Глава седьмая
Когда я вышел из кабинета Рувима, первым, на что я наткнулся, был взгляд Оружейника. Он был настороженный и ожидающий одновременно. Лев Антонович явно опасался того, что я по своей вздорной сути могу взбрыкнуть, если меня что-то не устроит. И его можно понять — все-таки Рувим ему родня, неудобно получится. Хотя не сомневаюсь, что тут еще какой-то личный интерес есть — такая уж у него натура. Может — процент от сделки, может — еще чего. Да и ладно, я не против. Особенно если мне перепадет процент от процента.
— Лев Антонович, вы мне нужны, — сообщил я ему, сознательно переходя на «вы» — надо поднимать его престиж в глазах родственника. — Голд, ты тоже.
— Вот оно, счастье, — поднял на меня совершенно ошалевшие глаза советник, в руках у него была чашечка с кофе, причем явно не первая. — Речь не о том, что я тебе нужен, а вот об этой благодати. Только ради этого сюда стоило приехать.
— Как ребенок, — умилился я. — Только вооруженный и небритый. Да, Селим, как будем решать с оружием? Мои люди сейчас пойдут со мной к владетелю Рувиму, тебе же я наши стволы не оставлю. Не потому что не доверяю, а просто в силу того, что оружие — оно как женщина, его в чужие руки отдавать нельзя.
— Женщину можно, — произнес Селим. — Женщина не лепешка, в одиночку не съешь. Но насчет оружия, человек с реки, я с тобой согласен, правда, к хозяину с ним все равно никого не пущу.
Все-таки страшная штука менталитет. Все понятия зачастую с ног на голову перевернуты.
— Да пусть проходят так, — донеслось до нас из кабинета. — Мы теперь одно целое, так что все нормально.
Голд допил кофе, протянул мне мой «кольт» и нож, после чего двинулся в сторону кабинета владетеля — он хотел узнать, что означают слова «одно целое».
Оружейник же после этой реплики облегченно вздохнул — у него отлегло от сердца. Стало быть — точно мы договорились.
Хотя последнее — это было им решено поспешно. Договаривались мы еще часа полтора, дотошно проговаривая все детали.
Результатом стало следующее.
Мы получаем два мотора для лодок, паровой катер с пулеметом, полсотни автоматов и боеприпасы к ним, из расчета три сотни патронов на ствол. Плюс отдельный запас боекомплекта к пулемету с катера. Еще Оружейник выбил из родственника три десятка пистолетов, точнее — револьверов, неизвестной мне системы «наган». Я про нее ничего не слышал, но Антоныч, улучив момент, мне подмигнул — мол, вещь стоящая.
Еще мы получили право на открытие торговой точки на рынке под эгидой «Дома Земноморья», при этом арендная плата за помещение, которое она займет, с нас взиматься не будет, равно как и плата за охрану — все расходы берет на себя Рувим.
Ну, и наша треть от доходов, которые, надеюсь, воспоследуют — это само собой.
Еще он обещал добиться для нас приличных скидок, если мы надумаем что-то оптом закупать, влияние в городе у него было немалое.
Со своей стороны, мы обязуемся незамедлительно начать зачистку берегов, беспощадно уничтожая сухопутных пиратов, плюс на нас лежит поддержание безопасности судоходства и после того, как мы выбьем основные группы злодеев. Трофеи все переходят к нам, но в случае, если мы надумаем убивать не всех бандитов, а кое-кого поработить и продать на рынке как «живой товар», то тут доход делится на двоих, в равных пропорциях. Все административные хлопоты по этому вопросу Рувим брал на себя.
Кстати — не самая плохая идея. Одно дело закабалять свободных людей и торговать ими, другое — продавать бандюков. Их, признаться, не жалко. Да и продавать их можно не перекупщикам, а на ту же «Арену». Опять же — лишний заработок, он не помешает. Правда, тут надо еще подумать, здесь сложности могут возникнуть с вопросом транспортировки этой публики. Не пешком же их вести?
