Книга: Карта монаха
Назад: Глава 10
Дальше: Глава 12

Глава 11

Двухвесельная лодка, как легкая скорлупка, неслась по реке Чарльз. Казалось, она не погружена в воду, а летит, едва касаясь ее поверхности, словно скользит по льду. Гребцы походили на две идеально синхронизированные заводные игрушки. Майкл задумчиво провожал лодку взглядом, пока машина проезжала по мосту Лонгфелло. А когда, миновав мост, путешественники разом очутились в самом сердце Бостона, лодка исчезла из поля зрения, пропав за излучиной реки. Выехав из полицейского участка в пять утра, они проделали расстояние, на преодоление которого обычно уходит три часа, менее чем за два с половиной. Садясь за руль своего «корвета», Буш не любил зря тратить время. Друзья пришли к соглашению, что, несмотря на настойчивые призывы Симона держаться подальше от этого дела, они сделают все возможное, чтобы разыскать Женевьеву.
Когда они заехали в полицейский участок под предлогом, что Буш желает знать, как продвигается расследование дела с затонувшей машиной, на самом деле у них был еще один, скрытый, интерес. Даже после своей отставки Буш пользовался в полиции огромной популярностью. И новички, и ветераны обращались к нему за советом, как по профессиональным вопросам, так и поличным делам. Так происходило в течение двадцати лет, так же продолжалось и теперь. По сути, он снискал среди коллег большее уважение, чем капитан Делия. Так что когда Буш попросил Джо Грассо помочь ему в одном деле, тот согласился не задумываясь. Он не стал выяснять, зачем Бушу понадобилась информация о владельце дома 22 по Франклин-стрит в Бостоне. Без лишних слов Джо подключился к базе данных полицейского управления и углубился в файлы отдела транспортных средств, ФБР и «Лексис-Нексис». Итоговая распечатка была короткой, но весьма занимательной.
Стефан Келли оказался процветающим адвокатом пятидесяти восьми лет. В прошлом окружной прокурор, теперь он избегал участия в уголовных процессах, предпочитая им дела, связанные со слиянием и поглощением. По мнению Майкла, он все равно защищал уголовников, только другим способом. Вырос он в бедности, прошлое имел смутное. В его ранней юности полиция несколько раз заводила на него дела, правда, не получившие продолжения. А затем из южного Бостона появился новый Келли, способный, как выяснилось, накопить капитал более чем в семьдесят пять миллионов долларов.
Не чуждался он и благотворительности, распространявшейся главным образом на две области: политическую — он вносил серьезные суммы на поддержку политиков в своем родном южном Бостоне, и социальную — на защиту детей, с особенным упором на программы усыновления и воспитания сирот в семьях или детских домах.
Теперь машина катила по району Бикон-Хилл, месту проживания бостонской элиты, потрясателей устоев и вершителей судеб столицы Новой Англии. Архитектура отличалась утонченностью и не носила на себе следов современности. Возраст многих зданий насчитывал не одну сотню лет.
— Когда Дженни узнает, что ты играешь в детектива, она разозлится. Она решит, что одно потянет за собой другое, и не успеешь и глазом моргнуть, как ты уже опять будешь работать в полиции.
— Мне казалось, мы просто ищем твоих родителей.
— Это так. Но не пытайся убедить меня, что ты не смотришь на это как на криминальную головоломку, требующую решения. Не забывай, ты вышел в отставку.
— Да ладно, хватит тебе; разве тигр может сменить свои полоски? Понимаешь, о чем я?
Майкл понимал. Буш — коп до мозга костей. Всегда им был и всегда будет. То, что он сменил жетон на бар, ни на йоту его не изменило. Майклу это было известно лучше, чем кому-либо другому: он тоже не слишком уютно себя чувствовал после своей «отставки». Установка охранных систем, как выяснилось, привлекает его гораздо меньше, чем в свое время привлекала перспектива обведения этих систем вокруг пальца.
— Она все равно разозлится.
— Она не злится. Она сама считает, что надо тебе помочь. Я рассказал ей о письме Мэри, про ту его часть, где она пишет о твоих родителях. И Дженни сама сказала, что мне стоит поехать с тобой, — возразил Буш. — Думаешь, адвокату известно что-то о твоих родителях?
— Это мы скоро узнаем.
Повернув на крытую булыжником улицу — Франклин-стрит, Буш поехал мимо дома № 22. Дом на одну семью, кирпичный. Мраморный декоративный фасад так же белоснежен, как в день, когда его возвели. Лестницу в пять ступенек, ведущую к входной двери красного дерева, обрамляют садовые кустарники, идеально симметричные, словно их подровняли ножницами. Газовые фонари по обе стороны двери придают дому вид старинного особняка, каким он был до эпохи электричества. Это здание, как и другие на Франклин-стрит, несло на себе отпечаток исключительности; дом был собственностью человека преуспевающего — собственностью, доставшейся по наследству или в результате упорного труда. Судя по данным «Лексис-Нексис», с которыми Майкл только что ознакомился, в случае Стефана речь шла именно о втором.
— Мне пойти с тобой? — спросил Буш, вырулив за угол и въезжая на парковку.
— Не обижайся, но тебя могут испугаться.
— Что? — Буш был искренне возмущен.
— Посуди сам, если ко мне в дверь позвонит человек ростом в шесть футов четыре дюйма, вряд ли я так уж сразу проникнусь желанием отвечать на его вопросы.
— Ни для кого я не опасен, — надулся Буш.
Майкл улыбнулся, глядя на друга, сидящего за рулем «корвета», — настоящий гигант; регулируя кресло, он отодвинул его как можно дальше, ручищи сжимают руль.
— Послушай, у тебя огромное обаяние, только по первому впечатлению люди слегка пугаются. И кто знает, может статься, с адвокатом это будет единственный шанс.
— Убирайся из моей машины, — произнес Буш, сердито качая головой. Приведя кресло в горизонтальное положение и откинувшись назад, он демонстративно прикрыл глаза.
Время остановилось. Майкл некоторое время смотрел на друга, потом вышел из машины. Но не успел он закрыть за собой дверь…
— Позови, если понадобится кого-нибудь запугать, — буркнул Буш.
Майкл улыбнулся и двинулся в путь. Завернув за угол, он оказался на улице с особняками по обеим сторонам. Буш был настоящим другом, самым близким; Майкл нисколько не сомневался, что по первому зову тот ринется ему на помощь, только вряд ли эта помощь понадобится. В конце концов, ему предстоит встреча с пятидесятивосьмилетним адвокатом.
Преодолев пять ступенек, Майкл остановился на площадке перед большой полированной дверью красного дерева. Бронзовый молоток был выполнен в виде фигуры льва. Отливающую золотом гриву зверя ласкало утреннее солнце. Майкл не сразу решился постучать; достал из кармана визитную карточку с адресом, нервно проглядел листок с информацией на хозяина дома № 22 по Франклин-стрит. Убедившись еще раз, что это тот самый адрес и тот самый дом, он постарался мысленно подготовиться к встрече со Стефаном Келли. Справившись, насколько мог, с волнением, взялся за молоток. Судя по произведенному многократному эху, дом был огромный.
Выждав с полминуты, он уже поднял было молоток во второй раз, но тут дверь отворили. Майкл опешил. Не от неожиданности этого факта, а от вида женщины на пороге.
Примерно пяти футов шести дюймов ростом, не старше тридцати; длинные каштановые волосы уложены для делового дня и для кто знает какой ночи. Одежда строгая: жакет в тонкую полоску и такая же юбка; судя по великолепному крою, костюм шился дорогим портным по индивидуальному заказу. Фигура у женщины была спортивная, но, несмотря на это, а также на общее впечатление деловитости и профессионализма, в ней чувствовалось и нечто совсем другое, очень сексуальное. Однако больше всего Майкла поразили ее огромные темно-карие глаза: когда он посмотрел в них, у него перехватило дыхание, на мгновение ему показалось, что через них можно проникнуть в ее душу. И эти глаза в упор смотрели на него.
