Трейси взлетела по лестнице, прочь из армянской таверны, и выбежала на улицу. Она не знала, куда идет, ей просто нужно побыть в одиночестве. Слезы сейчас польются градом, а Трейси не хотела, чтобы кто-нибудь это видел.

Она свернула к Яффским воротам, но там было слишком людно. Куда бы она ни пошла, по узким улочкам Старого города или через ворота, в противоположную сторону, ей все равно никуда не деться от толпы. Тогда Трейси вернулась к армянской таверне и решила найти какое-нибудь место подальше от ресторана, чтобы побыть одной. И увидела Карлоса, бегом поднимающегося по лестнице. Трейси резко крутанулась на месте и побежала на улицу Царя Давида, в самую толчею: магазины привлекали туда множество людей.

Она услышала за спиной голос Карлоса, он звал ее. Пошла быстрее, проталкиваясь сквозь толпу торговцев, и уже почти бежала по узкой мостовой. Карлос продолжал окликать ее, догоняя. Наконец догнал, и она почувствовала его руку на плече. Трейси уткнулась ему в грудь и разрыдалась. Карлос обнял ее, и они так и стояли посреди запруженного народом переулка.

— Что не так? — ласково спросил он. — Что я такого сделал? Почему ты плачешь?

Трейси сотрясали рыдания, но наконец она затихла, только шмыгала носом и судорожно переводила дух. Карлос по-прежнему обнимал ее, ничего не говоря.

— Может, отойдем куда-нибудь? — наконец решился он спросить.

Трейси кивнула, вытирая слезы.

Он отвел ее назад к ресторану, и они сели на каменные ступени у входа. Трейси не поднимала глаз.

— Что не так? — спросил Карлос. — Пожалуйста, скажи мне, что я такого сделал, что ты так плачешь?

Трейси не знала, что и сказать. Как она может признаться, что ждала от него предложения и так расстроилась, когда он заговорил совсем о другом? Она покачала головой и снова заплакала, на этот раз тихо.

Но ей все-таки пришлось поднять глаза на Карлоса. Открытое выражение его лица, на котором было лишь терпеливое ожидание объяснений, подействовало на Трейси.

— Извини, — сказала она.

Трейси несколько раз попыталась заговорить, но никак не могла решиться рассказать ему все.

— Я тебя обидел?

Трейси помотала головой.

— Сказал что-то плохое?

Она снова помотала головой, но передумала и неопределенно пожала плечами.

Карлос продолжал терпеливо допытываться, обещая все исправить, если она скажет, что он сделал не так. И все это время Трейси боролась со своими страхами и сомнениями. Что он о ней подумает, если она прямо скажет, что ожидала услышать предложение? Как отреагирует на это? Не решит ли, что она любит его сильнее, чем он ее? Не подумает ли, что она глупая девчонка или что слишком торопит события?

Они много раз говорили о будущем, всякий раз подразумевая, что они будут вместе. Но ни один из них не касался брака, если не считать самых общих и обтекаемых фраз. Так что Карлос мог только удивиться ее самонадеянности и такому горькому разочарованию.

«Он ни в чем не виноват, — подумала Трейси. — Он не мог знать, о чем я думаю. Все, что он сказал в ресторане, было сказано с такой теплотой… это было даже романтично. Если не считать разговора об Иисусе. Но ведь он не хотел меня обидеть. Я просто ждала, что он заговорит об одном, а он повел речь совсем о другом. Если бы я так не зациклилась на своих глупых мечтах и надеждах, все могло получиться совсем по-другому. Но что мне надо было сказать? Если бы я так не расстроилась из-за того, что он и не собирался делать мне предложение, что бы я могла ответить на его вопрос, буду ли я следовать за Иисусом Христом? Конечно, сказала бы „да“. Ведь я христианка. Я верую в Бога, Иисуса, и все такое. Но… ведь это не то, о чем он спрашивал. То есть спрашивал-то он об этом, но придавал моему ответу куда большее значение».

