Глава 10,
в которой герой разговоры разговаривает

Не знаю уж, как спала Вика, взбудораженная минувшим днем, я лично спал как младенец – крепко и сладко. Просыпаться утром не хотелось, но пришлось – желудок учуял божественные запахи оладушек, доносящиеся с кухни, и взревел, врываясь в сон: «Хозяин! Хочу, хочу, хочу».

Я потянулся и еще раз принюхался – ну да, ни с чем не сравнимый запах горячего теста и ванили. Они, оладушки! Где были – у бабушки.

Я прошлепал на кухню и убедился, что так оно и есть – на огромном блюде высилась гора вредной и калорийной, по мнению женщин, но такой прекрасной и вкусной, по мнению мужчин, еды. Замечательно дополняли эту картину розетки с вареньем и медом, стоящие на столе.

– А сметаны нет, – сообщила мне Вика, скидывая со сковородки на блюдо очередную порцию оладий. – Не подумала, не зашла, не купила. Жаль…

– Да леший с ней, со сметаной, – нацелился я на одну оладью, явно строящую мне глазки. – Я их и так сейчас, все до единой… Ну, может, тебе парочку оставлю!

– Стоп, стоп, стоп, – подбоченилась Вика. – Я даже не требую, чтобы ты умылся и побрился, но иди хоть штаны надень.

Я счел требования разумными и, выполнив ее пожелание, уже через две минуты с огромным удовольствием уплетал горячую ароматную выпечку, попеременно макая ее в розетки и думая о том, что все-таки правильно я вчера поступил, когда не стал объяснять Вике неверность ее поведения и с ходу вправлять ей мозги. Вон полежала, подумала, сделала выводы. И ей хорошо, и мне вкусно. Хотя, само собой, профилактику ей устроить надо.

Сама же вчерашняя скандалистка сидела напротив меня и глазела на то, как уменьшается гора… Ну как гора… Уже холмик оладьев.

Наконец я отвалился от стола, окинул взглядом стопочку оставшейся вкуснятины, сложил руки на животе и сыто пробормотал:

– Спасибо тебе, добрая девочка. И пусть Христос сделает тебе какую-нибудь радость из тех, что ты сама себе пожелаешь.

– Ну ты и завернул. – Вика покачала головой. – Ты сытый?

Я кивнул.

– Стало быть, ты сейчас добрый? – лукаво осведомилась маленькая хитрюга.

Я уже понял, что она задумала. Слава богу, а то я вчера грешным делом даже подумал, что переоценил ее.

– Добрый. И безопасный, потому как я сейчас не то что догонять кого, я сейчас и встать-то не смогу.

– Ну и хорошо. – Вика потупилась и забормотала: – Слушай, ну я вчера, конечно, погорячилась. Не знаю, что на меня нашло, просто как-то все сразу – и одно и другое. Эта Шелестова еще со своими улыбочками, подколками, подначками. Ну вот, в результате все вместе как-то спрессовалось, и я сорвалась, какой-то ерунды тебе наговорила. Ты не думай, я никому бы и звонить не стала…

– Да если бы даже и позвонила. – Я все еще отдувался после еды. – Хуже бы только себе сделала.

– Почему? – Вика явно обрадовалась диалогу и тому, что я на нее, похоже, не сержусь. – Елиза мне сказала…

– Мне знаешь сколько людей говорили: «Старик, звони в любое время, я решу любую твою проблему», – визитки давали и конечность мне трясли? Как ты думаешь, хоть один из них сдержал слово?

– Нет? – Вика предположила наиболее вероятное развитие событий.

– Те, к кому я обращался, – нет. Но я обратился только к трем, да и то по молодости и по глупости, а потом понял, что этот процесс не имеет смысла и почти всегда и везде из своих проблем выпутываться надо самому.

– Но Елиза говорила… – Вика не желала расставаться с осознанием того, что за ее спиной стоит хоть кто-то кроме меня, пусть даже и секретарша, но зато самого главного шефа. Сладкая иллюзия прикрытой спины и мечтаний о том, как приходит кто-то всемогущий, и все твои недруги сначала открывают рты от осознания твоей крутизны, а потом таращат глаза, понимая неотвратимость наказания.

Конечно, жалко, что она не позвонила Елизе и не получила еще и наглядный урок посылания себя куда подальше, а что именно так и было бы, я не сомневаюсь. Елиза бы еще и посмеялась потом. Молодая моя Вика, жизни не нюхала толком, что уж скрывать. Работать уже умеет, вон как редакцию на себе прет, а вот в вопросах человеческой натуры пока нет опыта. Видать, и вправду только училась в институте, другого ничего не видела.