Особое внимание Рувим уделил исследованиям реки, он очень хотел знать, что происходит выше нас по течению. Кто там живет, что там происходит — это все его крайне занимало. Оно и понятно — с такими капиталовложениями надо четко понимать, где что творится.
Еще мы должны были составить по возможности максимально подробную карту реки в обе стороны от нашей крепости, с пометками вроде — где русло сужается, где есть отмели, где есть притоки, где берега оптимальны для размещения на них рынков, баз или паромов — в общем, надо было зафиксировать все, что только можно.
Проще говоря — нам теперь было чем заняться, это точно.
Отдельно несколько раз было упомянуто про то, что мы теперь союзники, и в случае боестолкновения один другому обязан оказывать военную поддержку. Из всего, что было сказано, это, пожалуй, меня напрягло больше всего. Союзничество — союзничеством, но вот только нам, если что, их не дождаться — пока кто-то доберется до города, пока его люди до нас доплывут — от моей крепости может уже и угольков не остаться. А вот Рувим, если какой-нибудь переворот задумает, может моих гвардейцев в город заранее выписать, прислав к нам гонца.
Что обидно — с дальнобойными радиостанциями и в Вавилоне было не лучше, чем у нас. Нет, кое-что купить на рынке было можно — древние переговорные устройства, берущие в радиусе пяти километров, коротковолновые передатчики — но все это было не то. Для данных целей — не то. А так, для моих локальных нужд — может они и сгодятся, так что к коротковолновикам я приценюсь.
— Сколько вы еще пробудете в городе? — спросил у меня Рувим, когда мы закончили проговаривать детали и напоследок решили попить чаю.
— Дня два, — ответил ему я. — Надо еще кое с кем повстречаться.
— Да, Лев мне говорил, — скривился владетель. — С Хорхе? Плохая идея. И товар у тебя тоже не самый лучший. Сват, я коммерсант в бог весть каком поколении и понимаю, что если есть спрос, то нужно продавать все что можно, но наркотики… Я очень не люблю это зелье.
— Согласен, — кивнул я. — Но этот товар есть, и я могу сорвать на нем куш. Мне надо укреплять позиции, мне нужно оружие и провиант, мне вообще много чего нужно. И если есть возможность это получить, пусть даже таким неприглядным путем — я на это пойду.
— Понимаю, — Рувим был очень серьезен. — Но здесь дело не только в товаре. Хорхе — редкая сволочь, помни об этом. Если честно, то именно его я числю наибольшей угрозой для себя. Да и не только для себя — для остальных владетелей тоже. Там властолюбия, подлости и жадности на десятерых хватит. И ума, что совсем уж скверно, тоже в избытке. Он очень, очень плохой человек, так что будь осторожен при встрече с ним. И помни вот что — если он может не платить за товар, а получить его бесплатно, пусть даже убив при этом кучу народа — то он так и поступит. Речь не о том, что он прикончит тебя при первой встрече, чтобы отнять демонстрационные образцы, он будет выяснять, откуда ты это дело берешь, чтобы забрать сразу все. Пойми правильно, это я не отговариваю тебя от встречи с ним, а от чистого сердца предупреждаю об опасности.
— Ясно, — я глянул на Голда. — Мотаешь на ус?
Впрочем, можно было и не спрашивать.
— Рувим, — я отпил чая, кстати — очень вкусного и с какой-то кислинкой, крайне приятной и необычной. — Скажи, когда мы сможем катер глянуть и моторы для лодок получить? Точнее — один мотор. Поясню — я хочу одну лодку отправить домой, пусть начинают причал строить для катера. Пока мы тут дела доделаем, пока обратно дойдем — как раз всё готово будет.
— Да хоть сейчас, — добродушно засмеялся владетель. — Здесь не старый мир, двусторонне подписанных договоров и предоплаты не требуется. Просто ночь уже на дворе, так что, может, завтра?
— Идет, — хлопнул себя по ляжкам я. — Может — прямо с утра? Времени жалко.