— Чем могу помочь? — осведомилась женщина.
— Доброе утро. — Майкл вернулся к действительности. — Я ищу Стефана Келли.
— У вас назначена встреча? — Она говорила твердым голосом и предельно прямо, никак не стараясь смягчить свои слова.
Это заставило Майкла пересмотреть свои недавние впечатления относительно ее очарования.
— Нет. Меня зовут Майкл…
Эта фраза была прервана появлением мужчины. Он был высоким, около шести футов ростом. Волосы с проседью гладко зачесаны назад и приглажены бриллиантином в преддверии делового дня. Одет он был в костюм благородного темно-серого цвета, брюки с идеальными стрелками. Адвокат положил руку на плечо женщины, в этом жесте чувствовалась теплота.
— Кто вы такой? — произнося слова звучно и внушительно, осведомился Келли.
— Меня зовут Майкл Сент-Пьер, — отвечал Майкл, постепенно раздражаясь грубым приемом этой идеально выглаженной и ухоженной пары.
Мужчина некоторое время молча смотрел на Майкла, изучая его лицо.
— И… — подтолкнула женщина.
— И…
Тут Майкл по-настоящему разозлился и был этому рад, потому что злость вывела его из состояния заторможенности. Он терпеть не мог, когда с ним обращались как с нижестоящим. А вопрос женщины навел его на мысль, не зря ли он сюда приехал. Он словно заново услышал вопрос Буша: «Что ты рассчитываешь найти?»
— Ваш адрес мне дала жена. — Он решил говорить с той же прямотой, что и они.
Келли обратил внимание на визитную карточку в руке Майкла.
— Можно взглянуть?
Майкл вручил ему карточку. Тот, подняв карточку на уровень глаз, покрутил ее, словно думал, что таким способом получит ответ на какой-то свой незаданный вопрос. Перевел взгляд на Майкла, покачал головой и вернул карточку.
— Это моя личная карточка, и я редко кому ее даю. Откуда вы ее взяли?
— Ее обнаружили в дамской сумке. Но дело в том, что указанный в ней адрес, — Майкл кивком указал на табличку у двери, — повторяет тот, который мне дала моя жена. Вряд ли это случайное совпадение. А что это такое на самом деле, я как раз и пытаюсь выяснить.
Келли взглянул на женщину.
— Сьюзен?
Нахмурившись, она впилась взглядом в Майкла.
— Вы коп?
Майкл помотал головой.
— В последнее время я никому не давала твою карточку, — продолжала Сьюзен.
— Что ж, дела не ждут. Мы с мисс Ньюмен опаздываем, — деловитым тоном, в котором проскальзывала легкая пренебрежительность, заявил Келли.
Взявшись правой рукой за дверную ручку, он вознамерился закрыть ее и таким образом положить конец беседе.
Майкл переводил взгляд с одного на другую и обратно. Уязвленный этой холодной бездушностью, он подумал, что всегда терпеть не мог адвокатов и сейчас в очередной раз убедился, что не напрасно. Несмотря на разницу в возрасте, лет в тридцать или около того, эти двое были явно созданы друг для друга.
«Вряд ли кто-то еще польстится на такое», — злобно подумал Майкл.
— Мне сообщили, что вы можете помочь мне разыскать родителей, но теперь я вижу, что это была ошибка. — Тон Майкла прямо-таки сочился сарказмом.
Он круто развернулся и двинулся вниз по ступенькам.
Сьюзен моментально растворилась в недрах дома. Келли остался на крыльце один. Он провожал Майкла взглядом и не сразу его окликнул:
— Майкл… Обождите.

 

Майкл находился в обиталище истинного джентльмена — библиотеке. В помещении было тепло, и сразу чувствовалось, что здесь обитает мужчина. Стены с панелями из красного дерева благородного темного оттенка, книжные полки, битком набитые книгами, импозантный письменный стол у эркерного окна, обрамленного темно-бордовыми шторами. Над гигантским камином, набитым по причине теплого сезона приятно пахнущими сухими ветками и цветами, — картина с изображением величавого льва на фоне африканских равнин.
— Прошу прощения, — произнес Келли, жестом приглашая Майкла сесть в большое кожаное кресло с массивными подлокотниками.
Майкл, все еще рассерженный грубостью, с которой его чуть было не спровадили, стал приглядываться к хозяину дома.
Келли снял пиджак и повесил его на спинку высокого тикового кресла-качалки. Сейчас Майкл понял, что ошибся в своей первоначальной оценке роста этого мужчины. Келли был выше шести футов и поддерживал отличную спортивную форму. Под плотной тканью оксфордской рубашки вырисовывались литые мускулы. Подтяжки по цвету соответствовали бледно-голубому галстуку; седеющие волосы были прекрасно подстрижены. В хозяине дома все было отточенно — манера держать себя, выбор слов. Он был элегантен во всех отношениях. Когда он прямо посмотрел на Майкла, на того дохнуло властностью и силой. С какими только матерыми типами не сводила Майкла судьба, за годы активных занятий своей профессией он навидался всякого — и в тюрьмах, и в камерах для допросов в полиции, и на улицах, населенных отбросами общества. Но с личностью настолько сильной он не сталкивался ни разу; впервые в жизни он почувствовал, что значит быть устрашенным другим человеком. Но быстро стряхнул с себя это впечатление.
— Могу я предложить вам что-нибудь выпить, кофе — или, может быть, завтрак? — осведомился Келли.
— Нет, благодарю вас.
Усевшись на диван, Келли закинул ногу на ногу и подсунул руку за спину.
— Вы застали меня в неудачный момент.
— Вы всегда так встречаете посетителей?
Воздух словно искрился от напряжения, оба не знали, что сказать, и подыскивали слова.
— Смотря по обстоятельствам. — Келли посмотрел куда-то через плечо Майкла, его взгляд стал рассеянным, как будто он углубился в воспоминания.
— С вами все в порядке? — спросил Майкл.
Он не сводил взгляда с Келли. Раздражение на лице адвоката сменилось печалью.
— Мне очень жаль, что Мэри скончалась. — Келли вернулся в настоящее мгновение.
Майкл опешил, сраженный этим сочувствием. Он не знал, что сказать, в голову не приходило ни одного слова.
Келли резко поднялся и направился к двери.
— Вы… — Охваченный смятением, Майкл запнулся. — Вы ее знали?
Остановившись посреди комнаты, Келли повернулся к Майклу и, не сводя с него глаз, медленно пошел обратно. Прежде чем снова усесться на диван, он, все так же глядя на Майкла, печально улыбнулся.
— Не знаю, как она меня нашла. Она была изобретательной женщиной… Но отвечу на ваш вопрос: да. Когда я с ней познакомился, она уже была больна. Мне она сообщила, что вы находитесь в деловом путешествии. Она хотела разыскать ваших родителей.
— Когда это было?
— Приблизительно год тому назад. Она говорила о вас с большой любовью.
Майкл отвел взгляд.
— Примите мои соболезнования. Я знаю, каково это — пустота, всепоглощающее отчаяние.
В голосе Келли звучало истинное чувство человека, не понаслышке знакомого со скорбью.
Майкл кивнул.
— Спасибо. Она пришла к вам, думая, что вы сможете помочь ей, помочь мне.
— Знаю. Я ждал вас еще год назад. Я счел некорректным обсуждать с ней ваших родителей в ваше отсутствие.