– Вика, маленький мой, вчера ты сделала две основные ошибки. Скажи мне какие?

Вика задумалась, потом ответила:

– У меня вариантов много, даже очень, но я озвучу только один, поскольку все остальные – это явный бред.

Я махнул рукой: мол, давай излагай.

– Я пыталась надавить на тебя и таким образом решить свои проблемы. Этого делать нельзя, потому что нельзя мешать то, что происходит на работе, и то, что у нас есть здесь. Я просто не должна была это делать, я не имела на это права.

– Молодец. Текст в ночи придумала, а потом еще и выучила, хороший, насыщенный, покаянный. Прямо как в детском садике вышло, но это не так уж и плохо, – кивнул я. – Но все это не совсем верно и не совсем полно, хотя частично ты и уловила. Не мешать отношения не получится в любом случае: хотим мы или нет, но наша с тобой жизнь здесь и там все равно связана. Да и не поверит никто, что мы просто спим вместе – и все. Причем не поверили бы, даже если бы это было именно так. Все знают, что ты – моя любовница…

Вика поморщилась.

– Что ты нос морщишь? – жестко спросил у нее я. – Так оно и есть на самом деле, что уж теперь. Не вижу в этом слове ничего зазорного, разбери его на части и посмотри, что в нем является корнем. Так вот, продолжу. Все это знают, и новенькие тоже, такие вещи выкладывают сразу после знакомства при вопросе: «А шеф тут, он как вообще?» Вот тебя вчера и попробовали на зубок, попросту спровоцировали, вместе со мной, между прочим, она и меня пару раз куснула. Ну попыталась. Только я это понял и во все это не полез, а ты в результате повелась. Хорошо хоть дома сорвалась, не на работе.

Вика потупилась.

– А, на работе тоже отметилась? – понимающе хмыкнул я. – Повеселила Шелестову? Ну что, поздравляю, чувствовать тебе себя в редакции сегодня дурой.

– Что заслужила – то и получу, – признала Вика. – А Шелестова эта – все равно тварь.

– Еще та, кто бы спорил, – согласился с ней я. – Но очень умная и очень ловкая. Она тебя не только из себя вывела, она же наверняка тебя еще и подтолкнула к тому, чтобы ты надавила на меня. Вспомни, что она тебе говорила, ну когда ты уже психанула?

Вика наморщила лоб, потом уставилась на меня.

– Она мне сказала что-то вроде: «Да что ты сама-то можешь?» Знаешь, так вроде как шуткой, без криков.

– Ну вот. И что ты сделала?

– Я пришла домой… – Вика запнулась.

– И начала себя накручивать фразами вроде: «Я ей покажу», «Да кто она такая?» – помог я ей. – Потом разозлилась на меня – время-то идет, а я в этой своей игре, а Шелестова безнаказанная бегает где-то, потом посклоняла меня немного по матушке…

Вика залилась краской.

– Ну а в финале я сам принял участие. Вот и выходит, что твоя первая ошибка – неверная оценка противника, – закончил я свою речь. – Ты неверно прокачала своего оппонента, отдала ему инициативу и в результате позволила ему тобой манипулировать. А вот у нее расчет был отличный, безукоризненный. Не поняла еще конечной цели?

Вика хлопнула ладошкой себя по лбу.

– А если бы ты вчера тоже был не в духе, ты бы меня…

Я с доброй улыбкой согласно покивал головой.

– Не то слово. И заметь – без каких-либо усилий можно подвинуть действующего зама, используя только ее импульсивность.

– А вторая ошибка? – У Вики блестели глаза, она явно прониклась моментом.

– Спешка. – Я отпил чаю. – Прости за банальность, но месть – это блюдо, которое едят холодным. Ты полыхнула, разоралась, хвост распушила, побежала – и почти наломала кучу дров. Даже не почти, немного даже наломала, хвала богам, что не до безумия. Не надо спешить. Мстить надо с удовольствием, подготовившись, выждав момент. Вот она сейчас ждет, что ты ей бяку подложишь, а ты ей улыбайся. Она тебя будет провоцировать, а ты улыбайся. День, два, месяц, полгода. Сколько надо, до тех пор, пока она не расслабится. А потом, как только она бдительность утратит, ты ей нож в спину и всаживай. В переносном смысле, конечно.

