Глава XII
Если тронешь насекомое, оно притворится мертвым. Это инстинкт.
Как мертвый лежал и Витя.
Перед этим его волочили вниз головой по лестнице, и он с испугом принял обливавший его вишневый сироп за свою кровь.
Витя смутно понимал, что попал в бандитский притон, и когда Марья Егоровна вместе с Васенькой исчезла за дверью, он решил удрать и выскочил из корзины.
Где-то капала вода. Витя выглянул за дверь — там была кухня. Мальчик вымылся под краном, затер мокрой тряпкой варенье на своем платье и огляделся, соображая, как бы половчее улизнуть. На цыпочках зашел он снова в комнату и увидел в углу знакомый кожаный чемодан. Он вспомнил, что профессор спрятал туда бумаги и деньги.
Витя выглянул на лестницу. Пусто. Все соседи побежали вслед за Марьей Егоровной и ее пленником. Но было слышно, как во дворе гудела толпа.
«Ох, задержат, — подумал Витя. — С тобой не удрать, — обратился он к чемодану. — Как же открыть тебя без ключа? Жаль мне тебя, а придется тебя взрезать».
Витя вынул из кармана нож и быстро распорол чемодан. Еще минута, и пакет с деньгами и документами перекочевал в его карман.
Витя благополучно спустился с лестницы, протиснулся сквозь толпу и быстро скрылся за воротами.
Ему чудилось, что за ним погоня, и он сворачивал из улицы в улицу, из переулка в переулок, пока, запыхавшись, не прислонился к какой-то стене. Была уже ночь.
До утра просидел Витя, забившись между двумя грязными домишками, без сна, в размышлениях о том, как найти профессора и Костю.
«Поищу по гостиницам», — решил Витя.
Утром он отправился на розыски.
В этот день милиция спозаранку уведомила профессора о том, что ею вещи найдены в доме по Болотной улице.
Клавдий Петрович прямо, как был, в ночных туфлях помчался туда. Но в истерзанном чемодане, кроме своих рубашек и костюма, профессор ничего не нашел.
Клавдий Петрович ясно припомнил, как он при мальчиках укладывал в чемодан сверток с деньгами. Профессор ни в чем не упрекнул Костю, не сказал ничего об его товарище, но как будто на десять лет постарел.
«По его вине экспедиция, — удрученно думал он, — оказалась в безвыходном положении», — и эта мысль угнетала старика.
Молча вернулся Клавдий Петрович с Костей из милиции, молча стал неловкими руками рассовывать вещи из погибшего чемодана по остальным сундукам.
Костя загрустил. Наконец он не выдержал молчания и дотронулся до руки Клавдия Петровича..
— Пожалуйста, не думайте скверно о Витьке… Он не мог, уверяю вас, он не мог украсть общественные деньги!
— Я верю тебе, мой мальчик, — вздохнул профессор, — но мне очень тяжело.
И, видя, что Костя мучается, прибавил ласково:
— Ну, ничего не поделаешь, пойдем завтракать.
Костя заботливо осмотрел профессора.
— Клавдий Петрович, вы туфли ночные снимите. Где ваши ботинки?
Ботинки с раннего утра стояли вычищенные в коридоре за дверью. Костя принес их. Клавдий Петрович сунул ногу в ботинок, — нога не влезала. Профессор попробовал натянуть второй ботинок, но и эта попытка была неудачной.
— Какой дурак набил мои башмаки бумагой? — с сердцем сказал Клавдий Петрович.
— Что такое? — произнес он с изумлением, вытаскивая из ботинок деньги и документы.
Костя стремглав бросился в коридор и нос к носу столкнулся с пропавшим товарищем.
Лицо Вити сияло. Подложив деньги в ботинки, мальчик поступил как настоящий герой самого заправского приключенческого романа.
— Сумасшедший! — тряс его Костя. — А вдруг сперли бы опять!
— Я из-за угла глядел!
Завтракать пошли втроем. Ребята ели и болтали, болтали и ели. Через десять минут Клавдий Петрович узнал и о Витиных приключениях, и о чудесном зерне, и о Халиме.
Только в одном не сознались ребята — не рассказали, откуда они: боялись, что Клавдий Петрович отправит их обратно. Но профессор покусывал жиденькую бородку и одобрительно помаргивал сквозь выпуклые стекла очков.
— Ну, ладно, — сказал он под конец, — похлопочу. Может быть, оба поедете.
