ГЛАВА 49
Обнаружив, что я существую в этом мире, я поверил, что, в той или иной форме, буду существовать всегда.
Бенджамин Франклин
— Кому может понадобиться за вами следить?
— Наверное, вам сейчас покажется, что у меня начинается мания преследования.
— На свой счет я ее не отнесу.
Рейчел улыбнулась.
— Мой дядя Алекс.
— Он устроил за вами слежку?
— Мне так кажется.
— Зачем?
— Он считает, мне угрожает опасность.
— Но разве вам самой кажется не то же самое?
— Да. Однако дядей Алексом движут совсем другие причины. Он провел небольшое расследование и установил, что с произведениями искусства и ювелирными украшениями, которые покупал и продавал Гаррисон Шоулс, связаны два-три громких скандала. Это его беспокоит, хотя на самом деле ничего необычного тут нет, если учесть специфику бизнеса. Поэтому меня не покидает мысль о том, что дядя говорит мне о Гаррисоне далеко не все, что о нем знает.
Рейчел остановилась перед большим мраморным изваянием «Борьба двух натур человека».
— Он здорово переменился после смерти тети Нэнси. Конечно, я знаю, что такое порой случается, однако это не просто скорбь.
— А что еще это может быть?
— Дядя Алекс одержим проблемой перевоплощения. Он уже давно этим увлекается и когда-то пытался приобрести фонд «Феникс». После смерти тети все это стало еще хуже, и тут я совершила ошибку, рассказав ему про то, что произошло у меня с Гаррисоном. Теперь дядя уверен в том, что ко мне приходят воспоминания из прошлой жизни. Он одержим мыслью о том, что от Гаррисона исходит угроза. Я ему этого не говорила, но мне кажется, что он прав.
— У вас был еще один эпизод? — спросил Джош.
Рейчел вздохнула и рассказала ему о том, как она вчера вечером пришла домой к Гаррисону, увидела револьвер и провалилась в прошлое.
— Но я не могу сказать вам ничего определенного, понятия не имею о том, кто были эти двое мужчин и где мы находились. На самом деле у меня вообще нет ничего, кроме зрительного образа и нескольких фраз.
Они покинули залы американского искусства и прогуливались по галереям, в которых были представлены реликвии различных религий. Джош обратил внимание на огромное распятие из слоновой кости, на триптих, изображающий благовещение и рождение младенца Иисуса, и стеклянную шкатулку с мощами святых. Он бывал здесь так часто, что все это уже было ему хорошо знакомо.
— Вся беда в том, что меня неудержимо влечет к Гаррисону, сколько бы я ни убеждала себя в том, что надо держаться от него подальше, какие бы доводы ни приводила. Здесь я бессильна, хотя терпеть не могу терять власть над собой.
— Не сомневаюсь в этом, — сказал Джош.
Они переступили порог и оказались в зале, наполненном вооружением и доспехами. Сверкающие серебром рыцари с поднятыми копьями, с развевающимися над головой знаменами, сидели на конях, также облаченных в стальные доспехи.
— Когда я был маленький, мы с отцом часто приходили в этот зал. Прошли годы, прежде чем я снова вернулся сюда.
Джош вспомнил, как ходил сюда с отцом. Тогда и сейчас это было для него волшебством. Все вокруг изменилось, но эти рыцари по-прежнему были здесь, очень жизненные, застывшие наготове в ожидании боевого клича, который не прозвучит никогда.
Здесь Райдер тоже переживал отступление в прошлое, но только другого рода, почти безопасное.
Он уже готов был услышать голос отца, поэтому слова Рейчел застигли его врасплох:
— Джош, предлагаю сделку. Сколько вы возьмете за то, чтобы загипнотизировать меня и провести через эти погружения в прошлое, чтобы я смогла добраться до самого дна всей этой заварушки?
— Тут дело не в деньгах. Наш фонд работает только с детьми.
— Неужели их страдания имеют решающее значение?