— Вы знаете, кто мои родители? — Майкл не мог скрыть охватившего его изумления.
— Я знаю, кто ваша мать. — Келли сделал уважительную паузу. — Она скончалась вскоре после вашего рождения, Майкл, от послеродового осложнения.
Майкл растерялся. Это было все равно как услышать о смерти совершенно незнакомой ему женщины. А ведь именно она первой смотрела на него, держала его на руках. Он не имел ни малейшего представления даже о ее внешности.
— Ваш отец… — Стефан опять помолчал, — был подростком, неспособным позаботиться и о самом себе.
— Ясно. — Майкл опустил глаза.
— Почему сейчас, после стольких лет, вы стали его разыскивать?
— Таково последнее пожелание моей жены. Она считала, что после ее смерти я буду нуждаться в близких людях, в семье.
— А вы сами этого не хотите?
Майкл изучающе посмотрел в лицо Келли.
— А мой отец жив?
Келли ушел от ответа, только глубоко вздохнул.
— Чем вы занимаетесь?
— У меня собственная компания по установке охранных систем. — Майкл начинал терять терпение.
Келли кивнул.
— Неплохо. Не так-то легко управлять собственным бизнесом. Ни в ком нельзя быть уверенным… кроме самого себя, разумеется. У вас, наверное, есть опыт работы в полиции?
В этих словах Майклу почудился своего рода вызов. Он напрягся.
— Вроде того.
— Вам нравится этим заниматься?
— Иногда. — Этот допрос начинал раздражать Майкла.
— Понятно, — протянул Келли. — Я знаю, о чем вы. Иногда… иногда приходится делать вещи, которые тебе претят. Иногда, чтобы в итоге получилось правильное, вначале приходится сделать что-то отвратительное. Моральный компромисс — вы понимаете, о чем я?
Их взгляды встретились. Оба понимали, что происходит, оба еще пытались уйти от прямого разговора. Майкл не выдержал первым. Окинул взглядом комнату, посмотрел на картины. Вот какую жизнь ведет этот человек. Мысли его путались; он слишком хорошо знал, что такое моральный компромисс, слишком часто ему приходилось на него идти. И Келли, надо полагать, тоже.
— Могу я вас кое о чем спросить?
Келли кивнул.
— Почему вы меня бросили?
Комната сразу словно бы стала тесной, время замедлилось. По мере приближения неминуемого мига, когда о соединяющих их узах будет сказано вслух, сердца у обоих колотились все сильнее.
— Этот вопрос преследовал меня… всю жизнь. Часть меня ждала тебя год назад… другая часть надеялась… что ты никогда не придешь.
— Почему ты был так уверен, что я тебя найду?
— Твоя жена произвела на меня впечатление очень целеустремленной женщины.
— А она знала?
— Что я твой отец? Нет, как я сказал, тогда мне показалось, что лучше об этом не говорить. Как я понял, у тебя тогда был эмоционально нелегкий период, не стоило это усугублять. — Келли помолчал. — И все же я рад, что познакомился с ней.
Теперь Майкл смотрел на этого человека совсем по-иному. Мужчины изучали друг друга, не зная, что сказать, испытывая неловкость в этот момент воссоединения.
— Ты выглядишь как Келли, — произнес без всякого выражения Стефан.
Майкл не знал, как на это отреагировать. Он смотрел на Келли, словно стремился вобрать в себя этот образ со всеми его особенностями: синими глазами, мужественным лицом, спортивным сложением. Прежде он никогда не задумывался, как мог бы выглядеть его настоящий отец, однако увиденное сейчас его не удивило. Но что бы там Келли ни говорил, Майкл — истинный Сент-Пьер, всегда им был и всегда будет.
— У тебя есть дети? — спросил Майкл.
— Один сын, — отвечал Стефан, переводя взгляд на книжные полки за спиной Майкла. — В смысле, не считая тебя.
Майкл проследил за взглядом адвоката: тот смотрел на фотографии на книжных полках, запечатлевшие, по-видимому, его сына в различные моменты жизни. У него были такие же синие глаза, как у Келли, как у Майкла. И Майкл понял, что у него есть брат.
Он кивнул.
— Хорошо.
— Я должен тебе кое-что передать.
Келли встал. В его движениях и голосе чувствовалось возбуждение, какое бывает перед рождественскими праздниками. Он быстро вышел из комнаты и задвинул за собой скользящую дверь.
У Майкла голова пошла кругом. Вот он, его отец, человек, который в свое время его бросил, а потом увиделся с Мэри. Догадывалась ли она о чем-нибудь? Вполне возможно, ведь ее интуиция не знала границ.
Направляясь в этот дом, Майкл никак не ожидал такой встречи. Он и подумать не мог, что найдет своего родного отца так скоро, а потому не приготовил списка вопросов, не испытывал жгучего любопытства относительно своих настоящих родителей. Но теперь, после встречи с отцом, в голове у него все смешалось, пробудилось острое желание узнать больше об отце и матери. Разглядывая обстановку, каждая деталь которой свидетельствовала о богатстве, Майкл задавался вопросом, действительно ли Келли отказался от него по той причине, которую привел ему, Майклу, или за этим стояло что-то еще? А самое главное, если Келли знал, кто такой Майкл, то почему за все эти годы ни разу не попытался с ним связаться?
Приглядевшись внимательнее к библиотеке, Майкл понял, что первое впечатление было обманчивым. Несмотря на тепло и уют, библиотека не служила творческим прибежищем; по-видимому, ею вообще очень мало пользовались, а то и вовсе не заглядывали неделями. Выключатель лампы покрылся пылью, не наблюдалось никаких газет или журналов, корзина для мусора пустовала. Книжные шкафы заполнялись книгами самых разных жанров: биографиями, путевыми заметками, романами — однако ни одного современного бестселлера.
На всех полках, там и здесь, были расставлены фотографии Келли, гораздо более молодого, чем сейчас: вот он обнимает женщину, не Сьюзен; вот он пересекает финишную линию на Бостонском марафоне. Также присутствовали и снимки сына Келли в различные моменты жизни: катается на велосипеде; с девушкой на студенческом балу; рядом с гордым отцом на церемонии вручения дипломов в колледже. Но бросалась в глаза одна особенность: только на самых ранних фотографиях присутствовала мать, на большинстве же, даже на запечатлевших самые знаменательные жизненные события, ее не было.
Так вот на что смотрел Келли во время разговора, вот почему еще в самом начале их беседы он впал в задумчивость — ее навеяли эти снимки.
От размышлений Майкла отвлек внезапный грохот в коридоре. Толстая панель раздвижной двери откатилась в сторону, и на пороге возник, к изумлению Майкла, вовсе не Келли, а совсем другой человек, в очень стильном костюме, окруженный ореолом величия.
— Господин Сент-Пьер? — начал этот высокий светловолосый человек, переступая порог.
В руках у него был кожаный портфель, такой набитый, что казалось, вот-вот расползется по швам. Следом появился его спутник, крупный мужчина с непомерно толстой шеей. Войдя, он задвинул дверь и загородил выход спиной, словно для того, чтобы помешать Майклу, если тот пожелает удалиться.
— Могли бы вы уделить мне минуту вашего времени?
Несмотря на дружелюбную интонацию и, казалось бы, вовсе не агрессивную фразу — комбинацию, резко контрастировавшую с приемом, оказанным ему совсем недавно на парадной лестнице, — именно эта внешняя доброжелательность заставила Майкла насторожиться, а от итальянского акцента, с которым говорил мужчина, по спине у него побежали мурашки.