Трейси снова посмотрела на Карлоса. Но он уже отвел взгляд. Просто сидел рядом с ней на ступенях. Который час? Трейси поняла, что потеряла ощущение времени. Но Карлос такой добрый и терпеливый… может задать вопрос и ждать ответа, сколько нужно. И ни разу он не выказал раздражения или разочарования. Трейси почувствовала, что начинает улыбаться, глядя на Карлоса. И тут он снова повернулся к ней.

— Когда ты спрашивал меня там, в ресторане… — продолжая улыбаться, начала она.

— Да?

— Ты не спросил, верю ли я в Иисуса.

— Не спросил.

— Ты спросил, буду ли я следовать за Иисусом.

— Да, — подтвердил Карлос.

— Почему?

— Почему? — переспросил он.

Трейси кивнула.

— Меня еще никто об этом не спрашивал. По крайней мере, такими словами.

— Так я расстроил тебя этим?

— Нет. — Трейси резко мотнула головой. — Нет, просто… я всегда верила в Иисуса, с раннего детства.

И Трейси рассказала Карлосу, как мать учила ее не только верить в Иисуса, но и любить Его, молиться Ему и верить в Его прощение и спасение.

Карлос внимательно смотрел на нее, пока она говорила.

— Ты думаешь, верить в Иисуса и следовать за Ним — одно и то же?

— Именно об этом я и хотела спросить тебя.

Карлос широко улыбнулся.

— Думаю, очень многие люди просто «верят» в Иисуса. Верят в то, что он жил, умер и восстал из гроба. Верят, что он Мессия иудеев и Спаситель мира. Верят, что смерть Его принесла спасение всем, кто уверует в Него.

— Но это не то же самое, что следовать за Ним, да?

Карлос кивнул, продолжая улыбаться.

— Именно поэтому я и спросил, станешь ли ты следовать за Иисусом Христом. Когда Иисус ходил по земле, не было разницы между человеком, верующим в Него, и человеком, следующим за Ним. Верить в Него означало следовать за Ним. Когда кто-то делал шаг, уверовав, что этот человек из Назарета — действительно Сын Божий, Спаситель мира, единственным логичным продолжением было следовать за Ним — слушать Его учение, делать так, как Он говорит. Но сейчас все по-другому. Не знаю, как такое возможно, но есть очень много людей, которые находят возможным верить в Непорочное Зачатие, безгрешную жизнь Иисуса, Его смерть за грехи мира и Воскресение из мертвых, но при этом не посвящать всю свою жизнь сознательному и чистосердечному следованию Его учению.

— Ну, если ты имеешь в виду именно это… — начала Трейси.

— А разве можно сказать по-другому? — рассмеялся Карлос.

— Думаю, нет, — застенчиво улыбнулась Трейси.

Они снова замолчали, глядя на поток людей, торговцев и покупателей, обтекающий угол улицы Царя Давида. Туристы. Двое полицейских. Мужчина, толкающий перед собой тачку. Женщина с огромным блюдом испеченного хлеба. Священники Армянской апостольской церкви. Семья хасидов, идущих к Стене Плача. Наконец Трейси снова повернулась к Карлосу.

— Знаешь, ты прав. Я всю жизнь знала, кто такой Иисус и что Он сделал для меня. Для нас всех.

Трейси развернулась. Она больше не могла сидеть бок о бок с Карлосом, ей нужно было смотреть ему в глаза.

— Но я не знаю, как могла думать, что этого достаточно, учитывая… ну, многое. Все. Понимаешь, о чем я?

— Думаю, да, — радостно улыбаясь, ответил Карлос.

— Так ты поможешь мне в этом? — спросила она.

— Помочь тебе?!

— Да. Ты уже живешь так какое-то время, так ведь? Если ты поможешь мне, я тоже научусь следовать за Ним.

Карлос ничего не ответил, только вглядывался в ее лицо. Потом притянул к себе голову Трейси и поцеловал ее так страстно, как не целовал еще ни разу.