способных убить за медную сесту, а то и просто так, если им покажется, что человек неуважительно посмотрел или сказал неосторожное слово! Жители трущоб – опасные люди. Когда людям нечего терять, они становятся очень опасны. Здесь всем нечего терять, кроме своей никчемной, пустой жизни.
– Кто таков? Чего надо? – неожиданно приятным, звучным голосом спросил Голова. – Вы зачем его сюда привели? Кто позволил?!
Рукастый пожал плечами, вздохнул и тихо сказал:
– Вожак, у него к тебе дело. Можно заработать денег! Много денег!
– Вы где пропадали всю ночь? – не слушая Рукастого, настороженно спросил Голова. – Почему вас не было вечером?
– Это долгая история! – снова вздохнул Рукастый и начал свой рассказ.
Рассказывал он минут двадцать, и с каждой минутой Голова становился все мрачнее и мрачнее – от этой истории явно воняло дерьмом. Этот незнакомый парень где-то подслушал, что в неком борделе хранятся сокровища, сам взять их не может, за малую долю согласен показать, бла-бла-бла… в общем, полное дерьмо и скорее всего ловушка. От кого пришел парень – неясно, но это можно выяснить, если начать задавать вопросы. Правильно задавать.
– Я знаешь, на чем тебя вертел? – мрачно сказал Голова, щуря глаза. – И твоего приятеля тоже! Сейчас мы посадим вас всех на цепь и допросим, и тогда узнаем, кто вас всех подослал и почему вы, две твари, предали своего вожака! Есть еще что сказать? Ты, чужак, можешь что-то сказать напоследок?
– Этого я и боялся, – холодно-спокойно ответил чужой парень, так и не сменивший позу за все время разговора. – Ну вот отчего бы тебе, как нормальному человеку, не пойти за мной, не облегчить задачу? Вот что… Голова, у выхода стоит человек – он с нами пришел. Прикажи, чтобы его пустили! Он покажет тебе образцы золотых цепей, которые хранятся в бочках. А потом еще поговорим, хорошо?
– Вестран, позови четвертого придурка! – согласно кивнул Голова, не спуская глаз с чужого парня. – Вот что, парнишка, если это все вранье, если ты дуришь мне голову – я с тебя кожу сдеру, понял?
– Чего уж тут не понять, – парень пожал плечами и снова застыл, глядя куда-то в пространство над плечом Головы. И снова на его лице не отра-зилось никаких эмоций – ни страха, ни злости, одно лишь безмятежное спокойствие, будто он не стоял перед лицом одного из самых жестоких бандитов в городе, а сидел где-нибудь на берегу моря и наслаждался чистым воздухом, напитанным запахом морского ветра. Странный парень!
Через минуту в дверях возник четвертый член этой странной компании – мужчина лет тридцати, худощавый, широкоплечий, и от него тоже явственно исходило ощущение опасности. По всему было видно – это тренированный воин, способный в одиночку разогнать толпу крестьян. А еще – от него пахло благовониями, как от бабы.
Аристократ! – безошибочно определил Голова, утвердившись в своих подозрениях о том, что происходит что-то странное.
Вошедший окинул взглядом все компанию здоровяков со зверскими рожами и мрачно заметил, обращаясь к худому парнишке:
– Я тебе говорил, что не поверят, а ты?
Парнишка пожал плечами и равнодушно заметил, тоже игнорируя Голову и его телохранителей, вцепившихся в рукояти мечей и кинжалов:
– Я потому тебя и позвал – предполагал такой результат. Будешь работать здесь, другого выхода нет.
– Эй, вы там про меня не забыли? Я вам не мешаю? – ласково спросил Голова, и после его слов Крепыш и Рукастый невольно попятились назад – они знали, что следует за такими глумливо-ласковыми словами, и не хотели оказаться на пути «карающего меча»!
Голова взрывался мгновенно, как бутыль с забродившим вином, и те, кто оказывался рядом во время его «приступа», не могли без содрогания вспомнить о случившемся. Расправа всегда была молниеносной, неотвратимой и невероятно жестокой. Никто не может обманывать Эстуса Голову! За это – смерть! Страшная смерть!