 

Несколькими минутами ранее спокойная жизнь в доме № 22 по Франклин-стрит была грубо нарушена. Трое мужчин, как один, взлетели по мраморным ступеням. Хотя лица у них были абсолютно разными, телосложением они походили друг на друга, как братья-близнецы: крупные, широкоплечие — самые подходящие кандидаты в вышибалы в каком-нибудь заведении, — но при этом поразительно ловкие и подвижные. Самый крупный из троицы нес, без малейших признаков напряжения, стофунтовый полицейский таран для высаживания дверей. Не крякнув, он грохнул им по дверной ручке и разнес красное дерево. Щепки дождем посыпались в прихожую. Блондин двинулся вверх по лестнице, телохранитель в двух шагах позади него; миновав разбитый дверной проем, оба прошли по коридору. Телохранитель остановился прямо напротив библиотеки, откуда и наблюдал за дальнейшим развитием событий.
Эти трое не упустили ничего.
Из кухни, с бубликом в руке, влетела Сьюзен.
— Что вам…
Ее речь была на полуслове прервана вторым спутником блондина, который поднял ее в воздух, как ребенка.
И хотя она отбивалась, как дикий зверь, и продемонстрировала при этом немалую силу, ее противник даже не поморщился. Он схватил ее так, что она не могла пошевелиться, а его напарник молниеносно заклеил ей рот скотчем и скрутил бедняжку по рукам и ногам. Затем наклонился и приставил к левому глазу дуло пистолета. Она перестала биться. После этого троица разделилась: каждый, двигаясь осторожно и реагируя на любой звук, направился в одну из трех комнат.
И тут появился Келли, он бегом спускался по элегантной лестнице. Увидев связанную Сьюзен, безмолвно извивающуюся на полу, он инстинктивно бросился на помощь. Но ему не довелось даже приблизиться к ней; мгновенно материализовавшиеся бандиты накинулись на него. Он пытался вырваться из этой кучи, но его повалили ударом в затылок. Рухнув на пол, он стал корчиться от боли. Ему на голову натянули черный капюшон. При том что он, казалось, был оглушен, адвокат все же пинался и размахивал руками, ухитрившись в кровь разбить нос одному из противников. Но его быстро скрутили, и на этом борьба закончилась. На протяжении всего действия не было издано ни вопля, ни крика, как будто вся сцена происходила в немом кино. Эти люди работали эффективно, экономили силы и не тратили зря нервы.
Несмотря на то что Келли был ростом больше шести футов и весил добрых двести фунтов, помощник блондина с легкостью перекинул его через плечо. Келли затих. Троица, унося добычу, покинула дом и скрылась в ожидавшем их черном автомобиле.

 

Сидя в своем кресле, Майкл с колотящимся сердцем наблюдал, как высокий человек пересекает библиотеку. Прислонив черную кожаную папку к спинке стула, он расстегнул молнию и извлек конверт из желтоватой манильской бумаги.
— Меня зовут Джулиан.
Эти слова были произнесены с итальянским акцентом.
На вид ему было лет тридцать с небольшим. Во всем его облике и манере держаться чувствовалось сознание собственного превосходства. Элегантная и дорогая одежда — темно-синий пиджак от Армани поверх бледно-желтой рубашки, — идеально подстриженные светлые волосы, взгляд светло-голубых, льдистых глаз светски бесстрастен, так что фальшивость «искренней» улыбки обнаруживалась сразу. Лицо его, почти чересчур красивое, почему-то показалось Майклу знакомым; но, как он ни старался, ему не удалось припомнить, при каких обстоятельствах они могли встречаться.
Майкл бросил взгляд на телохранителя: тот молча застыл и коридоре, а его итальянский шеф тем временем расхаживал но библиотеке, изучая обстановку. Это выглядело так, будто потенциальный покупатель явился посмотреть дом.
— Чего вы хотите? — резко вставая, осведомился Майкл.
— Я как раз хотел задать тот же вопрос, — ответствовал Джулиан, открывая только что обнаруженный бар. — Скотч, пиво, сок, может быть, минеральной воды?
Этот человек предлагал угощение, как будто находился у себя дома.
— Почему ваш друг перегородил дверь? — продолжал Майкл.
Джулиан одним движением руки услал телохранителя.
Дождавшись, когда громила-телохранитель исчезнет, Майкл сделал движение по направлению к двери.
— Где Келли? Эта игра — его?
— Это не игра. — Джулиан улыбнулся. — По крайней мере, не для меня. Почему бы вам не присесть? Давайте побеседуем.
Замерев, Майкл впился взором в собеседника. Только люди могущественные или с сильным самомнением путешествуют с телохранителями, и этот человек по всем признакам не из тех, кто хоть что-то упустит; можно не сомневаться, что охранник все равно поблизости и, если понадобится, перекроет путь к бегству. Майкл нахмурился.
— Где Келли?
— Сейчас он от вас дальше, чем когда-либо прежде. — С этими словами Джулиан вручил Майклу конверт из манильской бумаги.
Майкл, не потрудившись заглянуть в конверт, сразу отложил его в сторону.
Джулиан покосился на Майкла, поставил свой напиток на столик и уселся в одно из кресел с подлокотниками, жестом предложив Майклу последовать его примеру. Тот с неохотой сел напротив Джулиана. Некоторое время они оценивающе рассматривали друг друга. Затем лицо Джулиана приобрело сосредоточенное выражение.
Он глубоко вздохнул.
— Я люблю искусство. Чтобы приобрести некоторые из прекраснейших экземпляров, у меня ушли годы. На поиски шедевров, считающихся утраченными, требуется очень много времени. «Грандис Мон Чат» Руджио, «Хамелеон на озере» Квисо. Иногда, чтобы найти полотно, приходится пользоваться анонимными источниками, прибегать к услугам информаторов, — тут Джулиан бросил взгляд на Майкла, — воров. Сколько бы ни понадобилось, чтобы получить предмет моего желания, я готов платить, готов ждать. Иногда очень долго… целых семь лет. — Джулиан откинулся в кресле.
Пауза тянулась.
— Семь лет? — переспросил Майкл.
— Именно столько времени мне потребовалось, чтобы выяснить местонахождение «Завещания».
Чувствуя, что его втягивают в шахматную игру, Майкл пытался «прочесть» собеседника.
— «Завещания»?
— Ах, прошу прощения. Вы ведь могли и запамятовать. Это картина, которую вы у меня украли.
Слова Джулиана постепенно стали доходить до сознания Майкла, и в мыслях у него поднялась буря, но одновременно с этим отдельные части головоломки стали складываться в целостную картину. Этот человек — не кто иной, как Джулиан Зивера, сын Женевьевы. Именно его Женевьева боялась, его называла опаснейшим человеком. Первоначальное смятение Майкла уступило место гневу, когда он понял, что это только начало.
— Вы украли мою картину, Сент-Пьер. Въехали в Швейцарию и похитили картину, на поиски которой я потратил семь лет.
Он говорил с почти сверхъестественным спокойствием, пугающим своим очевидным несоответствием ситуации.
Майкл бросил взгляд на закрытую дверь библиотеки.
— Раздумываете, куда бежать, что делать? Однако прежде, чем вы броситесь бежать, — Джулиан улыбнулся, — потрудитесь заглянуть в папку.
Майкл перевел взгляд на папку на краю стола. Отдавая себе отчет в том, что ожидать следует самого худшего, он все же взял ее.
— Вы у меня в руках, Майкл. — Фальшивая улыбка Джулиана исчезла.
Майкл открыл папку, и его мир распался. Папка была набита вырезками из газет с сообщениями о загадочном взломе офисного здания в Швейцарии. Но этим ее содержание не ограничивалось. Следом пошли зернистые, явно снятые с помощью приборов ночного видения, фотографии его самого, бегущего по заснеженному мосту в Женеве.
