Арон Блейк лежал на полу кивы, напуганный, растерянный и несчастный. Свет догорающей лампы едва разгонял душный, пыльный сумрак. Впрочем, глаза его оставались плотно закрыты. Он не желал видеть место, столь горько разочаровавшее его. Казалось, с тех пор как ушла Слоан, прошло много часов, но возможно, минуло всего лишь несколько минут. Блейк потерял представление о времени.

Арон с трудом поднял тяжелые веки. С ним творилось что-то неладное, и он это сознавал. Лихорадочное возбуждение, пережитое во время бешеных раскопок, физическое напряжение, сокрушительное разочарование — все обернулось невероятной усталостью. А может, дело в чрезмерной духоте? Ему надо отсюда выбраться, глотнуть свежего воздуха. Попытавшись подняться, Блейк испытал нечто, похожее на удивление, — ноги его не держали.

Он бессильно сполз на пол. Один из горшков, подкатившись к нему, оставил на пыльном полу дорожку, похожую на след змеи. Итак, Арон попал в ловушку. Профессор вновь попытался встать, однако ноги свело судорогой. Мышцы отказывались повиноваться. Приглушенный пылью свет фонаря становился все более тусклым.

Когда он был подростком, его нередко мучил ночной кошмар. Арону снилось, будто его разбил паралич и он не может двинуть ни рукой ни ногой. И вот страшный сон сделался явью. Конечности словно закоченели, и привести их в движение Блейк не мог никакими усилиями.

— Я не могу двигаться! — хотел крикнуть он, но тут же с ужасом ощутил, как немеющий язык теряет способность шевелиться. Изо рта вырывалось лишь нечленораздельное бульканье, а по подбородку текла слюна. Арон несколько раз повторил попытку позвать на помощь, однако лишь впустую растратил остатки сил. Охваченный паникой, он взирал на свои ноги и руки, изредка сотрясаемые судорогой. Перед глазами закружились какие-то диковинные фигуры. Блейк попытался было отвернуться, но шея словно окаменела. Он закрыл глаза. Через секунду назойливые видения проникли под веки.

— Слоан! — завопил он, вновь открыв глаза.

На этот раз его рот не исторг даже бульканья. Фонарь мигнул последний раз и погас, оставив Арона в кромешной тьме. Наверное, следовало прекратить все попытки кричать и двигаться. Слоан собиралась принести лекарства. Куда же она пропала? Во мраке видения совсем обнаглели. Они плясали, шептали, ухмылялись. Какие-то уродливые создания, черепа с оскаленными зубами и скелеты водили вокруг него чудовищный хоровод. В ноздри бил запах паленого человеческого мяса, до слуха долетали стоны и визги жертв, захлебывающихся собственной кровью.

Это становилось невыносимо. Блейк уже не мог сомкнуть веки, в противном случае они начинали свинцовой тяжестью давить на вылезавшие из орбит глазные яблоки. Профессор не имел возможности издать хотя бы звук, а закрыть рот не позволяли сведенные судорогой челюсти. Остатки гаснущего сознания твердили ему: чудовища, наполнившие киву, — всего лишь галлюцинация. Значит, он еще не утратил границы между реальностью и бредом… Но как мучительно не ощущать собственного тела, с которым происходит нечто ужасное! Блейк даже не мог понять, здесь ли они, его непокорные руки и ноги, или растворились в темноте. Действительность оказалась во много раз страшнее ночных кошмаров.

Воспоминания о недавних событиях мешались у него в голове. Кажется, мисс Келли погибла. А теперь умирает сам Арон. С кем он пришел сюда, в эту киву? Да, здесь были Слоан и Бонаротти. Потом они спустились вниз, чтобы позвать на помощь Арагона. Но это невозможно. Арагон тоже мертв.

Арагон, Смитбэк, Нора… В их смерти виноват он. Он убил их так же точно, как если бы сам нажал на спусковой крючок. Блейк позволил Слоан ввести их в заблуждение. Жажда славы, охватившая его, оказалась слишком сильна. Она вытеснила все прочие чувства. Профессор беззвучно застонал. Никто не придет спасти его. Он умрет один, в темноте.

И вдруг темноту прорезал луч. Тонкий, едва различимый. До слуха долетело поскрипывание, и в сердце мгновенно ожила надежда. Это Слоан! Наконец-то она вернулась.

Свет становился все более ярким и уверенным. Пламя ворвалось во мрак кивы, оставив позади шлейф искр. Горящая ветка, догадался Блейк. В древнее строение пробралось диковинное существо — полузверь-получеловек.

Сердце тоскливо сжалось. Он ждал спасения напрасно. Его всего лишь посетила новая галлюцинация. Внутри Арона все сотрясалось от рыданий, однако глаза оставались сухими, а лицо — неподвижным.

Создание приблизилось к нему. К запаху можжевелового дыма от импровизированного факела примешивался нежный, сладковатый аромат сорванных цветов. В неровном свете горящей ветки блеснуло лезвие обсидианового ножа.

Какой все-таки странный бред, отстраненно подумал Блейк. Запах совершенно не соответствует видению. Вероятно, из какого-то дальнего уголка его сознания всплыли забытые образы участников древнего отвратительного ритуала. Давным-давно он читал о них в одном из научных журналов.

Чудовище склонилось над Ароном. Лицо его закрывала маска из оленьей кожи, покрытая пятнами запекшейся крови. Сквозь прорези блестели глаза, и глаза казались на удивление настоящими. Как и холод лезвия, коснувшегося горла. Раньше Блейк даже представить не мог, насколько бред способен походить на реальность. Такой отчетливый, такой осязаемый, такой…

А потом он ощутил, как нож прочертил линию на его шее. Из разреза со свистом вырвался воздух, а вслед за ним — поток горячей пенящейся крови. Лишь в последнюю секунду Арон осознал, что все происходит наяву.