Зверь допустил ошибку. Честно сказать – он зарвался, считая себя (и в общем-то справедливо!) быстрее, сильнее, опаснее большинства людей, а скорее всего – всех людей. С тех пор как он покинул Школу, Зверь не встретил человека, способного состязаться с ним в скорости и умении убивать. Это случай был первым.
После слов Головы Зверь повернулся и, поднеся к губам заранее заряженную трубочку, стреляющую иглами, выпустил парализующий снаряд в одного из телохранителей. Потом, через мгновение, в другого. Потом уже – в Голову. И это была его ошибка. Вначале нужно было стрелять в вожака, потом – в бойцов.
Стрелки, смазанные специальным, быстродействующим ядом, вонзились в шеи телохранителей, туда, где проходила основная жила, питающая мозг свежей кровью. На каждого ушло полсекунды, но этого времени хватило Голове, чтобы понять происходящее, и, когда стрелка полетела в него, он прикрылся рукой. Стрела вонзилась в предплечье, не оказав никакого видимого действия на этого монстра в человеческом обличье.
Телохранители не успели еще коснуться пола своими бесчувственными телами, когда Голова взревел и, обеими руками подхватив тяжелый стол черного дерева, послал этот снаряд в сторону врагов.
Стол, весивший как трое здоровенных мужчин, сбил с ног всех – и Крепыша с Рукастым, и Агристуса, и даже Адруса, получившего удар в плечо и отброшенного на дверь с такой силой, что зазвенело в ушах. Он бы успел отпрыгнуть в сторону, но помешали соратники, толкавшиеся справа и слева, а теперь постанывающие под столом, прижатые, как муравьи ботинком мальчишки.
Зверь успел встать прежде, чем Голова оказался рядом, и, когда громадный кулак метнулся вперед, чтобы размазать чужака по массивной двери, качнулся вбок, и удар пришелся вскользь, едва не оторвав ухо.
Проскользнув под рукой бандита, Зверь помчался в глубь комнаты, освобождая пространство для маневра и выигрывая время. Если Голова зажмет его в угол – участь незадачливого убийцы будет предрешена.
Пока бежал, нашаривал в складках одеяния пузырек с иглами, надеясь зарядить трубку снова, но потом отказался от этой затеи – в беготне легко можно уколоть самого себя, и тогда вся эта история закончится совсем уж дурно.
Впрочем, она и сейчас может закончиться дурно – Голова несся следом с такой скоростью, будто он тоже был изменен магическим методом! Зверь едва успевал прыгать по комнате, уворачиваясь от ударов, ускользая, делая финты, уклоны. Да, он мог бы убить противника или покалечить, но тогда все задуманное рушилось, как карточный домик! Ведь они пришли сюда не для того, чтобы уничтожить главарей преступного мира, совсем нет!
Через минуту с облегчением заметил, что Голова вроде как замедлил движения. Похоже, яд начал действовать. Еще через некоторое время бандит начал пошатываться, лицо его свело судорогой, изо рта пошла пена, и наконец он рухнул на пол, пытаясь что-то сказать искривленным в страдальческой гримасе ртом.
Лишь тогда Адрус облегченно вытер лоб, поднял перевернутое кресло и уселся в него, вытянув ноги и глядя, как из-под тяжеленного стола выползают соратники, ругаясь, как пьяные портовые грузчики. При этом потомственный аристократ, будущий император не только не отставал от своих необразованных коллег, но даже превосходил их, составляя цветистые фразы из неприличных слов.
– Ох… – Агристус страдальчески схватился за голову и потер лоб, на котором выросла здоровенная красная шишка. – Это что вообще было-то?! Твой прекрасный план, да?! Я такие планы видал на…. И таких генералов там же! – Он продолжал сквернословить, бормоча что-то про семью Адруса.
Зверь мрачно прищурился.
– Язык отрежу, если еще хоть раз упомянешь мою семью! И хватит ныть – неужели нет в твоей сумке никакого болеутоляющего? Выпей и займись делом. Руки-ноги целы? Никто не поломался?
– Вроде целы! – хором откликнулись двое парней. – Мы тебе говорили, Голова страшный человек! Его никто еще не смог победить в рукопашной! Ты их убил?
– Нет. Через пару часов отойдут, если не давать противоядие. А если дать, то сразу встанут.