– А как? – Вика явно что-то начала прикидывать.

– Эй-эй. Это тебе виднее – как. Ты ее в моих глазах должна скомпрометировать, а не наоборот. Будут веские основания – я ее уволю. Не будет – не уволю. Так что прояви фантазию, почитай классиков, пообщайся с девочками из отдела работы с письмами читателей – они там мастерицы на такие дела, не одну начальницу сожрали уже. Работай, думай, планируй, черт возьми. И не забывай улыбаться ей почаще и побольше. Увидишь – она первая поплывет.

Вика потерла ладошки, на ее лице появилась кривая ухмылка.

– Только ты не обольщайся, – предупредил я ее. – Шелестова явно большая умница. Она вчерашнюю схему на импровизации сделала, если ты еще не поняла. Это была не домашняя заготовка, она работала с колес. Такой безукоризненный расчет, что я, например, готов поаплодировать.

– Ну раз она такая умница… – начала было Вика, но осеклась, увидев мою улыбку. – Я поняла. Я правда все поняла.

– Молодец, коли так. – Вроде и впрямь смекнула, что к чему. – И вот что – добавляй в голос, когда будешь общаться с ней, побольше участия, ну знаешь, как когда взрослые с детьми говорят. По идее должно сработать.

Вика явно не поняла, зачем это нужно, но послушно кивнула головой и пошла в комнату.

Пока она собиралась на работу, я курил и размышлял о том, что в моем королевстве, выходит, не только черт в юбке завелся, но и хороший стратег. Вику она и впрямь на щелчок пальцев сделала, про это я ей говорить не стал, и так ей досталось по полной. Да к самой Вике претензий и нет, молоденькая, в офисные игры не играла, самолюбие опять же подросло за последние месяцы непомерно, в чем полностью моя вина, на все сто процентов. Ну сами рассудите: несколько месяцев назад – выпускница без особых перспектив, сейчас зам, зарплата будь здоров какая, и к хозяевам вхожа. Да и в еженедельнике, считай, полная хозяйка, опять же собой хороша и знает про это. Чего ж короне на голове не появиться? Так что Шелестовой еще и спасибо надо сказать – спустила девочку с небес на землю, мой косяк выправила, давно самому надо было вмешаться в это дело. Но вот с какой целью она это сделала? Место Вики ей на фиг не нужно – человек, отказавшийся от работы в «Белом знаке», вряд ли будет претендовать на заместителя главного в скромном еженедельнике и уж тем более крутить ради этого подобные комбинации. Ну себя как мужчину и цель я тоже отбрасывал сразу и безоговорочно – я реалист, и моя потрепанная фигура явно не является предметом ночных грез этой фам фаталь. «Радеон»? Ну возможно, но это какой-то очень длинный путь выходит, да еще и кривой…

Но цель-то была? Не просто же так она все это устроила?

– Я пошла? – Вика вышла на балкон. – Бр-р-р, холодно. Ты чего не одет, в одной майке и трениках, замерзнешь ведь, не лето уже. Хоть плащ какой накидывай, когда курить идешь. Или вон на лестнице кури, пока зима.

Кстати, да, пора на лестницу перебираться. И впрямь холодно уже…

– Завтра у нас простава в редакции должна была быть, там ничего не изменилось? – полюбопытствовал я у Вики. – Не отменилась, состоится?

– Да, будет, ее фиг отменишь, Юшков все мозги выест. – Вика внимательно посмотрела на меня. – Так ты все-таки там будешь?

– Обязательно буду, хоть и неохота, – заверил ее я. – И остальным сегодня скажи, что я приду всенепременно.

– Ох, учитывая то, чем кончилась предыдущая простава… – Вика покачала головой.

Я ухмыльнулся, мотнул головой в сторону дивана и невинно спросил:

– И что тебе не нравится? По мне – так все неплохо закончилось.

Вика смутилась, чмокнула меня в щеку и ушла.

Завтра посмотрим, что к чему. Надо только будет статистов правильно расставить, по уму.

Я было собрался лезть в капсулу, но хлопнул себя по лбу и пошел на кухню, прихватив из прихожей пакет, который я после памятной пьянки так там и оставил, поскольку куда-либо его донести тогда сил не было.

