Глава двадцать третья

Харн оказался на ногах в тот же миг, выхватил сразу два кинжала и ринулся на Тарза, но тот и сам уже опомнился, резко вскинулся и отпрянул прочь, с ужасом разглядывая жалкие обломки, оставшиеся после его падения.

Лекарь и Изор отстали от герцога всего на секунду, но успели разделиться. Молодой огр со всех сил вцепился в деда, а Ительс пытался собственным телом загородить их от новичка, одновременно судорожно копаясь в своей сумке целителя.

Однако Хатгерн уже осознал свою ошибку, и, резко оттолкнув лекаря, сторожко оглядывался в поисках жены, больше всего желая двух вещей. Крепко прижать лаэйру к себе и отныне везде водить за ручку, или посадить ее на пару дней под домашний арест и прочесть длинную и наинуднейшую лекцию о том, как глупо дергать медведя за хвост.

— Прости… — тень стояла рядом, крепко прижимаясь к локтю мужа, — я была неправа. Но мне казалось, будто он намного лучше владеет собой.

— В следующий раз я тебя выпорю, — тихо и свирепо пообещал жене герцог, но все-таки не выдержал, обхватил её за плечи и притянул к себе.

— Какие у нас гости… — донесся откуда-то сверху равнодушный, странно глуховатый голос, но его тотчас перебил сочный, бархатистый баритон, изумлённо охнувший:

— Мин?

Изумление, еле заметная радость, тревога… и еще невесть сколько различных эмоций послышались герцогине в этом, до боли знакомом голосе, но слишком часто он когда-то повторял девушке святое правило теней: нельзя позволять никаким из собственных эмоций поймать себя врасплох. Сотни, десятки сотен раз за время обучения Таэль окликали на разные лады, пытаясь отвлечь от основного задания, и если она отзывалась — юной тени засчитывалась грубая ошибка.

И теперь, едва услышав голос, который мог принадлежать лишь ее первому наставнику и ощутив почти неодолимое желание немедленно вскинуть голову, взглянуть в знакомые глаза и рвануться им навстречу, Таэльмина поддалась своей слабости лишь на краткое мгновенье. Но тотчас опомнилась, сумела перебороть этот порыв, и, застыв туго натянутой стрункой, пыталась просчитать, каким образом Ганти мог оказаться здесь и чем его появление может грозить ее новому подопечному.

Но если никто из наблюдавших за девушкой со стороны не заметил ее мимолетного движенья, то крепко держащий жену за талию Хатгерн почувствовал его очень явственно, да и поджавшиеся губы лаэйры тоже успел рассмотреть. Трудно было не сообразить, какие именно отношения могли когда-то связывать этих двоих и герцог тотчас ощутил, как все в душе вскипает жарким протестом. Его и без того крепкое объятие вмиг стало цепкой хваткой хищника, не имеющего никакого желания отпускать свою добычу, а ладонь, оставившая было рукоять кинжала, вновь стиснула ее с совершенно определенным намереньем.

— Откройте нам проход, — первым попытался разрядить все нарастающее напряжение Ительс, хотя и мог бы поклясться, что он вовсе не единственный, кто его почувствовал, — герцогиня дэй Крисдано неважно себя чувствует.

— Пусть огры поднимут вас сюда, — так же бесстрастно скомандовал глухой голос, — тут снята защита.

— Идем, — подступил к тени Изор, — я снова буду твоей лошадкой.

— Спасибо, — голос герцогини был кроток и учтив до тошноты, — но мне сейчас нужно немного отдышаться… перенеси сначала моего мужа.

Хатгерн протестующе засопел, хотя ему и польстило, с какой уверенностью лаэйра произнесла эти слова, впервые за прошедшие после ритуала дни признав его супругом, однако не понравилась сама необходимость расстаться… даже на некоторое время. Но младший огр выжидающе смотрел на них, и в его взгляде герцогу чудились и насмешка и легкая укоризна и нетерпение… поневоле пришлось подчиниться.

Как вскоре выяснил новичок, незнакомцев на стене было трое, но третий, похожий на оставшихся у моста стражников нагард, стоял чуть поодаль, всем своим видом выражая равнодушие охранника… или секретаря. Хатгерн лишь мазнул по нему небрежным взглядом и сосредоточил внимание на ближайшей паре туземцев. И почти сразу понял, мужчина, бывший почти на треть ниже ростом своего сопровождающего — человеком быть никак не мог, а стало быть — никогда не встречался с его лаэйрой. Но немедленно отвести от него взгляд не сумел, уж слишком заманчивой оказалась невероятная прежде возможность вживую рассмотреть одного из представителей легендарных старших рас. Как выяснилось совсем недавно, никогда не бывших равными незадачливым гоблинам.

