Он очнулся от воды, которая капала откуда-то сверху. Она капала методично, попадая точно в ухо и стекая по щеке, шее и дальше за воротник. Затылок горел, и вся голова гудела. С трудом разлепил веки. Темнота полная, не видно даже очертаний предметов. Сюрреалистическая обстановка наводила на мысль: «А жив ли я? Жив! Если ощущаю свое тело, боль и соображаю. Вот только двигаться не могу. Почему? А-а, так я же связан!»

Память услужливо подставила ему последние мгновения из той реальности: он ехал на машине с таможенником. Как его звать? Кажется, Леонид Сергеевич. Или Сергей Леонидович? Неважно. Потом они вошли в дом. Он был такой странный. Потом сзади его что-то ударило… и все. Дальше провал. Так, попробуем размышлять.

Денис с трудом передвинул голову, чтобы противные капли не попадали ему в ухо. Какие версии? Вариант первый: его похитили. Зачем? Чтобы взять за него выкуп. Нет, не бьет. Вариант второй: его хотят убить. Сначала будут пытать, а потом убьют. А вот это ближе к истине. Вывод пронзил сознание своей беспощадностью. Страха не было, но вдруг на Дениса накатило чувство такой тоски, что ему стало нехорошо. Он постарался отогнать это чувство.

А почему сразу не начали пытать? Чтобы надавить на психику? Ожидание смерти страшнее, чем сама смерть. А может, его оставили здесь, чтобы потом приехал самый главный? Организатор. А кто он? Хомяков! Да, именно он. Все нити сходятся на нем. «А как он меня раскусил? Значит, где-то прокололся».

Так, ладно, сейчас надо не об этом думать. Основная задача сейчас – как выпутаться из этого положения. В прямом и фигуральном смыслах. Как там учили на занятиях в милицейской школе? Первое: оценка обстановки. Он находится в помещении. Скорее всего, подвал. Лежит на чем-то твердом. Денис пальцами пощупал у себя за спиной поверхность, на которой лежал. Цемент. Помещение наверняка закрытое, людей рядом нет, кричать бесполезно. Дальше: силы и средства. «Наши силы: я замотан, как гусеница в коконе. Передвигаться не могу. А как перерезать веревки? В детективных фильмах герои находят что-то острое, трут веревки и освобождаются. Надо найти что-то острое». Денис согнул ноги в коленях, попытался приподняться. Вместо этого он перевернулся всем телом и попал лицом вниз в какую-то лужу. Не получилось. Вернулся в первоначальное положение. Надо передохнуть, а потом все-таки попытаться встать. Он закрыл глаза, наступила апатия, впал в полудрему.

Начальник Петербургского управления МВД, худощавый седой мужчина со строгим лицом, слушал Хмелева, не перебивая, изредка по ходу доклада уточняя некоторые детали.

– …Дисконт, который «Фольксваген» сделал на свои проблемные машины, составляет пять процентов. Этот дисконт автосалоны и таможня поделили в соотношении два к одному. Три с половиной процента – автодилерам, полтора процента – таможне.

– А что, этот дисконт нигде не отражен?

Ни в одном документе?

– Нет, товарищ генерал. Руководство немецкого автоконцерна ведь понимает, что сделка не совсем чистая. Поэтому нигде это не рекламирует и не отражает. Так сказать, джентльменское соглашение.

– Понятно.

– С учетом того что немцы планируют запихать на наш авторынок около ста тысяч таких автомобилей, а ценовой диапазон в линейке «Фольксвагена» составляет от одного миллиона до трех, то суммы от этого дисконта образуются весьма солидные. Где-то около десяти миллиардов. Именно столько недополучит бюджет страны.

– М-м-да-а, действительно, – удивленно помотал головой генерал, – а у нас есть документальное подтверждение этого?

– Есть, товарищ генерал! Вот документы по первой партии автомашин «Фольксваген», которые поступили на прошлой неделе. Мы внедрили в эту мафию сотрудника наших соседей, – Хмелев кивнул в сторону сидящего рядом Фролова, – завтра он представит нам документы по третьей партии машин. Они уже прибыли в наш порт. Так что можно просить санкцию на задержание Хомякова и его подручных.

– А что за сотрудника вы внедрили? – Генерал повернулся к Фролову.

– Лейтенант Канарейкин. Молодой, но хваткий…

– Какой у него опыт работы в правоохранительных органах?

– Почти год.

– Да уж! Довольно рисково.

– Товарищ генерал, у меня нет с ним связи, – удрученно заметил Фролов.

