Глава 18
ОБЕД
Эйлин сидела за туалетным столиком перед зеркалом и поправляла волосы, уложенные в пышную, замысловатую прическу. Она тронула помадой красиво очерченные губы и, оставшись довольна своим видом, примерила брильянтовое колье. Открытое черное бархатное платье, обтягивающее фигуру, подчеркивало все достоинства Эйлин, превращая ее в настоящую красавицу.
— Наши хозяева, вероятно, решили компенсировать урон, когда увидели мое испорченное платье. Помогите мне справиться с застежкой, Артур, — сказала Эйлин, поворачиваясь к нему спиной.
Застегнув крючки, Дойл с нежностью прикоснулся губами к обнаженному плечу Эйлин. Он уловил тонкий аромат духов, исходивший от нее.
Эйлин легко коснулась украшения.
— Это ведь не фальшивка, Артур? Интересно, что же они все-таки затевают?
— Мы узнаем это очень скоро, — сказал Дойл, подходя к дивану и доставая из-под подушки шприцы.
Проверив иглы, он положил их в нагрудный карман и, убедившись, что костюм не топорщится, галантно раскланялся перед Эйлин.
— Кто там будет? — улыбнулась Эйлин.
— Там будет больше гостей, чем рассчитывают хозяева, — понижая голос, проговорил Дойл. — Где-то здесь Джек!
Эйлин изумленно вскинула брови.
— Отлично! Без боя мы не сдадимся.
— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы оградить вас от любых неприятностей…
— Артур, эти мерзавцы убили моих друзей… актеров…
— Я не позволю им дотронуться до вас даже пальцем.
— Среди убитых был мой жених. Во время сеанса он сидел рядом со мной, исполняя роль моего брата.
Дойл застыл на месте.
— Деннис?
— Да, Деннис.
— Я не знал об этом, простите, — прерывистым голосом пробормотал Дойл.
Эйлин отвернулась. Через минуту, взяв себя в руки, она спросила:
— Как я выгляжу?
— Потрясающе, нет слов…
На лице Эйлин играла ослепительная улыбка. Дойл подал ей руку. Эйлин благосклонно приняла ее, и они вышли в коридор. Слуга у двери посторонился, когда они проходили мимо него. К доносившейся снизу музыке примешивался смутный гул голосов.
— У меня в волосах заколка длиной в четыре дюйма, — прошептала Эйлин. — Подайте мне знак, когда надо будет действовать.
— Да. И постарайтесь всадить ее в наиболее уязвимое место.
— Вы в этом сомневаетесь?
— О нет, дорогая, нисколько.
Эйлин подхватила Дойла под руку, и они направились вниз по широкой лестнице. Зал сверкал огнями канделябров; стол был сервирован серебряными приборами и хрустальными бокалами. В углу располагался струнный квартет. Гости были наряжены, словно для королевского приема. Восемь из них уже заняли места за столом, во главе которого восседал сэр Джон Чандрос. Почетное место справа от него пустовало. Увидев спускавшихся по лестнице Дойла и Эйлин, Чандрос поднял руку, и за столом воцарилось молчание.
— Улыбайтесь, дорогая, — прошептал Дойл.
— Сы-ыр, сы-ыр, — растянув губы, проговорила Эйлин. — О господи…
— Что случилось?
— Посмотрите, кого они сюда притащили, — сказала Эйлин, кивком головы указывая на противоположный от Чандроса конец стола.
По знаку седовласого джентльмена им навстречу поднялся молодой человек лет двадцати, среднего роста, полный, с очень бледным и отекшим лицом. Реденькие усы и торчащая козлиная бородка отнюдь не придавали ему солидности, скорее наоборот, подчеркивали его молодость. С нацепленными на костюм лентами, орденами, а также целым созвездием свежих пятен на белоснежном камзоле он выглядел смешным до нелепости. Когда Дойл и Эйлин спустились с лестницы, епископ Пиллфрок, разряженный, как для торжественного богослужения, подвел их к молодому человеку, который стоял как истукан, ожидающий неизвестно чего.
— Позвольте представить: его королевское высочество принц Альберт Виктор Эдуард, герцог Кларенс, — громко и отчетливо произнес епископ. — Доктор Артур Конан Дойл.
— Здравствуйте, — тупо промямлил герцог.
В его пустых, близко посаженных глазах начисто отсутствовало какое-либо выражение.
— Ваше высочество, — поклонился Дойл.
— Мисс Эйлин Темпл, — представил епископ.
— Здравствуйте, — повторил принц, не узнавая Эйлин.
«Он, вероятно, болен, — промелькнуло в голове у Дойла. — Эйлин не та женщина, которую легко забыть… далее если видел ее лишь однажды, а ведь герцог провел в ее обществе целый вечер…»
— Ваше высочество, — присела в реверансе Эйлин.
— Погода сегодня удивительно теплая, — пробормотал, как заводной, принц.
— Да, необычайно ясный день для этого времени года, — сказал Дойл, почувствовав, что от принца несет перегаром.
— День, воистину посланный нам Богом, — закивал епископ, расплывшись в улыбке. — Это счастье можно объяснить только появлением у нас его высочества…
— Его высочество может осчастливить кого угодно, — с грациозным поклоном добавила Эйлин. — Я знаю, что по меньшей мере один из его даров, полученный им по наследству от отца, передается от одной женщины к другой по всей Англии.
Епископ остолбенел как громом пораженный: намек на венерическую болезнь принца был более чем прозрачным. Принц Эдди в растерянности заморгал глазами, едва ли уловив причину произошедшей заминки.
«Старший сын старшего сына королевы Виктории, прямой наследник трона», — подумал Дойл.
Трон.
Слова Спайви Квинса мгновенно вспыхнули в его памяти.
Трон. Открытый проход.
«Он ищет трон, ибо он станет Царем…»
— Его высочество столь щедро раздавал свои «подарки», что теперь где их только не встретишь… — продолжала с очаровательной улыбкой Эйлин.
Епископ побелел как полотно да так и остался стоять с раскрытым ртом, разом утратив всю свою солидность. Принц молча жевал губы с видом полного идиота.
— В жаркие дни, — внезапно пробормотал он, — я очень люблю клубничное мороженое.
Неадекватность его реакции смутила даже Эйлин. Из глаз Эдди вдруг хлынули слезы…
— Мне нужно совсем немножко… — захныкал он, как ребенок. — Я хочу спокойно повеселиться…
Седовласый мужчина, сидевший справа от принца, тотчас поднялся и подхватил принца под руку.
— Вам нужно отдохнуть, ваше высочество! Вы так измучились сегодня, вам необходимо хорошенько подкрепиться и поднять настроение.
— Хочу вина, — плюхнулся на стул Эдди.
— Вина принцу! — распорядился епископ. — Благодарю вас, сэр Найджел. Благополучие и здоровье принца — наша первостепенная забота.
— Я придерживаюсь такого же мнения, — сказал сэр Найджел Гулль, личный врач принца, сверля Эйлин ненавидящим взглядом.
«Этот тип не очень-то жалует женщин», — подумал Дойл, припоминая слухи о бурных дебошах Эдди, в которых чаще участвовали мужчины, а не женщины.
— Садитесь, пожалуйста, — сказал епископ, обращаясь к Эйлин и Дойлу. — Мисс Темпл, будьте так добры, наш хозяин хотел бы, чтобы вы сели справа от него.
