Глава девятая
— У нас посещение азиатов тоже на определённое время назначено? — поинтересовался я у Оружейника. — Не люблю о серьезных вещах говорить на ходу. И еще — надо бы перекусить. Бодрость — она не бесконечна.
— Я — за, — поддержала меня Фрэн, и следом за ней Азиз закивал своей лысой башкой. Кто-кто, а он-то никогда от подобного не отказывался.
— Вы странные люди, — всплеснул руками Оружейник. — Я им про бизнес, они мне про еду. Утро — время дел, вечер — время еды.
— У вас, Лев Антонович, любое время для бизнеса предназначено, — с легкой ноткой иронии произнесла Фрэн.
— Сват, кто эта девушка? — возмутился старый еврей. — Я ее среди наших даже не видел, когда уезжал. Откуда она взялась?
— Это — Фрэн, — миролюбиво ответил ему я. — И ее тебе представили еще вчера. Не сходи с ума.
— И не вымещайте зло на других людях, — попросила его Фрэн. — Вы беситесь от того, что не совсем верно оценили людей из Латинского квартала. Вам немного стыдно, вот вы и ищете, на ком сорваться. Если вам станет от этого проще — так накричите на меня. Я не обижусь, я же все понимаю.
— Фрэн, — задумчиво произнес Лев Антонович, глядя на девушку. — Это сокращенное от «Фрейда»? Или, может, от «Эсфирь», чтобы с нашим рыжим живчиком не путать? И как звали вашего папу?
— «Фрэн» — это сокращенное от «Франчески», — и она взяла Оружейника под руку. — А папу моего звали Эдвард. Я не еврейка, Лев Антонович, нет во мне этой крови.
— Ой, что вы мне рассказываете? — было видно, что наш главный делец уже остывает, не успев закипеть. — При той глобализации, что была последние три века, говорить о чистоте крови просто глупо. Сначала две большие войны в двадцатом веке, когда огромные толпы людей мотались по всему евразийскому континенту, да и не только по нему, туда-сюда, кто с оружием, кто в качестве пленного, а кто и в качестве раба. Потом безобразие в следующем веке, когда Черный континент разорвало на две части и толпа предков нашего Азиза хлынула в Австралию и Новую Зеландию, я опять же молчу о войнах и беженцах. А уж что было потом… Так что в каждом из нас есть по паре эритроцитов от всех наций, которые создал творец.
— Золотые слова, — я остановился у небольшого здания с вывеской, на которой был нарисован какой-то бородатый мужик с пивной кружкой в руках, и красовалась надпись «Капитал». — Так как насчет чего-нибудь съесть и чем-нибудь это запить? Полчаса дела не решат, как я думаю.
Мне невероятно захотелось пива. Вот не знаю почему. На том свете я не был его любителем, но сейчас, только представив себе запотевшую кружку с шапкой пены и янтарного цвета терпкой влагой внутри нее, я сглотнул слюну.
— Азохен вей, пивная, — сморщился Оружейник. — Тут неподалеку есть очень милое заведение, там хорошо кормят. И недорого!
— Пиво, — проворчал Азиз. — Пиво — хорошо. Азиз люби пить пиво и есть мясо.
— Ай, делайте что хотите, — сдался Лев Антонович.
Внутри «Капитала» было прохладно и приятно пахло какими-то копченостями.
— Вон хороший стол, в углу, — сказал Голд, осмотревшись. — И удобно, и уши греть никто не будет.
Впрочем, подслушивать нас было особо и некому — час был достаточно ранний, и посетителей в этом заведении было не так уж и много, буквально пара человек.
— Что будете заказывать? — подошел к нам официант сразу же после того, как мы уселись за столик.
— Пива, — Азиз улыбнулся. — Большой кружка. Три. Мне. И, это… Ребрышка свиной есть? Много. Десять.
— И это тоже только ему, — пояснил я.
— Кто хорошо ест, тот хорошо работает, — с уважением произнес официант. — А вы что пожелаете?