— Время — самый невосполняемый ресурс, — согласился со мной он. — Как проснетесь, так и подходите сюда же, к моему дому. Вас отведут к нашим причалам, покажут катер, потом выдадут то, что понадобится, с нашего склада.
— И еще — горючки отольешь? — без смущения попросил я. — Взаимообразно. У нас есть — но для дизеля, а моторы-то небось на бензине работают. Просто мне надо, чтобы ребята быстро до крепости добрались.
— Да какие теперь счеты, — махнул рукой Рувим. — Такое дело начинаем, что я, пару-тройку десятков литров топлива для тебя пожалею? А-а-а-а, ладно, гулять так гулять. Я тебе на катер еще бочку горючки отгружу, из своих запасов. Наверняка понадобится, когда русло реки будете чистить — догнать кого, еще зачем.
— Широко живешь, — уважительно сказал ему я и протянул руку для пожатия.
— А иначе — неинтересно, — блеснул глазами Рувим. — Хотя запасы — вещь необходимая, потому как жить нам здесь придется долго.
— Это да, — согласился с ним я. — Да, пока не забыл спросить — вот ты говоришь, что не знаешь, что в верховьях реки. А то, что вниз по течению, твои ребята уже излазили, выходит?
— Излазили, — подтвердил Рувим.
— И что там? — тут же спросил у него я. — Вправду все плохо?
— С чего ты взял? — удивился Рувим. — Нет, что прямо здорово всё — не скажу, но и не хуже, чем в других местах.
— Да Ривкин говорил, что там, где река становится морем, все ужас как жутко. Мол, монстры там размером со слона и вообще кошмар какой-то творится, — объяснил я.
— Ривкин? — Рувим расхохотался. — Да это я «утку» запустил, чтобы в ту сторону не таскался особо никто. У меня руки не доходят там все как следует обшарить — вот я страшилки и придумываю. Все же знают, что до моря только мои люди доходили, и что там есть, видели. А на самом деле — там не лучше и не хуже, чем в других местах. Ну да, разные твари там тоже есть, не спорю, но их там не больше, чем в твоих лесах. И люди там тоже есть, прижились, как без этого. Хотя — нет дыма без огня, там, на берегах моря, много всякого такого хватает, что так сразу не объяснишь. Но ты себе голову этим не забивай — где ты, где море…
— Насчет него ничего не думал пока? — поинтересовался у него я, пропустив его последние слова мимо ушей. Мне лишние знания никогда не мешали, просто сейчас не время и не место. Но Антонычу я задание по этому поводу дам. — Насчет моря? В практическом смысле?
— А нечего пока тут думать. — Рувим взъерошил бородку. — Серьезных кораблей у меня нет, рыба и креветки в промышленных масштабах никому не нужны, а как его еще использовать, я пока не знаю.
— Слушай, вот ты говоришь — «серьезных кораблей», — тема была мне крайне интересна. — Что ты имеешь в виду?
— Сейнеры, «плавучие холодильники», лайнеры и так далее, — пояснил Рувим. — Да вообще — любые крупнотоннажные суда. Все, что пока попадалось в руки и на глаза людям — это небольшие кораблики, непригодные для серьезных дел.
— Не скажи, — покачал головой я. — У меня на берегу ржавый «монитор» стоит. Ну да, плавать на нем нельзя, но такая махина — ого-го!
— Ключевые слова — «плавать нельзя», — усмехнулся Рувим. — На берегу моря мои парни пассажирский теплоход нашли, размером с небольшую гору. Всей пользы с него — куча разнообразного хлама из кают, который они потом еще неделю сюда перевозили. Продукты, горючка, одежда и много чего другого. А сам корабль — куча ржавого металла. Я тебе говорю о том, что можно хоть как-то использовать. Самый крупный образчик судоходства из тех, что на ходу — гидрографический катер, он принадлежит твоим соотечественникам, «Братству», они его в какой-то притоке нашли. Как ни пытался я с ними сторговаться — не хотят славяне его ни продавать, ни сменять на что-то. А мне бы он не помешал, хорошая штука. Ну да, тихоходен, но зато грузоподъемность хорошая. Оборудование только снял бы, толку от него никакого.