— Это герцог Хатгерн дэй Крисдано, — почтительно доложил невысокому незнакомцу Изор, и бесшабашно сиганул вниз со стены.

Харн еле сдержал естественный порыв прыгнуть следом и попытаться удержать мохнатого собрата по несчастью от этой безумной бравады. Даже шагнул было вперед, но тотчас разглядел невозмутимую ухмылку на лице того из незнакомцев, что был выше ростом. Герцог резко остановился и огорченно стиснул зубы, только теперь сообразив, зачем Таэль так рисковала, дразня Тарза. Хотела определить, как на самом деле он относится к своим правителям и как следствие — насколько заботливо они сами обращаются со своими созданиями. Выходило — довольно сносно, ведь обычно за тех, кого ненавидят, подневольные не бросаются ломать шею ценным пленникам.

И раз сейчас Изор обратился именно к молчаливому коротышке, значит, тот и есть один из жутких вампиров? — Сделал герцог новое предположение, и еще раз пристально оглядел невозмутимого туземца. При внимательном изучении тот оказался не только невысок, но еще и тщедушен, имел выпуклые, как у кикиморы глаза, только черные и с желтым кошачьим зрачком, и покрытую густыми серебристыми волосками кожу. Ведь неправильно же было бы называть мехом мягкую и короткую, словно бархат, растительность на руках и лице вампира?

Во всем остальном он был неимоверно похож на людей, не имел ни длинных ушей, ни рожек, а на спадающих на шею темных волосах носил обычную дорожную шапку. Одет и обут вампир был точно так же, как поселенцы, в добротно выделанные кожаные сапоги и замшевые штаны с курткой.

— Не ожидали мы увидеть здесь славного победителя герцога Бентрея, — серьезно произнес своим бархатным голосом тот, кого Хатгерн люто ненавидел уже целых три минуты, и потому ясно расслышал в его голосе отлично спрятанную насмешку, а за ней недоверие и недружелюбие.

— Мы и сами даже близко не помышляли оказаться по эту сторону гор, — ринулась на защиту мужа едва ступившая на плиты верхней галереи Таэльмина, — а тем более — встретить тут так много авантюристов и беглецов. Ой! А это кто? Неужели настоящий вампир?

— Он самый, — равнодушно глянув на девушку, соизволил ответить кошкоглазый и нехотя добавил — я Алдер.

— А я герцогиня Таэльмина дэй Крисдано, — снова превращаясь в светскую кокетку, премило улыбнулась ему тень, и поклонилась так изящно, словно была одета в роскошное блио, а не в мальчишечьи штаны.

— Как нам известно, — сухо поправил ее молчавший до этого времени нагард, — приставка «дэй» тебе не положена.

— Как интересно, — фыркнула и не подумавшая оскорбиться или смутиться тень, опередив ринувшегося к ней Харна, — значит, вы все же шпионите за изгнанными.

— А ты догадлива… хотя и чрезмерно нахальна, — так же сухо процедил вампир.

Герцог зло скрипнул зубами и попытался хоть что-то сказать в защиту своей лаэйры, но она, так же мило улыбаясь, повисла у него на локте и приложила к губам мужа пальчик.

— Не обижайся на него, дорогой… он просто пытается вывести тебя из себя. Теперь я понимаю… с кого берет пример бедняга Тарз.

— Проклятье… — внезапно меняясь в лице, пробормотал обладатель бархатного баритона, — так ты взяла его под защиту, Мин!

Хатгерна снова всего передернуло от этого фамильярного обращения, но еще больше задел герцога сам тон. Невероятно доверительный, подобным говорят между собой лишь старые друзья или любовники, знающие друг о друге такие вещи, о которых не догадываются даже любящие родители или супруги. И если бы Харн не стоял рядом с Таэльминой пред лицом жреца и не видел ровного, ничуть не обожжённого брачного рисунка на ее запястье, он сейчас не дал бы за целомудренность собственной лаэйры и медяка.