– Я с ним только сегодня утром разговаривал, – сообщил Хмелев.

– Паша, я звонил ему несколько раз. Телефон не отвечает.

– Может, батарейка села?

– Нет, – решительно помотал головой Фролов, – я сам, когда выезжаю утром на работу, смотрю, чтобы батарейка была полностью заряжена. Я и Дениса к этому приучил.

– Ну-ка, позвоните еще раз, – попросил начальник управления Фролова.

Тот набрал номер Дениса. «Аппарат абонента отключен или находится вне зоны действия оператора», – пропел автомат приятным женским голосом.

– Меня это сильно беспокоит, товарищ генерал.

– Куда он сегодня поехал? – Начальник управления немигающим взглядом уставился на Хмелева.

– На таможенный пост в порт, оформлять третью партию автомобилей. Но мы можем прямо сейчас узнать его местонахождение в городе: я поставил на его машину «маячок».

– Тогда быстро к оперативному дежурному! Посмотрите, где машина, и поезжайте туда, – приказал генерал.

– Есть, товарищ генерал. – Хмелев и Фролов встали из-за стола одновременно.

Скрежет ключа в дверном замке вывел Дениса из полудремы. В дверном проеме смутно обозначились две фигуры. Включили свет, который с непривычки ослепил пленника. Он закрыл глаза, затем открыл. Увиденное его так поразило, что он непроизвольно вскрикнул:

– Ивашов!

– Он самый, – усмехнулся «покойник», подошел к лежащему на полу Денису, посмотрел на него сверху вниз, – мне там не понравилось, решил вернуться обратно.

Он спокойно взял стул с тремя ножками, поставил его более-менее устойчиво у стены, сел на него. Хомяков тоже подошел к Денису, наклонился над ним, присев на корточки, участливо спросил:

– Как они тебя, не сильно звезданули?

Приподнял связанного пленника, осмотрел его затылок, констатировал:

– Да нет, голова целая, хотя она теперь тебе и не нужна.

Осторожно приподнял Дениса, посадил его на пол, прислонив спиной к стене.

– Что все это значит, Константин Дмитриевич? – возмутился Денис.

– Это значит, молодой человек, что мы тебя раскусили. – Встал напротив пленника, посмотрел на него внимательно и насмешливо. – Я ведь тебя сначала действительно принял за протеже Марка Моисеевича. Но потом маленькие прокольчики все же у тебя проскользнули.

– Какие прокольчики? – уныло поинтересовался Денис.

– Ты выдавал себя за петербуржца. Но произношение у тебя не петербургское и даже не московское. Скорее средняя полоса России, точно определить не берусь, здесь я не особенно спец. Ты неправильно произносишь слово «таможня». Ударение надо делать на втором слоге, а не на первом. Профессионал никогда так не скажет. Затем я зацепился за такой фактик, который ты озвучил: квартира на Невском проспекте. Как одинокий бедный студент может приобрести квартиру в элитном районе города? Но это все подозрения, а их, как известно, к делу не пришьешь. Я послал запрос в наш университет в отношении тебя. Ответ: «Интересующее вас лицо в списках учившихся в нашем учебном заведении не значится». А это уже не подозрение, а факт изобличающий. После этого я приставил к тебе двух своих филеров. Это профи высокого класса. Они и вскрыли твою связь с нашими Шерлок Холмсами. У кого ты на связи, Денис Витальевич? У Хмелева, Воропаева или у Лазуткина?

Денис тоскливо молчал. Ч-черт, попал как кур в ощип! И что теперь будет?

– Ну ладно, – продолжал Хомяков, – это уже неважно. Важно другое: ты залез слишком глубоко и испортил нам всю игру. Испохабить такую красивую комбинацию! Ее разработал Кирилл Анатольевич. – Красноречивый жест в сторону Ивашова. – Попутно: это комбинатор экстра-класса. Остап Бендер ему в подметки не годится. Нагадил ты всем: немецкому концерну, потенциальным покупателям автомобилей, автосалонам, нам. И зачем?! Мы ведь ничего не воровали. Просто взяли свою долю на законных, ну, почти законных основаниях. Кстати, главный разбойник в нашей стране – это государство. Это оно обдирает нещадно бизнесменов, пенсионеров, простых работников. Для примера. Ты знаешь, Денис Витальевич, какой налог платит простой работник со своей зарплаты?

– Тринадцать процентов, – сообщил Денис и удивленно посмотрел на Хомякова.

– Да нет, Денис Витальевич, ты экономически безграмотен. Сорок пять процентов. Остальные проценты платит работодатель с фонда заработной платы. Нигде в мире такого нет.

