Это был совершенно обычный звук — удар топора, который врезается в дерево. Армии нужна древесина, чтобы жечь костры, строить оборону, но особенно для того, чтобы подготовиться к штурму крепости. Влад удивился лишь потому, что услышал этот звук ночью. Потом, когда топоров стало два, десять, пятьдесят, а в конце концов и совсем бессчетно, он подошел к бойнице, чтобы взглянуть вниз и постараться понять, для чего осаждающие валят лес.

Потом Дракула, наверное, задремал. Его разбудил стон. Он резко повернулся, положил руку на рукоять кинжала. Но это всего лишь стонала женщина, лежащая на постели рядом с ним. Ее мучил ночной кошмар. Влад мгновение внимательно смотрел на нее, потом снова стал прислушиваться к ударам топоров, доносящимся со стороны гор.

В дверь постучали.

Он поднялся, подошел и спросил:

— Кто?

— Илья.

Князь поднял длинную, тяжелую балку, которая запирала дверь, отставил ее в сторону, отступил на шаг, держа в руке кинжал, и разрешил:

— Входи.

Дверь со скрипом приоткрылась. На пороге действительно стоял Илья.

Влад уже хотел сказать ему, что он тоже слышал стук топоров, бояться нечего, когда увидел каких-то людей за спиной витязя.

— Кто это с тобой? — быстро спросил он и выставил кинжал перед собой.

— Крестьяне из Арефу, — ответил Илья.

— Но как они?.. — начал было Влад и остановился.

Жители села Арефу были самыми близкими и верными его сторонниками. Прежде они любили отца, Дьявола, теперь служили сыну. Именно в этом заключалась одна из причин того, что он построил замок в этом самом месте. Не было никакой необходимости спрашивать, как крестьяне попали в этот замок, пройдя мимо враждебной армии, осаждавшей его. Это были их горы, здесь они знали каждую тропинку.

— Их обыскали?

Илья кивнул.

— Тогда пусть войдут. Встань рядом со мной, меч держи наготове.

Трое крестьян вошли в покои князя. Двое из них несомненно были братьями, возможно даже близнецами. Жизнь этих пастухов проходила в тяжелом труде. Трудно было сказать точно, сколько им лет, где-то от тридцати до семидесяти.

За ними в полутьме стоял еще один человек. Он был одет в простую монашескую рясу коричневого цвета. Его лицо почти полностью закрывал капюшон.

Когда Дракула взглянул на незнакомца, тот обнажил голову, и колени князя дрогнули. Он вскрикнул, пошатнулся. Илья, стоявший рядом, поддержал его.

Сердце Дракулы отчаянно колотилось. Он закрыл глаза, сумел взять себя в руки и снова посмотрел на этого человека. Тот уже надел капюшон, лицо скрылось, но Влад хорошо понял, что именно он увидел. Это были глаза его отца, точно такие же, как и у него самого, зеленые глаза Дракулести.

Иногда отец являлся сыну. Он видел его бессонными ночами во время никогда не прекращающейся войны, в полубреду, когда бывал ранен и испытывал сильнейшую боль, которую лекари заглушали травяными настойками. Иногда Влад даже беседовал с отцом, например в своей камере в Токате, но он никогда до этого самого момента не видел Дьявола, если был не один.

Илья все еще поддерживал его. Он что-то негромко сказал, и Дракула снова взглянул на испуганные, встревоженные лица пастухов.

Он глубоко вздохнул, окончательно убедился в том, что смотрит именно на живых людей, а не на призраков, потом сказал:

— Приветствую вас, почтеннейшие. С чем пожаловали? Что желаете от меня?

Два пастуха, которые стояли впереди, шагнули к князю, опустились на колени, приложились губами к его кольцу, потом склонились и прикоснулись лбами к туфлям. Человек в капюшоне не шелохнулся.

— Мы пришли не просить, — сказал один из пастухов, в речи которого слышался гортанный акцент, характерный для здешних мест. — Мы хотим предложить тебе спасение.