Но теперь он был в ней почти уверен и не хотел знать, отчего наглый туземец считает, будто имеет на тень какое-то право. Сейчас Харн желал раз и навсегда поставить на место этого наглеца… и неважно, во что это ему обойдется. Все равно он уже потерял все, что имел благодаря рождению и собственным трудам, кроме жизни и самоуважения и ценил второе гораздо дороже первой.

— Какое ты имеешь право… — в голосе герцога слышался пересвист студеных зимних вьюг, но договорить ему снова не дали.

На этот раз остановил герцога такой же холодный голос вампира.

— Никто из вас сейчас не имеет на эту девушку никаких прав, и вы оба это знаете. Но все равно норовите по своим диким правилам устроить тут петушиные бои.

Харн слушал представителя старших рас, презрительно сцепив зубы, он вовсе так не считал, но начинал понимать, тень была права и кошкоглазый снова пытается его на чем то подловить. Зато бывший друг Таэльмины почему-то смотрел на неё, несчастно кривя губы, и в его прищуренных голубых глазах отчетливо читалось искреннее огорчение.

— А кто, интересно, имеет на меня права? — в кротком голоске тени не было даже малейшего намека на насмешку или страх. Только чистейшее, по — детски откровенное любопытство.

— Неужели ты сама не знаешь? — высокомерно задрал нос вампир, и тень улыбнулась ему почти нежно.

— Я-то знаю… но ты почему-то считаешь иначе. И мне кажется, пытаешься навязать мне свое мнение, исходя из своих диких правил.

— Мин! — предостерегающе нахмурился голубоглазый туземец, и Хатгерн, скрипнув зубами, снова шагнул вперед.

— Я вызываю тебя на бой, — вот теперь в голосе Таэльмины, непримиримо уставившейся на бывшего наставника, не было ни кротости, ни приветливости, — и ты знаешь, почему. А цена победы — полное повиновение.

— Я сам его убью, — снова выхватил оружие Хатгерн и попытался обойти лаэйру, — отойди в сторонку, милая.

— Прости, дорогой, — тень и не подумала уступить мужу своё место, наоборот, сдвинулась, закрывая ему проход, — но этот отступник нарушил непреложный закон ремесла и по нашим правилам должен быть наказан.

— Ты так уверена в своей победе? — На бесстрастном лице вампира мелькнуло похожее на интерес выражение.

— В битве за справедливость боги не стоят в стороне, — туманно намекнула Таэльмина на какое-то неизвестное герцогу выражение, и он бы никогда не стал проявлять собственное невежество, если бы лицо его врага не передернулось, как от удара невидимой никому ладони.

— И что это за боги? — немедленно задал вопрос Харн, но ему не было суждено узнать ответ.

— Алдер! — предупреждающе окликнул вампира Ительс, до этого безропотно взирающий на происходящее, и шагнул ближе.

— Запрещено. — Нехотя откликнулся представитель высшей расы и видя недоумение на лице герцога, скупо пояснил, — по эту сторону моста запрещены всякие выяснения отношений с помощью силы.

— А с помощью магии? — с интересом уставилась на него тень, — или магией только вам позволено развлекаться? Создавать подвластные расы, придумывать им испытания и если не справятся, отправить в клетку как диких зверей и лишить всяких прав самостоятельно решать свою судьбу.

— Ты! — в глухом голосе вампира прорезалась звонкая ярость, его кошачьи глаза сузились, и покрытые серебристой шерсткой скулы приподнялись так же выразительно, как у приготовившегося к атаке зверя.

— Я, — довольно ухмыльнулась тень, — а почему ты так разозлился? Правда глаза колет? Или людям не позволено догадываться о своей роли игрушек… или все-таки пищи?! А может это не разрешается только женщинам?!

— Можно, я её убью? — с тоской прорычал Тарз, и получил в ответ ядовитый взгляд наглой гоблинки.

— Ты уже один раз попытался… меховой коврик под хозяйскими ногами.

— Таэль! — Хатгерн наконец понял, чего она так упорно добивается и испугался. Просто до дрожи испугался, страх так и прокатился по телу ледяной волной.

Но не за себя, на него гнева обозленных хозяев большей части мира может и не хватить, а вот за эту дурочку, нарочно пытающуюся вывести их из себя, чтобы узнать верные ответы на все те вопросы, которые она так бесстрашно вывалила на их головы.

Ноги сами бросили его к лаэйре, одним прыжком преодолев расстояние, на которое она умудрилась незаметно отстраниться, руки сцапали девушку в охапку и крепко прижали к себе.