Вскрыв его, я высыпал на стол кучу карточек, каких-то буклетов, книжечек и прочей ерунды. Покопавшись в этой груде, я выяснил, что у меня теперь есть страховка в очень хорошем медицинском центре, причем включая госпитализацию с последующей реабилитацией, адвокатская поддержка, бесплатный допуск в разнообразные тренажерные залы, бассейны и даже солярии, а также масса другой ерунды, которая мне не сильно и нужна. Для приличия я еще поискал в этой куче абонемент в Ленинскую библиотеку и вечный проездной на троллейбус, но не нашел. А жаль.

Свалив всю эту кучу в один из ящиков стола, я полез в капсулу: время – оно не ждет.

А небо над шахтерским поселком опять было серое. Да и вообще климат тут был так себе, видимо, сказывалась близость гор. А может, именно так создатели игры подчеркивали мрачность и недружелюбность здешних мест.

Впрочем, мне на все это было порядком начхать, тут, в поселке, я задерживаться не собирался, ну может, наведаюсь сюда еще разок, как орочьих аксессуаров навыбиваю да травы на склонах нарву. А может, даже за этим не приду, меня всякие земноводные на пару с грызунами не донимают, и сплю я, даже после того как упущу копеечную выгоду, спокойно.

Я глянул на часы – до десяти еще было минут пятьдесят, которые я рассчитывал провести с умом и толком.

Первым делом я заглянул к кузнецу, который содрал с меня шесть сотен золотом за ремонт моего снаряжения. Расценки тут на кузнечные работы просто чудовищные. А что вы хотели, это такой недвусмысленный намек, чтобы люди профессии изучали и прокачивали. Профессии – это социалка, а на нее есть специальные федеральные рекомендации. У нас ведь государство – в каждой бочке затычка, ни взять, ни отнять, и на всем привыкло деньги делать. И с виртуальных миров они тоже решили свою копеечку поиметь, а то что же выходит – люди тут развлекаются, а нам с этого ничего? А кто будет очередные Игры доброй воли оплачивать? Бюджет? Как будто это только президенту надо, а не всему народу! Но вот когда решение они такое приняли, так сразу и встал вопрос: а как народ на деньги выставить? Вот тогда какая-то мудрая голова и скажи: а пусть они игроков там к труду приучают. А то все рукомашество и кровопускательство одно. Пусть-ка геймеры там полотно поткут и рожь покосят, так сказать – к истокам пойдут, к нашим, к народным! И обязали всех производителей игр, чтобы не менее 75 % игроков занимались полезным трудом в играх, да еще и определенное количество времени. Если нет – то с компании-распространителя штраф огромный. А потом – и отзыв лицензии на распространение игры. Сам гарант пообещал, что лично будет этот вопрос держать на контроле, потому как он молодежь очень любит и уважает и видит в ней, в молодежи, ему, гаранту, надежную смену.

Молодежь, понятное дело, его тоже за уважуху послушала и тут же, согласно давней традиции, его слова забыла. Ни полотно ткать, ни рожь косить никто не пошел, кто ремесло до того качал, тот и дальше качать продолжил, кто до этого на него болт забивал, тот и сейчас не напрягался. Что цены подросли на ремонт, игровой народ, конечно, не обрадовало, но и не сильно опечалило. Ремонт подорожал, но зато вещи подешевели и денег стали за квесты больше давать – баланс, однако. А со штрафами и лицензией все решилось просто. Чиновники у нас дюже внимательные, законопослушные и принципиальные, но, слава богу, в большинстве своем продажные, причем не задорого, так что и тут все закончилось хорошо.

Починившись, я еще немного пошнырял по поселку в надежде отыскать тут мастера-наставника, но не нашел, видать, по статусу здесь мудрый старый воин не полагался. Зато меня приметил Жиль де Бласси, вышедший из таверны подышать воздухом.

– Мой друг, – замахал он мне рукой. – Как хорошо, что вы пришли. Вы-то мне и нужны, идите же сюда скорее.

Столь радостная реакция меня обрадовала – чую, что упомянутый вчера конклав мою кандидатуру всесторонне рассмотрел, оценил, взвесил и счел приемлемой для выдачи задания. А может, и цепочки оных, если повезет. Да и понять, что же это была за нечисть с черными глазами, хотелось, что-то она у меня в башке не слишком монтировалась со всем, что было видено ранее. Хотя там у меня такого, не сильно монтирующегося, уже было порядочно напихано…

Таверна жила своей утренней жизнью. Похмелялись НПС-шахтеры, завтракали НПС-стражники, встречались и игроки, при виде которых я утащил де Бласси в самый дальний угол – не стоит афишировать возможное получение скрытых квестов.