— Что за оборудование? — заинтересовался я.
— Гидрографическое, — пояснил Рувим, как-то очень по свойски постучав мне по лбу. — По нему и догадались, что за специализация у этого кораблика была.
Когда мы уже собирались уходить, к Рувиму подошел Цветан и передал ему нечто, завернутое в кусок материи, а также маленький мешочек. Ну, не совсем маленький, скорее — небольшой.
— Очень кстати, — обрадовался владетель. — Друже Голд, прими от меня этот подарок. Нечасто увидишь в этом мире, как люди искренне радуются чему-то, как-то туго здесь с радостью пока.
— Да ладно! — Голд даже подпрыгнул на месте, принял из рук Рувима сверток и принюхался. — Кофе?
— Зерна, — с достоинством подтвердил Рувим. — Смелешь сам, на месте. Так и для транспортировки удобнее, да и безопаснее — водой ведь пойдете. Молотый подмокнет — и все, а зернам все едино. Подсушил — и мели.
— Вот спасибо, — консильери потряс руку владетеля. — Меня так давно никто не баловал, причем не только в этом мире.
— Да ладно, — притворно засмущался Рувим. — Опять же повод приехать будет, как этот запас закончится.
Когда все вышли из кабинета, владетель задержал меня и прикрыл дверь.
— А это тебе. — Рувим развязал мешочек и достал из него перстень-печатку. — Он сделан на заказ, для тебя, и другого такого нет. Да-да, я знал, что мы договоримся, потому и дал команду его отлить.
— Ну ты и хитрюга! — только и сказал я, рассматривая перстень.
Был он серебряный, в меру массивный и с причудливым узором на печатке — виноградная плеть с гроздьями ягод, свитая в круг, а в центре два буквы, написанные готическим шрифтом — «Sv».
Да, подготовился Рувим, ничего не скажешь. Все продумал.
— Не говори про него никому, не стоит. И не носи на руке, не надо, — попросил меня владетель и тряхнул мешочком. — Здесь внутри еще сургуч и несколько пергаментных листков, не нашли мы пока бумаги. Если надо будет передать что-то конфиденциальное — напишешь, расплавишь сургуч, запечатаешь перстнем, как в старинном кино, и пришлешь ко мне с гонцом. Да, тут еще лежит один такой же пропуск, как тот, по которому вы в город попали, специально для этих случаев.
Все предусмотрел. Вообще — все. А с виду — простак простаком.
— И вот, гляди, — Рувим сунул мне под нос свою правую руку, точнее — перстень, украшавший его безымянный палец. Был он похож на тот, что сделали для меня, только в центре красовались буквы «WR». — Если от меня привезут письмо, то оно будет опечатано так же, сургучом, печать должна быть не повреждена и содержать вот этот рисунок. Понял? Запомни рисунок как следует, вон смотри — те три веточки смотрят не вверх, а вниз. И сургуч изучай досконально, если от меня письмо будет.
— Как в дикие времена живем, — вздохнул я. — Вроде бы пустяк — беспроводная связь. Да хоть бы и проводная, черт с ним! А так — письма пишем друг другу, сургучом запечатываем.
— А может, оно и к лучшему, — заметил Рувим. — Связь, ее как не шифруй, все равно прослушать можно, умельцы найдутся. А так — никакой утечки информации. Держи.
Он положил перстень в мешочек, сунул его мне, обнял на прощание и вытолкал из кабинета.
— Что скажешь? — спросил у меня Оружейник, когда мы покинули резиденцию Владетеля и вышли из его квартала на центральный проспект, порядком обезлюдевший по причине наступившей темноты.
— Что скажу? — задумался я. — В первую очередь то, что ты, Лев Антонович, большая умница. Второе — что-то я не слишком верю в тот факт, что Рувим, несмотря на то, что он славный малый, отдал нам свой лучший корабль.
