На третий день до назначенного числа Хоуп и я около обеда оставили больницу и поехали домой, чтобы привести себя в порядок. Мы также использовали это время для того, чтобы сделать некоторые дела, которые накопились за время моего долгого отсутствия. Например, купить продукты, просмотреть почту и оплатить счета. Но Хоуп настояла на том, чтобы на ночь мы вернулись в палату Анны потому, что «у мамочки осталось всего несколько ночей и ей не следует спать одной».

Кто смог бы возразить на это? Позже, вечером того дня, когда я укладывал Хоуп в больничную кровать, она задала вопрос, который застиг меня врасплох:

– Ты молишься на ночь?

Я быстро спросил себя, не является ли это одним из тех исключительных моментов, когда лучше немного соврать дочери ради того, чтобы показать хороший пример, но тут же отказался от этой мысли. Я решил, что врать о том, что ты молишься Господу, – глупо и не важно, какие разумные доводы стоят за этим. А чистая правда заключалась в том, что я перестал молиться в тот день, когда мы потеряли Фейт, близняшку Хоуп.

– Не совсем, – рискнул я. – А ты? Мне стало грустно, что я не знаю о таких вещах про свою дочь.

– Иногда.

– Ты спрашиваешь потому, что хочешь, чтобы я помолился вместе с тобой? Мы можем, если хочешь.

– Нет. Я просто думала, что если бы ты молился за мамочку, то это помогло бы. Я молюсь за нее каждую ночь с того дня, как случилась авария, но, кажется, это не помогает.

– Ясно. Ну, это самое странное в молитве, по моему мнению. Мы просим то, что нам больше всего хочется, но в итоге у Господа свой план.

– Значит, это не всегда срабатывает?

– Боюсь, что нет, милая.

Она выглядела разочарованной, но спросила:

– И все же ты попробуешь?

– Молиться?

– Ага.

– За маму?

– Да.

Я потрепал ее за волосы и поцеловал в лоб.

– Ты так сильно похожа на нее. Постоянно пытаешься заставить меня делать то, что я в любом случае должен буду делать.

– Так ты будешь?

Другого выхода не было.

– Да, Хоуп. Сегодня вечером я произнесу молитву за маму.

– Спасибо, папа.

Она с улыбкой повернулась на бок и закрыла глаза.

Когда я удостоверился, что Хоуп спит, я поднялся из кресла и подошел к кровати Анны. Даже если жена не слышит меня, мне было лучше, когда я представлял, что она слышит.

– Эй, там. Надеюсь, ты знаешь, что происходит, правда? Доктор Расмуссен назначил день, когда отсоединят твои…

Я сжался от страха при этой мысли.

– Посмотри на меня, я не могу даже произнести это. У меня язык не поворачивается. Ты слышала Хоуп сегодня вечером? Она хочет, чтобы я помолился. Невероятный ребенок. Но я пообещал ей, что сделаю это. Ты не против, если я встану на колени здесь, около тебя?

Я схватил подушку, чтобы подложить под колени, и бросил ее на пол. Будучи уверенным, что дверь за моей спиной закрыта, я опустился вниз и постарался произнести что-нибудь умное.

– Гм… Господи, разреши быть честным. Если Ты Провидец и настолько Всемогущий, как в это верят некоторые люди, то Ты уже знаешь, что я делаю это только потому, что я сказал своей дочери, что сделаю это. И коль скоро мотив в такого рода вещах имеет большое значение, то у меня нет больших надежд. Поэтому позволь мне сказать, что сейчас происходит в моей голове, и после этого я оставлю Тебя в покое.

Несмотря на подушку, мои колени начали болеть. Я перераспределил вес, чтобы стало удобнее.

– Так вот, про Анну.

Когда я произнес ее имя, то открыл глаза и посмотрел на жену. Она лежала прямо передо мной, на уровне моих глаз, поэтому я не мог проглядеть ее даже в темноте. Я сохранял ее образ в голове, когда вновь закрыл глаза.

– Ты и я, мы оба знаем, что во всей этой ситуации с ней поступили несправедливо. И тот факт, что в музыкальном магазине должен был быть я, будет преследовать меня до самой смерти.

Я снова замолчал. Что-то в слове «смерть», которое я сам произнес вслух, испугало меня так, что по телу побежали мурашки. Этот страх вызвал во мне бурю мыслей, которые я ранее никогда не выражал словами, хотя и знал, что они медленно зарождались в моей голове со дня аварии. Сейчас, когда меня слушал Господь, я решил высказать их Ему.

– Кстати, – продолжил я, – у меня есть к Тебе разговор. У меня и в мыслях нет указывать Тебе на изъяны в Твоем так называемом плане, но, по моему мнению, у Тебя все вышло не так. Если Ты думаешь, что это так важно, чтобы у Хоуп был только один родитель, то Тебе надо было оставить Анну, а не меня. Разве Тебе это не понятно? Начнем с того, что это я все испортил и поэтому позволь мне отвечать за последствия. Послушай, когда я женился на Анне, я нашел все, что только хотел получить от жизни. Ты видел ее улыбку? Это словно кусочек рая, поселившийся на ее лице. А потом Ты добавил в нашу семью Хоуп, и я обрел еще одну небесную радость. Мне больше ничего не надо. Серьезно. Исходя из статистики, я знаю, что шансы у Анны выжить нулевые. Но ты Бог, правда? Если Ты действительно есть, тогда Ты, безусловно, обладаешь определенной властью в таких ситуациях. Давай совершим сделку? Возьми меня.

Как только я произнес эти слова, я начал бить поклоны. Я был в некотором роде обескуражен этим, но не мог остановиться. Я не думаю, что это даже было связано с Анной. Это было похоже на свет, который только что включился. Меня переполняла надежда на то, что, может быть, если Господь действительно милостив и справедлив, найдется такой выход из всего этого кошмара, который бы не предусматривал смерть Анны.

– Да! – тихо воскликнул я, стараясь сдерживать голос, чтобы не разбудить Хоуп. – Возьми меня! Возьми мою жизнь и пощади ее. Какая разница, кого Ты возьмешь? Я нашел то, ради чего пришел в эту жизнь. И я буду несказанно счастлив поставить на ней точку сейчас, если это будет означать, что Хоуп вырастет под присмотром своей матери, которая будет наблюдать за ней с более близкого расстояния, чем с небес. Что Ты говоришь? Мы договорились?

Я снова открыл глаза. Я следил за тем, чтобы понять, если вдруг моя прекрасная идея сработает. Неотрывно глядя на веки Анны, я тихо сидел, надеясь и молясь о том, чтобы они чудесным образом открылись. Уголком глаза я также следил за ее пальцами, ища признаки любого движения. Достаточно было даже малейшего подергивания, любого указания Господа на то, что он согласен заключить сделку. После пяти минут полного отсутствия каких-либо признаков я снова склонил голову.

– Прекрасно, – пробормотал я. – Я остаюсь, если это именно то, что Ты хочешь. У меня все же есть Хоуп, и ей нужен хоть кто-то. Поэтому… Считаю, что пора закругляться. Спасибо и спокойной ночи.

Я что, только что пожелал Господу спокойной ночи?

– Я хотел сказать – аминь.