И Пиллфрок подвел Эйлин к столу — как раз напротив Александра Спаркса, слева от которого возвышалась крепкая фигура генерала Маркуса Макколея Драммонда.
— А вы, доктор, пожалуйста, сюда, — сказал Пиллфрок, указывая на стул, стоявший через одно место справа от Эйлин. — Пожалуйста, пожалуйста.
Позвонив в колокольчик, епископ тяжело опустился на стул между Эйлин и Дойлом.
В женщине, сидевшей напротив, Дойл узнал леди Кэролайн Николсон. Жгучая брюнетка с тонким чувственным лицом, гораздо более выразительным, чем можно было предположить по фотографии, она запоминалась с первого взгляда. В чертах ее лица было что-то хищное, темные глаза горели холодным, безжалостным огнем.
Мужчина справа от Дойла с трудом уселся на стул, морщась от боли. Его правая нога не сгибалась, и даже под брюками было заметно, что колено у него сильно распухло. На чисто выбритом бледном лице, покрытом редкими оспинами, не было никаких следов грима, и, несмотря на то что мужчина был в очках, Дойл легко узнал в нем Черного человека, которому он прострелил ногу во время зловещего сеанса на Чешир-стрит. Это был профессор Арминиус Вамберг.
Итак, за этим столом собрались все — все семеро — плюс внук королевы, на которого они делали ставку. Дойл огляделся и встретился взглядом с Александром Спарксом, который пристально смотрел на него, словно читая самые сокровенные мысли доктора. На губах Александра блуждала загадочная полуулыбка. Не в состоянии бросить ему открытый вызов, Дойл отвел взгляд в сторону.
В зале появился целый эскадрон слуг с подносами, на которых стояли чашки с прозрачным бульоном. Слуги двигались как заводные, более похожие на роботов, чем на живых людей.
— Когда-то на Карибских островах я сделал одно открытие, — неожиданно начал Вамберг, в его речи слышался резкий иностранный акцент.
— Открытие? — заинтересованно откликнулся Дойл.
— Вы когда-нибудь сталкивались с культурой первобытных племен, доктор Дойл?
— Нет, если только французская к таковым не относится, — ответил Дойл, поднося к губам чашку с бульоном.
Профессор сдержанно улыбнулся.
— Самым важным отличием подобных культур, на мой взгляд, является то, что наименее развитые народы самым непосредственным образом связаны с природой и ни о какой «цивилизованности», столь близкой сердцу зазнавшихся европейцев, тут и говорить не приходится. В силу таких отношений примитивные народы познают то, что для нас абсолютно недостижимо, а именно мир духов! Это особый мир, состоящий из духов природной стихии, населяющих физический мир, в котором, как мы полагаем, живое перестает существовать. Медики считают людей, верящих в духов, неразвитыми, суеверными — одним словом, примитивными. После многих лет исследований я пришел к выводу, что они гораздо мудрее и умнее нас и живут в таком согласии с окружающей природой, какое нам и не снилось.
Дойл кивнул, поглядывая на Чандроса, необыкновенно увлеченного беседой с Эйлин, которую, похоже, бульон интересовал гораздо больше, чем разговор да и сам собеседник.
— Я никогда не верил в их существование, — неожиданно вступил в беседу епископ, шумно прихлебывая бульон из чашки. — Можете себе представить: частная школа, англиканская церковь, я уже был викарием…
— Чье существование? — рассеянно переспросил Дойл.
— Как — чье? — расцвел в улыбке епископ, умудрившись забрызгать бульоном даже очки. — Существование духов природной стихии, разумеется. Так продолжалось до тех пор, пока я не встретился с профессором Вамбергом. И с моих глаз упали шоры!
— В разных странах их называют по-разному, — продолжал Вамберг, явно недовольный бесцеремонным вмешательством епископа. — Вы ведь ирландец, не так ли, доктор Дойл?
Дойл кивнул. Его чашка была уже пуста, и он, глотая слюнки, смотрел на полную чашку Вамберга. Профессор даже не притронулся к бульону…
— В Ирландии их называют гномами. Здесь, в Британии, — эльфами, но в разных районах страны у них опять-таки разные названия: в Корнуэлле это альвы, в Шотландии — карлики.
— Я немного знаком с мифологией, — сказал Дойл, которого начинал раздражать самодовольный тон профессора.
— Да-да, кто же в этом сомневается. Но дело тут не в одной мифологии, уважаемый коллега, — и для пущей важности Вамберг поднял указательный палец.
В этот момент подали второе блюдо.
«Ну слава богу, — с облегчением вздохнул Дойл. — Мало того, что мы с Эйлин умираем с голоду, они еще мучают нас своими занудными речами…»
— Жареная куропатка с капустой, — громогласно возвестил Пиллфрок.
Куропатка? Дойл удивился. Должно быть, епископ ошибался. Дело в том, что крылышко этой куропатки не уступало по размеру крылу индюшки, а капустный лист занимал всю тарелку. Где это на севере Англии, да еще в середине зимы, можно вырастить такую гигантскую капусту?
Однако дареному коню в зубы не смотрят, решил Дойл, откусывая большой кусок от крылышка куропатки. Мясо было мягким, сочным и невероятно вкусным.
— Эти самые духи, так хорошо знакомые нам по сказкам и легендам, на самом деле являются подлинными строителями и архитекторами природы, — продолжал Вамберг, даже не взглянув на стоявшую перед ним тарелку. — Нимфы, наяды, духи воздуха — наверное, не зря память о них сохранилась в фольклоре всех народов и рас и в нашем «цивилизованном» сознании.
— Что значит — не зря? — спросил Дойл, расправляясь с куропаткой.
— Не зря, потому что они реальны, — самоуверенно улыбнулся Вамберг. — Потому что я видел их собственными глазами, общался с ними, даже танцевал…
«Только не в последние дни», — усмехнулся про себя Дойл.
— Застенчивые существа, чрезвычайно сдержанные, но как только контакт установлен — а мне удалось добиться этого с помощью шаманов с Карибских островов, — мгновенно выясняется, что они прямо-таки рвутся к сотрудничеству с нами.
— Потрясающе… — с иронией хмыкнул Дойл, обгладывая косточку.
— Ну, что я вам говорил? — с набитым ртом прошамкал епископ.
— И как же они представляют сотрудничество с нами? — спросил Дойл.
— Делая то, что у них лучше всего получается, — сказал Вамберг. — То есть занимаясь выращиванием.
— Ну да, выращиванием, — автоматически повторил Дойл.
Вамберг подцепил с тарелки огромный капустный лист.
— А если я вам скажу, что капуста, которой принадлежит этот чудесный лист, была посажена всего три недели назад в сухой песок и что мы срезали кочан сегодня утром?
— Я бы ответил, профессор, что вы танцевали с заклинаниями слишком долго, — сказал Дойл.
Вамберг сдержанно улыбнулся и поднял с тарелки крылышко куропатки.
— А если я вам сообщу, что, когда эту куропатку поливали соусом час назад, ей было всего две недели от роду? Что вы скажете на это, доктор?
Слуги готовили стол для следующего блюда.
— Итак, эти «духи природной стихии», как вы их называете, ни на что большее не способны, кроме как выращивать куропаток размером с орла? — спросил Дойл.
— Форель с лимоном! — объявил Пиллфрок.