— Тоже пива, — переглянулся я с Голдом. — И… Что у вас там так славно шкворчит? Не колбаски ли?
— Они, — с достоинством произнес официант. — Желаете?
— Желаем, — кивнул я. — На всех.
— А чего-то другого нет? — поинтересовалась Фрэн. — Не такого жирного?
— Есть оленье копченое мясо, есть бастурма, — официант отчего-то напрягся. — Брускетта есть. Но ее я вам не советую.
— Почему? — Фрэн явно стало интересно, в чем тут дело. — А что входит в ее состав?
— Возьмите бастурму, она дивно хороша, — как-то жалобно сказал официант. — Что вам в этой брускетте?
— И все-таки, — упорствовала девушка. — Что в ней?
— Рулетики и рулетики, тесто, мясо и ягоды — натужно улыбнулся официант, явно уже жалеющий о том, что вообще упомянул это блюдо.
— Не мучь парня, — попросил я Фрэн. — Тащите пиво, ребрышки и колбаски.
— Я тоже буду колбаски, — сказала девушка. — Не надо бастурмы.
— Чем платить будете? — ошарашил меня вопросом он.
А правда — чем платить будем? Я как-то и не задумывался об этом.
— Что принимаете? — перехватил инициативу Оружейник.
— Векселя «Азиатского блока», патроны, короткоствольное оружие, — заученно протараторил официант. — Патроны — с наценкой, сами понимаете — риски со «старым порохом».
— А «сводики»? — с живым интересом спросил Лев Антонович.
— «Сводики» неделю как не принимаем, — покачал головой официант.
— Ага, — удовлетворенно кивнул Оружейник.
Из этой беседы мне интереснее всего было — что за риски такие с патронами, что за «старый порох»? Хотя название говорит само за себя, может у них тут частенько некондиционные боеприпасы встречаются?
— Отлично. — Лев Антонович достал из кармана какие-то бумажки и показал их ему. — Векселя «Азиатского блока». Смотреть будете?
— Конечно, — официант глянул на то, что сунул ему под нос Оружейник, удовлетворенно кивнул и отправился в сторону кухни.
— Сразу возникла куча вопросов, — сообщил в никуда Голд.
— Отвечу на все, — пообещал Оружейник. — Но сначала… Сват?
— Вы знаете, о чем я подумал? — мне было предельно ясно, что имеет в виду Лев Антонович.
— Отвечать вопросом на вопрос — это моя привилегия, — засопел Оружейник. — По национальному признаку. Давай обойдемся без прелюдий.
— Хорошо, — покладисто согласился я. — Вот что я вам скажу — я не хочу работать с «Латинским кварталом». Совершенно. Более того — пообщавшись с ними, я вообще разочаровался в идее торговли наркотиками. Глянул я на эту публику и что-то так мне тошно стало. Ведь присядут они на каналы наркоты, наводнят этот мир подобной дрянью — и что мы получим в результате? То, от чего ушли.
— Они и без нас могут это сделать, — резонно заметил Голд. — Не думаю, что то славное растение, из которого делают «дурь», растет только у нас.
— Не исключено, — не стал спорить с ним я. — Даже — наверняка не только у нас. Но я не желаю быть к этому причастным. Не потому что я чистоплюй или возвышенный духовно тип, а просто — нет, и все. Возможно, со временем я изменю свою точку зрения или сложится такая ситуация, когда продажа данного товара будет насущной необходимостью. Но это будет потом. Да и Рувим был прав, эти люди не будут все время платить, в какой-то момент они просто постараются забрать себе все бесплатно.
— Скорее раньше, чем позже, — вставила свою реплику Фрэн. — Они ни о чем таком при нас не говорили, но я такие взгляды знаю, так на добычу смотрят.
— Во-во, — Азиз потер нос рукой. — Я заметить, они на нас гляди как на еда. Плохие люди.
— Да что ты? — немного удивился я, до этого мой телохранитель в подобные разговоры не лез.
— Все так, — заверил меня Азиз.
— Но ведь ты о чем-то с ними договорился? — Оружейник был очень серьезен. — Если сделка заключена — ее надо проводить.