– Костя, давай закончим этот экономический ликбез, – неожиданно вмешался Ивашов. – Все равно мы не восполним пробелы в его образовании, да и не нужно этого делать. Какой смысл в его-то положении?

– Да, все верно, Кирилл. Может, ты что-нибудь добавишь?

– Да, добавлю. Но в отличие от тебя я выскажу в его адрес комплимент. Если честно, Денис Викторович – так вроде правильно, да? – Ивашов хитро посмотрел на пленника, – я был раздосадован и в то же время восхищен. Не ожидал, что наши следаки, да еще такие молодые, могут работать на таком уровне. Я разработал хитроумную комбинацию моего ухода со сцены и удачно ее осуществил. Кратко суть: мною была разработана схема отъема лишних денег у государства. Менять таможенный режим и за счет существенной разницы в оплате таможенных услуг получать свою маржу. Повозиться пришлось. Надо было создать надежные каналы, обеспечить сеть таможенных постов, поставить везде своих людей, перетереть с автосалонами и так далее.

Схема устойчиво работала два с половиной года. Но любая даже самая великолепная схема рано или поздно начнет давать сбои. А это автоматически будет привлекать внимание правоохранителей. И кое-где сбои уже начались. Я предложил соратникам закрыть схему: дальше становилось уже опасно. Но они даже слышать об этом не хотели. Ну что поделаешь, – Ивашов выразительно развел руки в стороны, – жадность затмевает разум человека. Ванин и Немиров, эти недоумки, уверяли меня, что у нас надежная крыша (знаешь, о ком речь), и она, эта крыша, нас надежно защитит. Короче, я решил выйти из игры, и выйти эффектно. Весной прошлого года ко мне приехал Вадим, мой брат-близнец, после отсидки. С его помощью я решил запихать свою жену в тюрьму года на два. Нашли киллера, договорились: он во время ссоры с моей женой будет стрелять в Вадима, ранит его. Жену в тюрьму, а Вадику я пообещал компенсацию – пятьдесят тысяч долларов.

Но перед самой операцией я еще раз встретился с киллером и уговорил его завалить Вадима. Увеличил ему гонорар в два раза. Все прошло как по маслу. Вадим приехал утром ко мне домой, завел ссору с женой, довел ее до истерики. На самом видном месте лежал пистолет. Моя дура схватила этот пистолет и выстрелила. Для Вадима риска не было никакого (это он так думал), так как в пистолете был холостой патрон. После выстрела жены Вадим сразу поднял вверх руку. Это было сигналом для киллера. Он после этого и завалил моего братца боевым патроном. Это называется одним выстрелом двух зайцев. Даже трех: Вадима туда, жену в тюрьму, а я ушел со сцены и начал вторую жизнь. Но приходит въедливый следопыт и начинает копать. Мою могилу, мои документы, мою биографию. Я слил вам моих соратников и не жалею об этом. То есть я даже оказал услугу следствию. Но вот зачем ты полез в Питер? – раздраженно воскликнул Ивашов и со злостью уставился в лицо Дениса. – Какого рожна здесь тебе нужно?!

– Мне кажется, он и сам этого не знает, – заметил Хомяков, – все, Кирилл, заканчиваем. Нам надо еще отогнать его машину в другую часть города.

– Да, пора. – Ивашов встал, посмотрел на Дениса, с пафосом продекламировал: – Что наша жизнь – игра! Извини, Денис Викторович, ничего личного. Ты проиграл, – направился к двери, – твой выход, Константин Дмитриевич.

Хомяков достал из карманов куртки зубило и молоток. Внутри у Дениса все похолодело. Хомяков, заметив перемену в лице пленника, усмехнулся:

– Нет, нет, Денис Викторович, не так грубо. Предусмотрен более изящный метод. Опять-таки задумка Кирилла Анатольевича. Тебя перевязали веревкой, сделанной из целлюлозы, пропитанной углеводородным купоросом. Это волокно замечательно тем, что оно достаточно прочное, но быстро растворяется в воде. Через три часа твои путы полностью растворятся в воде. Вопрос: откуда вода? – Хомяков посмотрел поверх головы Дениса, на которого до сих пор сверху капала вода. – Это действующий водовод. Из дома выселили жильцов, поскольку дом признан аварийным. Я сейчас пробиваю дыру в трубе, и вода через часа полтора-два полностью заполнит это помещение до потолка. Для тебя достаточно будет три минуты. Даже если кто-то и позвонит в водоканал, то аварийщики сегодня делать тут ничего не будут. Время вечернее. Они просто перекроют воду, приедут завтра. Увидят тут труп. Ну и что? Очередной бомж. Таких по стране тысячи. Какова задумка, а? – Хомяков откровенно веселился, но Дениса все больше охватывал ужас. Слова застревали в горле.