Слуга снял крышку: на подносе лежала огромная рыбина, по виду явно форель, украшенная петрушкой и лимоном. Величиной эта форель была не меньше крупного осетра. Дойл перехватил изумленный взгляд Эйлин.
Профессор Вамберг хитро улыбался, в этот момент он был похож на Чеширского кота из сказки Кэрролла.
— Потерпите, потерпите, доктор.
Блюдо с рыбой поставили прямо перед Дойлом. Однако, несмотря на то что форель источала соблазнительный аромат, Дойл почувствовал, что у него пропал аппетит. Его чуть не тошнило при мысли о том, что эту форель вырастили какие-то неизвестные духи. Поглядев в конец стола, Дойл заметил, что Александр Спаркс к еде даже не притронулся, но зато не сводит глаз с Эйлин. Его высочество принц Эдди, напротив, громко чавкая, жадно заглатывал куски рыбы, запивая ее вином и совершенно не обращая внимания на окружающих…
— Восхитительно! — прохрипел епископ, пытаясь сдержать отрыжку.
— Другим неожиданным открытием стал секрет некоего эликсира. Это было на Гаити. Открытием я обязан священнослужителям, а те, в свою очередь, узнали рецепт эликсира от духов, — продолжал профессор Вамберг. — Между прочим, сами священнослужители пользуются этим эликсиром на протяжении многих веков. Они-то и обнаружили одно его замечательное свойство: если применять эликсир в определенных пропорциях, он освобождает человека от собственного сознания и воли.
— Простите? — не понял Дойл.
— Человек перестает осознавать себя. Становится послушным, целиком и полностью отдавая себя во власть священнослужителя, который использует его так, как считает нужным, — в работе на полях или по дому. Даже самые зверские особи становятся просто ручными. И очень, о-очень дисциплинированными, — с довольным видом пояснил Вамберг.
Современное рабство! Людей превращают в бессловесных рабов, наподобие этих слуг, разносивших сейчас какое-то мясное блюдо. Дойл боялся даже смотреть в их сторону.
— Проблема со слугами на Гаити разрешилась замечательно легко, — тяжело отдуваясь, сказал епископ Пиллфрок. — Прекрасно, когда можно говорить все, что угодно, и не бояться, что тебя подслушают.
Вамберг бросил на епископа взгляд, полный неприязни.
— Видите ли, доктор, — продолжал он. — Союз священнослужителей — это Тайное братство; и эти знания хранятся, передаваясь из поколения в поколение. Я единственный из европейцев, кому впервые за все века открыли эту величайшую тайну. Но и я внес свой скромный вклад в сокровищницу Братства, увеличив эффективность действия эликсира маленьким хирургическим вмешательством.
«Неудивительно, что Боджер сбежал, учуяв что-то неладное. Лучше лежать на дне Темзы, чем стать подопытным кроликом вроде Лэнсдоуна Дилкса, запрятанного в каком-то чулане», — с ужасом подумал Дойл.
— Потрясающе! — наслаждался Пиллфрок, отхватив очередной кусок жирного мяса.
— Позднее, путешествуя по высокогорному Тибету, я встретил человека, обладавшего выдающимися умственными способностями. Он подсказал мне, как применить чудесные свойства эликсира и мои хирургические знания в более широкой, если хотите, общественно полезной сфере. — Вамберг кивнул в сторону Александра Спаркса.
Вот, значит, как все это началось — с Вамберга и Спаркса. Встреча двух людей, продавших свои души Дьяволу!
Дойл вздрогнул, услышав звон разбитой посуды. Слуга в дальнем конце стола уронил с подноса несколько тарелок. Он неуклюже наклонился, пытаясь собрать осколки.
— Неповоротливая скотина, — пробормотал Драммонд.
По спине Дойла пробежал холодок, когда на выбритой шее слуги он рассмотрел свежий шрам необычной треугольной формы. Из него до сих пор торчали толстые голубые нитки. Другой слуга помог бедняге подняться…
Сердце Дойла упало: он узнал Барри.
Глаза Барри были пусты, ни единого проблеска мысли не смог прочитать в них Дойл.
— Эй, ты, — громко окликнул слугу Александр Спаркс. — Как тебя зовут, недотепа?
Барри топтался на месте, уставившись на Спаркса бессмысленным взглядом; из уголка рта бежала струйка слюны…
Вскочив со стула, Александр ударил Барри по лицу. Казалось, Барри не почувствовал удара, а просто сжался в комок, как побитая собака. Дойл вцепился в сиденье стула, боясь, что не выдержит и бросится на Спаркса.
— Отвечай, когда тебя спрашивают, бой!
Какой-то проблеск сознания мелькнул в глазах Барри. Он кивнул, пробормотав что-то нечленораздельное.
— Раз уж ты не годишься ни на что путное, может, спляшешь нам джигу, глупое животное? — сказал Александр. — Давай же, скотина!
Александр захлопал в ладоши, приглашая присутствующих за столом поддержать его. По его знаку музыканты начали наигрывать мелодию танца. Спаркс опять ударил Барри, а потом ткнул его в бок концом острой палки.
— Пляши, бой, пляши, раз тебе приказано!
Дойл видел, что Барри не слышит и не чувствует музыки: он попытался двигать ногами, но результат оказался плачевным — ноги не слушались его, и каждое движение вызывало, по всей видимости, боль во всем теле. На штанах в паху расплылось мокрое пятно.
Сидевших за столом, в том числе и королевскую особу, все происходившее веселило необыкновенно. Принц Эдди готов был сам вскочить с кресла и пуститься в пляс. Епископ буквально зашелся от хохота и корчился, схватившись за бока.
Дойл перевел взгляд на Эйлин. Она сидела с белым как мел лицом, кусая губы, чтобы не расплакаться. Едва заметно покачав головой, Дойл дал понять Эйлин, что она не должна выказывать своих чувств.
Не в силах передвигать ногами, Барри упал на колени, хватая ртом воздух; в груди у него заклокотало, тонкая струйка розоватой жидкости появилась на губах. Разразившись хохотом, Александр махнул рукой — музыка тотчас оборвалась. Двое слуг подскочили к Барри и, подхватив его под руки, вывели из зала, словно старика-инвалида.
— Восхитительно! — хрипел Пиллфрок.
«Они хотели продемонстрировать, что они сделали с Барри, — с негодованием и яростью подумал Дойл. — Хотели показать нам, в какое беспомощное животное он превратился… Они не только накачали Барри эликсиром Вамберга, они влезли в его мозг, разрушив в нем то, что делало его человеком!»
Дойл готов был растерзать этих монстров на месте.
Александр Спаркс, хищно оскалясь, переводил взгляд с Эйлин на Дойла, явно наслаждаясь произведенным эффектом.
«Спарксу нравится чувствовать, что его боятся, — подумал Дойл. — Спаркс живет этим чувством, постоянно питая себя чужим страхом».
— Так на чем вы остановились, профессор? — сказал Александр.
— Ну да. Это была настоящая удача! Мы встретились вовремя. С моим новым другом мы отправились по свету, но теперь у нас была ясная цель, — продолжил Вамберг.
— Цель?
— Разумеется. Мы стремились войти в контакт с духами природных стихий в разных странах и на разных континентах. К нашему изумлению, мы обнаружили, что духи просто жаждут передать нам свои секреты. А среди этих секретов, доктор, есть такие, что просто дух захватывает: тайна самой Жизни, например! Духи готовы открыть эту тайну в обмен на услугу, которую мы могли бы оказать им.