— Не так уж трудно было обнаружить связь между этими двумя событиями. Вы, — Джулиан грозно указал пальцем на Майкла, — были любимым вором моей матери.
Майкл молча смотрел на Джулиана. В его чувствах попеременно брали верх то страх, то ярость.
— Я знаю, что моя мать уговорила вас похитить у меня картину. И мне также известно, что предмет, спрятанный в ней, находится теперь у вас.
Майкл промолчал. Он-то знал, что скрытое содержание картины, вместе с явным ее содержанием, уничтожено — разрезано на полосы и растворено в кислоте.
— Я потратил годы на поиски этого полотна, и вот как раз тогда, когда мне, после стольких лет, удалось ее заполучить… впрочем, теперь у меня есть кое-что получше. Мой собственный, персональный вор. — На лице Джулиана вновь заиграла улыбка. — Вы с вашими талантами поработаете на меня. Вы кое-что для меня добудете. Мы с вами заключим сделку, Майкл.
Майкл ненавидел боссов, терпеть не мог действовать по указке, а более всего не выносил шантажа.
— Речь идет о шкатулке, которую вы должны для меня найти. Как я уже сказал, мы заключим сделку, и я намерен выполнить свою часть договора. Многие нашли бы эту сделку честной. Я не только не передам папку, которую вы только что просмотрели, в Интерпол, но еще и намерен предложить вам нечто, для вас очень ценное. Нечто незаменимое — то, чего вы жаждали, чего искали.
— Я не…
— Вам придется. — Эти слова были произнесены тихо, почти шепотом.
Чувствовалось, что ярость переполняет Джулиана. Под влиянием чувства, несовместимого со всей его прежней манерой, лицо у него побагровело, жилы на шее вздулись. Словно надеясь таким образом успокоить свою ярость, он стал потирать правый висок.
— Повторяю, — продолжал Джулиан. — Вы добудете для меня бесценную, единственную в своем роде античную шкатулку под названием «Альберо делла вита» — «Дерево жизни». Произведение искусства, шедевр из чистого золота. Столетиями о ней никто ничего не слышал, она считалась пропавшей в месте, в которое многие побоялись бы проникнуть. Но для человека с вашими способностями это будет замечательная возможность испытать себя.
— Я не нуждаюсь в проверке своей состоятельности, — отрезал Майкл.
Он прилагал все усилия, чтобы не выдать клокотавшей у него внутри ярости и говорить спокойно.
— И я не поддаюсь шантажу. Советую вам подыскать себе другого помощника. Такого, которому нужно что-то себе доказывать. Или очень жадного.
— Я не знаю никого, кроме вас, способного выполнить задачу. Кроме того, вы единственный, кого соблазнит предлагаемое мною вознаграждение. — Речь Джулиана стала подчеркнуто медленной. — Эта награда имеет ценность только для вас.
— Чем же таким вы обладаете, что может мне понадобиться?
— Я готов обменять эту вещицу на Стефана Келли. Вашего отца.
Обдумывая услышанное, Майкл прекрасно понимал, что его собеседник, при всех вежливых улыбках и показной любезности, при всем своем внешнем лоске, не знает жалости. Он столь же бездушен и опасен, сколь добра была Женевьева. И сейчас он, ради своей материальной выгоды, играет на струнах сердца Майкла.
— Я этого человека впервые увидел сегодня. И отец он мне или нет, но я не поддамся попыткам играть на моих чувствах.
— Разумеется, не поддадитесь. — Джулиан опять улыбнулся и принялся качать головой.
Распаляясь от гнева, Майкл с трудом сдерживался, чтобы не броситься на этого человека, который похитил его отца (а еще ранее, охваченный ненавистью к собственной матери, разрушил ее мир), и не задушить его своими руками.
— Как вы могли поступить так с Женевьевой, с вашей матерью? — Голос Майкла стал глухим от отвращения.
— Я знаю, вы думаете, я причинил ей вред, но вы заблуждаетесь. Я ее любил, я и сейчас ее люблю. — Лицо Джулиана приняло задумчивое выражение, взгляд обратился внутрь. — Мне казалось, я ее знаю. В конце концов, она меня вырастила, любила меня. Но у нее было столько секретов, Майкл. Я и заподозрить не мог…
— Заподозрить что?
— Вам знакомо это чувство, когда близкий человек кажется чужим, незнакомцем, скрывающим от вас что-то самое главное? Вы знаете, что это такое, когда самый близкий человек исчезает, оставляя вас только гадать о причинах исчезновения? Предоставляя вам мучиться над целым сонмом других вопросов без ответов? Кто вы, кто они, где ваши корни? — Джулиан, углубившись в размышления, помолчал. — Думаю, теперь появилось нечто, роднящее нас.
— Что такого особенного в этой шкатулке? — нахмурившись, спросил Майкл.
— Что в ней особенного? — с тонкой издевкой повторил Джулиан.
Откинувшись в кресле, он устремил взгляд на Майкла. Несколько секунд прошло в молчании, прежде чем он вновь заговорил.
— А что особенного в «Джоконде»? В «Последнем суде»? В Сикстинской капелле, в «Давиде» Микеланджело? В том, что все эти произведения уникальны, представляют собой неповторимые образцы совершенства, являющиеся выражением понимания красоты, как она преломляется в сознании художника, вместе с тем скрывающие тайну его собственного сердца и его собственного творения. — Помолчав, Джулиан продолжил: — А в этой шкатулке особенное то, Майкл, что от нее зависит жизнь вашего отца; если вы мне ее не привезете, ему не жить.
Прежде чем вновь заговорить, он встал и поставил свой бокал на каминную доску.
— Вы найдете эту шкатулку и доставите ее мне.
Майклу казалось, что мир сужается, складывается вокруг него. Он всегда это чувствовал, когда его волю насиловали.
— Если бы даже я и взялся за это, все равно, чтобы все спланировать, продумать маршрут, найти точное месторасположение, решить все вопросы логистики, для всего этого понадобятся ресурсы, разведывательная работа…
— Для начала ознакомьтесь с этим. — Джулиан постучал пальцами по кожаной папке на кресле. — Это поможет вам освоиться с историей вопроса. Вам нужно будет связаться с человеком по фамилии Фетисов. Вы встретитесь с ним в Москве, на Красной площади; он вам поможет во всем, будь то дополнительная информация или материальные ресурсы.
— В Москве? — ошеломленно переспросил Майкл.
— Забудьте все эти истории про холодную войну. Теперь это космополитический город, в нем ключом бьет жизнь, и он послужит прекрасным фоном для вора с вашей специализацией. Что касается прокладывания маршрута к месту расположения шкатулки… Это не должно составить большого труда. У вас ведь есть карта.
— Какая карта?
— Та самая, которую вы выкрали в Швейцарии: скрытая под красками моего полотна. Только не пытайтесь умалить мою проницательность утверждением, что вы не взрезали его и не подивились на то, что только я один имею моральное право видеть первым за пятьсот лет.
Майклом овладела паника, он застыл с остекленевшим взором. Он действительно взрезал картину и подивился — в смятении — на скрытую под первым слоем карту. И, выполняя последнюю волю Женевьевы, желавшей помешать своему сыну наложить руку на картину и карту, он уничтожил и то и другое.
Запустив руку в карман пиджака, Джулиан извлек оттуда сотовый телефон и бросил его Майклу. Тот не предпринял никакой попытки поймать телефон, так что тот ударился о его грудь и упал на пол.
— Я буду ждать вашего звонка завтра, в десять часов по московскому времени, с Красной площади.
— А если я не соглашусь?
— Неужели, Майкл, вы решитесь бросить вашего отца на произвол судьбы — так же, как когда-то он бросил вас?