— Нет, но…
— Сегодня утром Гаррисон отвез меня на работу, — снова перебила его Рейчел. — Я вышла из машины и опустила взгляд. У меня на ногах были старомодные высокие ботинки с многочисленными крошечными пуговицами. Ничего подобного я никогда не носила. Машина превратилась в экипаж, запряженный лошадьми. На Гаррисоне был длинный сюртук.
— Что произошло дальше?
— Меня окликнули по имени, и все кончилось.
— Каким именем вас назвали?
— Что вы имеете в виду?
— Какое имя вы услышали?
— Рейчел, конечно. А какое еще?
— Ваше имя из прошлого.
— Значит, вы мне верите?
— Я верю, что вы действительно видите все то, о чем мне рассказываете.
— Вы мне поможете?
Джош покачал головой.
— Я же вам говорил, что наш фонд…
— Я не прошу, чтобы мной занялся фонд. Я прошу, чтобы мной занялись вы.
Они оба обернулись.
В галерею ворвались двое мальчишек лет восьми-десяти. Они с криками указывали друг другу на мечи, щиты и шлемы.
— Я хочу быть вон тем рыцарем, — воскликнул тот, что постарше.
— А я — вот этим!
— Мы рыцари!
— А за что мы будем сражаться?
— Мы будем убивать плохих людей!
Дети, которые описывали Малахаю и Берил воспоминания о своей прошлой жизни, никогда не объясняли, каким образом они понимали, что знали этого человека в прошлом, если встречали его в настоящем, но никто не ставил под сомнение их чувства. Детей не нужно убеждать. Им не нужно проходить курс основ перевоплощения, чтобы поверить в то, что их чувства являются реальностью. Они не пытаются построить какую-то философию на своих видениях. Дети просто их переживают.
Рейчел проводила взглядом мальчишек и снова повернулась к Джошу.
В ней что-то было. Он чувствовал нечто практически неуловимое и все-таки осязаемое, хотя совсем не то, чего ожидал. После травмы Джош встречался со многими женщинами и заглядывал им в глаза точно так же, как сейчас Рейчел. Он пытался найти в них какой-то знакомый блеск, однако эта женщина оказалась единственной, с кем ему удалось установить связь, которая все крепла. При этом Рейчел не была Сабиной. В прошлом Джош ее знал.
Он поддался эгоизму, подумал, что ему хочется работать с этой женщиной, чтобы выяснить, действительно ли пересекались их жизни. Где они пересекались? Что это означает для него, как это может ему помочь?
— Это происходит, — вдруг тихим, вкрадчивым голосом промолвила Рейчел.
— Что?
— Все мое тело поет. Я слышу эту отдаленную музыку, которая не имеет никакого отношения к тональности, нотам, аккордам и мелодии. Это чистый ритм.
— Где вы находитесь?
— Рядом с вами. В музее, разумеется.
Джош не мог определить, где сейчас Рейчел — в настоящем или в прошлом.
Прежде чем он успел спросить, она предложила:
— Может, пойдем? Разве не пора пить чай?
— Чай?
Тут до Джоша дошло, что происходит.
— Да, разумеется. Куда вы хотели бы пойти?
— Домой, — ответила Рейчел так удивленно, словно он должен был это знать. — А куда же еще?
Похоже, она очень хорошо была с ним знакома. Но кого сейчас видела перед собой эта женщина?
— Может быть, в кафе? В гостиницу?
— К Дельмонко.
— Я не знаю, где это.
— Да знаешь. Почему ты надо мной издеваешься?
— Нет же. Я никогда не слышал о таком заведении. Оно где-то поблизости?
Тут Рейчел заморгала и тряхнула головой, словно стараясь собраться с мыслями.
— О чем вы не слышали?
— О Дельмонко.
— А что это такое?
Теперь Джош убедился в том, что женщина, приглашавшая его на чай, была не Рейчел Палмер.
