– Если вы собираетесь спрятаться, – заметил Дрейк, – вот подходящее место.

– Будем надеяться, ее еще здесь нет.

Дженна выбралась из внедорожника под моросящий дождь. Накинув на голову капюшон, она, затаив дыхание, окинула взглядом величественную гостиницу «Авани», жемчужину Йосемитского национального парка.

Открытая в 1927 году гостиница, построенная в виде деревенского дома в горах, представляла собой великолепное сочетание прикладного стиля и индейских мотивов. Прославилась она своими массивными каминами из песчаника, обтесанными вручную деревянными балками и многочисленными витражами. Хотя стоимость одной ночи в гостинице была слишком высокой для зарплаты Дженны, она время от времени позволяла себе позавтракать в роскошном обеденном зале, просторном помещении с высоченными потолками, опирающимися на толстые столбы из калифорнийской сосны.

Однако сегодня утром ее целью было не главное здание.

Группа захвата из четырех морских пехотинцев поставила свою ничем не примечательную машину на стоянку за гостиницей. Дрейк направился в примыкающий к зданию лес, захватив с собой Дженну и Никко. Все были в мешковатой штатской одежде, под которой скрывались кевларовые бронежилеты и оружие.

Дженна засунула свой компактный «Смит и Вессон» 40-го калибра за пояс, спрятав его и висящие с другой стороны наручники полами куртки.

Десять минут назад вертолет, несмотря на плохую погоду, переправил группу через хребет Сьерра-Невада в Йосемитскую долину. Лужайка рядом с «Авани» частенько использовалась для посадки спасательных вертолетов, но Дрейк побоялся, что появление винтокрылой машины может спугнуть добычу, поэтому выбрал место подальше – площадку в расположенном неподалеку Стоунмен-Мидоу.

– Машина, – сказал младший капрал Шмидт.

Он указал на белую «Тойоту Камри» с номерами штата Массачусетс. Номера совпадали. Машина принадлежала Эми Серпри.

Час назад Пейнтер организовал поиски по навигационной системе машины с указанным идентификационным номером. Машина была обнаружена здесь, в Йосемитской долине, недалеко от того района в горах, который был эвакуирован и оцеплен.

Первоначально все решили, что бывшая сотрудница научно-исследовательской лаборатории бросила свою машину и пересела в другую. Запрос в гостиницу показал, что никакая Эми Серпри в ней не останавливалась. Но затем дежурному администратору была показана фотография. Как выяснилось, женщина, подходящая под описание Эми Серпри, сняла номер под вымышленным именем, предъявив фальшивые документы и кредитные карточки.

«Несомненный признак вины».

Но почему подозреваемая поселилась здесь, так близко от границы карантинной зоны? Осталась, чтобы полюбоваться на последствия того, что натворила?

Дженна представила себе черную безжизненную пустыню и задохнулась от ярости. Она гнала прочь воспоминания об опускающемся топоре и пронзительном крике. Ей пришлось держать Джоша за плечи, пока Дрейк делал то, что нужно было сделать. После этого сержант-комендор всю дорогу обратно молчал, устремив невидящий взор на горы.

– Она должна быть здесь, – сказал Шмидт, когда они проходили мимо «Тойоты». – Если только не уехала отсюда на другой машине.

«Будем надеяться, этого не произошло. Нам нужны ответы».

Маленькая группа двинулась следом за машиной. Первым шел Дрейк. Несомненно, он хотел не только получить ответ: он жаждал отмщения.

«Тойота» была припаркована у тропинки, ведущей через сосновую рощицу. Помимо основного здания, «Авани» состояла из двадцати четырех коттеджей, спрятанных в лесу. Эми сняла один из них, по всей видимости, чтобы не привлекать к себе внимание.

Группа захвата двинулась по тропинке. В воздухе чувствовался аромат хвои. На развилке двое людей Дрейка повернули вправо. Сам сержант-комендор через несколько шагов свернул влево, взяв с собой еще одного морского пехотинца. Они намеревались окружить коттедж, затянуть вокруг него тугую петлю.

Когда морские пехотинцы скрылись за деревьями, Дженна вместе с Никко направилась прямо к коттеджу. Ей предстояло подойти к Эми Серпри первой. В гражданской одежде, с собакой на поводке женщина была похожа на обыкновенную туристку. Ее задача заключалась в том, чтобы усыпить бдительность предполагаемой диверсантки, заставить ту открыть дверь перед заблудившейся путешественницей.