— Лучше с посредственным корабликом, чем без какого-либо вообще, — заступился за Рувима Голд и погладил оттопыренный карман, в котором лежали зерна кофе. — Тем более что его планы совпадают с нашими, мы бы все равно берега реки чистить начали не сегодня-завтра.
— Это да, — согласился с ним я. — Плюс нам перепали дополнительные стволы.
— Поверьте мне, мы ему их стократно отработаем, — заметил Оружейник. — Люди не меняются, а я Рувима знаю, и папу его, Ицхака знал тоже. Ох, он нам голову еще с той же картой поморочит.
— Не поморочит, — отмахнулся я. — У нас специалист по этому делу есть, геодезист, мы его запряжем карту делать. Зря я за него платил, что ли?
— При чем тут геодезист? — удивился Оружейник. — По картам — это картограф или топограф, геодезия — другая наука.
— Пускай перепрофилируется, — не согласился с ним я. — Что то, что другое, что третье — все практически из одной отрасли. Если надо — пусть себе подручного берет, две головы лучше, чем одна. А я, когда с Салехом в следующий раз встречаться буду, попрошу его подыскать нам картографа, у него проходимость народа большая, может и подвернется кто.
— Грамотеи, — хмыкнул Голд. — Умники. Знатоки. Хоть картография и топография — не одно и тоже, но это разделы одной науки, геодезии. При этом любой геодезист до получения диплома чем только не занимается. Я слышал, что они даже до сих пор с рейками и нивелирами бегают, несмотря на то, что технологии позволяют этого и не делать. Традиции. Так что если наш геодезист был не двоечник, то разберется с тем, что ему поручат. Инструментов, правда, у нас нет, но чего-нибудь придумаем.
Тем временем в съемном доме нарастала напряженность — солнце уже село, а нас все не было, и женская половина отряда начала волноваться. Особенно усердствовала Фира, в силу своей неуемной энергии, она же первая и накинулась на меня, когда мы появились в дверях.
— Негодяй! — и ее маленькие кулачки забарабанили по моей груди. — Мы думали, что вас уже убили. Кто так поступает?
— О как, — я даже удивился такой странной постановке вопроса. — А почему нас должны были убить? С чего такие выводы?
— Никто не понимает, — подошел ко мне Одессит. — Она сначала бормотала нечто вроде: «Что-то с ними случилось», потом топотала ножками, бегая по комнате, и таки подняла всем нервы. Как по мне — ей надо брать ванны, для успокоения.
— Дурак. — Фира оттолкнула Одессита в сторону и убежала на второй этаж.
— Если бы здесь можно было беременеть, я бы таки сказал, что она на сносях, — посмотрел ей вслед тот. — Такие перепады настроения, что просто боже мой. Но это ладно. Сват, вот скажи мне — мы с тобой друзья? Ну, если оставить в стороне кое-какие мои грешки и ошибки. Но — друзья?
— Что надумал? — насторожился я. Мне очень не понравилось это вступление.
Ювелир, а следом и остальные бойцы заухмылялись и зашушукались. Это меня насторожило.
— Да как тебе сказать, — замялся Одессит. — Ты понимаешь, есть тут на рынке одна вещь, я ее случайно приметил, когда ходил менять караул на плоту. Это такая штука, что я за нее и душу бы продал, если бы кто захотел ее купить. Это просто кусочек моего родного города…
— Не морочь мне голову, — рявкнул я. — Ты сейчас о чем?
— Да тельняшку там продают, — лениво сообщила Марика, потягиваясь. — Он ее как увидел, так чуть на колени перед этим прилавком не упал. А торговец ее только на «сводики» меняет. В защиту Жоры — он решил дождаться тебя, ты же запретил торговлю ими без твоего ведома.
— Сват, — Одессит сложил руки у груди и совершенно по-детски хлопал ресницами. — Я же морская душа! Мне без тельника никак нельзя.
— Да купим мы тебе его завтра, — отмахнулся от него я. — Почему нет? Да и вообще по рынку пройдемся, посмотрим, что к чему.
Кстати! Катер нам дали — и это здорово. А где я под него капитана возьму? Написали, понимаешь, на бумаге — да забыли про овраги.