– Нет, сразу не надо! – со страхом помотал головой Крепыш. – Он нас тогда точно убьет! Колдовать нужно, пока не опомнились охранники снаружи! Так-то дверь здесь толстая, не слышно, что делается в комнате, но лучше поторопиться. Скоро всем будет интересно, что же так долго делается за этой дверью, могут проверить, и тогда…
– Агристус, работай! – кивнул Зверь, впившись взглядом в недовольного мага. – Потом выскажешь мне свои упреки и расскажешь, какой я гад. А сейчас, если ты не успеешь заколдовать этого негодяя, нам всем конец. И тебе тоже, кстати. Так что поторопись!
Маг молча подошел к Голове, открыл ему рот и медленно влил в глотку треть содержимого пузырька – темную жидкость с резким запахом. Остатки жидкости он разлил по глоткам тело-хранителей.
– Это еще зачем? – удивился Адрус. – Нам достаточно одного Головы, остальные все будут под его командой. Смысл тратить снадобье?
– Да какая разница? Что на одного колдовать, что на троих. А снадобья у меня хватает. Вот что, парни, уши заткните, когда начну. Так, на всякий случай. А ты можешь не затыкать… мой верный начальник Тайной стражи. Твою тупую башку заклинание не берет… хе-хе-хе…
Адрус промолчал – пусть себе развлекается. Магу нужно выплеснуть раздражение, и вообще – Адрус чувствовал недовольство собой, а вернее – Зверем. Не следует так жестко разговаривать с Агристусом. Ну да, этот маг глупец, самодовольный, самоуверенный дворянин, но он очень полезный глупец! И с ним нужно быть очень осторожным – родовитые люди привыкли, что перед ними все пляшут на цыпочках, дворяне крайне болезненно воспринимают любые нападки на их достоинство. Не то что бывшие рабы…
Колдовство заняло около получаса. Все это время Адрус не позволял себе волноваться, готовый к любой неожиданности, – вдруг кто-то захочет узнать, почему вожак столько времени уделяет пришельцам, или возникнет срочная проблема, требующая участия Головы. Прервать колдовство – удар не только по заколдованным, которые могут умереть, но и по магу. Обратный откат так силен, что маг может его и не пережить. Самое меньшее, что получится, – маг на время лишится своих магических способностей, если не навсегда.
Но все обошлось. Когда Агристус вытер пот со лба и сказал, что все закончено, Адрус облегченно перевел дух и, шагнув к лежащим на полу бандитам, на ходу достал из кармана склянку с противоядием. В течение минуты залил порции жидкости в рот так и не очнувшимся мужчинам и снова уселся в кресло, ожидая пробуждения своего нового воинства.
Первым, как и следовало ожидать, очнулся Голова. Он зашевелился, открыл глаза, сел, осмотрел помятых парней, испуганно прижавшихся к двери, и негромко, таким же приятным голосом, как и раньше, спросил:
– Яд? Мои парни живы?
– Живы, – кивнул Адрус и тут же добавил: – Теперь ты подчиняешься мне. Меня будешь звать… Зверь. Зверь. Тебе нравится служить мне, ты мне доверяешь, уважаешь меня. Ты не причинишь вреда тем, кто пришел сегодня со мной и находится в этой комнате. Это твои друзья. Ты ничего не скажешь о том, что здесь произошло, ни одному человеку и не будешь вспоминать об этом никогда. В остальном ты ведешь себя так, как и раньше, твоя задача – не дать никому понять, что ты изменился. Ты сделаешь все, что я тебе прикажу или прикажет тот человек, которого я пришлю. Теперь помоги своим телохранителям, и мы с тобой поговорим. Тебе все понятно?
– Все понятно, Зверь!
Голова быстро поднялся, подошел к подающим признаки жизни бойцам, по очереди ухватил их за шиворот. И легко, будто они ничего не весили, вздернул вверх и поставил на ноги, снова показав, какой огромной силой обладает. Потом взял одно из кресел, валявшееся на полу вверх ножками, уселся за стол и жестом пригласил Адруса придвинуться поближе. Тот придвинул кресло, расположившись напротив Головы, через стол, на всякий случай оставив между пленником и собой пространство для маневра, и замер, глядя в глаза бандиту. Вожак шайки был абсолютно спокоен, настолько спокоен, что невольно закралось подозрение – усыпляет бдительность? И тогда пришло решение.