— Если бы я с ними ни о чем не договорился, то у нас были серьезные шансы вообще не покинуть «Латинский квартал», — я сделал жест рукой, предлагая прекратить на время дискуссию — к нам приближался официант с подносом, заставленным глиняными объемными кружками.
— Пиво, — сообщил он нам, переставляя запотевшие кружки на стол. — Ребрышки будут минут через десять, колбаски сейчас принесу.
— Экая благость, — я провел рукой по глиняному боку кружки, на пальцах осталась влага. — Нет, есть в цивилизации определенные плюсы. Интересно, а можно прикупить пару бочонков пива? Мужикам в крепость отвезти, пусть порадуются. А то как-то нечестно выходит.
— Да бога ради, — отпил из кружки Оружейник и поморщился. — Ну, вот не мое это, никогда я этот напиток не любил. О чем я? А, пара бочонков. Если сейчас с И-Синем по «сводикам» договоримся, то тебе и на пиво хватит, и на одежду для дам, и на много чего еще. А если заключим долгосрочный договор, то все будет совсем хорошо.
— Колбаски, — в центре стола оказалось блюдо с горой пышущей жаром и пахнущей маслом и перцем, и еще какими-то специями благодати.
Еще к ним прилагалось несколько небольших соусников, тоже глиняных, и стопка небольших лепешек желтоватого цвета, вроде как пшеничных. Видимо, вместо вилок, чтобы не руками колбаски хватать.
— Ауффф! — Азиз под столом зашаркал ножищами и умоляюще глянул на меня.
— Да бери, бери, — разрешил ему я.
У моего зимбабвийца была четкая шкала приоритетов, среди которых было три безусловных. Он никогда не смотрел на Настю, Милену, Фиру и теперь еще Фрэн как на женщин, он никогда вне крепости не отдалялся от меня более чем на двадцать шагов, если только я сам не приказывал ему это сделать или не разрешал подобное, и никогда не начинал есть прежде меня. Как видно, это были какие-то установки, которые ему вбивали в голову еще в той жизни. Возможно их было больше, но эти были явно выражены.
— Так вот, по поводу сделки с «мексами», — отпив пива, я ухватил одну колбаску. — Да, я им пообещал через месяц-полтора поставить десять килограмм «травки». И что? Ну вот — не выросла она, бывает. Неурожай. Это в том мире все было строго — контракты, подписи, адвокаты, суды. А в этом — все проще. Если сделка выгодна и, самое главное, если ты уважаешь своего партнера — то дело делается. Ну, а если этого нет… Желающие могут пойти и подать на меня в суд.
— Это опасные люди. — Оружейник положил руки на стол. — Они будут мстить.
— Да бога ради, — я наслаждался пряным соком, текущим из колбаски. — Пусть приезжают ко мне в Сватбург, устроим им торжественную встречу. Нам трофеи всегда нужны, а на похороны в этом мире тратиться не надо. И вам здесь бояться нечего — вы под защитой города, какими бы этот Хорхе и его дедуля не были отмороженными — они вас не тронут, они себе не враги. Плюс — мы под протекторатом Рувима. Так что — да, зуб они на нас затаят, но меня это не сильно волнует. Лев Антонович, в этом мире все гораздо проще обстоит, поймите вы.
— И тем не менее, — Оружейник вздохнул. — Лучше бы мы туда вовсе не ходили, все я, старый дурак. Вот ведь гнойник какой, а?
— Да, по этому поводу, — я цапнул с блюда еще одну колбаску, отметив, что оно уже наполовину опустело. — Думаю, что с таким подходом к делу они долго не протянут. Раздавят их остальные дома, наверняка. Кому нужно бандитское гнездо под боком? И тем, кто с ними работал, тоже может не поздоровиться, как минимум — репутационно.
— Согласен, — Голд отхлебнул пива. — Это не те люди, с которыми можно дела делать. Плохо, что какие-то обязательства перед ними у нас есть, но опять же присоединяюсь к мнению Свата — это не критично. И потом — полтора месяца — это очень долгий срок в наших местах, за это время столько всего случиться может. Например — они сами эту сделку могут нарушить. А они это сделают непременно, надо только их не упустить будет.