— Скажи мне, Жора, — приобнял я обрадованного бойца за плечи. — А ты моряк декоративный, на словах, или и вправду что-то про судовождение знаешь?
— Одесса — не Европа, — с достоинством ответил мне он. — Это у них все роботы делали и прочие механизмы. Грузы разбрасывали, кораблями управляли и даже на складах работали, будто дедушек для этого нет. А мы как пращуры, — по морю сами ходили — и на моторках, и на кораблях. Хотя уважаемая профессия биндюжника, увы, таки ушла в прошлое, разгрузки у нас были автоматические. Но отдать море бездушному механизму — это нет, такого не будет никогда. Даже если в этом море ничего давно не осталось кроме соленой воды.
— Ты о себе говори, а не о городе в целом, — попросил его Голд.
— Вы спрашиваете — стоял ли Жора Циклер за штурвалом? — с достоинством произнес Одессит. — Так я вам так скажу — у него даже бумажка была о том, что он имеет право вождения судов по акватории Черного моря и даже дальше. Так-то!
— Вот и славно, — я переглянулся с Голдом. — Тогда тельняшка точно твоя. А может и капитанская фуражка, если такую тут продают.
— Чегой-то? — подобрался Одессит, почуяв, что этот разговор я начал неспроста.
— Тогой-то, — я не видел смысла в том, чтобы скрывать результаты переговоров, нам же потом все это вместе разгребать. Нет, кое о чем я умолчу, но это уже те мелочи, которые знать никому не стоит.
Поспать толком не удалось — от меня потребовали подробностей, а после присутствующие попытались застолбить себе место в той или иной области наших будущих работ.
Например, Марику привлекала стезя исследовательницы новых маршрутов, и она просто-напросто потребовала включить ее кандидатуру в состав экспедиции, которая пойдет вверх по реке.
Настя немедленно и не менее ультимативно, застолбила за собой место в нем же, обосновав это тем, что ей для улучшения боевой формы нужен практикум. На мое замечание, что для этой цели куда разумнее отправиться на зачистку берегов, она только сердито на меня зыркнула.
И только Щур после всех не стал проситься в боевой отряд или исследовательскую группу. Он трогательно-несчастным голосом попросил его оставить при Оружейнике, то есть — тут, в городе. Очень ему понравилось то, что Лев Антонович делает, и он хочет у него учиться дальше. Он понимает, что изначально его натаскивали на другое, но, может, есть такая возможность…
Надо заметить, что только его просьбу я и удовлетворил, остальным же посоветовал пока умерить аппетиты и амбиции до той поры, пока мы не вернемся домой.
Впрочем, Фрэн тоже не выказала никакого желания участвовать в будущих операциях, по-моему, это ей было просто неинтересно.
Одессит, поняв в какой связи ему купят тельняшку, пришел в невероятный восторг, он немного побил чечетку, покричал: «Кто молодец? Я молодец» и долго сожалел, что про это не узнает какой-то Моня Вексельберг, по кличке Мамонтенок. С его слов, это был редкий поц, каких свет не видел, и факт того, что он, Жора Циклер, таки стал капитаном, забил бы последний гвоздик в крышку гроба с его, Мониным, самомнением.
Радовался и Флай — ему в городе не понравилось и тот факт, что он завтра, точнее — даже уже сегодня, отправится домой на лодке с мотором, его очень грел. Во-первых — потому что домой, во-вторых — потому что с ветерком.
Отправлялся утром в Сватбург и Тор, который, как выяснилось, был знаком с моторными лодками, в отличие от нас всех. Точнее — мы все на них плавали, но в моторах никто не разбирался, никто, кроме Тора, знающего о них достаточно много благодаря отцу, в компании которого бороздил на лодке фьорды родной ему Дании.
На мой вопрос: «А чего раньше молчал?» северянин невозмутимо пожал широкими плечами. Мол — не спрашивали, я и не говорил. Нордическая натура.