За поворотом показался очаровательный домик в старом стиле, сложенный из кедровых бревен. Для лучшей гармонии с лесом он был выкрашен в зеленый цвет. Перед входной дверью, обрамленной двумя фонарями, блестела мокрая от дождя каменная площадка. Все окна были плотно зашторены, как и стекло в двери.

«Похоже, кому-то очень хочется оставаться вдали от посторонних глаз».

Дженна не испытывала страха, направляясь к коттеджу одна, поскольку знала, что ее прикрывают морские пехотинцы. И все же она украдкой поправила под курткой бронежилет. Никко не отходил от хозяйки, словно чувствуя ее волнение.

Подойдя к двери, Дженна откинула капюшон, не обращая внимания на дождь, и натянула на лицо растерянное выражение. Громко постучав, она отступила назад и крикнула:

– Простите, вы не подскажете, как мне выйти к главному корпусу «Авани»?

Внутри послышался какой-то звук.

«Значит, там кто-то есть».

Шагнув вперед, Дженна приложила ухо к двери.

– Есть кто живой? – попробовала она снова, на этот раз громче.

Прислушавшись, она сообразила, что изнутри доносится приглушенный телефонный звонок. Судя по мелодии, это был сотовый телефон.

Дженна собралась с духом, чтобы окликнуть еще раз, но тут ей ответили, хриплым, едва слышным голосом:

– …помогите…

Инстинктивно отреагировав на призыв о помощи, Дженна выхватила из-за пояса «Смит и Вессон» и рукояткой выбила окно в двери рядом с ручкой. Стекло разлетелось осколками, и Дженна, натянув на руку манжету куртки, просунула пальцы и повернула ручку, отпирая дверь изнутри.

Сзади послышался топот бегущих ног.

Оглянувшись, женщина увидела, что к ней спешит Дрейк.

– Подожди!

Отпертая дверь распахнулась сама собой.

Укрываясь за косяком, Дженна подняла револьвер, сжимая его обеими руками. Добежав до двери, Дрейк занял место с другой стороны.

Полумрак комнаты рассеивался светом единственной лампы у изголовья кровати. Этот свет позволял рассмотреть фигуру на кровати, наполовину прикрытую шерстяным одеялом. Судя по светлым волосам, это была Эми Серпри, – однако лицо у нее было распухшим и красным, кожа покрылась волдырями, уголки рта почернели. Одеяло было испачкано рвотной массой, постель была смята, словно в ней боролись.

Дженна уже слышала о том, что у Джоша случился приступ.

Она поняла, что Эми Серпри перенесла то же самое.

«Неудивительно, что далеко уйти она не успела. Судя по всему, ей стало плохо, и она остановилась прямо там, где ее прихватило».

Дженна не испытывала сочувствия к диверсантке, памятуя о том, сколько человек погибло из-за нее.

Эми повернулась к двери, и ее голова скатилась с подушки. Глаза у нее были мутно-белые, как у слепого. Рот открылся, словно в новом призыве о помощи.

Но вместо этого из него хлынула кровь, выплеснувшаяся на подушку и промочившая насквозь матрас. Тело обмякло, застыв неподвижно.

Дженна шагнула было к кровати, но Дрейк остановил ее на пороге, преградив дорогу рукой.

– Взгляни на ковер, – предупредил он.

Сначала Дженна не поняла, что означают крохотные комочки, которыми был усыпан пол. И вдруг до нее дошло.

«Мыши… дохлые мыши».

Она слышала рассказы об этих серых зверьках, без спроса подселяющихся в коттеджи к постояльцам гостиницы. Одна ее подруга в прошлом году останавливалась в таком домике. Впоследствии она только и говорила что о мышах, которые всю ночь сновали вокруг ее кровати, рылись в ее вещах и даже нагадили ей в обувь.

Гостиница вела с мышами нещадную войну, особенно после того, как в долине были зафиксированы случаи заболеваний, вызванных вирусом, переносчиком которого являются грызуны.

Однако война в этом коттедже уже завершилась.

Точнее, почти завершилась.

Одинокая мышка ползла по ковру, трясясь всем своим телом.

Внимание Дженны было полностью приковано к жуткой картине перед глазами, и она среагировала слишком медленно.

Подчиняясь охотничьему инстинкту, Никко бросился вперед.

