39
Пока Малоун отвязывал лодку от бетонного причала, Стефани стояла рядом. Прибывали все новые полицейские катера, швартуясь к причальным мачтам пристани у площади Сан-Марко, там, где заканчивалась лагуна. Темноту разрезали лихорадочно вспыхивающие огни их мигалок.
— Тут сейчас начнется настоящий ад, — сказал Малоун.
— Дэниелсу стоило озаботиться этим прежде, чем влезать в эту историю.
Ориентируясь по освещенным бакенам, Малоун правил на север. Навстречу им, завывая сиренами, пронеслось еще несколько полицейских катеров. Стефани достала спутниковый телефон, набрала номер, а затем подошла вплотную к Малоуну и включила громкую связь.
— Эдвин, — заговорила она, когда на другом конце линии ответил мужской голос, — ты счастливчик, что тебя здесь нет, иначе я дала бы тебе пинка под зад!
— Разве это я работаю на тебя, а не ты на меня? — спросил Дэвис.
— На площади у меня должно было быть три человека. Почему их там не оказалось, когда они были мне нужны?
— Мы послали к тебе Малоуна. Я слышал, он один стоит троих.
— Не знаю, кто вы такой, — проговорил Малоун, — да и лесть на меня обычно не действует, но я находился рядом с ней и тоже едва не погиб. Вы отозвали ее группу поддержки?
— У нее был снайпер на крыше — и вы. Этого вполне достаточно.
— Вот теперь я точно дам тебе под зад, — решительным тоном заявила Стефани.
— Давай сначала выберемся целыми из этой заварухи, и тогда у тебя будет возможность осуществить свою мечту.
— И что, черт побери, вообще происходит? — почти выкрикнула Стефани.
— Это я хотел бы знать, что у вас происходит.
Она подавила гнев и вкратце пересказала ему все произошедшее за последние часы, а под конец добавила:
— На этой площади сейчас много чего происходит. Настоящий спектакль.
Первоначальная идея состояла в том, чтобы посмотреть, как поведет себя Винченти. После визита к нему Стефани возле отеля постоянно крутились какие-то люди, а после ее ухода они наверняка поднялись к ней в номер и перетряхнули там все вверх дном в поисках медальона. Ей было непонятно, почему начальство решило сменить тактику и прислало к ней Малоуна, поэтому она проговорила в трубку:
— Ты так и не сказал, что здесь делает Коттон.
Малоун вывернул штурвал влево, описывая широкую дугу вдоль берега, а затем увеличил обороты.
— Что вы делаете прямо сейчас? — спросил Дэвис.
— Плывем навстречу новой проблеме, — сообщил Малоун. — Но вы все же ответьте на вопрос. Меня это тоже интересует.
— Нам нужно, чтобы на Сан-Марко сегодня ночью был устроен большой шум.
Стефани ждала продолжения.
— Мы узнали, что Ирина Зовастина в данный момент направляется в Венецию. Ее самолет совершит посадку в течение ближайших двух часов. Сказать, что это странно, значит не сказать ничего. Глава государства наносит анонимный визит в другую страну без всякой видимой причины. Нам необходимо знать, что стоит за этим.
— Почему бы вам не спросить у нее самой? — задал вопрос Малоун.
— Вы всегда такой сообразительный?
— Это одно из моих наиболее ценных качеств.
— Мистер Малоун, — заговорил Дэвис, — мы знаем про пожар в Копенгагене и про медальоны. Один из них у Стефани. Не могли бы вы хоть ненадолго обуздать свое чувство юмора и помочь нам?
— Что, дела так плохи? — спросила Стефани.
— Да уж не больно хороши.
Она знала, что на помощь со стороны Малоуна можно рассчитывать в любой ситуации.
— Куда именно направляется Зовастина? — спросила она.
— Примерно в час ночи она должна быть в соборе Сан-Марко.
— Вы неплохо осведомлены.
— Информация получена от нашего источника, которому Белый дом доверяет безгранично. Настолько безгранично, что меня это даже пугает. — Некоторое время в трубке царило молчание. Наконец Дэвис сказал: — Поверьте, я сам вовсе не в восторге от всего этого, но у нас нет выбора.
Виктор вышел на площадь перед двумя церквями, скинул с плеча рюкзак и положил его на каменное кресло, стоящее прямо на улице. Он слышал, что это загадочное, невесть откуда взявшееся кресло называли Sedia d'Attila, «трон Аттилы». На нем якобы сидел сам Аттила, вождь гуннов. Однако Виктор сомневался в достоверности этой псевдоисторической байки.
Он посмотрел на конечную цель их путешествия. Музей представлял собой приземистое двухэтажное здание прямоугольной формы площадью двадцать на десять метров, с окнами, забранными коваными решетками. По правую сторону от музея возвышалась колокольня. На поросшей травой площади вокруг него торчали деревья и части мраморных колонн и просто каменные обломки с остатками художественной резьбы.