— То есть? — не понял я.
— Ты мыслишь абсолютно верно. — Голд покосился на Азиза, поглощавшего колбаски с невероятной скоростью. — Точнее — верно мыслит Рувим. Думаю, действовать будут незамысловато и наведаются к нам в гости. Сначала понаблюдают издалека, потом, в ночи, пошастают поблизости и попытаются найти плантацию, где мы выращиваем столь нужное им растение. Ну и, полагаю, попробуют добыть семена. Если добудут — то дальше все будет очень просто, сначала они устраняют тебя и остальное руководство крепости, а после пытаются подмять под себя народ. Если же семенной фонд пролетит мимо них, то все пойдет по длинному пути — сначала они дождутся сделки, на ней захватят тебя и будут всячески склонять к тому, чтобы ты пошел под них, передал им крепость, людей и далее по списку. Полагаю, что аргументы и доводы они найти смогут.
— Какая мрачная картина, — Фрэн с кружкой в руках смотрелась очень экзотично. — И что, все будет именно так?
— С огромной долей вероятности — да.
Мне вспомнилось, как дядя Херман махал пальцем и настаивал на том, чтобы на сделку я прибыл лично. Ну да, смахивает на то, что Голд все разложил верно. Так и будет.
— Снайпер, — прочавкал Азиз и одним махом сгреб с блюда еще три колбаски.
— Ну да, — помрачнел Голд. — Это мы упустили, такое быть может.
Согласен, от этого хода со стороны мексиканцев страховки нет. Кстати, мне этот вариант развития событий как-то сразу в голову не пришел. Нет, я бы до него додумался — но позже. Вот что значит — телохранитель. Он не о политике думает, а о практической стороне дела.
— Что — «снайпер»? — непонимающе повертела головой Фрэн.
— Если ничего они с нами не сделают и будут посланы, то запросто смогут послать по душу Свата стрелка, — буднично объяснил девушке Голд. — Обычное дело, что на том свете, что на этом.
— Ой! — Фрэн приложила ладони к щекам.
— Не пугайся, — успокоил ее я. — Тут столько факторов должно сложиться удачно для меткого выстрела. Я должен быть в крепости, причем на расстоянии, достаточном для прицельного выстрела, а у нас там стрелковую позицию особо оборудовать негде — везде степь. И самое главное — этого стрелка еще кто-то послать должен, как уже и говорилось.
— К тому же еще столько разных вариантов развития событий может быть, — добавил Голд. — Особенно, если мы их разведку прихватим. А мы ее прихватим непременно, я сам этим займусь.
— Подытожим. — Оружейник сложил руки на животе. — «Мексов» мы оставляем за бортом, их пока об этом не информируем.
Я кивнул.
— Далее. Наркотой не торгуем и сворачиваем ее производство. Образно выражаясь — «скажи наркотикам „нет“».
— Не совсем, — я с недовольством глянул на официанта, который не спешил нести ребрышки, тем самым лишая нас трапезы, за Азизом угнаться было сложно. — Скорее — скажи наркотикам «иногда». Ну да, как способ убийства времени мы их продавать не будем, но как же другие отрасли? Они могут быть составной частью магических рецептов, может, ремесленникам зачем пригодятся. Зачем убивать культуру на корню?
— Да и просто — это ресурс. Да, опасный, вредный, — но ресурс, — сказал то, что умолчал я, Голд. — Пусть он у нас будет. Ситуации бывают разные.
— Вот только из крепости эти плантации надо убирать, — деловито подытожил я. — Вообще. Овощи — пусть растут, даст бог — и фрукты появятся, а вот «травку» и табак надо переносить в другое место, причем незамедлительно, от греха. И я даже знаю куда.
— В лес, — понимающе кивнул Голд. — Туда, на поляну.