– Никко, стой!

Услышав команду хозяйки, лайка остановилась, но полудохлая мышка уже была у нее в зубах. Обернувшись, собака опустила хвост, понимая, что совершила какую-то оплошность.

– Никко…

Выронив мышку, пес виновато побрел к хозяйке, опустив морду и поджав хвост.

Одной рукой оттолкнув Дженну назад, другой Дрейк захлопнул дверь.

То, что затаилось внутри этой комнаты, было многократно страшнее любого вируса.

Оставшийся за дверью Никко заскулил, умоляя, чтобы его выпустили.

Лиза стояла в шлюзовой камере, дожидаясь, когда выровняется давление и можно будет открыть внутреннюю дверь, ведущую в лабораторный комплекс. За стенами слышался тихий стук капель дождя по металлической крыше ангара.

Напомнивший молодой женщине о том, что время поджимает.

По прогнозам местных метеорологов, мощный грозовой фронт продолжал наползать на регион. Пока что акры мертвой земли вокруг эпицентра оставались сухими, но было лишь вопросом времени, когда черные тучи прольются дождем над этим районом. Специальной группе было поручено оценить с помощью программы компьютерного моделирования, учитывающей топографические и геологические параметры, как далеко сможет распространиться зараза.

Предварительные данные были пугающими.

В настоящий момент Пейнтер проводил телеконференцию с участием различных местных и федеральных чиновников. Директор «Сигмы» стремился быть на шаг впереди катастрофы. К сожалению, от человека, прибывшего посреди ночи, пока что была одна только головная боль. Технический директор Управления анализов и тестов американской армии прилетел с испытательного полигона Дагуэй в штате Юта, где отрабатывались методы противодействия ядерной, химической и биологической угрозе. Всего за несколько часов он успел достать Пейнтера.

Над внутренней дверью зажглась зеленая лампочка, и магнитный замок открылся. Приглушенный хлопок возвестил о выравнивании давления. Лиза вышла из шлюзовой камеры, радуясь возможности свалить все политические дрязги на своего жениха. Ей предстояла сложная задача, требующая полного ее внимания.

Лиза оглянулась на карантинный бокс в дальнем конце ангара. Джошу поставили капельницу с диазепамом, и он снова уснул. Причина кратковременного приступа оставалась неизвестна, но, как выяснила Лиза, возможно, это было свидетельством того, что инфекция распространилась на центральную нервную систему.

У нее перед глазами снова возник острый шип, глубоко вонзившийся в ногу.

«Хочется надеяться, что я ошибаюсь…»

И все же Лиза собиралась работать до тех пор, пока не появится полная уверенность.

– Доктор Каммингс, вы вернулись… Фантастика!

Голос прозвучал в наушнике, подключенном к рации. Обернувшись, Лиза увидела доктора Эдмунда Дента, вирусолога из ЦКЗ, стоящего у окна своей лаборатории. Он приветственно поднял руку – затем помахал Лизе, приглашая ее к себе.

– Благодаря вашей работе нам, похоже, удалось добиться значительного прогресса в выделении заразной частицы, – продолжал Дент. – Как только мы узнали, что речь идет о чем-то столь крохотном, дело пошло гораздо быстрее. Но мне бы хотелось выслушать ваше мнение относительно того, что мы установили к настоящему времени.

– Конечно, – ответила Лиза.

Радуясь хоть какому-то продвижению вперед, она поспешила к маленькой шлюзовой камере, ведущей в лабораторию. Эта секция комплекса БСЛ-4 сияла нержавеющей сталью высокоскоростных центрифуг, масс-спектрометра, сверхточного микротома и криогенной камеры. Дополняли оборудование два мощных электронных микроскопа.

Войдя в лабораторию, Лиза увидела еще одну фигуру в белом халате, склонившуюся к компьютерному монитору. Она узнала этого человека только тогда, когда он обернулся, и постаралась скрыть свое удивление.

Это был доктор Реймонд Линдаль, технический директор УАТ. Судя по его лицу, скрытому маской, ему было лет пятьдесят с небольшим. Неестественно черные волосы, скорее всего, были подкрашены, чтобы скрыть седину, и то же самое можно было сказать про козлиную бородку. С самого своего появления здесь доктор Линдаль совал свой длинный нос во все работы центра, вынося скоропалительные заключения и требуя перемен, когда у него была такая возможность, – что, к огромному сожалению Пейнтера, бывало слишком часто.