— Прекрати немедленно! — яростно зашипел ей в затылок Харн, — иначе…

— Извини… — полуоборачиваясь в его объятьях почти кротко произнесла тень, даря совершенно не виноватую улыбку, — я не хотела тебя пугать.

И невесомо провела правой рукой по его щеке, небрежно опуская ее, мимолетно погладила плечо, туго взбугрившуюся мускулами руку. А в следующее мгновение их браслеты соединились, и синеватое сияние на миг охватило фигуры фиктивных супругов.

Ошеломлёнными статуями застыли все присутствующие, и те, кто заметил это сияние, и те, кому не было дано видеть потоки магии. Но таких было всего двое, Ительс и Ганти, и обоим хватило жизненного опыта и здравого рассудка, чтобы ничего не спрашивать у потрясённо вытаращивших глаза огров, нагарда и помрачневшего вампира.

Харн только крепче стиснул зубы, начиная понимать, как ловко его тень подвела происходящее именно к этому моменту. Переждал пару мгновений, пока с запястья схлынет уже знакомый жар, уверено положил ладонь на затылок жены и, повернув её лицо к себе, некоторое время хмуро изучал загадочную полуулыбку, блуждающую по лицу лаэйры. А затем наклонился и впился в так давно манившие его нежные губы властным и долгим поцелуем.

— Мне одному кажется, будто я стал невидимкой? — едко осведомился Тарз, поглядывая на задумчивое лицо господина, — а ещё хочется узнать… почему все вы терпите дерзкие выпады этой нахалки?

— Возьмите вещи, — не отвечая на его вопросы, сухо приказал Алдер ограм и сделал небрежный знак нагарду, — Жесс, отведи их и Ительса в жилые комнаты.

— Я представитель совета, — внезапно упёрся лекарь — и имею право знать, что такое тут сейчас произошло!

— Мы позовём тебя, — холодно произнёс вампир и повернулся к превратившемуся в соляной столб спутнику, — Ганти, ты тоже иди к себе.

— Куда ты собираешься их отправить? — глухо произнёс мастер — тень, старательно отводя взгляд от бывшей ученицы, и не пытающейся оттолкнуть жарко целующего её супруга.

Пока фиктивного, как несколько минут назад с усмешкой объяснил ему вампир. Но судя по тому зрелищу, которое отравляло сейчас настроение первому наставнику графини, рьяно стремившемуся стать ей совершенно подлинным мужем.

Харн прервал поцелуй лишь после того, как послушные губы жены внезапно непреклонно и крепко сомкнулись. Герцог чуточку отстранился и ожидающе уставился ей в глаза, гадая, какой каре тень подвергнет его за это наглое нарушение их договора.

Оставит на щеке заслуженную хлёсткую пощёчину или попытается ударить одним из тех ножей, которые он нащупал у на поясе у жены, крепко обнимая её по время путешествия на огре? А может, разъярённые серые глаза обольют напарника ледяным презрением или даже ненавистью?

Пусть, он ко всему готов… этот поцелуй того стоил. Давно уже сердце Хатгерна не заходилось в подобном упоении от такой простой и невинной в общем-то, женской ласки.

Однако, рассмотрев плещущееся в прищуренных серых, как осенние озёра, глазах лаэйры ехидное веселье, мужчина едва сумел спрятать готовый сорваться с губ огорчённый вздох, Таэльмина явно не считала этот поцелуй ни особенным событием, ни ступенькой к более близким отношениям. Судя по торжеству, кривящему ещё влажные лепестки зарумянившихся губ, тень нарочно заигрывала с напарником, добиваясь от встречавших их туземцев какой-то определённой реакции. И очевидно получила именно то, чего хотела, иначе не подмигнула бы Харну с таким заговорщицким видом.

Но хотя разумом герцог и понимал, что старается лаэйра ради его собственных интересов и он должен сейчас радоваться её маленькой победе, в душе почему-то стыло сквозил унылый ветерок разочарования, выметая разом облетевшие лепестки едва успевших расцвести надежд.

И ему пока совершенно не хотелось выяснять, ради каких сведений и целей лаэйра так мастерски провернула эту несомненно успешную провокацию.

— В гостевые покои… — по обыкновению бесстрастно ответил вампир Ганти, но тот по чуть заметной едкой усмешке, мимолётно скользнувшей по бледным губам, догадался о подлинном смысле этих слов.

Гостевыми покоями в приюте иногда называли камеры для самых опасных пришельцев из-за Граничных гор.