Я отправил их в крепость именно с той целью, которую и озвучил Рувиму, — причал ставить. Без причала нам там с катером делать нечего, точнее — что нам тогда с ним дома делать?
— Надо ставить его сильно левее «монитора», — горячился Одессит. — Около этой ржавой посудины — мелко, а вот левее — там сразу глыбоко, я знаю, я там нырял.
— Редкий случай — но соглашусь, — поддержал его Голд. — Хотя надо еще на этот катер поглядеть — какая у него осадка, водоизмещение и все такое.
— Насколько я помню паровые катера, они все не сильно большие и все пригодны для перемещения по даже не очень глубоким рекам, — задумчиво сказал Оружейник. — Я видел их на фото.
Да — здесь, при Льве Антоновиче, вместо Тора оставался Амиго. За последнее время он порядком поднатаскался, с оружием управлялся неплохо и эмоциональность его тоже подстихла. Скажем так — я был готов доверить ему жизнь Оружейника. Но для подстраховки, после размышлений, уже утром, я решил оставить здесь еще одного «волчонка». Пусть будет.
Смотреть на наши новые приобретения отправились все — никто не пожелал остаться дома. Даже Анджела и Арам, которые явно уже прижились здесь и время от времени (особенно после того, как я озвучил свое решение по отправке Тора в крепость) опасливо поглядывали на меня — и то пошли с нами. И только Эмиссар отправился куда-то в сторону центра рынка — у него была назначена деловая встреча.
Он вообще был в своей стихии, как, впрочем, и Арам. Эти двое наводили связи с торговцами, поставщиками и перекупщиками, свободно ориентировались в ценах на любой товар — от овощей и патронов до рабов, в общем — они были счастливы, поскольку занимались тем делом, которое любили.
Анджела тоже была довольна жизнью, может, даже побольше, чем они, поскольку ее призвание было — хозяйка дома, и сейчас именно этим она занималась. Она все время что-то убирала, готовила и ощущала свою полезность. То есть — у тех, кого я отправил в город, звезды сошлись, я в свое время не ошибся.
Ну и славно, пусть будет так. Мы обменялись по этому поводу парой фраз с Голдом, и разногласий по данному вопросу у нас не обнаружилось.
Впрочем, оставалась вероятность, что в какой-то момент кто-то из этой компании может решить, что мы далеко, а они здесь, и кто там потом будет разбирать, чего и сколько было продано и куплено, но это то шило, которое в мешке на самом деле не утаишь. Я через какое-то время группу охраны снова сменю, а новые бойцы будут знать, на что и как смотреть. У меня среди жителей Сватбурга и финансисты найдутся, и экономисты, чтобы моих ребят подучить. А не найдутся — куплю их у Салеха, это не топографы, товар нередкий.
Я доверял своим людям, но доверие такая штука, которую время от времени надо контролировать.
Сам Рувим к нам не спустился, как видно еще спал, но около его дома уже околачивался Цветан в компании какого-то невысокого мужичка с окладистой бородой.
— Мое почтение, — помахал нам рукой секретарь владетеля. — Мастер Рувим так и сказал мне, что вы наверняка ни свет ни заря придете. Вот это — Пенко, он распорядитель имуществом в «Доме Земноморья», он вам все покажет и все объяснит.
— Пенко, — неожиданно басовито сказал мужичок, протягивая мне широченную ладонь. — Мой английский не есть хороший, извините.
— Все одно — договоримся, — заверил я его. — Где надо — поймем друг друга, где не поймем — жестами объяснимся.
— Катер бы глянуть! — нетерпеливо сказал Одессит, который в мечтах уже видел себя на капитанском мостике белоснежного гиганта-лайнера.
Как выяснилось, флотилия «Дома Земноморья» находилась не во внутренней черте города, а на Большой Реке.
Земноморцы подошли к делу с размахом, за недолгий, в общем-то, период отгрохав несколько масштабных построек. Они огородили приличный кусок прибрежной территории забором, за которым находился их личный причал, несколько складских помещений и сейчас вовсю возводились эллинги.