— Бинго. Будет у нас своя фактория, — ткнул его в бок пальцем я. — Место там людьми уже обжитое, туда не доберутся кочевники, и самое главное — там есть вода. Отберем человек двадцать-тридцать из тех, кому по душе жить в лесу и заниматься растениеводством, у нас наверняка такие есть, и отправим их в те края. Само собой — под охраной, которая там с ними и останется. Ну, понятное дело, не навсегда, пусть дежурят вахтовым методом, месяц через месяц. Или две недели через две недели, подумаем еще.
— И пришлых собирают, до кучи, — добавил Голд. — Там уже жизнь теплится, да и потом люди выходить будут, авось, кого полезного вынесет. Мастера там, или мага.
— Я в шоке, — Фрэн смотрела на нас с удивлением. — Вы вот так просто решаете, что будет с тремя десятками людей? За пивом и колбасками? «Пойдут туда, пойдут сюда» …
— Что значит — «просто»? — не согласился с ней я. — Мы создаем ситуации выбора — это да. Силком никто никого никуда отправлять не будет. И потом — кто-то должен это делать, в смысле — решать за других? Мы бы и рады таким не заниматься, а просто спокойно жить, да вот судьба у нас такая вышла в этом мире.
— И умрем мы раньше остальных, — спокойно добавил Голд. — Причем, скорее всего не один раз. И вообще, Фрэн — для таких мыслей ты себе неподходящую компанию выбрала. Ты о подобном с Миленой поговори, она любит поскорбеть о всех немощных, униженных и оскорбленных на том и этом свете.
— Да я не в том смысле, — Фрэн заулыбалась. — Просто до этого никогда не видела, как подобные решения за других принимаются. В кино всегда такое под трагическую музыку показывали, там герои ходили, переживали и все такое. Положительные, разумеется, герои, плохие-то не переживали. Но вы же положительные?
— От слова «положить», — фыркнул Оружейник. — Сват, тебе не совестно этого ребенка с собой брать было? Так-то посмотришь — взрослая девушка, а послушаешь — дитя дитем. И я-то хорош, тоже подумал… Ладно. Так вот — милая Франческа, в этой жизни, не только тут, в Ковчеге, а вообще, во Вселенной, нет хороших и плохих людей. Вот — нет таких. Каждый хороший для кого-то плох, и каждый плохой для кого-то хорош. Все зависит от того, кто оценивает поступки конкретного человека — его враг или его друг. Если, к примеру…
— Обойдемся без примеров, — оборвал я Льва Антоновича. — Думаю, что вопрос с наркотиками закрыт. Сделку не осуществляем, за «Латинским кварталом» присматриваем, Оружейник, это за тобой. Да, расскажи Рувиму, что к чему, так, накоротке, без свидетелей. Сдается мне, у них особой любви нет, так что намекни ему на то, что если у него пойдут какие-нибудь столкновения с «мексами», особенно вооруженные, то я со своими людьми приму его сторону. Исключительно из уважения к владетелю Рувиму лично. Ну, и за долю малую, не без этого.
— Разумно, — отсалютовал мне кружкой Оружейник.
— Ну, а по судьбе урожая вообще все просто, — продолжил я. — Да, надо еще будет озадачить нашу травницу тем, что ей посадки надо сворачивать и перевозить черт знает куда. Надо же какую-то тару для этого сделать будет. Впрочем, пусть по этому поводу у Дарьи голова пухнет, вот что я вам скажу.
— Раз с этим все, то у меня сразу вопрос к… — начал было Голд, но Оружейник его опередил:
— Что это у меня за векселя такие с собой?
— Именно, — очень по-доброму подтвердил Голд. — До смерти интересно!
— Ваши ребрышки, — на стол плюхнулось блюдо с одуряюще пахнущим мясом.
— Амммм, — заплямкал губами Азиз и потянул было блюдо к себе, но ничего у него не получилось — в него вцепились сразу все. Всем захотелось эдакой красотищи.
— Мое, — рыкнул было зимбабвиец, но его никто не слушал, только Фрэн сказала:
— Ты половину колбасок съел, так что все по-честному!