Дойл молчал, пытаясь справиться с подступавшей волной ужаса. Судя по чудовищной сцене с Барри, которую им продемонстрировали, страшно было даже подумать о том, что они сотворили с его братом. И та же жуткая участь, вероятно, ожидает его и Эйлин.
— Дело в том, что над природной стихией когда-то царствовал единый дух. Могущественный Некто, почитаемый всеми примитивными народами. У него на протяжении веков было много различных имен. Сущность трагическая, никем не понятая в современном мире, жестоко и бессмысленно преследуемая религиозными фанатиками. Изгнанник, живущий в сумеречном пограничье между двумя мирами…
— Дьявол, — заключил Дойл.
— Ну да, христиане называют его именно так. Но вернемся к предложению природных духов: в обмен на свои бесценные секреты они просят помочь им вернуть в этот мир своего Великого Повелителя, дабы он занял трон, по праву ему принадлежащий. С этим предложением духи обратились именно к нам, потому что, как выяснилось, только люди способны совершить это. Ради блага и процветания человечества мы согласились на это, призвав на помощь нескольких своих друзей.
Разговор за столом стих: все ждали, какова будет реакция Дойл а. «Да они просто сумасшедшие! — подумал Дойл. — Все до единого. Безнадежно свихнулись раз и навсегда».
— Вы имеете в виду «обитающего у входа», — сказал Дойл.
— О да-а. У него множество, великое множество имен, — весело заверещал епископ.
Между тем принц Эдди, потянувшись за графином с вином, умудрился опрокинуть его. По белоснежной скатерти расползлось темно-красное пятно кларета. Принц пьяно захихикал. Александр Спаркс и доктор Гулль обменялись понимающими взглядами, и врач тотчас поднялся из-за стола.
— Его высочество выражает свое сожаление… — гнусаво пробубнил доктор Гулль. — Сегодня был очень тяжелый день, и принц удаляется в свои покои на отдых.
Принц Эдди протестующе замахал руками, однако Гулль прошептал ему что-то на ухо и с силой потянул его со стула. Стоя на заплетающихся ногах, принц продолжал сопротивляться. Он задел локтем спинку стула, и стул с грохотом опрокинулся на пол. Лицо Гулля покрылось багровыми пятнами; сидевшие за столом замерли.
— Спокойной ночи, ваше высочество, — нарочито громко произнес Александр Спаркс, нарушая звенящую тишину. — Желаем вам хорошо отдохнуть.
Принц съежился как от удара. Выражение покорности сменило глупую ухмылку на его лице, он что-то забормотал и безропотно повернулся к Гуллю, крепко державшему Эдди под руку. Доктор снова зашептал ему что-то на ухо; принц, пытаясь держаться ровно, неожиданно обратился к гостям:
— Благодарю всех… и спокойной ночи.
Вздох облегчения пронесся над столом, присутствующие попрощались с принцем, и его высочество с доктором Гуллем, подойдя к лестнице, начали осторожно, ступенька за ступенькой, подниматься наверх.
Дойл еще смотрел на принца, когда на стол перед ним положили объемистый пакет. Это была рукопись его книги.
— Можете представить мое удивление, доктор Дойл, когда ваш… труд попал к нам в издательство «Ратборн и сыновья», — глубоким грудным голосом заговорила леди Николсон.
«Да уж представляю», — с усмешкой подумал Дойл.
— Когда профессор Вамберг и мистер Грейвс — я хотела сказать, мистер Спаркс, — когда они познакомились с нами…
— Лет двенадцать тому назад, — перебил епископ. Его бесцеремонность так же мало понравилась леди Николсон, как и профессору Вамбергу.
— Благодарю вас, ваше преосвященство. Так вот, сэр Джон, генерал Драммонд и я уже давно занимались оккультизмом. Мы все убежденные единомышленники. С момента, когда профессор и мистер Спаркс присоединились к нам, мы полностью посвятили себя… нашему общему делу. Разумеется, все происходило в обстановке абсолютной секретности, и потому представьте наше изумление, когда этот… документ оказался на моем столе. Написанный молодым, никому не известным и никогда не публиковавшимся врачом, который, судя по всему, все эти годы буквально не спускал с нас глаз…
«Это досадное недоразумение! — хотел было брякнуть Дойл. — Добрую половину материала я почерпнул у Блаватской, а остальное интуитивно дописал сам». Однако что-то подсказывало ему, что сейчас необходим другой ответ.
— Естественно, мы давно хотели получить вразумительное объяснение, — промурлыкала леди Николсон, жестом указывая на рукопись.
Дойл понимающе кивнул, чувствуя на себе нетерпеливые взгляды присутствующих.
— Да, я догадываюсь, леди Николсон, — тоном лектора произнес он. — Но прежде позвольте мне сказать, что я искренне восхищен тем, что вам удалось сделать. Это просто невероятно. Потрясающе. Браво!
И Дойл сдержанно поклонился.
— Но как вы узнали о… нашей деятельности? — спросила леди Николсон.
— Нет никакого смысла притворяться, — спокойно проговорил Дойл, произнося вслух первое, что пришло ему на ум. — Истина заключается в том, что я все это время занимался исследованием вашей работы.
— Исследованием?
Леди Николсон недоуменно подняла брови. Сидевшие за столом обменялись беспокойными, подозрительными взглядами.
— Да-да, — без тени смущения продолжал Дойл. — «Строжайшая секретность» и все такое — это, безусловно, очень хорошо, и у меня нет никаких сомнений в том, что семеро столь выдающихся людей могли бы с легкостью сохранить в тайне все, что касается их деятельности, от любого почитателя. Однако почитатель, поставивший своей священной целью участие в том, чем вы занимаетесь… Ну, в общем, это уже совершенно иной коленкор.
Воцарилось продолжительное молчание.
— Но как вы узнали? — гаркнул Драммонд.
Дойл с улыбкой покачал головой.
— Прошу прощения, генерал, но это равносильно просьбе поделиться со мной вашими военными секретами. Нет, генерал, мой метод исследования не может быть предметом обсуждения. Совершенно другое дело, почему я взялся за это. Это вопрос корректный. Почему? И я счастлив ответить на него.
Взяв бокал и слегка пригубив вина, Дойл с довольным видом откинулся на спинку стула. На какую-то долю секунды он перехватил взгляд Эйлин, дав ей понять, что он не свихнулся и что она должна поддержать его, если возникнет такая необходимость.
— Действительно, почему? — раздался резкий голос Александра Спаркса, в тоне которого Дойл уловил некоторую неуверенность.
«Как странно, — подумал Дойл, — уже во второй раз мне удается обвести вокруг пальца этого страшного человека. Он не может разгадать мою игру и не чувствует моего лицемерия».
— И впрямь, почему, мистер Спаркс? — наклонившись вперед, негромко сказал Дойл. — Судите сами! Я, человек скромного достатка и способностей, сижу здесь, за этим великолепным столом — в обществе людей, приблизиться к которым я мог только в мечтах. Единственное, что меня объединяет с вами, — это страстное желание подчинить свою жизнь вашим целям и увидеть плоды общих усилий. Я стал вынашивать совершенно безумный план — добиться встречи с вами, убедить вас в своей искренности. Я надеялся получить какое-нибудь, пусть самое скромное, поручение, выполнение которого смогло бы приблизить нас всех к осуществлению ваших планов.