— Но для этого у меня имеется духовник, — ответил Влад. — Хотя он и отстал где-то по пути.

— Воевода, мы пришли спасать твое тело, а не душу, — ответил второй пастух таким же своеобразным голосом. — Мы выведем тебя из замка тем самым путем, каким пришли сюда. Эта тропка известна только нам. Она тянется из пещеры, которая находится под замком, к самой реке.

Влад проглотил слюну. Он старался смотреть только на двух пастухов, а не на молчаливого человека, державшегося за их спинами.

— Я хорошо знаю эти горы. Там нет никакой тропки.

Пастух облизнул губы, взглянул на своего родича.

— Князь, прости мою дерзость. Я противоречу тебе, но тропка есть. Ты можешь нам довериться. Мы проводим тебя вниз. Там приготовлены двенадцать лошадей. Другие проводники доставят тебя в Фагарас. Там ты будешь в безопасности.

— Но я в безопасности здесь.

— Скорее всего, это продлится недолго.

— Но мне и не нужно долго. Корвин скоро придет сюда. Вы что-то знаете? — Влад заметил взгляд, которым обменялись крестьяне.

— Ничего такого определенного, князь, — пробормотал первый пастух. — Мы только слышали, что он вряд ли придет.

— Нет, это не так, — произнес Влад достаточно громко для того, чтобы его слышали в других комнатах.

— Дай бог, чтоб вышло по-твоему, мой господин, — произнес второй довольно спокойно. — Но мы можем вывести тебя отсюда сегодня ночью. Потому что утром… — Он пожал плечами и взглянул в бойницу.

— Но это же очень опасно для вас, не так ли? Почему вы рискуете?

— Потому что мы всегда любили твою семью, князь. А еще…

— Что еще?

— Твоя семья любила нас. Твой отец, князь, даровал нам право распоряжаться десятью холмами в округе, пасти там летом наши стада. Он… умер, не успев узаконить свой дар, а теперь жупан Туркул требует вернуть эти места, словно они никогда и не были обещаны нам. Если бы ты, князь… — Он выразительно взглянул на кольцо Влада, на котором виднелась печать. — Тогда мы…

Его обещание повисло в воздухе.

Влад обернулся и взглянул на бесчисленные огни турецкого лагеря, на вершины холмов, скрытые за деревьями, прислушался к несмолкающему стуку топоров. Дракула почувствовал, что готов, выхватил кинжал, в три шага пересек комнату, схватил человека, одетого в монашескую рясу, сорвал с него капюшон и поднял клинок.

Елизавета приподнялась на кровати и пронзительно закричала. Пастухи бросились вперед, но Илья преградил им путь, поднял меч, и они остановились. Все неотрывно смотрели на Дракулу и на молодого человека, который преклонил колени перед князем и зарыдал.

Илья и Елизавета затаили дыхание.

— Кто ты? — шепотом спросил Влад.

Один из пастухов попытался приблизиться, но вспомнил об Илье и остановился.

— Князь, это твой сын, — проговорил он.

Елизавета вскрикнула, соскочила с кровати и пристально посмотрела на молодого человека. Юноша, закрывший было глаза в ожидании неминуемого удара, услышал, как смягчился голос Дракулы, и взглянул на него.

— Кто была его мать?

— Ее звали Мария Станкту. Она умерла, когда он появился на свет.

— Я не помню ее.

— В этом нет ничего удивительного, князь.

Дракула медленно опустил оружие, сунул его в ножны, протянул руку, взял юношу за подбородок и осторожно приподнял его голову. В лице этого парня мальчишеского было гораздо больше, чем мужского, но князь четко видел собственное отражение, уносящее его в прошлое. Те же скулы, высокий лоб, длинный нос, густые черные волосы и брови.

Только глаза немного отличались. Они были не так глубоко посажены, но такие же зеленые, как у него самого.