— Н-да, — первым закончил грызть пряно-жирное ребрышко Оружейник, он всегда и везде успевал быть первым. — Итак — векселя. Вексель — это ценная бумага, оформленная по строго установленной форме, удостоверяющая переход одного обязательства…
— Мы знаем, что такое вексель, — вытер куском лепешки жирные губы Голд, а после отправил ее в рот. — При чем тут азиаты?
— Они первые поняли, что разброд и шатание в местной товарообменной системе есть повод упрочить свои позиции, — объяснил Оружейник. — Ну, и подзаработать заодно. Потому и ввели векселя, имеющие хождение по всей территории Нового Вавилона, но принимающиеся к оплате только у них. Вот, смотрите.
Он положил на стол небольшой кусочек достаточно плотной бумаги, на котором было написано:
«Вексель.
Официальное платежное средство для расчетов с Домом „Азиатский блок“.
Обеспечивается казной Дома „Азиатский блок“ в соответствии с номиналом.
Номинал — 10 мер».
Еще на ней была черная печать с очень замысловатым рисунком, видимо удостоверяющая подлинность векселя.
— «10 мер» — чего? — потряс головой я.
— Мер вообще. — Оружейник явно был доволен тем впечатлением, которое на нас произвела эта бумажка. — Хочешь — патронов, хочешь — зерна. Хоть порохом бери. У них специальная таблица есть, в которой просчитаны соотношения любых товаров к мерам и наоборот. На первый взгляд — жутко громоздкая система, но на самом деле очень разумная и гармоничная, в высшей мере. Азиаты, что уж. Они в этом толк понимают.
— А если я куртку захочу получить? — Голд с недоверием потыкал в бумажку пальцем. — Или пистолет?
— Нет проблем, — Оружейник захихикал. — Добавь нужное количество векселей — и забирай. Отдельно тебе рукав от этой куртки никто не даст.
— О как, — Голд тоже тихонько засмеялся. — Ну да, «в соответствии с номиналом». Хитро.
— Появились эти векселя недели полторы назад и за это время приобрели серьезную популярность, — делился с нами Оружейник. — По крайней мере, в большинстве торговых точек их принимают без проблем, мало того — кое-где, как, например, здесь, они заменили остальные платежные средства. Причем азиаты молодцы — пять номиналов сделали. Пять мер, десять, двадцать пять, пятьдесят и сто. Все по уму.
— Рискованное дело. — Я повертел вексель в руках. — Умельцев много, подделок скоро будет полно.
— Сват, это бумага, — веско сказал Оружейник. — Настоящая, только что без водяных знаков. Не пергамент, не листик сушеный, а бумага, тут такой больше ни у кого нет, сколько не ищи. Думаю, они какого-то мага под это дело припахали. Ну, и печать еще, смотри, какая тонкая работа. И техники, которая такую печать скопирует, здесь тоже нет. Впрочем, отчасти ты прав, в самом начале мелькнули какие-то липовые векселя на пергаменте, но очень быстро исчезли из оборота. Полагаю, вместе с теми, кто их изготовил.
— А говорят — всеобщего эквивалента нет, — я положил вексель на стол. — Так вот он, собственной персоной.
— Другие дома это дело демонстративно игнорируют, — хихикнул Лев Антонович. — Как те страусы. По крайней мере — официально и напоказ, даже на Арене как ставки не берут. Хотя не сомневаюсь в том, что втихаря они их уже начали скупать, на всякий случай. И локти владетели грызут, когда их никто не видит, поскольку не дураки и знают, что такое «экспансия». Только вот сделать ничего не могут. Пока.
— Что мы любим в нашем Льве Антоновиче — так это то, что он всё всегда знает, — приобнял Оружейника за плечи Голд.
— А вот за то, что некоторые вещи непосредственно мы от него узнаем не сразу, или вовсе случайно, его никто не любит, — поддержал я своего консильери, точно зная, что именно это он и хотел сказать.