Произнося все это, Дойл чувствовал, как кровь, словно молот о наковальню, стучит у него в висках.
Он думал лишь о том, как потянуть время, чтобы Джек мог пробраться в дом. Чем дольше они будут слушать эту чушь, тем больше у них с Эйлин шансов остаться в живых.
— И значит, поэтому вы написали свое… сочинение? — презрительно спросила леди Николсон.
— Совершенно верно, мадам, именно поэтому. И отправил его в ваше издательство, — развел руками Дойл. — Так вы меня и нашли.
Сидевшие за столом переглянулись. Дойлу стало ясно, что его вдохновенная речь нисколько не убедила их, особенно Драммонда и Чандроса.
— Нам известно, что вы посылали свою рукопись и в другие издательства, — едко заметил Чандрос.
— Естественно, сэр Джон, — ответил Дойл, улыбаясь. — И по одной весьма простой причине. Думаю, вы понимаете, что соваться в клетку со львом, не приняв мер предосторожности, никто не будет. Тонкий подход мог решить это дело в мою пользу, а если бы я действовал напролом, то последствия могли бы быть самыми печальными. Я отнес несколько экземпляров рукописи в разные издательства, чтобы вы могли убедиться, что я действительно тот, за кого себя выдаю, то есть писатель, а затем известить меня о своем решении. Но, как показал ход событий, я все равно чуть не расстался с жизнью, что только подтвердило мои опасения.
За столом воцарилось молчание. Дойл чувствовал, что он постепенно завоевывает симпатии публики, и со всей искренностью, на какую был способен, начал приводить последние аргументы.
— Пожалуйста, простите мою откровенность, но полагаю, что должен сказать об этом совершенно открыто. Я имею в виду следующее. Трудно поверить, что вы затеяли бы эту катавасию с сеансом, если бы я не представлял для вас никакого интереса. И если решимость, настойчивость и готовность к самопожертвованию что-нибудь для вас значат — я знаю, что так оно и есть, иначе вы уже давно разделались бы со мной, — то я надеюсь, что вы дадите мне шанс доказать на деле мою преданность вам и примете в свои ряды, дабы я сумел помочь вам осуществить ваш великий план здесь, на земле.
— А что вы скажете по поводу моего брата? — вдруг спросил Александр.
— Вашего брата? — пожал плечами Дойл. — Ваш брат, мистер Спаркс, силой принудил меня делить с ним его общество и много раз грозился убить меня. Для него это нормальное поведение, потому что, насколько мне известно, ваш брат сбежал из Бедлама.
— Что ему нужно от вас?
— Разве кому-нибудь известно, что на самом деле задумал сумасшедший? — вопросом на вопрос ответил Дойл. — Это все равно что понять тайну египетских сфинксов. По правде говоря, я вам признателен за то, что вы помогли мне избавиться от его общества.
Александр и леди Николсон обменялись понимающими взглядами.
«Вот они, настоящие заправилы этого змеиного гнезда!» — подумал Дойл.
— И что же вам известно о нашем… плане? — снисходительно спросила леди Николсон.
— По-моему, вы пытаетесь вернуть на землю то существо, о котором говорил профессор Вамберг и которого я в своей рукописи назвал «обитающим у входа»… — Помедлив секунду, Дойл решил, что стоит рискнуть, и тихо добавил: — Ваша первая попытка закончилась трагической неудачей — я имею в виду вашего сына, леди Николсон, того белокурого мальчика, которого мне показали на сеансе — и теперь вы собираетесь повторить все сначала.
Эти слова произвели эффект разорвавшейся бомбы. Сидевшие за столом замерли. Глаза Эйлин расширились от ужаса, но Дойл, похоже, добился того, чего хотел. Повинуясь безмолвному приказу Спаркса, леди Николсон без сожаления в голосе сказала:
— Да, физическое тело оказалось недостаточно сильным. Мальчик не смог… выдержать нагрузку…
«Физическое тело… Господи Иисусе. О собственном сыне, ее плоти и крови, она говорит так, будто это пешка в неудачной шахматной партии».
— Мы считаем, что в этом виноват его отец, — с сожалением пояснил епископ, — слабонервный и никчемный человек.
— К счастью, все эти трудности мы благополучно… преодолели, — добавила леди Николсон.
— Я видел лорда Николсона и могу подтвердить, что ваши слова меня нисколько не удивляют. Нисколько, — авторитетно повторил Дойл. — Надо надеяться, что тело следующего объекта окажется столь же крепким, как и его положение в этом мире.
— Кто же этот объект, по-вашему? — тихо спросил Чандрос.
— Как кто? Принц Эдди, разумеется, — уверенно проговорил Дойл.
Александр Спаркс и леди Николсон снова переглянулись.
Присутствие Найджела Гулля в этой компании стало наконец понятным: при помощи врача принца Эдди держали на коротком поводке. Неужели эти одержимые верят, что могут вернуть «Черного господина», «обитающего у входа», а проще говоря, Дьявола на землю в качестве наследника престола Англии?
— Должны признаться, доктор Дойл, — сказала леди Николсон, — что ваши… искренность и убежденность не оставили нас равнодушными.
— Мы отдали должное и вашему упорству, — добавил Спаркс. — Сеанс действительно был проверкой. Мы хотели выяснить, из какого теста вы слеплены и что вам известно.
— Учитывая степень риска нашего плана, как вы изволили выразиться, доктор Дойл, мы считаем, что требуются дополнительные доказательства вашей пригодности для наших целей, — с улыбкой сказала леди Николсон.
Дойл понимающе кивнул. Они попались на удочку, кто бы мог поверить…
— Весьма разумно с вашей стороны, леди Николсон.
На стол перед ним упал какой-то предмет. Дойл не заметил, чтобы Спаркс хотя бы шевельнулся, однако был уверен, что бросал именно он. Дойл опустил глаза.
На столе лежала бритва, открытое лезвие которой зловеще поблескивало.
— Мы хотим, чтобы вы убили мисс Темпл. Сейчас же и здесь, — монотонно проговорил Спаркс.
Дойл оцепенел.
— Убить мисс Темпл? — переспросил он.
— Да, будьте так добры, — повторил Александр.
«Я должен сделать вид, что я спокоен. Господи, где Джек? Если Эйлин мне поможет…»
Дойл оглядел всех сидевших за столом. Александр зло ухмылялся. Пиллфрок нервно барабанил пальцами по столу. У леди Николсон в предвкушении кровавого зрелища высоко вздымалась грудь.
Они хотят повторить сцену убийства на сеансе. Но теперь без всяких дураков…
— Конечно. Я понимаю, — отстраненно произнес Дойл.
Взяв бритву, он поднялся из-за стола. Сделав шаг в сторону Эйлин, Дойл увидел, что пятеро слуг, стоявших позади, двинулись вместе с ним.
Эйлин обернулась и перехватила его взгляд.
«Пора», — сказали ей глаза Дойла.
В этот миг Дойл резко развернулся и полоснул лезвием сидевшего рядом Вамберга. Профессор завизжал, заслонившись рукой, и лезвие, слегка задев плечо, скользнуло вниз. Кровь хлынула на стол и залила рукопись Дойла.
Дойл стремительно достал из кармана шприцы. Обернувшись к епископу, он заметил, что Чандрос пытается прижать левую руку Эйлин к спинке стула, а Пиллфрок тянется через стол, чтобы схватить ее правую руку. Эйлин удалось вырваться. Размахнувшись, она двинула Чандроса в глаз и пронзительно крикнула: «Мерзавцы! Убийцы!»
