Глава 22
Натали, открыв дверь, облегченно вздохнула, и из ее глаз, красных и запавших, ушла тревога.
– Слава богу, – сказала она. – Заходи.
Распахнув руки, она одновременно приникла к нему.
Купер обнял ее, ощутил знакомый запах волос, смешавшийся с влажноватой горчинкой слез. Если Натали плакала, то ее запах всегда менялся. Он почувствовал в ее слезах разрешение и для себя, и его глаза почти заполнились слезами. Когда он плакал в последний раз? Когда умер отец?
– Я смотрела новости, – сказала она ему в плечо. – Знала, что тебя там нет, но ничего не могла с собой поделать, когда увидела здание, тот самый комплекс, куда ты день за днем ходил работать. Я просто не сдержалась.
– Я жив-здоров, – сказал он.
Она почувствовала, что за его словами скрывается что-то еще, и напряглась. Чуть отпрянула от него, хотя и не разорвала телесный контакт.
– Бобби?
– И Вэл. И Луиза.
Ее руки взметнулись к открывшемуся рту, словно чтобы не выпустить оттуда звук. Но сдавленное рыдание все равно прорвалось.
– Они… Ты уверен?
– Я разговаривал с ними, когда это случилось. Я… я видел.
Он закрыл глаза. Втянул воздух сквозь сжатые зубы.
– Боже мой, милый. Ах, Ник.
Она прижалась к нему, оплела руками, и он почувствовал ее сильные пальцы у себя на спине. Набрал в грудь воздуха, выдохнул, словно прорвал плотину.
Натали держала его, чуть убаюкивая.
– Идем со мной, – позвала она.
И повела его в квартиру через кухню и дальше по коридору – в спальню. Ему вдруг почему-то вспомнилось, что, когда он был здесь в последний раз, они с Натали занимались любовью. А потом понял, что так и не поделился этим с Бобби, не рассказал о своем смятении и не услышал в ответ непристойную шутку приятеля – что-нибудь забавное и противоречащее здравому смыслу, отчего бы они оба рассмеялись. И вот тогда он заплакал. Натали забралась на кровать, прижалась спиной к стене и поманила его к себе. Он подполз к ней, положил голову ей на колени, обхватил ее ноги, а она гладила его волосы, понимая, что никакие слова сейчас не нужны.
И слова очень долго были не нужны им, и он уже начал сомневаться, а понадобятся ли они когда-нибудь снова.
Слезы кончились быстро (у него не было с этим проблем – он просто почти никогда не плакал), но когда их поток иссяк, он остался лежать в том же положении, головой на ее коленях, глядя на ее ноги и полупрозрачную занавеску, за которой медленно умирал день. Она гладила его волосы и ждала, бесконечно терпеливая и живая.
– Так не должно быть, – сказал он наконец. – Просто не должно. Ты знаешь, сколько раз мы с Бобби подвергались опасности? Сколько дверей мы взломали, сколько подозреваемых арестовали? Да, черт побери, в день взрыва биржи он получил выстрел в грудь из дробовика, ему сломало два ребра. Я был рядом, сбил его с ног и…
Голос Купера смолк. Натали снова погладила бывшего мужа по волосам.
– Мы были агентами, – продолжил он мгновение спустя, – знали, что такое риск. Но… не так. Не бомба посреди рабочего дня в твоем кабинете. Неожиданно, без малейшей возможности дать отпор. Просто взрыв – и ты мертв. Он заслужил лучшей судьбы. Лучшей смерти.
– Нет такого понятия «лучшая смерть», дорогой. Есть просто смерть.
– Да. Но для Бобби Куина это имело бы значение. Он должен был делать что-нибудь важное.
– Он и делал, – сказала Натали. – Работал, пытался защитить страну.
– Это разные вещи. Он не был готов.
– А кто к такому готов? – пожала она плечами. – Бобби был героем. Как Луиза и Вэл. И все остальные. Но только в кино герои, принося себя в жертву, могут рассчитывать на мгновение славы.
– Я знаю, но… В одну секунду. Понимаешь, мы шутили, когда произошел взрыв. Он сказал, что за мной пиво. Это были его последние слова: «Ты только не забудь: за тобой пиво».
