Глава тридцать пятая

Талес, Скади, наместник Стак и советник Ицкан, сидели за длинным столом в зале приемов старой крепости Городища. Толстые восковые свечи, которыми были обставлены выемки в каменных стенах, давали немного света, обстановка была мрачной, в воздухе висела нервозность, злоба и еще что-то непонятное… Все присутствующие что-то чувствовали, но понять, что происходит, им было не под силу. Уже несколько дней, как этот зал превратился в своего рода «ставку генштаба». Сейчас перед ними, гладкими, в чистых одеждах и сытыми, стоял пехотинец империи Каменных башен. Он тяжело дышал, ему было невмоготу стоять, часть доспехов небрежно свисала, так как под ними была замотана бинтами обгоревшая плоть.

– Сядьте уже… – Скади поморщилась и указала рукой на стул.

Пехотинец подчинился и похромал к столу, выдвинул стул и тяжело опустился на него.

– Теперь расскажи все еще раз, – наместник Стак подошел к пехотинцу и встал за спинкой стула.

– Он… он как сама тьма подземелий! – пехотинец облизал пересохшие губы, – я видел лишь его тень, он пробежал по болотам, сел верхом… верхом на зверя!

– Значит, – Скади подняла серебряный кубок с вином, пригубила и поставила его на стол, – значит, это никакое не порождение тьмы, а просто дикарь, что ездит верхом на звере?

– Он, он принес с собой гром и огонь, многие пали сразу же, затем пожар, – пехотинец опустил глаза в пол.

– Это мне знакомо… – Талес встал из-за стола и стал прохаживаться у камина, – и пусть помилует нас Большая луна, и я ошибаюсь, но я знаю лишь одного человека в княжестве способного на подобное…

– Колдовство? – Скади скептически хмыкнула.

– Нет, дорогая моя императрица, ему ведомы знания, знания, в погоне за которыми сгинул советник Корен.

– Выжил лишь один, кто был рядом с Кореном в той битве, – подтвердил наместник Стак, – и если бы не заносчивость Луека, личного охранителя вашего покойного отца, то рассадник бунтарства мог быть подавлен.

– Луек предан империи! – отрезала Скади, – и если он не счел нужным посылать на верную гибель лучших воинов, значит, на то были причины.

– Мы все преданы империи… – Стак хотел что-то еще добавить, но встретился взглядом со Скади и молча отвел глаза.

– Ицкан, отведи этого смелого воина к нашему лекарю, – Тарин подошел к окну, приоткрыл одну из ставен и посмотрел на людей на торговой площади. Был полдень, и торговля должна была кипеть, но заметно поредевшие торговые места и палатки ремесленников говорили о том, что все больше родов отказываются вести свои товары в Городище, а те товары и ремесла, которыми богат посад, не восполнят всех потребностей и тем более, потребностей империи и ее войска, прибывающего в княжество.

Проводив взглядом Ицкана и прихрамывающего пехотинца, дождавшись, когда за ними закроется дверь, Скади поднялась со своего места и швырнула кубок в угол.

– Сколько, сколько наших воинов в княжестве? – уставилась она на Стака.

– Как мне знаком этот взгляд, – медленно проговорил Стак, кивнув каким-то своим мыслям, поправил перевязь и ответил, – шестнадцать тысяч, моя императрица… а ко времени, когда вскроются воды Желтого озера, из Торгового каменка выйдут шлюпы за степняками, их лагерь давно стоит за пустыней и ждет.

– Сколько их?

– Луек лично вел переговоры, и по его словам, степняки дадут пять тысяч клинков.

– Почему так мало?

– Вы же знаете, север империи пребывает в постоянных бунтах, а ваш щедрый подарок степнякам в виде Мертвой долины теперь обязывает их держать там большое количество своих воинов для усмирения местных племен.

Талес все это время тихо стоял у окна и поглядывал на Скади, он впервые видел ее такой, властной, жесткой, будто подменили ее. А еще Талес почувствовал себя лишним в этих четырех стенах…

– Что ваши лазутчики, князь? И что докладывают соглядатаи покинувшего этот мир Корена? – Скади вывела Талеса из раздумий.

– От лазутчиков ничего, – покачал Талес головой, – но с таможенных постов докладывают, что много оружного люда и наемников стекается в хартские земли, наказанные нами рода отступников уходят туда и собираются в свободные дружины.

– А почему вы еще не остановили весь этот оружный люд?

– Как остановить-то? Лесные дороги, протоки льдом скованные, да и просто по замерзшим болотам троп набито множество. А от тяжелой кавалерии империи Каменных башен проку мало по снегам-то.

– Что же ваша дружина?

– То, что осталось от княжеской дружины стоит гарнизонами на севере и на границе Икербских гор.

– Собирайте ополчение! Объявите княжеской грамотой, что все эти ваши харты нарушили обет верности.

– Хорошо, но не раньше, как вскроются протоки, очистятся дороги от снегов и сойдет топь.

– Почему? – тут уже наместник Стак заинтересовался, заподозрив князя в попытке саботажа.

– А где вы разместите ополчение? Чем будете кормить ополченцев и их лошадей? Форт занят вашей кавалерией, в посаде всех не примут, а ратная школа и казармы дружины тоже заняты воинами империи. Сойдет снег, можно будет ставить полевые лагеря по границам хартских земель. И еще, если прямо сейчас объявить о сборах ополченских податей, то на следующее утро амбары в посаде опустеют – крестьяне вывезут свой товар.

– Резон в словах князя есть, – кивнул Стак.

– Да и нет здесь никого, равного по силе тяжелой кавалерии империи, – сказал Талес, – только вот по снегам от нее проку нет.