Адрус достал метательный нож из чехла на спине, у воротника, положил перед Головой и приказал:
– Возьми нож. Воткни его себе в плечо!
Голова взял нож и мгновенно, без раздумий вонзил его в левое плечо, даже не поморщившись. Адрус удовлетворенно кивнул, протянул руку:
– Давай его сюда.
Потом обернулся к Агристусу, с интересом наблюдавшему за манипуляциями компаньона:
– Можешь полечить?
– Вначале нужно спрашивать – смогу ли! – хмыкнул маг. – А если бы у меня не было нужного снадобья?
– Есть же, – равнодушно пожал плечами Адрус. – Ты бы не пошел со мной, не взяв нужных мазей и порошков. Ты же не идиот. Лечи, время теряем. И посмотри, что вон с тем парнем. По-моему, с ним дело хреново…
Адрус кивнул на одного из телохранителей, Агристус подошел ближе, посмотрел тому в глаза, оттянул веко, пощупал пульс и, сокрушенно качая головой, заметил:
– Ну никак, никак не могу избавиться от этого! Обязательно есть отходы! Один на сотню, да есть! Не повезло парню!
– Лечи Голову, с ним потом. – Адрус посмотрел на пускающего слюни телохранителя и тихо вздохнул…
* * *
– Потом выбросим в канализацию. – Голова равнодушно посмотрел на труп телохранителя, которому только что свернул шею, и снова повернулся к Адрусу. – Я скажу, чтобы тебя пускали в любое время. По тому списку, что ты дал, отвечу скоро. Завтра или послезавтра.
– Хорошо. – Адрус встал и, не прощаясь, пошел к двери. Остановился на пороге, махнул рукой:
– Проводи!
Портовые кварталы – вонючие, пыльные. Люди – грязные, чистые, оборванные и наряженные. Лица напряженные, помятые, будто по ним прошелся сапог жизни и растер в хлам все детские мечты. Эти люди не ждут ничего хорошего от жизни и думают только о том, чтобы дожить до сытных дней. И знают, что скорее всего таких дней не будет.
Много нищих, много беспризорных детей, покрытых цыпками, коростой, уродливых, худых, как скелеты. Они тянут руки, просят монету, но давать им ничего нельзя – стоит бросить хоть одну, сейчас же сбегутся десятки таких же бедолаг и набросятся, налетят на прохожего, как толпа голодных крыс. У них нет разума, только инстинкт, как у зверьков, бегущих на запах съестного.
Судьба этих детей незавидна. Большинство из них не проживут дольше сезона дождей. Однако жители трущоб плодятся и плодятся, не умея предохраняться, не имея средств, чтоб избежать беременности, или просто наплевав на такую мелкую неприятность, как нежелательное зачатие. Работе не мешает.
Адрусу и его спутникам пришлось буквально отбиваться от этих грязных шлюх, желавших предложить – нет, втюхать! – свои услуги. Беззубые, вонючие, как ходячие помойки, они умоляли взять их, и Адрус с содроганием думал о том, что это настоящая человеческая канализация, выгребная яма, сюда стекаются все отбросы жизни! И еще думал: почему такие люди живут? Не проще ли покончить с такой жизнью раз и навсегда? Самим, перерезав себе глотку, не дожидаясь смерти от болезней?
Занятый этими мыслями, он не сразу услышал вопрос Агристуса:
– А зачем тебе списки этих людей? Что ты собираешься с ними сделать? Ты так и не сказал! Хочешь их убить? За что?
– Хочу их убить, – кивнул Адрус, уворачиваясь от руки попрошайки, на голове которого виднелись отвратительные раны, источающие удушливый запах падали.
– Пшел! Пшел отсюда! – Агристус пнул попрошайку ногой куда-то в бедро, и тот упал на землю, посылая обидчику черные проклятья. – Совсем уже обнаглели! Того и гляди, на шею заберутся! Всю жизнь буду помнить, как ты заставил меня нюхать эту вонь и смотреть на все эти гадости! Тьфу!
– А разве император не должен знать жизнь своей империи? – уголком рта улыбнулся Адрус. – Это твои будущие подданные, так что смотри – вот он, народ!
– Какой на хрен народ?! – фыркнул маг. – Это грязь! Дерьмо! Когда я стану императором, прикажу уничтожить портовые кварталы, повесить всех обитателей этих трущоб! Это рассадник зла, это источник заразы, отсюда на город спускается стая крыс в человеческом обличье! Выжечь огнем эту пакость!