Ее вопль потонул в ужасном крике Чандроса. Он закрыл правый глаз ладонями, из-под которых потоком струилась кровь. «Наверное, Эйлин всадила ему в глаз заколку», — промелькнуло в голове у Дойла, когда он, увернувшись от Пиллфрока, вонзил в его жирную шею шприц и, с силой нажав на поршень, впрыснул огромную дозу наперстянки в сонную артерию епископа. Тот, слабо взвизгнув, мгновенно посинел и стал хватать ртом воздух. Его глаза вылезли из орбит, лицо побагровело; казалось, сию секунду его может хватить удар.
— Бегите! — крикнул Дойл, оборачиваясь к Эйлин.
Растерявшиеся от внезапности атаки слуги наконец сдвинулись с мест и ринулись на них с обеих сторон стола. Драммонд тоже вскочил на ноги. Леди Николсон, опрокинув стул, пыталась схватить что-то со стола.
Александра Спаркса рядом с ней не было. Оглядевшись, Дойл понял, что он исчез из зала.
Эйлин бросилась к лестнице. Крики сэра Чандроса затихли, его руки бессильно упали на стол, из разорванного глаза вытекала густая сероватая жидкость. Заколка Эйлин зацепила мозг, и Чандроса можно было считать мертвецом. Лицо Пиллфрока стало теперь черным, он замер на стуле с открытым ртом, все еще пытаясь дышать.
Стон раненого Вамберга заставил Дойла обернуться. Он нагнулся, чтобы поднять с пола бритву, и в ту же секунду почувствовал на своем лице чужую кровь. Это Вамберг, задыхаясь и хрипя, со спины вцепился скрюченными пальцами в шею Дойла. Его хватка была поистине железной, и Дойл, чувствуя, что не может подняться на ноги, выхватил из кармана второй шприц и всадил его в левое бедро Вамберга. Он успел впрыснуть только половину дозы смертельного яда, когда Вамберг с ревом отстранился, и игла обломилась. Кровь брызнула во все стороны, и профессор, разжав пальцы, повалился на пол.
Дойл кинулся к лестнице, на ходу полоснув бритвой подскочившего к нему верзилу лакея.
— Эйлин! — крикнул Дойл, увидев, как вниз по лестнице вслед за девушкой лавиной устремились слуги. — Налево! Бегите налево! — приказал он, махнув рукой на дверь у лестничной площадки.
В этот момент прогремел выстрел, и мраморная ступенька под ногами Эйлин развалилась. Обернувшись, Дойл увидел, что в сопровождении оравы слуг к лестнице направляется Драммонд с револьвером в руке.
— Гореть тебе в аду! — завопил генерал, прицеливаясь.
В тот же миг сверху на слуг обрушились тяжелые рыцарские доспехи, и Драммонд промахнулся.
— Артур! — закричала Эйлин.
Дойл обернулся. Один из слуг занес над его головой дубину… Внезапно раздался пронзительный свист, и в лоб лакея вонзилась металлическая звездочка. Не издав ни звука, он рухнул на пол. Дойл взглянул наверх: к балюстраде метнулась черная тень и, ринувшись на нападающих, смешала их ряды. Они покатились по ступеням, а человек, одетый в платье слуги, начал крушить их, не давая им прийти в себя.
— Уходите! — заорал Джек Спаркс, показывая рукой вверх по лестнице. — Ну же, Дойл!
Над ухом Дойла просвистела пуля. Драммонд снова прицелился, пытаясь обойти слуг, выбиравшихся из-под обломков металлических доспехов.
Эйлин попробовала открыть дверь, которую указал ей Дойл.
— Заперто! — в отчаянии выкрикнула она.
Дойл и вовремя подоспевший Спаркс навалились на дверь и со второй попытки вышибли ее. Выхватив из кольца в стене пылающий факел, они бросились по узкому темному коридору. На ходу Спаркс откупорил какой-то пузырек и бросил позади себя. Лестничная площадка окуталась густым ядовитым дымом.
— Дойл, уходите! Уходите быстрее! — орал Джек.
Дойл и Эйлин бежали не останавливаясь. Спаркс следовал за ними, вслушиваясь в топот ног в коридоре; Драммонд злобно подгонял наглотавшихся дыма слуг.
— Как вы, Эйлин? — на бегу спросил Дойл.
— Жаль, что мы не смогли прикончить их всех!
— Я видел, как вы вылезали из-под фургона… — крикнул Дойл, оборачиваясь к Джеку.
— Мне потребовалось больше часа, чтобы пробраться в дом. Здесь, по-видимому, не меньше сотни слуг.
— И вы видели…
— Да, я был на лестнице, когда вы атаковали этих ублюдков. Я должен был их чем-то отвлечь.
— Понятно. Куда мы бежим? — выкрикнула Эйлин.
«Бог ты мой, — подумал Дойл, — а Эйлин, похоже, чувствует себя гораздо увереннее, чем я!»
Они на мгновение остановились, поскольку коридор в этом месте делился на две части.
— Держитесь левее, — сказал Спаркс.
— Как мы отсюда выберемся, Джек?
— Я помню дорогу.
Теперь стены коридора были кирпичными, потом они стали выложенными из камня и наконец перешли в горную породу. Топот ног позади становился все глуше.
— Они убили Барри, — мрачно проговорил Дойл.
— Хуже, чем просто убили, — сказала Эйлин.
— Я знаю, — коротко бросил Спаркс.
— Они и Ларри, наверное, схватили.
— Нет. Ларри жив.
— Где он?
— В безопасном месте.
Они бежали вниз по коридору примерно с полмили. Стало тепло, стены были влажными. За одним из поворотов они наткнулись на мощные дубовые двери. Спаркс прислушался, затем стал искать засов. Засов легко сдвинулся с места, и двери отворились.
Они вошли в пещеру, такую огромную, что казалось, конца у нее никогда не будет. Низкий потолок едва не касался их голов, на полу лежал толстый слой соломы. Откуда-то потянуло сквозняком, и пламя факела заколыхалось и начало коптить. Воздух в пещере был очень влажным и пропитанным запахом гнили. Дойлу показалось, что он знает, чем пахнет, но вспомнить точно не смог.
Пройдя немного вперед, беглецы почувствовали, что у них под ногами захлюпала вода. Вскоре они услышали, как сквозняком захлопнуло дверь.
— Ларри пришел с вами?
— Нет. Мы встретились с ним у паровоза. Барри захватили в аббатстве.
Значит, тот крик, который они слышали, когда спустились на санях, был криком Барри. «Может быть, Барри не слишком долго страдал, — тяжело вздохнув, подумал Дойл. — Одному богу известно, что он чувствует сейчас…»
Они двигались по пещере по щиколотку в воде, перемешанной с соломой.
— Куда вы уходили прошлой ночью, Джек? — спросил Дойл.
— Из Мидлсборо сюда направляются два кавалерийских эскадрона и рота моряков Королевского флота. Они должны прибыть до рассвета.
Дойла так и подмывало поймать Джека на слове, и он спросил:
— Почему же вы их не встречаете, Джек?
— Потому что с вами Эйлин, — не глядя на Дойла, ответил Спаркс.