Влад взглянул в них кивнул.

— Теперь я вспомнил ее, — сказал он, и это было правдой.

Он приехал сюда во время своего первого недолгого правления, в тысяча четыреста сорок восьмом году, четырнадцать лет назад, чтобы повстречаться с людьми, которые всегда верно служили Дьяволу, и осмотреть башню замка, построенную еще его дедом. Прелестная пастушка, одинокий молодой князь. Одна ночь.

— Как твое имя? — спросил он юношу, все еще держа его за подбородок.

— Мать просила, чтобы меня окрестили Николаем, в честь ее отца, — ответил тот.

Звонкий мальчишеский голос то и дело сбивался на низкий, по-мужски грубоватый тон. Потом во взгляде парня что-то изменилось, глаза потемнели.

— Однако я всегда называл себя Владом, в честь своего отца, — добавил он негромко, но с едва скрываемой теплотой.

Некоторое время в комнате царило молчание. Отдаленный стук топоров и крики работников вернули всех к действительности. Затем вдруг раздался внезапный резкий свист и пронзительный женский крик.

Стрела влетела в узкую бойницу и воткнулась в изголовье кровати всего в пяди от лица Елизаветы.

Ион потер глаза и опустил лук. Он всегда умело обращался с этим оружием и преуспел в стрельбе не меньше Влада. Было тихо, безветренно, вроде бы ему ничего не мешало. Однако стрелять предстояло в темноте, с двух сотен шагов, с одной вершины холма на другую. Тремблак целился в крошечный огонек свечи, который мерцал в бойнице. Два первых момента, когда можно было бы выстрелить, он пропустил намеренно. Письмо Ион тоже писал трижды, и только последний, третий вариант удовлетворил его. Он помнил о том, что «три» — это число Святой Троицы, число спасения.

Один — во имя Господа, один — во имя человека, а один…

«Один — дьяволу», — подумал он, в последний раз поднял лук, глубоко вздохнул, задержал дыхание и прицелился.

В голове Иона мелькнула мысль о том, что стрела, вокруг древка которой он обмотал свое письмо, несет с собой судьбу Дракулы. Потом он выдохнул, отпустил тетиву и через мгновение услышал крик женщины. Он выбрал цель и попал в нее. Судьба сама распорядится, кто окажется на том месте, куда угодит стрела.

Больше криков не последовало. Ион был очень рад этому. Они напомнили бы ему о других, тех самых, которые он слышал в соборе.

Влад сразу узнал почерк. Они с Ионом учились писать, когда им было по семь лет.

— Что там написано? — дрожащим голосом тихо спросила Елизавета.

— Прочти сама, — ответил он, передавая ей письмо. — Громко. Вслух.

Она взяла письмо.

— «Ворон сидит в своем гнезде. Топоры расчищают поле, чтобы высадить на нем пушки. Эти семена дадут ростки, как только поднимется солнце. Они строгают для тебя кол. Если можешь, беги».

Елизавета подняла голову, взглянула на Влада и спросила:

— Что ты будешь делать?

Взгляды всех людей, присутствовавших в комнате, устремились на князя.

Он обернулся, так же пристально посмотрел на пастухов, Илью, своего сына, только не на княгиню и ответил:

— Я уйду из замка.

Илья взял письмо из рук Елизаветы, взглянул на него и сказал:

— Воевода, это рука ворника.

— Да.

— Значит… — Могучий воин колебался.

Все витязи, оставшиеся с Дракулой, прекрасно знали о предательстве Иона, хотя и старались не говорить об этом вслух.

Однако на сей раз Илья решил не скрывать свои мысли.

— Но не может ли быть это все игрой? — Он подозрительно взглянул на пастухов. — Частью той же самой ловушки?

Дракула недолго подумал и покачал головой.