И вот теперь, судя по всему, Лизе предстояло разделить страдания своего жениха.

Разумеется, этот человек имел полное право находиться здесь. Она знала, что доктор Линдаль является признанным специалистом в области генетики и биоинженерии. Однако талант породил в нем заносчивое высокомерие.

– Доктор Дент, – натянуто промолвил Линдаль, – не думаю, что нам будет польза от познаний доктора Каммингс в медицине и психологии. Ее способности найдут лучшее применение, если она приложит их к клиническим исследованиям, сосредоточившись на изучении животных.

Вирусолог не поддался на нажим, отчего Лиза зауважала его еще больше. Эдмунд был на десять лет младше Линдаля и стоял на богемных позициях, скорее всего, выкованных за годы, проведенные в Берклийском и Стэнфордском университетах. Хотя Лиза еще ни разу не видела его без защитного костюма, она всегда представляла его в сандалиях на босу ногу и линялой футболке.

– Именно Лизина работа предопределила наш прогресс, – напомнил Линдалю Эдмунд. – И никогда не помешает свежий взгляд на проблему. К тому же, когда это мед в улье готовила всего одна-единственная пчела?

У Линдаля вырвался обреченный вздох, но он не стал спорить.

Эдмунд подкатил кресло к директору УАТ.

– Лиза, позвольте ввести вас в курс дела. На предыдущем совещании я говорил о том, что, как мне показалось, нам удалось мельком взглянуть на то чудовище, с которым мы имеем здесь дело. Вот снимок поперечного среза альвеолы легкого инфицированной крысы.

Лиза прильнула к экрану, изучая скопления крошечных частиц, плотно заполнивших маленькие воздушные клетки легкого.

– Это определенно похоже на вирионы – внеклеточные вирусные частицы, – согласилась она. – Но я никогда не видела ничего столь крошечного.

Эдмунд кивнул.

– Я измерил размеры частиц, поселившихся на поверхности инфицированных волокон сердечной мышцы. Этот снимок, полученный с помощью электронного микроскопа, позволяет получить объемную картинку.

Новый снимок показал отдельные вирусы, гнездящиеся на ветвящихся пучках мышц и нервах. Внизу экрана имелась шкала, позволяющая определить размеры частиц.

– Получается, они меньше десяти нанометров, – заметила Лиза. – Это же вдвое меньше самого маленького известного вируса!

– Вот почему я предложил свою помощь, – вмешался Линдаль, локтем отстраняя Эдмонда. – Чтобы получить более четкую картинку, я сопоставил данные анализа белка, полученные микробиологами. По этим данным и с использованием запатентованной мною программы я составил трехмерное изображение капсида, наружной оболочки вируса.

Лиза всмотрелась в сферическую модель инфекционной частицы. Тонкая работа Линдаля произвела на нее впечатление, и она даже была готова смириться с его заносчивостью.

– Это внешнее лицо нашего чудовища, – сказал Эдмунд. – Генри уже занят генетическим анализом того, что скрывается внутри.

Доктор Генри Дженкинс был генетиком из Гарвардского университета.

– Но уже по одному капсиду мы можем экстраполировать многое, – не обращая на него внимания, продолжал Линдаль. – Достаточно для того, чтобы утверждать, что это искусственная конструкция. Под белковой оболочкой мы обнаружили волокна графена, толщиной всего в два атома, сотканные в гексагональный узор.

Он вывел на экран рядом с предыдущей картинкой новое изображение, показывающее заразную частицу без наружной оболочки, под которой было видно сложное переплетение.

Определенно, это было похоже на что-то искусственное. Лиза постаралась определить значение этих рукотворных волокон. Графен является необычайно прочным материалом, более прочным, чем паутина.

– Можно подумать, – сказала она, – что доктор Хесс пытался создать под белковой оболочкой некое подобие кевларового слоя.

– Совершенно верно, – повернулся к ней Линдаль. – Тонко подмечено. Возможно, именно этой дополнительной структурой объясняется стабильность вируса. К настоящему времени уже установлено, что он устойчив к воздействию щелочей, кислот и даже огня.

Однако до сих пор не было ответа на более важный вопрос: что защищает эта необычайно прочная оболочка?

– Судя по всему, доктор Хесс создал идеальную оболочку, настолько маленькую, что она способна проникать в любые ткани, – продолжал Линдаль. – В животную, растительную, в грибы. Возможно, именно размеры и структура определяют универсальную патогенность вируса.

