Эксгумация проводилась в начале сентября. На этот раз погода была солнечной и теплой, так что труп Ивашова был извлечен быстро и без труда. Глина еще не успела слежаться, а могила – зарасти высокой травой.

На следующий день Канарейкин получил заключение экспертизы: «…Пуля вошла в правую височную часть головы жертвы и застряла в правом полушарии мозговой массы. Из этого можно предположить, что выстрел был произведен с расстояния сто-двести метров. Исходя из массы пули, можно с долей вероятности девяносто процентов сделать вывод, что калибр патрона пять сорок пять, выстрел был осуществлен из стрелкового оружия типа «СВД». Более точно определить марку винтовки не представляется возможным, так как отсутствует обойма от пули…»

Совещание у начальника управления проводилось в конце рабочего дня. В кабинете начальника, кроме Дударева и его подчиненных, находился зам начальника оперативно-разыскной части Фролов.

Доклад Дударева прозвучал кратко и сухо.

– …Таким образом, товарищ генерал, – заканчивая выступление, подытожил Дударев, – результаты расследования, которое осуществил следователь Канарейкин, однозначно свидетельствуют о том, что Ивашов был убит неизвестным лицом с крыши противоположного дома. Значит, жена убитого, Ивашова Елизавета Владимировна, которая, находясь в состоянии аффекта и, возможно, имевшая намерение застрелить своего мужа, к убийству отношения не имеет. То есть обвинение в совершении преступления, предусмотренного статьей Уголовного кодекса сто седьмой, с нее должно быть снято. Доклад закончен.

Дударев плотно сжал губы, отчего выражение его лица приобрело значительно-суровое выражение. Генерал загадочно посмотрел на начальника следственного отдела поверх очков, тихо крякнул и кивнул головой:

– Садитесь.

В помещении на несколько секунд повисла напряженная тишина, нарушаемая шелестом бумаг у кого-то из присутствующих.

– Ну, что, товарищи офицеры, – задумчиво произнес генерал, снял очки, внимательно посмотрел на них, как будто видел их впервые, – лейтенант Канарейкин грамотно провел расследование. Как говорится, первый блин, но не комом. Вывел нас на новое, неожиданное направление поиска. Поэтому срок следствия будем продлевать, к поиску преступника подключим ОРЧ Фролова. Наметьте план мероприятий и мне на доклад. – Генерал посмотрел на майора Фролова, который сидел с каменным лицом.

После последних слов генерала тот метнул взгляд на Канарейкина, неожиданно обратился к начальнику управления:

– Товарищ генерал, я считаю целесообразным подключить к разыскным мероприятиям Канарейкина. Он знает все детали расследования…

– Хорошо, – неожиданно быстро согласился генерал, – он заварил кашу, вот пусть и… поработает на новом направлении, познает, так сказать, оперативно-разыскную работу изнутри. У полковника Дударева нет возражений?

– Никак нет, товарищ генерал, – сухо сообщил Дударев.

– Вот и хорошо. Работаем. – Генерал закрыл рабочую тетрадь и встал, давая понять, что совещание закончено.

– Ну, и чего ты добился?! – Дубинин, зашедший в кабинет Канарейкина, был в состоянии тихого бешенства. – Ты знаешь, что такое висяк? Глухарь называют его еще? Теперь на каждом совещании тебе будут пилить шею: «Где преступник, где преступник?» Мало того что сам обосрался, так еще и Фролова подставил…

– А что мне еще оставалось делать? – Денис упрямо посмотрел в лицо старшего следователя.

– Денис, ты или действительно дурак, или притворяешься таковым. У тебя было готовое дело. За-кры-тое! А ты из конфетки сделал говно. Вот и жуй его теперь! – с чувством произнес Дубинин и вышел из кабинета, сильно хлопнув дверью.