Первое практическое знакомство с Эх-Вынией оказалось не столь приятным, как это представлялось. Однако супруги быстро забыли про эпизод с бедуинами, решив, что могут обойтись и без оазисов, тем более что основная часть местного населения встречала их с неподдельным радушием. Когда, покружив пару часов по пустыне, они выбрались на дорогу и поехали дальше, по очереди сменяя друг друга между оглоблями, то увидели, как улыбаются и приветливо машут руками эхвынцы в пролетающих мимо машинах. Одна из машин внезапно притормозила рядом с телегой, из окна высунулся водитель.

— Что просишь за это? Мне нужен один! — крикнул мужчина дружелюбно, кивая головой на разбросанные по дну телеги стволы. Некоторые из них торчали наружу, придавая телеге воинствующий вид.

— Тысячу эхвинов! — не растерялся Гр.

— Немало! — покачал головой покупатель, но согласился.

Купля-продажа состоялась. С появлением денег на душе повеселело. Путешественники не спеша передвигались по Эх-Вынии, изредка останавливаясь там, где им нравилось. Страна раскрывала свои просторы, без утайки показывая места сосредоточения праздников, развилки дорог над барханами, города и посёлки, музыкальные фонтаны и стаи воздушных змеев. Всё изумляло воображение иностранцев. Жители тоже с большим интересом разглядывали пришельцев, оказывая им всевозможные знаки внимания. Ло сначала удивлялась, видя, как эхвынки кормят её сына, торопясь всунуть мальчику в рот кусочек тёплой лепёшки, пока телега не проехала мимо них, а потом привыкла и перестала обращать внимание даже тогда, когда услужливые женщины купали Вяза на остановках и меняли солому, которую сами же и набросали на дно телеги.

Удалившись от гор, дорога потеряла резкую наклонность, в то же время оставаясь достаточно покатой для того, чтобы можно было не заботиться о скорости и о трудностях, связанных с отсутствием лошади. Увлекаемая кем-нибудь из них двоих телега двигалась как бы сама собой в ровном умеренном темпе, приходилось только следить за тем, чтобы она не съехала в песок.

Месяца через два случилась приятная неожиданность, придавшая дорожному быту комфорт. Как-то Вяз, ковыряясь в соломе, нажал на кнопку, которую можно было принять за след от сучка в доске. Внизу что-то заскрипело, затрещало, напугав мальчика, и дно телеги раздвинулось в стороны, образовав площадку, огороженную лёгкими стенами. Откуда-то сзади выполз тент, ловко накрывший конструкцию, и взору изумлённых супругов предстала крохотная комната на колёсах.

— Телега-кабриолет? — удивился Гр, осторожно прикасаясь к тростниковым стенам. — Такое могли придумать только наши! — Он горделиво обошёл дом кругом, рассматривая его устройство, и с чувством сожаления произнёс: — Эх, забыли про тягловую силу! Жаль, что осла не припрятали!

Путешествовать стало намного приятней: не жарило солнце, можно было укрыться от ветра, изредка налетавшего из пустыни и забивавшегося в каждую складочку одежды. Вскоре присмотрели город, издали похожий на роскошный дворец, и решили в нём остановиться. Пристроив телегу под пальмой, Гр повесил плакат на одну из стен кабриолета: «Большие проекты — большие надежды» и стал ждать реакции местного населения. Она превзошла все ожидания. Эхвынцы с утра и до вечера ломились в телегу, желая знать, с чем пожаловали иностранцы. Гр не успевал уточнять, каким образом можно связать большие проекты с большими надеждами. Ажиотаж вокруг плаката подействовал на него странным образом. Вместо того чтобы радоваться, он раздражался, едва удерживаясь от ругани.

Видя простодушные улыбки аборигенов, слыша их восторженные речи, Гр испытал забытое чувство, знакомое ему с тех времён, когда он собирался завоёвывать далёкие галактики. Проходимец ощутил себя колонизатором, пришедшим в чужую страну за тем, чтобы устроить свою счастливую жизнь. Он перестал бриться, причёсываться, его лицо приняло выражение превосходства над отсталостью покорённого им народа. Наивные эхвынцы робели, не понимая, чем обидели этого важного человека. Они с любопытством разглядывали зелёную фуражку со сломанным козырьком, пятнистую рубашку без двух верхних пуговиц, испачканные перчатки и школьный портфель, привязанный к ремню, удерживающему широкие брюки. Неожиданно внимание людей привлекли штрипки, сквозь которые ремень был продёрнут.

— Как красиво! Посмотрите на эти маленькие петельки! Что и говорить, удобно, оно и понятно, Запад! — шептались удивлённые эхвынцы. Сами они обходились обычными резинками вместо ремня, поэтому восприняли штрипки как последнее слово моды.