– Не сможешь, – пожал плечами Адрус. – Разве ты не знаешь? Пробовали уже, десятки раз. Мне кажется, что каждый новый император начинает с того, что пытается выжечь портовые кварталы. Губит сотню солдат в бунте, переходящем в общегородской, и, как обычно бывало, успокаивается, забывает об этом забытом богами уголке и живет дальше. Ну похватают нищих, часть обратят в рабство, часть перебьют, ну и что? Во-первых, костяк всей шайки уйдет в подземелья, чтобы вернуться, когда имперские войска отойдут от порта. Во-вторых, ты не задумывался, откуда берутся эти нищие? Если не знаешь, так я скажу: нищими становятся из-за обнищания, из-за того, что те же императоры если и думают о своих подданных, то только тогда, когда хотят содрать с них побольше налогов да отправить воевать!
– Откуда ты знаешь? – скривился маг. – Чушь это все! Я не знаю, кто тебе такое наговорил, но эти нищие просто не хотят работать! Бездельники! Хотели бы жить – нашли бы работу! Просто они глупы и ленивы, вот и все! Им не надо жить, уверен!
– А тебе надо жить? – Адрус искоса посмотрел на исказившееся лицо мага. – Вот скажи, зачем ты живешь? Деньги? У тебя их и так сколько надо. Власть? У тебя есть такая власть над людьми, о которой властители могут только мечтать. Что еще тебе надо? Зачем вся эта суета?
– А тебе зачем? – прищурился Агристус. – Денег тебе не надо, власти тебе не надо? Живешь ради мести? Я понял, ты хочешь отомстить. Ну а дальше? Дальше-то что? Врешь ты все! Тебе тоже нужна власть, тебе нужно положение в обществе! Вы все такие – врете, хотите казаться лучше, чем вы есть, а на самом деле убийцы, лжецы, сластолюбцы! Мне зачем власть? Во-первых, отомстить за то, что сотворили с моей семьей! Но самое главное – я на самом деле хочу сделать Империю лучше, чем она есть! Чтобы люди нормально жили, чтобы не было войны! А если для того придется погибнуть тысячам, а может, и сотням тысяч, так зато оставшиеся в живых будут жить спокойно, счастливо! Подумай над этим!
«Думаю, каждый день думаю! Тварь ты последняя! На костях людей хочешь построить счастье для живых? И я тварь. Мстительная, жестокая тварь. И кто меня сделал таким? Ты! Такие, как ты! И вы ответите за все. И за это – тоже!»
* * *
Тихо-тихо, как тень, как дуновение ветра… Собаки не залаяли, наевшись приманки, начиненной сонным снадобьем. Собак жалко, они лучше людей, потому травить их нехорошо. Пусть живут. Проспятся и побегут дальше. Свободные, без хозяина.
Дом на окраине города. Вокруг ни огонька, небо закрыто облаками, не видно звезд и луны, хорошее время для убийства! Этот будет первый. Но не последний.
Дверь не заперта – забор высокий, во дворе собаки. Чего хозяину бояться? Особенно если ты сильный, тренированный воин, а под рукой, у постели лежит меч без ножен – хватай, сноси голову с плеч! Смерть ночному грабителю!
Рядом, в постели, обнаженная женщина – молоденькая, волосы растрепались, пухлые губки распустила – красотка! У такого негодяя – и такая красотка?! Несправедливо!
Но почему несправедливо? Это для кого-то – мерзавец, а для нее – удачливый воин, с деньгами, с положением в обществе. Ну как же, получил должность командира взвода уличной стражи! Да и мужчина хоть куда – и в постели, и сам по себе – статный, мускулистый!
А за кого было выходить замуж? За соседа-зеленщика, косоглазого пришепетывающего урода? Или за башмачника Питогара? От него всегда пахнет чем-то кислым, будто он протух еще в колыбели! Нет уж, лучше он, Басагар – хороший муж, хороший любовник. И состоятельный – отвалил родителям хорошие деньги! Папа с мамой на него чуть не молятся!