Дойл вдруг почувствовал, что наступил на что-то мягкое и скользкое. С трудом удержав равновесие, он не упал. Ему показалось, что эта штука шевельнулась от его прикосновения.
— Джек, они захватили принца Эдди.
— Я знаю.
Под ногой Эйлин что-то громко хрустнуло.
— Что это? — спросил Дойл.
Эйлин в недоумении покачала головой. Спаркс нагнулся и осветил факелом пол.
— О господи, — прошептала Эйлин.
В воде белел треснувший в нескольких местах человеческий скелет. И скелет, и все вокруг было измазано каким-то жидким серебристым веществом.
— То же самое мы видели в конюшне в Топпинге, — сказал Дойл.
Внезапно у них под ногами странно зашевелилась солома, как бы вздымаясь волнами. В нос ударил резкий запах аммиака.
Дойл обернулся, услышав шорох за спиной. Над полом поднималась гибкая темная тень.
— Смотрите, — сказала Эйлин, показывая вперед.
И там, под соломой, было заметно какое-то движение.
— Что это за твари? — спросил Спаркс.
— Ну, если они выращивают капусту величиной с бегемота и форель размером с акулу…
— Меня просто в дрожь бросает от всей этой мерзости, — сказала Эйлин, поморщившись.
Теперь солома шевелилась по всему полу, и странные гибкие тени, извиваясь в воздухе, тянули к ним свои щупальца.
— Быстрее! Вон туда! — крикнул Спаркс, указывая на просвет впереди.
Дойл, схватив за руку Эйлин и размахивая факелом, кинулся в указанном направлении. Неожиданно справа от него вверх взвилось скользкое туловище змеи; на голове этого мерзкого гада были три устрашающие пасти, утыканные острыми белыми зубами. Точно такие чудовища вылезали из воды и слева, и впереди, и позади Дойла.
Это были пиявки. Гигантские пиявки, учуявшие запах человеческой крови.
Выхватив клинок, Спаркс мощным ударом разрубил одну из этих отвратительных тварей. Пиявка лопнула, забрызгав все вокруг густой темной жидкостью.
Дойл, размахивая факелом, отпугивал этих гадов. Они тут же сворачивались в кольца, инстинктивно избегая огня.
— Поджигайте солому, Дойл! — крикнул Спаркс и ударом шпаги разрубил еще одну тварь.
Она, клацая зубами, напала сзади и ободрала ему плечо. Дойл опустил факел. Сухая солома мгновенно вспыхнула, отгоняя подползавших монстров.
— Сюда! — заорал Дойл, отшвыривая ногой полыхавшую солому.
Спаркс и Эйлин кинулись за ним. Обернувшись, они увидели, как корчатся в огне отвратительные туловища скользких гадов.
Повыше приподняв факел, Дойл заметил впереди дверь. Отодвинув засов, они выскочили из пещеры и оказались на товарном дворе, или на территории складов, или где-то вроде этого. Кругом громоздились ряды бочек, слышался стук копыт и сердитые мужские голоса. Полная луна, повиснув на небе, освещала все вокруг. Дойл погасил факел.
— Меня тошнит, — прошептала Эйлин.
Дойл отвел ее в сторонку. Приступ рвоты вывернул Эйлин наизнанку. Она дрожала как в лихорадке и покрылась холодным потом. Дойл пытался согреть Эйлин, загораживая ее от ветра, и растирал ее заледеневшие руки.
У них не было сил обсуждать подробности перенесенного ужаса. Казалось, молчание может обратить увиденное в кошмарный сон и на этом все кончится. «Сколько человеческих жизней загублено в этом адском подземелье?» — с содроганием подумал Дойл. Запугать этой преисподней и уничтожить там можно любого. Кости лорда Николсона, наверное, лежат теперь в этой смердящей жиже…
Неужели эти жуткие пиявки — плод взаимоотношений Вамберга с силами природы? Трудно представить, но, похоже, этим мерзавцам подвластны какие-то фундаментальные законы материи и духа!
К Эйлин и Дойлу приблизился Спаркс.
— Сколько человек вам удалось прикончить? — спросил он.
— Чандроса и епископа. И Вамберга, наверное, тоже.
— Что с Александром?
Дойл с сожалением развел руками.
— Подождите меня здесь, — сказал Спаркс, похлопав Дойла по плечу.
— А ведь я убила одного из них, — пробормотала Эйлин, без сил опускаясь на колени Дойла.
— Да. Смелая девочка, — погладил ее по голове Дойл.
Спаркс вернулся через несколько минут. Он принес одежду для слуг и теплые шерстяные пальто. Спрятавшись за огромной бочкой, Дойл и Эйлин переоделись.
В просвет между бочками было видно, как по двору в панике снуют слуги и заключенные. Ржание напуганных лошадей смешивалось с криками офицеров, отдававших приказы охранникам.
— Смахивает на экстренную эвакуацию, — тихо сказал Спаркс. — Королевские войска подоспеют как раз вовремя и быстро уничтожат осиное гнездо.
— Вы думаете, они окажут сопротивление? — спросил Дойл.
— Если поступит приказ… Среди командиров тоже царит паника.
— Где Драммонд?
— Без Александра этот тип и носа не высунет.
— Но может быть, Александр уже рядом с ним.
— Никакая сила на земле не может заставить Александра пожертвовать собой. Уверен, он уже далеко отсюда…
— Куда он направился, по-вашему?
Спаркс в раздумье пожал плечами.
— А как насчет принца Эдди? — спросил Дойл.
— Думаю, Гулль успел увезти его отсюда.
— Куда?
— На станцию, к поезду. Наверное, они отправились в Балмор. Теперь от принца толку мало.
— Не станут ли они держать его в заложниках? — спросил Дойл.
— Зачем? На них теперь будут охотиться повсюду, а как свидетель принц никакого вреда причинить не может. Он был почетным гостем на празднике, и что из этого?
— Это означает, что мы победили их, Джек!
— Возможно.
Дойлу не давал покоя один вопрос.
— Почему они не преследуют нас, Джек?
— Им надо решать гораздо более важные задачи, — заметила Эйлин.
— Верно, — сказал Спаркс. — Но ни сегодня, ни завтра заниматься этим они не будут. Потом — да, но не сейчас.
Все трое замолчали.
— Интересно, как мы выберемся отсюда? — проговорил Дойл.
— Очень просто, друг мой, — ответил Джек. — Прогуляемся пешком.
Выйдя из-за бочки, Спаркс направился в глубину двора. Дойл и Эйлин последовали за ним, никто не обращал на них внимания. Через несколько минут они вышли из ворот Рэвенскара и навсегда покинули это страшное место.
Узкая дорожка бежала мимо кондитерской фабрики. Тусклый электрический свет освещал проходную, через открытые двери которой сновали рабочие. Налево от здания фабрики раскинулись торфяники, запорошенные снегом. Спаркс замедлил шаги, заметив впереди железнодорожные пути, ведущие на грузовой двор фабрики.
— Не мешало бы взглянуть, что они там производят, — сказал Спаркс.
Они направились к воротам, за которыми на подъездных путях, тянувшихся через цех, стояли крытые грузовые вагоны.
Это громадное помещение, полное дыма, копоти и грязи, меньше всего напоминало цех кондитерской фабрики.