— Именно, — подтвердил Голд, причем уже без всякой улыбки. — Антоныч, с огнем играешь. Наше терпение — оно безразмерно, но все равно имеет предел. Ты долго будешь нам информацию дозированно выдавать?
— Информационный голод — он как настоящий, желудочного происхождения, — сбросил руку Голда со своего плеча Оружейник. — Если слишком много новостей сразу выдать, то они не усвоятся в голове. Непременно что-то важное пропустишь или не поймешь.
— Разумно, — сказала Фрэн, обгрызающая ребрышко и трогательно отставившая мизинчик в сторону. — В этом есть логика.
— Вот, — показал на нее Оружейник. — Устами младенца глаголет истина!
— Мне двадцать два года, — уточнила Фрэн.
— По поступкам и некоторым суждениям — меньше, — уверенно заявил наш финансист. — Во-первых, ты связалась с этими головорезами, вместо того, чтобы спокойно сидеть в крепости, во-вторых, удивляешься тому, что они творят и думают. Как есть — дитя.
— Зато вы — Вергилий, — по-моему, обиделась на Оружейника Фрэн.
— Почему — Вергилий? — опешил тот.
— А вы последовательно ведёте Свата по местным кругам ада, — злорадно сообщила ему девушка и бросила обглоданное ребрышко на блюдо, к остальным костям. — Сначала показали ему Рувима, потом — Хорхе, а сейчас, по идее, будет что-то среднее между первым и вторым. Или наоборот — дно миров.
— Ты ее с собой больше не бери, — попросил меня Оружейник. — Хотя бы в те дни, когда со мной общаешься.
— Чего так? — показушно удивился я. — Никак — угадала эта умница?
И я игриво ткнул Фрэн пальцем в бок. Что приятно — та не стала делано смеяться или преувеличенно возмущаться таким моим поведением. Нет, она просто стукнула меня кулаком в плечо.
— Угадала, не угадала — не в этом дело, — косо глянул на нее Лев Антонович. — Просто я, когда людей не понимаю, то переживать начинаю, беспокоиться, нервничать даже. А ее я не понимаю. То ребенок, то пророчица какая-то. Тебе что дороже — мои нервы или… Ээээ… соседство с красивой девушкой? Ой-вэй, красивой, да. Я тоже честный человек, когда вижу красоту, то не могу подобное не отметить. Только подружкам своим не говори, что я так сказал, хорошо? Просто за такие слова они меня побьют, а тебя потом из зависти отравят. Эти — могут. Я-то их изучил!
— Фу, как вам не стыдно, — возмутилась Фрэн. — Они не такие!
— Еще что-то будете? — к нам подошел официант.
— Нет-нет, — явно обрадовался смене темы разговора Оружейник. — Что мы вам должны за эту дюжину сосисок и несколько чахлых ребрышек?
— Блюдо колбасок и десять жирных ребер, — официант явно не собирался сдаваться. — И еще вы забыли про пиво, уважаемый.
Вот интересно — пятнадцать мер — это много или мало? Пока вышеупомянутую таблицу соотношений не увидишь — не поймешь.
— Скажи, Лев Антонович, есть что-то такое, что ты мне не сказал про азиатов и их лидера? — спросил я у Оружейника, явно переживавшего тот факт, что столько денег за еду пришлось отдать. — Только честно скажи.
— Успокойся, — отмахнулся он от меня. — Я сам про них знаю так мало, что и рассказывать нечего. Да скоро сам поймешь, что к чему.
Надо заметить, что Фрэн, как минимум частично, оказалась права. Квартал «Азиатского блока» являл собой что-то среднее между земноморцами и мексиканцами. Тут не было шумной толпы, но при этом пристального внимания хозяев этого района города мы не избежали.
— Мы рады приветствовать вас в нашем квартале, — невысокий улыбчивый азиат подошел к нам, как только мы пересекли границы их территории. — Меня зовут Фанг, и я искренне надеюсь на то, что смогу быть вам полезен. Какова цель вашего визита? Продать? Купить? Поменять?