Майкл изучал лицо Джулиана, особенно глаза. И там, где обычно обитает жизнь, сейчас он не видел ничего. Майклу и раньше доводилось встречаться с истинным злом, и оно не сильно отличалось от того, что предстало перед ним сейчас. У этого человека нет чувств, для него существуют лишь собственные цели. Это заставило Майкла содрогнуться. Теперь он по-настоящему понял, что стояло за мрачными предостережениями Женевьевы, чем объяснялся ее ужас перед человеком, которого она называла своим сыном.
— Вы сами напросились, Майкл. Что ж, выражусь предельно ясно. Если бы вы оставили меня в покое, не трогали мою картину, мы бы сейчас не беседовали с вами в прекрасном доме вашего отца, которого тем временем силой вывозят из страны. Я понаблюдал, как он бился с моими людьми. Следует отдать ему должное, для человека его возраста он прекрасно держится. Но вряд ли его сердце выдержит пытку, которой я его подвергну, если вы не пойдете навстречу моим желаниям. Я не стану убивать его сразу. Я заставлю его страдать. И скажу ему, что он страдает из-за вас, из-за того, что вы столь опрометчиво осмелились похитить принадлежащую мне вещь. Родители, как бы они себя ни вели, формируют наш характер. Любят ли они нас, пренебрегают ли нами, проявляют ли нежность или бросают нас на произвол судьбы — в любом случае их действия определяют, чем мы станем. Можно сколько угодно это отрицать, но родители — важнейшая составляющая фундамента нашей личности, основа ткани всего нашего существа. И как вы сейчас, должно быть, особенно отчетливо понимаете, родители неизбежно платят за преступления своих детей.
— Вы преследовали собственную мать… — произнес Майкл, стиснув зубы.
— Совершенно верно. И я же захватил вашего отца. И единственный путь к спасению лежит для него через ваше полное согласие. Если вы обратитесь к копам, он умрет, а вас арестуют и привлекут к уголовной ответственности не только за кражу произведения искусства в Европе, но и за его смерть. Если вы попытаетесь проигнорировать договор о вашем временном рабстве, он, опять же, умрет. Причем не сразу, а медленно и будет очень сильно страдать. Впрочем, не мне вам объяснять, моя мать наверняка рассказала вам о моей противоречивости и моих пороках. — Взяв с каминной доски свой стакан, Джулиан пошел к бару. — Вечно она меня недооценивала.
Кровь отхлынула у Майкла от головы. Он утратил всякое душевное равновесие, его уже захлестывало чувство вины за то, что человека, которого он увидел впервые в жизни, того самого человека, которого он разыскивал, которого умоляла найти Мэри, он подверг смертельной опасности. Он не мог думать о Келли как об отце; для него тот был кем-то, кто в свое время от него добровольно отвернулся. Но это не мешало Майклу чувствовать себя так, словно его руки уже были обагрены кровью Келли.
— Итак…
Расправив плечи, Джулиан сложил руки ладонями вместе. Его настроение, проделав поворот на сто восемьдесят градусов, стало радостно-оптимистичным.
— Москва построена поверх гигантской разветвленной сети туннелей и каверн, многие из которых созданы руками человека несколько веков назад. Значительная их часть нанесена на карты. Этот подземный мир не пустой, в нем процветает своя собственная культура. Он служит пристанищем бездомным, всякого рода чудакам и любителям приключений. Но есть одна область этого мира, в которую уже пятьсот лет как никто не решается спуститься. А о тех, кто на это осмеливается, больше никогда не слышат. Туда-то вы и отправитесь. Внутри подземного комплекса находится некое место, тайно устроенное там царем Иваном Васильевичем, человеком, которого во всем мире ласково называют Иваном Грозным. Это библиотека. По слухам, в ней хранятся старинные предметы и сокровища, перед которыми бледнеют любые порождения фантазии. Тайна внутри тайны. — Зивера глубоко вдохнул, успокаивая себя.
— И где расположено это подземное место? — Спрашивая, Майкл не желал слышать ответ.
— Вам оно наверняка известно. Его название означает «цитадель». Но в миру его называют Кремлем.
Майкл делано рассмеялся.
— Вы что, разыграть меня решили?
— Уж поверьте мне, Майкл, в таких вопросах я не шучу. — Светло-голубые глаза Джулиана потемнели. — Если завтра утром вас не будет на Красной площади, я прикончу вашего отца. Если вы не добудете «Альберо делла вита» через семь дней, не позднее, то Стефан Келли умрет еще до того, как у вас появится шанс ближе с ним познакомиться.

 

Пол Буш забеспокоился во сне. Ему снились бейсбол и Дженни. Они находились на стадионе Фенвей-парк, с обоими детьми, Робби и Крисси, которые с наслаждением вдыхали аромат хот-догов. «Редсокс» проигрывали «Нью-Йорк янкиз» со счетом двенадцать — ноль, и бостонская толпа неистовствовала. Все болельщики были одеты в цвета «Ред сокс», все, за исключением Пола и его семьи, облаченных в сине-полосатые футболки «Янкиз», и в этот самый момент болельщики «Сокс» заметили это и переключили свое внимание от игрового поля на места 12 от А до Д. Пол вспотел, он почувствовал, как по спине и груди у него побежали струйки пота. Он стал лихорадочно искать глазами выход. Они с Дженни взяли детей за руки; Пол рванул налево; Дженни потянула направо. Каждый стоял на своем, упрямо тащил в свою сторону. Болельщики тем временем надвигались, приближались, тысячеголосый гул нарастал, в нем слышалась явная угроза.
Мгновенно проснувшись, Буш подскочил в кресле. Сердце билось гулко, тело взмокло. Он заснул на Кембридж-стрит, в Бостоне, с выключенным двигателем и закрытыми окнами. Солнце било в лицо, машина внутри нагрелась до сорока градусов. Буш огляделся, бросил взгляд на часы. Открыв дверь «корвета», с наслаждением вдохнул прохладный утренний воздух. Снаружи было по крайней мере на пятнадцать градусов прохладнее, чем в салоне машины. Он обругал сам себя за то, что не опустил верх. Выйдя из машины, он запер ее и двинулся в сторону Франклин-стрит. Майкл не появлялся и до сих пор не дал о себе знать. Буша это насторожило, но он надеялся, что его тревога не имеет под собой реальных оснований. Миновав ряд элегантных зданий, он приблизился к дому номер двадцать два.
При виде распахнутой входной двери он почувствовал, что сердце забилось с удвоенной скоростью. В два прыжка преодолев ступени, он столкнулся с женщиной, которая выдиралась из опутывающих ее веревок. Бушу никогда прежде не доводилось видеть такой ярости, какую он прочел в глазах этой женщины.
С высоты своего роста Буш смотрел на ее запястья, синие от веревок, на рот, еще красный от скотча. Она старалась успокоиться, сконцентрироваться, для этого дышать ровнее, что ей явно удавалось. Буш предложил ей руку, предлагая помочь встать, но она проигнорировала предложение.
Но от ее спокойствия не осталось и следа, когда, едва поднявшись, она ринулась в библиотеку. В дверном проеме стоял Майкл, держась одной рукой за ручку открытой двери; на лице у него застыло выражение растерянности, словно он только что узрел лик смерти и никак не мог прийти в себя.
Из этого состояния его вывел удар кулаком в челюсть. Он вздрогнул. Сьюзен уже убрала руку, но он перехватил ее в воздухе.
— Что вы сделали со Стефаном? — визгливо закричала она.
И она не собиралась отступать, напротив, теперь ее удары посыпались чаще. Майкл делал все возможное, чтобы отбиться, но при этом не вступить с женщиной в драку.
В конце концов Буш поднял ее в воздух, но, несмотря на его рост и силу, она вырывалась и молотила руками и ногами.