– Значит, ждать… – Скади снова опустилась в кресло, поставила локти на подлокотники, сцепила пальцы рук в замок и опустила на них подбородок, уставившись на огонь в камине, – усильте таможенные посты, никого не выпускать из хартсикх земель, и никого туда не впускать!

– А торговцы? – развел руками Талес, – все зерно ведь оттуда везут.

– В Городище нет запасов зерна?

– Есть.

– Вот и возьмите в осаду земли хартов, а вторжение начнем с приходом весны. Да, – Скади повернулась к наместнику: – выставьте дополнительные посты на всех дорогах из посада, увеличьте количество разъездов, а то засиделись наши всадники в казармах форта, скоро в доспех не поместятся. Князь прав, как бы крестьяне не вывезли свои амбары.

– Слушаюсь! А что с северными гарнизонами? – промежду прочим спросил Стак… – набегов дикарей с севера не было ни одного… разве что случай этот, с пожаром.

– Пусть стоят там… На севере теперь много недовольных и нам нужны силы для их подавления.

Наместник Стак покинул зал, а Скади, немного помолчав, произнесла:

– Ты меня разочаровал! И ты и твой народ!

Талес молчал, он даже не повернулся к Скади и продолжал смотреть в окно на торговую площадь.

– Я иду обедать, – Скади поднялась с кресла, – Идешь со мной?

– Нет аппетита.

– Как знаешь.

Услышав, как дверь закрылась за вышедшей из зала императрицей, Талес подошел к стене, на которой висели несколько щитов, мечи, копья, представляя коллекцию лучших образцов оружейников княжества, отвернул один из щитов и обратился к «стене»:

– Найди мне Ицкана.

– Да князь, – ответил голос из-за стены.

Княжеский советник прибыл через полчаса и без стука вошел в зал.

– Вы не пошли обедать?

– Сядь, – Талес указал рукой на стул рядом со своим креслом.

– Что-то случилось? – Ицкан был достаточно проницательным человеком, да и князя, за время служения ему он узнал достаточно хорошо.

– Ты был прав… – Талес потянулся к кувшину с крепким медом, сделал пару глотков прямо из кувшина и утерев усы ладонью добавил, – я потерял свое княжество.

– Тогда, может…

– Помолчи, – Талес перебил советника, – у тебя есть человек, который сможет пройти в хартские земли и встретится там с воеводой Тарином?

– Простите, князь, – Ицкан вздохнул, – человек-то найдется, но то, что Тарин станет слушать его…

– Я даровал ему жизнь! – Талес резко встал, хотел что-то еще сказать, но, обреченно опустился на стул, и снова потянулся к кувшину.

– Хорошо, человек такой есть, он служил под началом воеводы сотником… сейчас живет в посаде, открыл лавку бронника.

– Отведи меня к нему.

– …

– Что? Я князь! Я могу посетить посад и посмотреть, как живет мой народ.

– Чтобы посмотреть, как живет ваш народ, князь, проехать бы вам по северу княжества, по его разоренным заимкам и многодворцам, – вздохнул Ицкан.

– Отведешь или нет?

– Идемте… Только охранителей призову.

– Нет! Пойдем вдвоем!

Талес впервые испытывал это чувство, точнее это был целый букет эмоций – страх, стыд, сожаление и… отчаянье. Посадский люд, узнавая князя, вроде и расступался, кланяясь и снимая шапки, но при этом, в их глазах читались презрение, укор, насмешка, ненависть…

– Не останавливайтесь, княже, – Ицкан подтолкнул Талеса в спину, когда тот остановился и посмотрел вдоль опустевшей ремесленной улицы, где когда-то шла бойкая торговля хартскими товарами.

Талес подчинился и прибавил шаг. Через полчаса они дошли до кузнечных дворов, остановились у кованой калитки в каменном заборе, Ицкан потянул за веревку, и в глубине двора пару раз звякнуло.

Калитку открыл мужчина, крепкий статью, скуластый, в кафтане, накинутом на широкие плечи.

– Приветствую тебя, Данак, и пусть хранит Большая луна твое ремесло, – сказал Ицкан.

– Княже… – бывший сотник княжеской дружины поклонился и приложил руку к груди.

– Разговор к тебе есть, Данак, – сказал Талес и оглянулся по сторонам, – в дом-то проводишь?

– Идемте, – закрыв за гостями калитку, Данак кивнул на каменный дом.

Талес обратил внимание, что у распахнутых ворот конюшни стояли двое запряженных саней, одни были завалены тюками да корзинами, у вторых, порожних, возились двое парней.

– Чем заслужил я внимание князя? – поинтересовался Данак, как только все вошли в дом.

– Вот, – Талес отстегнул от пояса тяжелый кошель и положил его на лавку у двери, – это твое, если отправишься в хартские земли, найдешь там воеводу Тарина и передашь мои слова.

– Бывшего воеводу, – уточнил Данак.

– Пусть бывшего… так что, возьмешься?

– Отчего ж не взяться, – хмыкнул Данак и с прищуром посмотрел сначала на князя, а потом на советника Ицкана, – к тому ж завтра я туда и отправляюсь, со всем родом своим, в этом и твоя, князь заслуга. Говори, что сказать ему.

– Скажи, что весной, вся императорская армия выступит против него, скажи еще, что с севера, через земли Желтого озера, прибудут неизвестные воины, которых называют степняками. Скажи, что изводить будут иноземцы хартов, всех до единого.

– Скажу, – кивнул Данак, – не в услугу тебе, и не за ноготки, что сулишь, а из почтения к воеводе… а кошель забери. Коли дела большего ко мне нет, то ступай, княже, мне еще дотемна успеть собрать все надобно…