— И ни то, и ни другое, и ни третье, — опередил всех с ответом Оружейник. — Мы к владетелю И Синю пришли. Доложите ему — прибыл владетель Сват с Большой реки, для беседы.
— Хорошо, — поклонился нам азиат и указал на достаточно большое здание слева от нас. — Пожалуйте в обменный дом, гости всегда ожидают тех, к кому они пришли, именно там. Тем, кто впервые попал в наш квартал, я приношу свои глубочайшие извинения за то, что не могу показать вам все красоты нашего нового дома, но наши правила строги. Только те, кто живет здесь, могут ходить по нему беспрепятственно.
И он снова поклонился.
— А тем, кто нарушит это правило, никто не позавидует, — негромко сказал мне Оружейник, когда Фанг, убедившись в том, что мы вошли в дом и закрыли за собой двери, удалился вглубь квартала, видимо к тому самому И Синю. — Не знаю, что с ними делают, но даже распоследние отчаюги, за очень большие деньги сюда не рискуют соваться.
— Вот и таблица, — показал Голд на огромный, не сказать — гигантский плакат. — Все как Антоныч и говорил. Ох, и мудрено. Сват, ну ты глянь!
И вправду — тут все оказалось куда как непросто.
Даже однородные предметы стоили по-разному, каждая разновидность имела свой вес и цену. Например — патроны для пистолетов. Они были разделены на добрый десяток групп — в основном по калибрам. Впрочем, там еще какие-то буквы и цифры стояли, я подозревал, они обозначали марки пистолетов, к которым эти патроны шли, так что даже патроны одного калибра — и то разнились по цене.
И так было со всем остальным. Оружие, продукты, одежда, предметы быта и гигиены — всего не перечесть. И как финал — приличных размеров надпись, уведомляющая всех о том, что: «По вопросам покупки и продажи товаров, не указанных в таблице, обращайтесь к работникам обменного дома».
То есть — на данный плакат попало далеко не все.
— Впечатлены? — к нам подошел немолодой китаец с белоснежной бородкой средней длины и висячими усами.
— Признаться — да, — не стал врать ему я. — Всегда восхищался трудолюбием и мудростью азиатов. Это же адов труд.
— Мало написать, — поднял немолодой китаец указательный палец вверх, а после обвел им помещение. — Все служители этого места должны были выучить всё это наизусть. И выучили. Люди не должны ждать, пока они найдут цену на тот товар, который они хотят продать или купить. Они должны сразу получить ответ — что сколько стоит.
— Достойно уважения, — я изобразил что-то вроде полупоклона. — Я так понимаю, что сейчас разговариваю с уважаемым владетелем И Синем?
— Именно так, почтеннейший владетель Сват, — мне вернули мой поклон. — Я рад приветствовать вас у себя в гостях.
Он повернулся к моим спутникам.
— Я также рад видеть последователей почтеннейшего владетеля Свата. Для меня честь принимать вас на этой земле.
В той моей жизни мне довелось общаться и с китайцами, и японцами. И самое главное, что я усвоил из этого общения — традиции и улыбки — это то, что у них нельзя отнять ни при каких условиях. Как, впрочем, и желания непременно надуть делового партнера, причем не мошенническим образом, а, скажем так, по-честному. Снизить цену до неприличия, например, или впихнуть такую дезинформацию, что поставщик сам все за бесценок отдаст. И это тоже — традиция.
— Вашим людям будет предложен чай и сладости, — видимо, запас приветствий был исчерпан, после чего И Синь незамедлительно перешел к делу. — Вам же я предлагаю пройти вон туда, там есть переговорная комната. Там мы и обсудим пути нашего взаимного сотрудничества.
— Я хотел бы взять с собой моего советника по экономическим вопросам, — я кивнул в сторону Оружейника. — Если вы не против.
— Отчего же. — И Синь распахнул двери кабинета. — Это ваше право, запретить подобное было бы бестактностью.
Оружейник просиял, но при этом вперед всех не побежал, а пристроился за моей спиной.
— Прошу, — И Синь повторно сделал приглашающий жест, я улыбнулся и шагнул в указанном направлении.