Попасть в музей можно было только одним путем — через двойные деревянные двери на фасаде здания. Они открывались наружу, а сейчас были заперты засовом в виде почерневшего от времени толстого деревянного бруса, продетого в две металлические скобы, вбитые по обе стороны от дверей. Засов крепился к скобам при помощи висячих замков.
Виктор взмахом руки указал на двери и велел:
— Выжги их.
Рафаэль достал из сумки пластиковую бутыль с жидкостью, аккуратно облил каждый из замков «греческим огнем», щелкнул пьезозажигалкой — и замки вспыхнули ярким голубым пламенем.
Виктор, хоть наблюдал это не в первый раз, снова подивился силе древнего огня. Перед ней не мог устоять даже металл. Он, пусть и не плавился, но становился мягким и податливым, как воск. Огонь горел минуты две, а затем погас сам собой.
Кассиопея оставалась на своем наблюдательном пункте в тридцати метрах от музея. Они видела, как, подобно далеким звездам, вспыхнули, горели, а затем погасли две яркие голубые точки. Два удара фомкой — и воры, сбив утратившие всякую прочность замки, вытащили из скоб деревянный засов. Затем они открыли двери и втащили свои пожитки внутрь.
Кассиопея заметила, что они принесли с собой механическую тварь, похожую на черепаху, а это означало, что музей Торчелло обречен.
Один из мужчин закрыл двойные двери изнутри.
Пьяцетта вновь превратилась в зловещий пустырь — темный и сырой. Тишину нарушал только звук дождевых капель, барабанящих по поверхности луж. Кассиопея стояла на церковном крыльце, обдумывая план действий, и вдруг заметила, что деревянный засов остался снаружи.
По винтовой лестнице Виктор поднялся на второй этаж музея. Его глаза быстро привыкли к царящей здесь темноте, поэтому для него не составило труда сориентироваться на первом этаже и добраться до лестницы, ни на что не наткнувшись. Так же легко он ориентировался и на втором, где стояли три здоровенных стенда со стеклянными крышками. В среднем лежал слоновий медальон.
Рафаэль находился на нижнем этаже, расставляя бутыли с «греческим огнем» таким образом, чтобы пожар, который вспыхнет здесь через несколько минут, уничтожил здание музея до основания.
Одним ударом фомки Виктор разбил стекло и осторожно, чтобы не порезаться об осколки, вытащил медальон. Затем Виктор бросил на стенд одну из трех пластиковых бутылей, которые принес с собой, а две другие оставил на полу.
Он не мог с уверенностью сказать, является ли медальон подлинным, но на первый взгляд монета казалась настоящей.
Виктор сунул медальон в карман и посмотрел на часы. Без двадцати одиннадцать. Они опережали график, и у них в запасе оставалось более чем достаточно времени, чтобы встретить верховного министра. Может, Зовастина и впрямь наградит их несколькими днями отдыха?
Он спустился на первый этаж.
Еще раньше они обратили внимание на то, что полы в музее деревянные. Стоит им загореться, как через несколько минут вспыхнет второй этаж, мигом присоединившись к сумасшедшей огненной пляске.
Вглядевшись в темноту, он увидел Рафаэля, склонившегося над «черепашкой». Затем послышался щелчок, и механическое устройство загудело. Робот покатился вперед и, доехав до дальней стены помещения, принялся разбрызгивать вокруг себя горючую смесь.
— Все готово, — сказал Рафаэль.
«Черепашка» продолжала колесить по комнате, ничуть не переживая по поводу того, что вскоре ей предстоит погибнуть. Ни чувств, ни угрызений совести. Именно то, подумалось Виктору, чего ожидала от него Ирина Зовастина.
Рафаэль толкнул двери выхода.
Они не открылись.
Он повторил попытку.
Результат оказался тем же.
Подошел Виктор и надавил на двери раскрытой ладонью. Они были заперты. Снаружи. На него накатила волна злобы, и он, отойдя на несколько шагов, с разбегу ударился в двери всем телом, но только разбил плечо. Толстые двери на массивных железных петлях даже не шелохнулись.
Взгляд Виктора беспомощно метался по темному залу музея.
Когда сегодня днем они осматривали здание музея, он заметил решетки на окнах. Тогда он не придал этому значения, поскольку они собирались войти и выйти через главный вход, однако теперь зарешеченные окна наполнились новым — зловещим — смыслом.
Виктор посмотрел на Рафаэля. Хотя он не видел лица своего напарника, но зато точно знал, о чем тот думает.
Они оказались в западне.
Назад: 38
Дальше: ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