– Я сегодня ночью имел беседу с Конклавом пяти, – сразу взял быка за рога инквизитор. – Рассказал им о том, что вы сделали для меня лично и для коллегии в целом, о том, что только благодаря вам уцелела часть моих учеников, и о том, с кем вы столкнулись в копях. После чего конклав дал мне достаточно широкие полномочия для общения с вами.

– Это приятно, что моя скромная личность стала предметом обсуждения столь влиятельных людей, – галантно сообщил ему я. – То есть я теперь могу узнать, что же это было за существо, что вселилось в тело уже покойной ведьмы?

– Это была Хелиана, – понизил голос де Бласси. – Повелительница мертвых душ, хозяйка Чертогов Боли.

Па-бам! Все резко стало так понятно!

– А кто она? – задал я уточняющий вопрос инквизитору. – Она богиня, что ли, из этих, из ушедших?

– Богов нет! – резко ответил инквизитор. – Их нет уже давно и никогда больше не будет!

– Так кто она тогда? – обреченно спросил я. Не узнать мне истину, похоже.

Инквизитор замялся, закряхтел, заерзал.

– Месьор Жиль, ну не мучьте вы себя, – проникновенно попросил я его. – Пока я все не узнаю, я вам не помогу, а именно это вы и хотите мне предложить, я же вижу.

– Надеюсь, все, что я вам скажу… – Инквизитор взглянул мне в глаза.

– Чтоб я сдох, – ответил ему я задушевно, щелкнул себя по зубу и чиркнул рукой по горлу.

– Это клятва такая? – любознательно спросил меня де Бласси.

– У нас, в Тронье – да, – заверил его я. – Кто так сделал и не сдержал слова – тот навеки проклят.

– Надо запомнить, а еще лучше – даже записать, – пощелкал пальцами инквизитор. – Итак, Хелиана. Она не богиня и никогда ею не была, да и быть не могла, поскольку, по своей сути, лишь происходит от одного из богов. Она порождение Чемоша, бога мрака и тьмы.

– Сразу стоп, – остановил его я. – Мрак и тьма – это разве не одно и то же?

– Нет, конечно, – откинулся на спинку стула инквизитор. – Все смертельно опасные твари этого мира действуют во мраке, но порождает-то их тьма. Не путайте эти вещи, мой друг, не путайте. Это вопрос принципиальный.

– Я понял, – соврал я. – Продолжайте.

– У всех богов, из тех, что мы зовем ушедшими, было дарованное им создателями право завести себе несколько учеников. Не все пользовались этим правом, ибо боги сами по себе эгоистичны, а ученик всегда забирал часть божественной сути создателя. Поэтому из светлых богов почти ни у кого не было учеников, а вот темные… Почти все темные ими обзавелись в обязательном порядке – и подмога, и если что, то его всегда можно в жертву принести. Удобно, разумно, практично.

– И что, вновь сотворенному ученику сразу надел какой, что ли, предоставлялся? Шутка ли – повелительница мертвых. Это, знаете ли…

– Ну-у-у, – протянул инквизитор. – Конечно, никто ничего им не давал, вышло по-другому. Когда боги ушли из этого мира, большинство их учеников либо сами умерли, не пережив разрыва божественной связи с создателем, либо… Либо были умерщвлены первыми инквизиторами, ведь именно тогда и была создана коллегия. Ну и еще Дикие отряды постарались, они тогда зачистки по Раттермарку устраивали, нечисть гоняли, под шумок и пару учеников пришибли, причем сами того не понимая.

– Но кто-то все же выжил? – уточнил я.

– Да, – поморщился месьор Жиль. – Несколько ускользнули, правда, за прошедшие века мы почти всех нашли.

– Почти? – уточнил я.

– Почти, – опустил глаза инквизитор. – Трое самых сильных учеников разных богов еще живы, сеют злобу и немирье среди людей. Они как-то – сами или, может, подсказал кто, уж не знаю – сумели унаследовать пласты реальности, созданные их покровителями.

– Понятно. Хелиана – одна из них? – Пазл потихоньку складывался. – Стало быть, старуха Гедран…

– Вы назвали имя Гедран? – встрепенулся инквизитор. – Откуда вы его знаете?