Девушка пошевелилась, потянулась, выгнулась, погладила ладонью живот – скоро, скоро тут зародится жизнь! Она здорова, уже достаточно взрослая, чтобы произвести дитя, муж хочет ребенка – все замечательно, все славно!
Тихонько села, собираясь сходить в туалет, подняла глаза и замерла: перед ней молча стоял кто-то, лица она не могла рассмотреть. Во всем черном, бесформенный, как облако, и только глаза светились в темноте, как угли.
Девушка открыла рот, чтобы взвизгнуть, но не успела – страшный удар обрушился на ее голову и едва не отправил на тот свет. Зверь привык бить здоровенных мужчин и слегка не рассчитал. Красотка мешком свалилась обратно на постель, и звук был таким, будто кто-то ударил ладонью по стволу дерева.
Надо отдать должное воину – он проснулся мгновенно, взметнулся вверх, как подброшенный катапультой, в руке будто сам собой оказался меч, и, если бы перед ним был обычный ночной грабитель, тому точно несдобровать. Но… точный, хлесткий удар под дых, еще один, сверху, в точку на шее, и мужчина мешком валится на пол. Готово!
Фигура в темном идет во двор, открывает калитку, сдвигая засов, и тут же во двор, сопя от возбуждения, вбегают пятеро мужчин, через плечо у них висят большие мешки – пока что пустые.
Еще двое идут следом, у них в руках веревки – зачем искать на месте, когда можно взять с собой?
Еще один стоит за углом, придерживая лошадь, запряженную в повозку. Копыта лошади обернуты тряпками: зачем возбуждать любопытство горожан, громыхать подковами по булыжникам? Ночные дела делаются быстро и, самое главное, – тихо. Это залог здоровья и богатства.
«Темный» идет в дом, в спальню и видит, что один из грабителей взгромоздился на голую девицу и пыхтит, постанывая от наслаждения. Девица все еще в беспамятстве, ее глаза закрыты, а руки бессильно разбросаны по сторонам. Тогда «темный» делает шаг к постели, хватает насильника за голову и мгновенным движением сворачивает ему голову. Тело бандита дергается, содрогается, будто в сладострастных судорогах, и обвисает на голой женщине.
– Я же сказал – никого не трогать, пока не разрешу! – ледяным голосом цедит «темный», и от его голоса кровь стынет в жилах грабителей. Они опасливо поглядывают на вожака и начинают складывать в мешки все, что найдут, – украшения, одежду, все мало-мальски ценное. Ищут тайники, и наконец, через несколько минут, находят один из тайников за шкафом, под половицей – уж чего-чего, а грабители знают, где прячут свои сокровища добропорядочные горожане!
Обыск продолжается дальше, и к тому времени, как он закончен, хозяин дома уже связан, замотан в покрывало и отнесен в повозку, где и уложен на самое ее дно, как свернутый ковер.
Незадачливого грабителя бросили на месте, стащив его с девицы, так и не пришедшей в себя. Карманы негодяя обшарили, забрали деньги (их было совсем немного), нож, цепочку и новые сапоги. Остальное не стоило и пары медяков.
Через полчаса повозка с грабителями уже въезжала в один из домов портового квартала. Здесь имелся большой сарай, в который можно было загнать несколько повозок и разгрузить без того, чтобы это увидели чьи-то любопытные глаза. Что и делалось уже много, много раз.
Пленника оставили в небольшой комнате, сделанной по типу тюремных камер, – здесь таких не меньше десятка. В них обычно держали ценных пленников, за которых должны дать выкуп. Посадили на цепь – стальной ошейник охватил мускулистое горло, клепки встали на свои места, и один из людей Головы умело, быстро и обыденно заклепал кандалы – как и обычно, как и всегда. Не первый и не последний пленник…
Участники грабежа сложили награбленное в другой комнате и заперли ее на ключ, который по приказу Зверя взял себе Крепыш, чтобы утром разделить добычу на всех. Зверь должен получить тридцать процентов – как вожак и как наводчик. Остальное делилось – часть шла в равных долях каждому из бандитов, часть поступала в общую кассу, главному вожаку Голове. Как положено в настоящем преступном сообществе.
Адрусу было плевать на эти деньги, в деньгах теперь у него недостатка не ощущалось, однако нужно следовать правилам, чтобы не вызывать подозрений.
Закон есть закон, даже если это закон преступников. Положено – получи. Или отдай.