— Нет, — твердо сказал он. — Ион Тремблак, конечно же, с удовольствием разрезал бы меня на части и вырвал бы из груди мое сердце, если бы только мог. Вполне вероятно, что когда-нибудь он попытается это сделать, но уж никак не сможет стоять в стороне и наблюдать за тем, как этим займутся другие. Вы говорите, двенадцать лошадей?.. — Князь перевел взгляд на пастухов, те кивнули. — Тогда едем. Я возьму с собой тебя, Илья, Стойку и восьмерых воинов. Пусть витязи тянут жребий. Еще я возьму с собой сына. — Влад взглянул на парня, и тот едва не задохнулся от радости.

— Хорошо. — Илья кивнул. — А что же с остальными?

— Они должны оставаться на стенах, пока мы не выберемся отсюда и не будем в безопасности. Потом, когда турки начнут штурм, воины будут вольны уходить из крепости, если смогут.

— А как же я? — Елизавета соскочила с постели и подошла к мужу. — Мне тоже придется выбираться самой, как уж получится?

Голос ее звенел от страха и возмущения.

Влад жестом приказал всем удалиться из комнаты. Сын князя замешкался, желая остаться, но Илья бесцеремонно вытолкнул его и вышел сам.

Когда все ушли и они остались вдвоем, Влад снова опустил на дверь тяжелую балку и начал собираться в дорогу.

— Твой отец, моя госпожа, находится там, внизу, — сказал князь, не глядя на Елизавету. — Он жаждет славы, которую сможет заработать на моем падении. Мои люди побудут на стенах некоторое время, потом тоже попытаются бежать. Если же им не удастся спастись, то они сдадутся. Я уверен в том, что твой папочка будет просто счастлив, получив дочку назад в полной сохранности. Мы оба знаем, что девственность до сих пор остается при тебе, так что он сможет еще разок выгодно тебя пристроить.

— Неужели ты готов спокойно смотреть на то, как эти изверги-мусульмане до смерти замучают меня?

Влад даже не удостоил ее взглядом.

— Ты на самом деле дьявол! — закричала Елизавета, бросилась вверх по лестнице и выбежала на башню.

Влад спокойно продолжал собираться, как вдруг она закричала. Он услышал крик и тоже взлетел на стену, перепрыгивая через ступеньки.

— Отец! — кричала Елизавета. — Жупан Туркул! Помоги мне!

Стук топоров прервался.

В наступившей тишине голос женщины звучал надрывно и пронзительно:

— Отец, дьявол собирается сбежать! Помоги мне!

Тяжелая, сильная рука закрыла ей рот.

— Замолчи, моя госпожа. Иначе мне трудно будет уйти отсюда.

Влад не мог сжать ее горло так, чтобы заглушить отчаянный вопль. Елизавета вцепилась в его руку, стараясь оттолкнуть ее. На этой ладони у Дракулы осталось только четыре пальца. Он испытывал боль всякий раз, когда действовал ею, поэтому отпустил женщину.

Она прижалась к противоположной стене. В слабом свете луны, проникающем под деревянную крышу башни, блеснула сталь клинка. Князь вытащил кинжал.

— По-моему, ты в первый раз собираешься прикоснуться ко мне. — В голосе княгини звучала глубокая, непередаваемая горечь.

Она стояла в самом дальнем углу башни, но в отчаянии снова стала кричать, обращая свой зов к огням турецкого лагеря, мерцающим за спиной Влада:

— Отец, помоги мне! Приди скорее! Дракула бежит…

Князь с кинжалом в руке бросился вперед, она быстро рванулась в сторону. Ноги женщины запутались в подоле длинной ночной рубашки. Елизавета покачнулась и упала в проем между двумя каменными контрфорсами. Та сила, с которой жена убегала от мужа, увлекла ее вниз.

Влад схватил женщину за край ночной рубашки, но изувеченная рука держала не так крепко, как прежде. Елизавета упала. Высота донжона достигала роста шести взрослых мужчин, если поставить их друг на друга. Он был возведен над горным ущельем, поэтому несчастная еще долго катилась вниз по камням и дико кричала, пока мрак пропасти, открывшейся внизу, не поглотил ее окончательно.

