Бросив оглобли, держа в руках заплёванный мечтою компас, Гр старался поймать распущенными ушами попутный южный ветер, чтобы можно было наконец сориентироваться и двинуться вперёд. Но ветер бил в него, издеваясь, со всех сторон, и Гр, растерянный, остолбеневший, не мог понять, куда идти. Круживший в воздухе песок мешал сосредоточиться и не давал разглядеть пустыню. За его спиной, в телеге, сидела Ло, злая на судьбу, и Вяз, который как всегда что-то жевал, равнодушно посматривая из-за откинутого полога на попытки отца сдвинуться с места.

Вот уже несколько недель стояла несусветная жара, которая бывает в разгар эхвынского лета, когда даже местные жители стараются не выходить лишний раз из дома. Ло, напуганная отсутствием денег, не устрашилась ни жары, ни поднявшегося ветра. Придя в себя после воздушной болезни, она предложила двинуться на юг, убедив мужа в том, что именно там нужно искать счастье.

— Нанаец взял в Столице кредит под наш сталагмит, а на юге, где законы ещё гуманнее, мы и сами возьмём под Фецир. Постираем перчатки и — возьмём! Ты откроешь свой бизнес, — уверенно сказала она, и Гр, впавший в длительную меланхолию после неудачного эксперимента с ДЗ, согласился.

Нельзя было держать чудо-машину в гараже, куда в любой момент мог нагрянуть полицейский. Собрали пожитки и тронулись в путь.

Идти пришлось по открытой пустыне. Гр по-прежнему избегал дорог, Ло не любила пески, поэтому вся тяжесть пути досталась Гр. После трёх недель скитаний по пустыне ему страшно хотелось спать: глаза закрывались, а ноги подкашивались. Кроме усталости, мучили умственные спазмы, он уже чувствовал, как выжженное алкоголем пространство начинает медленно выползать из его головы и, расплываясь во все стороны, смешивается с густым знойным воздухом. В небе вместо привычной раскалённой лампочки он теперь видел чёрную гранату, которая взрывалась с промежутками в двадцать минут, посылая вниз горящие осколки. Осколки врезались ему в голову, причиняя невыносимую боль. Казалось, ещё немного и пустыня превратится в одну сплошную воронку, откуда нельзя будет выбраться.

Вяз успел съесть два мешка сушёных бананов и принялся за третий, последний, но конца путешествию не было видно. Гр даже не знал, правильно ли они идут, так всё было страшно и непонятно. Круживший над пустыней ветер перемешал песок с воздухом, образовав такую плотную завесу, что Гр, как ни старался, не мог разглядеть привязанный к телеге Фецир. О том, что машина на месте и её не оторвало ветром, говорил тяжёлый грохот пустой цистерны, сопровождавший их с начала пути.

Остановившись, Гр вертелся вокруг себя, сильно вытягивая шею и наклоняя голову то вправо, то влево, но все усилия поймать ветер, чтобы попасть в струю, ни к чему хорошему не привели. Песок набился в рот, в уши и засорил уставшие глаза. В отчаянии постучав компасом об оглоблю, Гр потёр прибор пальцами, стараясь рассмотреть красную стрелку сквозь мутное стекло, но ничего не увидел. Компас был тоже забит песком.

— Вытяни одну руку вперёд, ладонью вверх, и иди туда, где будешь чувствовать тепло! — крикнула ему из телеги Ло, недовольная долгой остановкой.

Гр вяло подчинился. Поднял руку, подождал и, действительно, скоро почувствовал, что с левой стороны тянет горячим влажным воздухом. Обрадовавшись, он потащился дальше, ориентируясь на тёплое дыхание юга.

Через две недели семья очутилась в самом жарком городе Эх-Вынии — Бон-Боне, на берегу океана.