– Я не только его знаю, – хмыкнул я. – Я эту пакостную старушку еще и как Герду знаю. Просто именно под этим именем я ее как-то убил. Ну не сам, но поучаствовал. Мы тогда на Севере…

Перед тем как войти в игру, я не поленился посмотреть, что собой представляет инквизиция, что дает их дружба, с чем это все едят и как все это действует. Оказалось, что система дружбы с ними немного похожа на то, что я видел на Севере, но только немного. Изначальное отношение инквизиции к простому, среднестатистическому игроку просто нормальное, ни лучше ни хуже. Потом все зависит от игрока. Если он начнет кошек в полнолуние на кладбище жечь и могилы вскрывать без особой на то нужды, оно будет ухудшаться. Если пару ведьм за дело сожжет – улучшаться. Следующее состояние – дружба, тут можно уже и квесты получить, и преференции всякие. До дружбы – сто единиц, и набрать их несложно. Потом можно двинуться еще дальше и попробовать получить статус «Собрат по огню и мечу», или, как его еще называют, «Союзничество», там уже пятьсот единиц надо, но на это немногие, я так понял, решаются, там требования уже серьезные к игроку выдвигаются – аскеза, непринятие колдовства и много чего другого. Впрочем, при выдаче единиц бонусов в заданиях по-прежнему пишут: «К дружбе», так что…

– Мы слышали, что Гретхен потерпела поражение на Севере. Увы, власти Севера не жалуют нас…

– Не с той стороны к кенигу подкатываете, – объяснил я инквизитору. – Надо с ним выпить, подарить ему чего-нибудь полезное – и все, друзья до погребального костра.

– Но об этом потом, – прервал меня де Бласси. – Так вы ее убили?

– Не я один. Там целая компания была, – пояснил я. – Двое ребят, походу, – братья, они профессиональные охотники на нечисть, забавные парни, один длинный и патлатый, другой – крепыш такой, еще один боец по прозвищу Странник, ну и…

– Странник? – Инквизитор побледнел. – Он тоже убивал ведьму?

– Ну да, – подтвердил я. – Еще как. Всю ее искромсал, живого места не оставил.

– Да, новости. – Жиль вытер лоб. – Удивили.

Я так подумал, что, пожалуй, пора заканчивать откровения, пусть даже и с НПС. Хорошенького понемножку.

– То есть Чемош породил и выучил Хелиану, та выучила Гедран, а уж Гедран взялась ведьмам курс мастерства по темным искусствам читать? Наставничество у них такое?

– Да, все именно так, – подтвердил инквизитор. – Несколько веков назад инквизитор Тит Лукреций изгнал Хелиану за границы нашей ойкумены, в вечный холод и темноту междумирья, но дух ее призвать все равно можно, хоть это и непросто и призывающий всегда умирает. Да и сама она может иногда видеть глазами ведьм, только недолго.

– Вот оно что! – Я покивал головой. – Вот теперь хоть что-то понятно.

– Мы боремся с ней, мы боремся с ее ученицей и не раз убивали ее. Но Хелиана всякий раз возвращает ее из-за смертной грани, увы.

– А если саму Хелиану… того, на перерождение? – спросил я.

– Для этого надо добыть меч Зигфрода, – уставился на меня де Бласси. – А это для инквизиторов невыполнимо.

– Почему? – не понял я.

– Инквизиторы даже коснуться его не могут. Да мы попросту пройдем мимо него, если он будет лежать у нас на дороге, мы его не увидим. Так придумано не нами, такова воля демиургов.

– Ну так наймите кого-нибудь, – отказывался я понимать столь неразумный подход к вопросу. – Пусть он добудет вам этот меч!

– Нельзя. – Де Бласси вздохнул. – Давно бы наняли, но это тоже против правил. Меч должен отыскать, собрать и принести конклаву не инквизитор, но друг ордена, доказавший на деле, что он имеет и право и возможности, чтобы совершить подобное. Спасением моих учеников и убийством старой ведьмы вы доказали, что достойны этого задания.

– Вот спасибо, – растрогался я. – День-то задался!

– Конклав пяти, – торжественно возвестил инквизитор, и я глянул по сторонам – уши точно никто не греет? – предлагает вам, Хейген из Тронье, совершить деяние, которое сделает вас одним из тех, о ком рассказывают своим детям родители…

– Понятно, – невежливо перебил я де Бласси. – И достанется мне слава земная и память посмертная. Не будем терять время, месьор. Что конкретно мне надо сделать?

– Ну да, – сбился с заданного ритма инквизитор. – Надо меч добыть.

– Удачно за хлебушком сходил! – почесал затылок я.