Влад неотрывно смотрел вниз, в темноту, до тех самых пор, пока не стих последний стон. Он услышал, как топоры снова начали свою монотонную работу, повернулся и быстро спустился по лестнице в комнату.

Князь собрался в дорогу быстро, всего за несколько секунд. Он хорошо помнил, сколь непривередлив беглец, как мало нужно человеку в изгнании, поэтому взял с собой только то, без чего обойтись не мог, что с годами стало неотъемлемой частью его самого. Коготь дракона покоился в ножнах, укрепленных за спиной. Кольцо власти сверкало на уцелевшем мизинце. Знамя Дракона, заботливо сложенное Ильей, лежало в седельной сумке.

Задние ворота замка выходили на северный склон горы. Он был настолько крутым, что над ним даже не выстроили башню. Человек мог подняться на этот склон или спуститься с него только очень медленно и осторожно, цепляясь руками за камни. Далеко внизу виднелась извивающаяся ленточка реки Аргес, серебрящаяся в лунном свете.

Влад посмотрел вниз, потом поднял голову и взглянул на бастионы замка. Воины, оставшиеся на стенах, смотрели оттуда на него. Они беспрекословно слушались своего князя. Причиной этому был не только страх, но и любовь. Люди на стенах понимали, почему с Дракулой могут отправиться только десять человек, которые стояли теперь вокруг него. Влад тоже прекрасно отдавал себе отчет в том, что их клятва верности потеряет всякое значение, как только князь-беглец и его сопровождающие достигнут равнины. Они будут вправе позаботиться о себе по собственному усмотрению. Некоторые, может быть почти все, выберут жизнь. Турки всегда с радостью брали пленных и обращались с ними хорошо, как со своими овцами или другим скотом. Хотя Влад не был уверен в том, что такая жизнь придется по вкусу его витязям, остающимся в замке и жаждущим отмщения.

Потом он взглянул на тех людей, которые уходили с ним, на пастухов, которым предстояло показать им путь, и в последнюю очередь — на своего сына. Глаза юноши сверкали, как и его собственные. Влад видел в них себя. Точно в таком же возрасте он гордо скакал на коне рядом с отцом, направляясь на встречу с турецким султаном. Дракула тогда не скрывался от неизбежного, напротив, стремился к нему, к своей судьбе. Взглянув в глаза сына, Влад понял, что ничего не изменилось. Он и теперь готов был двинуться ей навстречу.

Одиннадцать взрослых мужчин и один юноша спускались по склону горы. Их сопровождали удары топоров и громкое карканье ворон. Самый крутой участок пути закончился, когда они достигли пещеры. Оттуда к реке вела узкая извилистая тропа. Там, как и говорили пастухи, беглецов дожидались стреноженные лошади. Это были не боевые кони, а обыкновенные рабочие лошадки. Их копыта закрывала мешковина. Князь и его люди сели верхом и двинулись вслед за пастухами из Арефу, которые показывали им путь вдоль берега реки. Они двигались почти бесшумно.

Вскоре валахи достигли места, где русло реки поворачивало. Горы, окутанные темнотой, вздымались впереди, закрывая собой долину, а позади возвышался замок Поэнари, все еще хорошо различимый.

Влад повернул лошадь, остановился и поднял голову. В темном небе над замком месяц изогнулся наподобие турецкого лука. Нижним концом он почти касался бастионов. Когда Дракула был чуть старше мальчика, который только что проехал мимо него, он впервые взошел на отцовский трон, вскоре потерял его и поклялся, что вернет. Это была клятва молодого, горячего сердца. Теперь, когда князь был старше и груз множества разочарований давил на его плечи, он не обещал почти ничего ни себе, ни Господу Богу.

Влад ударил лошадку шпорами — увы, это ведь была не Калафат — и двинулся в темноту.