Когда Гр надел однажды серые бриджи с карманами между колен, эхвынцы не выдержали. Ухватившись за его ногу, все начали умолять продать им штаны. Гр показал фигу, тогда один из отчаявшихся разлёгся на дороге, загородив телеге путь, и сказал, что не поднимется до тех пор, пока Гр не сбросит штаны и не распорет их.

— Это ещё зачем? — изумился колонизатор.

— Чтобы выкройки снять, — ответил мужчина, приглашая товарищей улечься рядом.

Ло наконец смекнула, в чём дело.

— Ты им скажи, что согласен быть главным консультантом по пошиву штанов! Пусть фабрику открывают!

— Главным консультантом? Отлично! — обрадовался Гр. — Вот мои условия: апартаменты рядом с кабинетом, гамак, ботинки из кожи молодого крокодила со шнурками и на толстой подошве! И красный абажур!

— На что тебе абажур? — насторожилась Ло.

— Не твоё дело, — ответил муж, входя в роль фабриканта.

Эхвынцы не торгуясь подписали контракт. В мэрии города закрыли глаза на то, что фабрика устраивалась в неположенном, удалённом от северных окраин, районе, так всем хотелось приобрести штаны со штрипками.

Работа закипела. Гр переехал вместе с Ло и сыном в апартаменты, оказавшиеся настолько просторными, что в них нашлось место и для кибитки. Её не стали разбирать, убрав нажатием кнопки стены и верх кабриолета, телегу вкатили в гостиную, в самый центр, поставив под оранжевый абажур, напоминавший фантастический апельсин. Фрукт висел под потолком, всем видом призывая к себе окрестных стрекоз. По распоряжению Гр окна в апартаментах открыли и сняли занавески. В рабочем кабинете устроили гамак, натянув его между стенами, и установили живую пальму в горшке. Ботинки были готовы спустя неделю, они получились лучше, чем Гр предполагал: тёмно-зелёные, чуть выше щиколоток, как у заправского колонизатора! Он пришёл в неописуемый восторг, увидев толстые шнурки с железными колпачками на концах. Колпачки громко звенели при ходьбе и били по голым ногам. Резную бамбуковую трубку покрасили под цвет ботинок.

Получив всё что хотел, Гр целыми днями валялся в гамаке. Задирал ноги выше головы, чтобы было удобно любоваться обновкой, и считал дырки для шнурков, сожалея, что дырок могло быть больше, курил крепкий табак и один раз в месяц подписывал новые эскизы.

Освоившись со штрипками, эхвынцы стали реже беспокоить главного консультанта. Через полгода ему никто не мешал дёргать ногами в воздухе и отбивать наконечниками ритм для танцующих на телеге стрекоз. Привлечённая их наглым жужжанием в комнату врывалась Ло с мухобойкой в руках, она принималась гоняться за мерзкими шлюхами, мечтая прихлопнуть хотя бы парочку из них. Те визгливо смеялись, успевая вовремя вылететь в открытое окно, и Ло, бесполезно помахав руками, швыряла мухобойку в лицо хохочущего супруга и со словами «Дождёшься, что съедят с потрохами!» удалялась на свою половину.

Весной на фабрику прибыла делегация важных чиновников из центра: страна узнала о штрипках и ждала перемен в высокой моде. Занятый танцами Гр принял послов за уборщиков, которые изредка приходили к нему навести порядок в кабинете. Услышав шум у порога, он закричал, чтобы все убирались к такой-то матери и даже дальше. Он точно сказал, куда надо идти, и плюнул в сторону порога. Чиновники неуверенно потоптались, ничего не видя в сигаретном дыму, и, закашлявшись, вышли.

На следующий день программа по внедрению штрипок в эхвынскую моду была закрыта. Новшество решили убрать, сделав акцент на стрелках — вариант классический и экономичный с точки зрения производства. От бриджей отказываться не стали, сойдясь во мнении, что карманы нужно вынести вперёд, на видное место, ибо скрывать в них эхвынцам нечего.

Утром к несчастному консультанту пришли рабочие. Они выкинули телегу в окно, вырвали пальму из пластмассового плена, прогнали стрекоз, а чужеземца вытрясли из гамака и принялись стягивать с него ботинки.

— Что происходит? — закричал Гр, падая на пол.

Рабочие угрюмо молчали и продолжали выворачивать ступни его ног. Кто-то догадался развязать шнурки, левый ботинок удалось снять. Тут Гр понял, что с ним не шутят. Ему почему-то вспомнились граница, танки, капитан. И кредиторы. Дёрнувшись всем телом, он вывернулся из рук эхвынцев, прыгнул в окно и помчался, не разбирая дороги, позабыв про Ло и про сына. Он бежал до тех пор, пока не перемахнул через высокий, выше головы, забор и не очутился в оранжевом странном лесу.