Хомяков подошел к трубе, приставил к ней зубило, ударил молотком. Проржавевшая труба ответила на такое отношение к ней тугой струей воды. Хомяков еще пару раз сильно ударил молотком по трубе, еще больше увеличив в ней дыру. Отошел, стряхнул со своей куртки брызги воды.

– Ну, вот и все, – бросил взгляд на пленника, покачал головой, – сожалею, но таковы правила нашей игры. – Поднял взгляд вверх на лампочку. – Электричество надо экономить. – Сделал широкий замах, молотком разбил лампу.

Вновь зловещая темнота. В двери проскрежетал ключ, ее закрывавший. Тишина, нарушаемая шумом выливающейся на пол воды.

Хмелев так быстро гнал свой маленький «фордик» по петербургским улицам, что Фролов невольно вжимался в сиденье.

– Однако, мастерство, – уважительно похвалил Фролов друга, когда тот ловко обогнал очередную машину.

– Есть маленько, – самодовольно произнес Хмелев, – если выгонят, все хлеб.

– Ну, уж если таких, как ты, выгонять, то кто останется работать?

– Дубинины.

– Ну да, палки дают, каблуками щелкают.

К старой сталинской пятиэтажке подъехали, когда уже начало темнеть. Выскочили из машины.

– Нет ее здесь! – воскликнул Фролов.

– Надо связаться с оперативным дежурным. – Хмелев схватился за телефон.

– Подожди, Паша, – Фролов нагнулся поближе к дороге, – посмотри-ка, здесь следы от протектора. Это не его машина?

– Да, я узнаю, это след от его «КИА». А вот еще след от другой машины.

– Смотри, а здесь много следов от обуви. И все ведут в этот подъезд.

– Пошли туда.

Они вошли в подъезд. Темнота и гулкая тишина, только внизу какой-то шум, как будто рядом река.

– Там что-то льется. – Хмелев указал на лестницу, ведущую вниз, в подвальные помещения.

– Не нравится мне это, – напряженно произнес Фролов, – дом явно нежилой, а какие-то люди сюда шастают.

– Подожди, я возьму фонарик из машины. – Хмелев вышел наружу.

Когда он возвратился, то увидел друга в стойке, напоминающей охотничью собаку перед погоней за дичью.

– Чего ты? – удивился Хмелев.

– Тише, оттуда какие-то звуки. – Фролов приподнял указательный палец.

Хмелев тоже стал напряженно вслушиваться.

– А-а… а-а, – сквозь шум воды прорезался человеческий голос.

– Быстрее! – Фролов ринулся вниз по лестнице.

Друзья уперлись в металлическую дверь. Через щель между дверным полотном и косяком струилась вода. У двери была большая лужа. Фролов схватился за край двери. Она была закрыта на замок.

– У тебя есть что-нибудь острое и твердое? – повернулся к Хмелеву.

– Лопатка… в багажнике…

– Давай быстрее! Дверь не толстая, миллиметра два.

Хмелев снова рванул наверх. Возвратился с короткой лопаткой и каким-то металлическим прутом. Просунули лопатку в щель. Она немного расширилась.

– Вставляй прут! – истошно крикнул Фролов.

Хмелев вставил прут. В четыре руки друзья схватились за него. Напряглись, стали отжимать дверь. Та неохотно поддавалась. Наконец дверь отлетела, поток воды раскрыл дверь настежь, друзья, снесенные потоком, упали на лестничный марш. Быстро поднялись, Хмелев поднял с пола фонарь, посветил вовнутрь открытого помещения. Над поверхностью воды увидели голову Канарейкина и его выпученные от ужаса глаза.

– Дениска! – заорал радостно Фролов и кинулся навстречу водному потоку, который заметно ослабел.

Когда Дениса вытащили наружу, он жадно и неровно дышал, смотрел на своих спасителей мутным взглядом.

– Ты что это зимой устраиваешь водные процедуры? – попытался пошутить Хмелев.

Но Денис никак не отреагировал на вопрос, только вертел головой и озирался вокруг.

– Давай развяжем его и отвезем в гостиницу, – приказал Фролов, – а то застудим пацана.

Хмелев вытащил из бардачка складной перочинный ножик, стали освобождать Дениса от веревок.