Натали издала звук, похожий на смех.
– Извини, я просто…
Она помолчала и теперь действительно рассмеялась, хотя и через слезы:
– Если бы ты спросил Бобби, он бы тебе сказал, что это были очень неплохие последние слова.
Эта мысль застала его врасплох, и оказалось, что он вполне может себе представить такое. Может представить, как его напарник сидит в баре, крутит в пальцах сигарету, которую не собирается закуривать, и говорит: «Ну-ка, приятель, попробуй сказать лучше».
– Я вовсе не хочу смеяться, – виновато произнесла Натали.
– Нет-нет, ты права. Ему бы это понравилось.
Они полежали еще несколько секунд. Купер прижимался щекой к ее бедру, слыша биение собственного сердца.
– Боже мой, – ахнула Натали, – а его дочь?
– Черт!
Бобби развелся и пребывал со своей бывшей женой вовсе не в таких радужных отношениях, как Купер с Натали. Его дочь жила с матерью, и Купер давно ее не видел.
– Магги теперь, наверное… одиннадцать? – сказал он.
– Двенадцать, – поправила Натали. – У нее день рождения в июне.
– Как ты это помнишь?
– Я его тоже любила, Ник. И дети.
Все хуже и хуже. Ему придется сказать детям, что дядя Бобби умер. А ведь им и без того досталось.
– Кейт и академия. Тодд в коме. Магги, оставшаяся без отца. И дети в ресторане «Монокль». Почему всегда страдают дети?
Купера словно кольнуло в сердце, и он повернул голову:
– Постой, а где…
– Играют с друзьями. С ними все в порядке. – Натали помолчала. – Это Джон Смит?
– Да.
– Он никогда не остановится?
Эти слова больно ударили его. Что-то в его груди – не биологическое, а метафорическое сердце – стало хрупким и твердым, как застывающая лава.
– Да, – сказал он и поднялся. – Он не остановится.
– Ник.
– Мне нужно идти.
– Останься. К чему такая спешка? Я не хотела…
– Нет, я… – Он отер нос тыльной стороной руки. – Спасибо. Дело не в твоих словах.
– Нет ничего плохого, если ты позволяешь кому-то прийти к тебе на помощь. Мне позволяешь.
– Ты мне помогла.
Он посмотрел на нее долгим открытым взглядом, таким, когда настолько хорошо знаешь человека, что границы между вами стираются.
– Теперь моя очередь, – сказал Купер.
– Делать что?
Он подумал о подготовительной работе, которую сейчас проводит Эпштейн, о похищении Саманты – резкое движение, капюшон на голову, запах химикалий, прежде чем она потеряла сознание. О клубе дыма, ворвавшемся через разбитое окно и убившем его друзей и тысячи других людей. О трупе подростка, висящем на фонаре, пока Сорен считает отверстия у себя в клетке.
– Делать то, что должен.
Она посмотрела на него, изменившись в лице:
– Не хочешь мне говорить?
– Нет.
– Почему?
– Я не горжусь тем, что мне предстоит сделать.
– Это выведет тебя на Джона Смита?
– Должно вывести.
– Тогда делай то, что должен, – уверенно сказала она. – Что бы это ни было.
Они молча смотрели друг на друга в полумраке комнаты. Потом он протянул ладонь к ее щеке и кивнул.
Новые Сыновья Свободы приближаются к Тесле
Президент Рамирес порицает действия НСС, но у нее связаны руки
После разрушения ограды НЗО 17 декабря силы НСС преодолели почти 130 километров и теперь приближаются к столице – Тесле. Виджиланты, насчитывающие приблизительно 17 000 человек, понесли тяжелые потери во время бомбардировки с дронов, но в дальнейшем продвигались, не встречая сопротивления. По указанию Эрика Эпштейна жители НЗО стянулись в Теслу, известную своими высокотехнологичными оборонительными системами. В заявлении, сделанном сегодня президентом Рамирес, осуждаются действия виджилантов, но говорится, что, вследствие продолжающейся растехнологизации армии США, правительство не может вмешаться…