— Ну-ну, — успокаивающим тоном произнес Буш. — Тише, все в порядке.
— Он похитил Стефана…
— Он никого не похищал.
Буш бросил вопросительный взгляд на Майкла, просто на всякий случай, чтобы удостовериться, что тот и в самом деле не совершил какую-нибудь глупость.
Миновав анфиладу комнат, Майкл остановился в гостиной и сел на странного вида софу, обитую цветочной тканью. Огляделся, стараясь обрести равновесие. И в этой комнате в большом камине вместо дров красовался большой букет цветов. Над каминной доской висела картина маслом с изображением горного потока: не шедевр известного мастера, но и не из дешевых поделок. В отделке комнаты чувствовалась рука профессионального дизайнера: элегантные портьеры, кожа и стулья с замшевыми спинками и сиденьями. Майкл искал что-то, что дало бы ему подсказку, но тщетно. Комната была безликой, без каких-либо характерных особенностей. А когда он оторвался от созерцания обстановки, то увидел, что на пороге стоят Буш и Сьюзен. У них был такой вид, как будто они хотят, но не решаются заговорить, опасаясь, что могут каким-то образом спугнуть Майкла.
Первым в комнату вошел Буш.
— С тобой все в порядке?
Майкл смотрел на друга, но не отвечал.
— Какого черта здесь произошло?
Майкл вздрогнул. Достал из нагрудного кармана сотовый телефон. Тот вибрировал. Майкл щелчком открыл аппарат.
— Да.
— Итак? — Искаженный, голос Джулиана отдавал металлом.
— Итак что?
— Пока вы рассиживаетесь в доме нашего общего знакомого и перевариваете новую информацию, часы тикают. Я намерен избавить вас от лишних усилий, направить на путь истинный.
В этот момент в разговор вступил новый собеседник.
— Алло… — Келли говорил словно бы через силу, очень тихо. — Послушайте, я…
— Как мне убедиться, что вы и в самом деле тот, за кого себя выдаете? — Вопросы теснились в голове Майкла.
Сегодня Майкл впервые встретился с этим человеком, и он не видел никаких доказательств существования родственных уз между ними. Ничего, кроме слов. «Ни в ком нельзя быть уверенным», — произнес тогда Келли. В этих словах содержалось гораздо больше истины, чем он ожидал. Майкл стремился поверить и в то же время не мог избавиться от ощущения, что все это ему только снится.
— Откуда мне знать, что вы с Зиверой не разыгрываете меня, что все произошедшее — не продуманное до деталей представление, которое вы устроили, чтобы шантажировать меня?
— Это Стефан? — вмешалась Сьюзен.
Майкл резко поднял руку, показывая женщине, чтобы она ничего не говорила и держалась на расстоянии.
— Что все это значит, черт побери? — раздался в телефонной трубке встревоженный голос Келли.
— Я и сам хотел бы это знать. — Майкл едва сдерживался от ярости.
На другом конце помолчали.
— Значит, мы хотим одного и того же.
— Дайте мне телефон! — Сьюзен бросилась к Майклу.
Мягко взяв ее за плечи и нашептывая ей на ухо что-то успокоительное, Буш отвел ее в противоположный конец комнаты.
— Я хочу доказательств, — процедил Майкл. — И немедленно.
— Вы родились пятнадцатого марта…
— Это не доказательство, — оборвал его Майкл.
Ловко увернувшись от Буша, Сьюзен бросилась к Майклу и хотела вырвать у него телефон.
— Дайте мне с ним поговорить!
С трудом отбившись, Майкл взглядом взмолился о помощи. Буш опять взял Сьюзен за руку.
— Дайте ему поговорить.
— Это была Сьюзен? — воскликнул Келли.
— Сейчас речь не о ней, — рявкнул в трубку Майкл. — Продолжайте.
— Вас усыновили Сент-Пьеры…
— Советую придумать что-нибудь поубедительнее.
— А Женевьеве вы готовы поверить?
Майкл опешил. Не знал, что сказать. Ведь в разговоре с Келли он не упоминал имени Женевьевы. Казалось, время остановилось…
— Дайте трубку Сьюзен, — потребовал Келли.
Майкл, с неохотой уступая, отдал трубку девушке.
— Он хочет с вами поговорить.
Сьюзен схватила трубку и прижала ее к себе, как долго пропадавшее дитя.
— Как ты себя чувствуешь? Ты ранен?
Держа телефон обеими руками, Сьюзен слушала, что говорит Келли, и ее внешняя суровость исчезала на глазах. Глядя на Майкла и кивая головой в такт словам адвоката, она вся обратилась в слух. Наконец девушка расплакалась.
— Стефан, что это за люди, чего они от тебя хотят?
Переводя взгляд с Майкла на Буша, она слушала ответ; все едва дышали, избегая издать хоть малейший шум, как будто звук мог убить человека на другом конце провода.
— Где? — прошептала она.
Прижимая к уху телефон, она внимала ответу добрых тридцать секунд, в течение которых в комнате царила полная тишина.
— Будь спокоен, мы спасем тебя. — Отдав телефон Майклу, она выбежала из комнаты.
— Итак? — произнес Майкл, беря трубку.
— Сьюзен принесет вам доказательство… — начал Келли, но его оборвали на полуслове.
Заговорил Джулиан.
— Папочкино время вышло. Десять ноль-ноль, Красная площадь.
Аппарат умолк.
С щелчком захлопнув крышку, Майкл повернулся к Бушу.
— Может, объяснишь, что здесь происходит? — На лице Поля отобразилось недоумение.
Но не успел Майкл ответить, как в комнату вбежала Сьюзен. Ее лицо выражало смятение и, как показалось Майклу, страх. Она смотрела на него так, как будто видела в первый раз и словно его образ внезапно обрел для нее значимость.
— Стефан велел отдать вам это. Он сказал, вы разберетесь, что с этим делать. — С этими словами она вручила ему черный кейс.
Переносной сейф среднего размера, восемнадцать на двадцать четыре дюйма, сработанный не для красоты, а для того, чтобы создать максимальные трудности желающему его открыть, если последний не имеет на то прав. Майклу доводилось такие видеть. Похожий на стандартный банковский индивидуальный сейф, толстостенный, из углеродистой стали, с петлями внутри для большей надежности. Герметичный, практически несгораемый. Замок с дополнительным штырем, почти не поддающийся взлому. Без горелки не открыть… если, конечно, не обладать специальными навыками.
— Стефан сказал, вы разберетесь, — повторила Сьюзен, не сводя глаз с сейфа на коленях Майкла. — Он говорит, там доказательство, которое вы желаете получить.
— Доказательство чего? — взметнулся Буш.
Бросалось в глаза, насколько его неряшливая наружность не вяжется с ухоженным помещением, на фоне которого разворачивалась вся сцена.
Майкл посмотрел на сейф, на Сьюзен.
— Откуда у него это?
— Не знаю. Там еще была записка. — Она вручила Майклу конверт.
Вскрыв конверт, Майкл прочел про себя:
«Дорогой мистер Келли!
Спасибо, что нашли возможность со мной встретиться. Удачи Вам в Вашей встрече с Майклом; я представляю, насколько это может быть сложно — наладить контакт с ним после целой жизни, проведенной в разлуке, в особенности учитывая вашу недавнюю утрату. Однако верьте: в Майкле я вижу очень много от Вас. Он самый лучший из людей, и Вы обязательно станете им гордиться.
Прошу Вас, следуя нашему соглашению, отдать ему этот кейс, содержимое которого предназначено для него и только для него. Уверяю Вас: то, что там хранится, ни в коей мере не противозаконно, однако представляет собой определенный интерес для некоторых людей. По последней причине я опасаюсь носить его с собой. Благодарю Вас за помощь в этом вопросе, и если есть что-то, чем я могу Вас за это отблагодарить, пожалуйста, дайте мне знать.