Лиза кивнула, вспоминая землю, стерилизованную неизвестным организмом на глубину двух футов.

– Но зачем Хесс создал этот вирус? – спросила она. – С какой целью?

– Вы знакомы с ПВЧ? – спросил Линдаль.

Лиза покачала головой.

– Мы как раз обсуждали эту тему перед вашим приходом, – объяснил Эдмунд. – Эта аббревиатура расшифровывается как «пустые вирусоподобные частицы». Это совершенно новая область экспериментальных исследований: от вируса отделяется ДНК, и остается только наружная оболочка. Данные работы имеют большой потенциал в части создания новых вакцин.

Лиза все поняла. Пустые частицы вызывают сильную антигенную защитную реакцию, но при этом абсолютно без риска заболеть.

– Однако это еще только самое начало, – сказал Линдаль. – Имея пустую оболочку, можно строить что-то свое. Добавлять любые органические и неорганические компоненты, как, например, эти графеновые волокна.

– И, создав такую оболочку, – добавил Эдмунд, – можно заполнить ее любыми чудесами или ужасами, какими только вздумается. Другими словами, идеальная оболочка становится идеальным средством доставки.

Лиза снова вгляделась в лицо чудовища.

«Что скрывается внутри?»

– И вы полагаете, что доктору Хессу удалось добиться чего-то подобного? – спросила она. – Что он в своей лаборатории создал с чистого листа этот вирион и поместил в него что-то?

Линдаль откинулся назад.

– Такие технологии уже давно существуют. Еще в две тысячи втором году группа ученых из института Стоуни-Брук синтезировала живой вирус полиомиелита, имея под рукой лишь химические реактивы и генетическую схему.

– Эти работы спонсировались Пентагоном, – тяжело вздохнул Эдмунд.

Лиза уловила в его голосе явное обвинение. Исследования доктора Хесса также финансировались военными.

Линдаль пропустил эти слова мимо ушей.

– А в две тысячи пятом году в другой лаборатории был синтезирован более крупный вирус гриппа. В две тысячи шестом году такой же результат был достигнут в отношении вируса Эпштейна-Барра, у которого такое же число основных частей, как и у вируса ветряной оспы. Но все это детские игры по сравнению с тем, с чем мы имеем дело сегодня. В настоящее время ученые могут искусственно строить организмы размерами в сто раз больше, причем относительно дешево. – Он презрительно фыркнул. – Синтезатор ДНК можно свободно купить через Интернет.

– Так что же именно вложил в оболочку доктор Хесс? – спросила Лиза.

Однако прежде чем кто-либо успел ответить, у нее зажужжала рация. Судя по реакции ученых, они также это услышали.

Это был Пейнтер. Уловив в его голосе возбуждение, Лиза поймала себя на том, что у нее чаще забилось сердце.

– Только что пришло сообщение из Йосемитского парка, – доложил Кроу. – Женщина, подозревавшаяся в диверсии, мертва.

«Мертва…»

Лиза закрыла глаза, думая о Джоше. Эми Серпри была единственной ниточкой, единственным путем выяснить подробности об исследованиях доктора Хесса.

– По предварительным данным, – продолжал Пейнтер, – она, скорее всего, умерла от того же заболевания, с которым мы имеем дело здесь. Национальная гвардия и отряды быстрого реагирования выехали на место, чтобы оцепить комплекс «Авани». Возможно также, что у нас появились новые жертвы заражения. Рейнджер Бек и сержант-комендор Дрейк. И собака.

«Только не это…»

Пейнтер продолжал, изложив дополнительные инструкции относительно мер предосторожности. Центру контроля заболеваний предстояло к возвращению двух предполагаемых жертв заражения оборудовать в ангаре еще одну карантинную зону.

Когда он закончил, Лиза переключилась на выделенный канал.

– Насколько серьезно они инфицированы? – спросила она.

– Дженна и Дрейк не переступали порог комнаты, и, по словам Дрейка, шел дождь и ветер дул им в спину, так что, может быть, все обойдется.

– Ну, а собака?

– Она забежала в коттедж и схватила мышку, скорее всего, зараженную.

Так что у лайки, вероятно, был контакт с инфицированным животным через слизистые оболочки.

Дженна снова уставилась на чудовище на экране.

«Бедная собака…»