По широким конвейерам, поднимавшимся к ревущим топкам, непрерывным потоком двигалась железная руда. Огромные котлы были подвешены на цепях над гигантскими, размером с дом, матрицами. Под самой крышей беспрерывно двигались и скрежетали какие-то крюки, ремни, приводы, лебедки и маховики, и разобраться в назначении каждого из них не было никакой возможности. Из печей и каких-то изогнутых труб вырывались разноцветные языки пламени, возле которых, словно армия муравьев, копошились обнаженные по пояс рабочие, с головы до ног покрытые копотью. Казалось, если они исчезнут из этого ада, то металлические чудовища все равно будут изрыгать огонь, ни на минуту не прекращая свою бессмысленную работу.
Понять, что производилось в этом цехе, было крайне сложно. Изделия, стоявшие на тележках, были накрыты чехлами. Они походили на пушки, но по размерам превышали любые известные орудия. Одно было ясно без всяких сомнений: это было оружие, приготовленное для будущей бойни, в которую собирались втянуть неразумное человечество.
Все трое молчали. В цехе стоял оглушительный грохот, и даже если бы они заговорили, их все равно никто бы не услышал.
Они вышли за ворота, где было намного тише.
— Что это, Джек? Для чего это предназначено?
— Для будущей войны.
— Посмотрите, — охрипшим голосом проговорила Эйлин, показывая на утоптанную тропинку, параллельную путям.
Двое вооруженных охранников сопровождали колонну мужчин, двигавшуюся по направлению к торфяникам. На заключенных были полосатые робы, их руки в наручниках соединяла массивная цепь. А судя по шаркающей походке, на ногах мужчин были колодки.
Один из них показался Дойлу очень знакомым.
— Куда они идут? — спросил он сдавленным голосом.
— Посмотрим, — бросил Спаркс.
Они направились по насыпи, поднимавшейся вдоль железнодорожного полотна, стараясь держаться в тени и не отставать от колонны заключенных. В четверти мили от них, над крышей длинного приземистого здания чуть южнее дороги, столбом поднимались снопы искр. Дойл сообразил, что видел это строение из окна в Рэвенскаре. До слуха донеслись звуки, похожие на ружейные выстрелы. Охранники, подгоняя заключенных, направили колонну к сараю, темневшему впереди.
— Что это, Джек?
— Сейчас узнаем, — мрачно проговорил Спаркс.
Пригибаясь, они побежали по мягкой, заросшей мхом тропинке. Колонна остановилась примерно в сотне ярдов от них.
Стараясь не обнаружить себя, они все ближе подбирались к зданию. Вблизи оказалось, что это не одно, а два строения, сооруженные из необожженного кирпича и соединявшиеся узким проходом. Над крышей поднимались толстые трубы, из которых валил густой черный дым вперемешку с искрами.
В нос ударил тяжелый смрадный запах; к горлу подкатила тошнота. Дойл протянул Эйлин носовой платок. Переглянувшись, Спаркс и Дойл двинулись дальше, велев Эйлин оставаться на месте и ждать их.
Подойдя ближе, они увидели, что заключенные сгрудились у входа; охранники стояли чуть поодаль. Двое охранников преграждали вход.
Дойл указал Джеку на человека, показавшегося ему знакомым. Спаркс кивнул в ответ.
Внутри первого строения раздался ружейный залп, послуживший своеобразным сигналом для охранников. Охранники отомкнули цепи, сковывавшие заключенных, — никто из них не сделал никакой попытки к сопротивлению. Они стояли понурившись, безучастные ко всему происходящему. Ворота отворились, и первая партия заключенных двинулась внутрь строения. Охранники перезаряжали ружья. В глубине можно было разглядеть заключенных, которые вывозили на тележках трупы в другое помещение… К печам, где трупы сжигались.
Ворота с грохотом захлопнулись. Охранники переговаривались с часовыми у ворот, а сопровождавшие первую партию заключенных направились обратно к железнодорожным путям.
Выждав, когда они отойдут на приличное расстояние, Спаркс отработанным приемом сломал шею одному из охранников и молниеносным выпадом вонзил штык в грудь другого. Ни один из них даже не вскрикнул. Дойл и Спаркс бросились к крематорию.
Так же быстро Спаркс покончил с двумя часовыми. Завладев ключами, он отомкнул цепи на руках и ногах заключенных, но, увы, никто из них даже не сдвинулся с места. Они были «отработанным материалом» профессора Вамберга. «От них избавляются легко и просто», — с содроганием подумал Дойл, отыскивая глазами Барри.
Барри пришлось вести за руку, как ребенка; он не узнавал ни Дойла, ни Спаркса. Спаркс приказал Дойлу возвращаться к Эйлин, а сам направился внутрь строения.
Дойл и Барри отошли уже далеко, когда в крематории началась беспорядочная пальба. Эйлин бежала им навстречу.
Пальба прекратилась так же внезапно, как и началась, над торфяниками нависла зловещая тишина. Не было слышно ни единого звука.
На насыпи появился Спаркс. Он отшвырнул ружье в сторону и стоял перед ними, бессильно опустив плечи. Спаркс был забрызган кровью. Он был похож на Бога, уничтожившего созданный им самим мир… Несовершенный мир, обезумевший окончательно и бесповоротно. За спиной Спаркса над крышей крематория взметнулись языки пламени — он поджег эту страшную «фабрику смерти».
Стряхнув наваждение, Джек подошел к Барри. Бережно подхватив его на руки, Спаркс понес Барри по путям. Из груди Эйлин вырвалось сдавленное рыдание.
Вскоре они заметили паровоз с прицепленным вагоном, приближавшийся к ним с запада.
— Это наш паровоз, — тихо сказал Дойл. — Наш паровоз.
Навстречу Спарксу бежал Ларри, выпрыгнувший из кабины паровоза; Джек опустил Барри на землю. Ларри, едва взглянув в лицо брата, как подкошенный рухнул наземь. Душераздирающий вопль сорвался с его уст.
— О господи! Нет! Господи, не может быть… Что они сделали с тобой, Барри, брат мой, что они с тобой сделали… мой мальчик…
Спаркс стоял словно окаменев, не в силах вымолвить ни слова. Эйлин рыдала, уткнувшись в плечо Дойла.
Ларри гладил брата по голове. Дойлу показалось, что на какой-то краткий миг в глазах Барри, увидевшего брата, появился проблеск сознания.
— Кон… кон-е-е-ц… — прошептал Барри. Он закрыл глаза… теперь уже навсегда.
По лицу Ларри струились слезы. Обняв брата, Ларри целовал его, что-то нашептывая на ухо.
Дойл взглянул на Эйлин. Она отвернулась. Внезапно Дойл понял, что между ними никогда больше не будет такого взаимопонимания, которое объединяет их сейчас.
Ларри баюкал брата, как ребенка, не замечая ничего вокруг. Спаркс смотрел в сторону Рэвенскара, откуда к ним по железным путям приближались огни фонарей.
Дойл помог Эйлин подняться в вагон; она без сил опустилась на сиденье. Спаркс что-то сказал Ларри; тот согласно кивнул, и, подняв вдвоем тело Барри, они направились к кабине паровоза.
Услышав выстрелы, Дойл выскочил на площадку позади вагона. Огни преследователей были примерно в четверти мили. Схватив ружье, Дойл стал стрелять по приближавшимся теням.
Колеса заскрежетали, паровоз, быстро набирая скорость, все дальше и дальше отрывался от преследователей. Скоро огни фонарей превратились в маленькие точки, а затем и вовсе растаяли в сумраке ночи.