Надеюсь, Вы и Майкл сумеете обрести общую почву, на которой построите свои взаимоотношения друг с другом. Конечно, невозможно сразу заполнить пустоту, образовавшуюся после долгой разлуки в сердцах вас обоих. И все же я надеюсь, что Вы сумеете прийти к пониманию, потому что нет уз прочнее, чем между отцом и сыном.
С наилучшими пожеланиями,
Женевьева Зивера».
Майкл повернулся к Сьюзен и испытующе посмотрел на нее.
— Откуда это у Стефана?
— Понятия не имею, — отвечала девушка.
— Но вам хотя бы известно, когда кейс у него появился? Это было недавно?
— До сегодняшнего дня я его не видела, и Стефан ни разу о нем не заговаривал. А почему вы спрашиваете? Что все это значит?
Буш прочел по лицу Майкла, как тот расстроен. Подойдя к другу, он присел перед ним на корточки и посмотрел ему прямо в глаза.
— Майкл, объясни, что происходит, кто такой этот Келли?
Майкл ответил долгом взглядом. В его душе боролись противоречивые чувства. Наконец он ответил:
— Это мой отец.
Майкл не сразу понял, кто сильнее опешил, Буш или Сьюзен. Оба молчали, пытаясь переварить услышанное. А потом их вопросы посыпались, как сухой горох из мешка.
— Что вы говорите! Как он может быть вашим отцом? — спрашивала Сьюзен.
— Почему его похитили, Майкл? — вторил ей Буш.
— Кто вы такой, черт возьми? — продолжала Сьюзен. — Не может быть, чтобы вы были его сыном.
— Ты не ответил мне, Майкл. Почему его похитили?
— Может быть, похитители требуют выкуп? — вставила Сьюзен. — Потому что фирма заплатит сколько угодно. Пять, десять миллионов, сколько бы ни потребовалось.
Майкл медленно повернулся к Сьюзен.
— У них на уме весьма необычный выкуп.
Вопросы сыпались один за другим, но Майкл не вникал: он разглядывал загадочный кейс. Так вот почему Женевьева тогда навестила его и принесла с собой визитную карточку Стефана Келли, поэтому же она арендовала машину в Бостоне. Все это неопровержимо свидетельствует… что она жива.
Ответы на все вопросы содержались здесь, в этом кейсе, который Женевьева так боялась носить с собой. В то же время она всей душой желала, чтобы он попал в руки Майкла. Открыть сейф при двух свидетелях он не решался.
— Вот что мне известно, — начал Майкл, откидываясь на спинку софы с цветочным рисунком. — Стефана Келли похитил человек по имени Джулиан Зивера.
Буш резко повернулся к Майклу, вопросительно подняв брови.
— Ив качестве выкупа он хочет уникальную шкатулку из России, — продолжал Майкл.
— Из России? — От недоумения Сьюзен не знала, что сказать.
— Так ты утверждаешь, что его фамилия Зивера? Как у Женевьевы? — выпалил Буш.
Майкл кивнул.
Буш покачал головой.
— Такого не бывает. Это не мир, а черт знает что.
— Согласен. — Майкл горестно усмехнулся. — Женевьева ведь мать Джулиана.
— Ага, мать, — повторил Буш, словно пытаясь убедить самого себя. — Майкл, чувствую, мы влипаем в какую-то большую гадость. А эта шкатулка, что она собой представляет? Какие такие ценности в ней хранятся? Только не надо мне говорить, что там фигурное печенье…
— Каким образом мы сумеем добыть эту шкатулку в России? Это что-то вроде яйца Фаберже или другой шедевр в том же духе? — К Сьюзен вернулся дар речи.
— Они требуют, чтобы я выкрал шкатулку.
При этих словах Буш упал в кресло, откинулся на спинку и прикрыл глаза.
— Выкрали? — переспросила Сьюзен.
Майкл лишь посмотрел на нее, но ничего не сказал.
— Выкрали? — Сьюзен заметалась по комнате, было видно, что нервы у нее на пределе. — Надо вызвать ФБР.
— Мы никого не будем вызывать, — твердо возразил Майкл. — При малейшем намеке на появление правоохранительных органов Келли убьют.
— Как вы намерены выкрасть этот предмет? — сдалась Сьюзен.
Майкл бросил взгляд на Буша. Тот по-прежнему сидел, прикрыв глаза, и молчал.
— Как? — настаивала она.
— Расскажи ей, — процедил Буш, по-прежнему не поднимая век.
Собравшись с духом, Майкл посмотрел на Сьюзен.
— Я обладаю определенными навыками…
— Так вы преступник? — взорвалась Сьюзен. — Стоило объявиться неизвестно откуда взявшемуся блудному сыну, как Стефана похитили. — Она с трудом сдерживала накатившую ярость.
— Послушайте…
Перестав расхаживать по комнате, Сьюзен замерла на месте.
— Это все вы виноваты.
— Я виноват? — Майкл привстал с софы. — Вы в своем уме?
Они уставились друг на друга, сверкая глазами. Всю ярость, вызванную положением, в которое попали, в этот момент они сосредоточили друг на друге.
— Пожалуй, самое время успокоиться, — прекратил эту сцену Буш, по-прежнему не открывая глаз. — Разойдитесь-ка лучше каждый в свой угол и подумайте, что делать дальше.
Сьюзен подошла к столу, на котором сверкал металлическими боками переносной сейф.
— Откройте его, — потребовала она.
Майкл посмотрел на Буша и встретил его взгляд. Не произнося ни слова, они пришли к безмолвному соглашению не посвящать эту женщину в то, что им предстоит. Майкл заговорил с Сьюзен:
— Этот кейс предназначен для меня и больше ни для кого.
— Только не в том случае, если вопрос касается Стефана.
— Этот вопрос касается меня, и мне одному решать, показывать кому-либо содержание сейфа или нет.
Майкл взял сейф в руки и стал осматривать его со всех сторон. Не отрываясь от этого занятия, он осведомился:
— Джулиан Зивера. Что вам о нем известно?
На лице Сьюзен выразилось явное недоумение.
— Что? Ничего не известно, а почему вы спрашиваете? Какое это имеет отношение к делу?
— Самое непосредственное, поскольку именно он похитил вашего мужа.
Сьюзен воззрилась на Майкла. Если в первый раз в ее глазах отражался гнев, то теперь это была самая настоящая ненависть.
— Самое лучшее, если в доме имеется компьютер, вам сейчас пойти и подключиться к Интернету…
— Не ваше дело указывать мне, что делать…
Буш резко встал, обрывая ее тираду.
— Пожалуй, если мы хотим вернуть вашего мужа, нам всем необходимо успокоиться и действовать хладнокровно. Майкл прав, надо постараться как можно больше узнать о противнике. Если вы предоставите мне доступ к компьютеру, я попытаюсь собрать информацию об этом Зивере. Почему бы вам не приготовить нам кофе?
В последней фразе Буш раскаялся еще до того, как она успела слететь с его губ.
— Кофе, вы говорите? Кофе?! Я, к вашему сведению, адвокат, в прошлом ассистент окружного прокурора! Я не варю кофе!
Буш поднял руки, словно сдаваясь.
— Прошу прощения, ошибся.
Сьюзен направилась было к выходу, но неожиданно возвратилась. Она набрала полную грудь воздуха, чтобы успокоиться, и заговорила, обращаясь к Бушу:
— Компьютер в библиотеке, дальше по коридору.
Затем повернулась к Майклу:
— Стефан мне не муж.
Назад: Глава 10
Дальше: Глава 12