— Однако, — восхищенно присвистнул я.
Это выглядело куда серьезней, чем городской причал, который мы миновали по дороге сюда. Нет, муниципальная собственность тоже впечатляла — широченная крытая пристань, у которой на волнах качалось штук пятнадцать плотов и самые разномастные лодки, булыжная дорога, ведущая к ней, — но вся эта красота досталась городу уже готовенькой, на блюдечке. А здесь люди все сделали сами, своими руками, причем за недолгий срок.
— Туда, — потыкал Пенко пальцем в сторону дальней части пристани. — Нам — туда.
— Ох ты! — через пару минут Одессит замер на месте. — Это наше будет?
Да, было чем восхититься.
Зеленый и узкий как щука, перед нами на волнах покачивался один из тех самых боевых катеров, о которых говорил Оружейник, мне это стало понятно сразу. Что примечательно — он тут один был, двух других я не приметил.
Но и один этот катер заставил меня проникнуться жгучей завистью к Рувиму. Убийственной мощи пулемет на носу, причем кабинка стрелка полностью закрыта бронированной сталью, крытые же помещения для перевозки десанта, и, как последний гвоздь в пятку моей зависти — пусковая ракетная установка на корме.
— То нет, — подтолкнул Одессита Пенко и потыкал рукой в сторону реки. — То наше. Ваше — вон.
— Вон то? — икнул наш бравый капитан, проследив за пальцем Пенко. — Вон то?
Ну да, на фоне катера, который выглядел хищником, посудина, болтающаяся у причала, выглядела как… Не знаю даже. Как домашняя собачка, которая больше напоминает коврик для ног, чем животное.
Видимо изначально тот, кто проектировал это судно, хотел сделать увеличенную копию обычной гребной лодки, но потом здорово нарастил ее борта, изрядно ее удлинил и зачем-то приделал к ней деревянную крышу. То ли как защиту от солнца, то ли как защиту от дождя, то ли чтобы подчеркнуть тот факт, что данная посудина — она повышенной комфортности.
Для пущего отличия он даже присобачил на нос некую палку, которая называлась то ли форштевнем, то ли бушпритом, не знаю уж, какое из этих названий верное. Может и никакое. В любом случае смотрелась она, мягко говоря, инородным телом.
Не успокоившись на достигнутом, создатель сего плавсредства сначала поставил на бортах перила, сделал подобие палубы, а после создал на корме что-то вроде домика, который американские дети строят на дереве, и в который могло влезть максимум человека три-четыре, а посередине лодки-гиганта сделал машинное отделение и присобачил длинную и тонкую трубу. После этого все должны были понимать — это точно не лодка. Это корабль.
Еще он выкрасил получившееся в канареечный желтый цвет и дал ему романтичное название «Сornflower». Кстати — почему «Василек»? Василек вроде не желтого цвета?
Ну, на фоне того, на чем плаваем мы — корабль. На фоне флотилии Рувима… Промолчу.
— Это, — обреченно сказал Одессит. — Боже ж ты мой… Хорошо, что Моня этого не видит.
— Зажрался ты, — хлопнул его по спине Оружейник. — Мы месяц назад на плотах плавали, которые брезентом вязали, а сейчас нос от корабля воротишь.
— Верно, — согласился с ним я. — Пошли, поглядим вблизи на эту красоту. И еще — Пенко, вроде к этому славному кораблику пулемет прилагается?
— Есть, — закивал болгарин. — Есть пулемет. Пошли, пошли.
Надеюсь, пулемет — не ровесник этой посудины? Потому что если это так, то все совсем печально будет.
— И то, — Оружейник подошел ко мне. — Надо за пару часов управиться. К одиннадцати часам нас ждет Хорхе, не хотелось бы опоздать. И еще нам сегодня надо побывать у И Сина, в «Азиатском блоке».
— Не опоздаем, — успокоил его я. — Если у Одессита истерики не случится, и этот хитрован Пенко не надумает нас надуть.
— Положись на меня, — буркнул Лев Антонович и бросился догонять болгарина.
