Книга: Глаз Бога
Назад: Глава 23
Дальше: Часть четвертая Пламя и лед

Глава 24

19 ноября, 07 часов 52 минуты
по восточному поясному времени
Вашингтон
На противоположном конце земного шара Пейнтер стоял у себя в кабинете, уставившись на небо. В буквальном смысле. Большой жидкокристаллический экран, закрепленный на стене, показывал здоровенный черный камень на фоне звезд. Поверхность камня была покрыта сколами и трещинами, как лицо закаленного в боях воина.
– Это изображение было получено несколько минут назад с помощью инфракрасного телескопа в лаборатории НАСА на Гавайских островах, – объяснила стоящая за спиной Пейнтера Кэт. – Официально астероид обозначается одним только номером 99942, но все называют его Апофисом, в честь древнеегипетского божества тьмы и хаоса Апопа. В прошлом его уже однажды объявляли нарушителем спокойствия – он стал первым и единственным астероидом, чей индекс по Туринской шкале вероятности столкновения был поднят с единицы до двойки.
– По Туринской шкале?
– Это метод оценки риска столкновения с Землей какого-нибудь космического тела. Ноль означает, что опасность отсутствует. Десять – стопроцентное столкновение.
– И этот Апофис стал единственным астероидом, чей индекс был повышен до двух?
– Какое-то время он непрерывно рос и достиг четырех. Тогда риск столкновения с Землей составлял одну шестьдесят четвертую. Но после этого индекс Апофиса снова понизился и оставался неизменным – до недавнего времени.
– Из Ракетно-космического центра в Лос-Анджелесе никаких известий?
– Ученые отслеживают гравитационные аномалии вдоль траектории кометы, просчитывают ее влияние на пространство и наблюдают за самыми крупными ОЗО на ее пути. Такими, как Апофис. В настоящий момент, если гравитационное воздействие поля кометы останется постоянным и больше не возрастет, индекс Апофиса остается на уровне твердой пятерки, что означает достаточно высокую опасность. Но если масштабы аномалий по мере приближения кометы будут возрастать, индекс астероида по Туринской шкале поползет вверх.
Пейнтер пристально посмотрел на свою помощницу.
– И как высоко он может подняться?
– В РКЦ считают, что он достигнет красной зоны. Восемь, девять или даже десять.
– А какая разница между этими верхними значениями?
– В одном случае это будет просто катастрофа со многочисленными жертвами. В другом – полное уничтожение планеты.
– Индекс десять.
Кивнув, Кэт указала на экран.
– Апофис имеет в поперечнике свыше трехсот метров и обладает массой в сорок мегатонн. Вот что нацелено на Восточное побережье, если предварительные расчеты верны.
– Но я полагал, что Восточное побережье должно подвергнуться удару нескольких маленьких метеоритов, а не одного большого.
– Эксперты РКЦ считают, что Апофис взорвется в верхних слоях атмосферы, и его обломки засыплют Восточное побережье. И спутник показал нам последствия этой бомбардировки.
Пейнтер читал складки на лице Кэт, как раскрытую книгу. Ее беспокоило что-то еще.
– Что ты недоговариваешь?
– Временные сроки. – Кэт повернулась к нему лицом. – Изображение со спутника показывает момент времени, отстоящий от настоящего на шестьдесят четыре часа. Но, как я уже сказала, это последствия. По масштабам пожаров, густоте дыма и степени разрушений специалисты РКЦ подсчитали, что собственно столкновение произойдет от шести до восьми часов до этого.
– То есть у нас еще меньше времени на то, чтобы предотвратить столкновение.
– И не просто на шесть-восемь часов.
– Что ты хочешь сказать?
– Я вам уже говорила, что, даже если нам каким-то образом удастся «выключить» комету, индекс Апофиса все равно останется равным пяти. Поле кометы уже успело существенно изменить траекторию астероида.
– И даже если мы ее «выключим», на прежнюю траекторию Апофис не вернется.
– Нет. – Кэт остановилась, оглушенная тем, что ей предстояло сказать. – Я говорила с физиками, следящими за гравитационными аномалиями. Они рассчитали, сколько времени потребуется Апофису, чтобы достигнуть по Туринской шкале индекса восемь и перейти в разряд, гарантирующий столкновение с планетой. Как только эта точка будет достигнута, астероид неминуемо упадет на Землю. И уже не будет иметь значения, «отключим» ли мы поле кометы.
– И когда же наступит эта точка, откуда уже не будет возврата?
Кэт посмотрела ему прямо в глаза.
– Через шестнадцать часов от настоящего момента.
Кроу оперся о стол, чувствуя, что ему трудно дышать.
Шестнадцать часов…
Позволив себе на одно мгновение предаться ужасу, он прогнал это чувство. У него есть работа. Пейнтер повернулся к Кэт, полный решимости.
– Нам нужна доктор Шоу.

 

20 часов 14 минут
по улан-баторскому поясному времени
Горы Хэнтэй, Монголия
После сорока пяти минут быстрой скачки по горной тропе Джада с радостью покинула седло и спрыгнула на землю. Монк устроил короткий привал в небольшой рощице в погруженной в темноту долине у подножия горы. Он помог Хайду спуститься с лошади Дункана – тот всю дорогу вниз по склону заботливо держал ее на руках.
– Десять минут, – объявил Монк, уложив Хайду на поваленное дерево, чтобы осмотреть повязки.
Дункан вернулся к Джаде. Та опустилась на корточки и сняла с плеч рюкзак. Откинув клапан и расстегнув молнию, астрофизик достала кожух гироскопа и, расстегнув защелку, открыла его. Ей хотелось убедиться в том, что ценная добыча не пострадала от весьма грубого обращения.
Правильная сфера как ни в чем не бывало лежала внутри, улавливая своей изогнутой поверхностью свет звезд и отражая небо.
С виду с гироскопом все было в порядке, однако внешность бывает обманчивой.
Джада оглянулась на Дункана. Правильно прочитав беспокойство на ее лице, тот приблизился к ней и поднес руку к открытому кожуху.
– Не беспокойтесь, – сказал он. – Сигнатура энергии по-прежнему сильная.
Джада с облегчением вздохнула.
Монк выпрямился и окликнул ее, удовлетворенный состоянием раненой. Он держал в руке спутниковый телефон.
– Наконец сигнал появился. Я свяжусь со штаб-квартирой «Сигмы».
Джада встала.
– Я тоже хочу поговорить с директором Кроу.
Она хотела предупредить своих помощников, чтобы те к ее возвращению в Калифорнию приготовили все необходимое в лаборатории. Даже один-два часа могут оказаться решающими.
Монк махнул рукой, подзывая Джаду к себе, но только та сделала пару шагов к нему, он предостерегающе поднял ладонь.
– Стойте! Сигнал только что исчез!
Джада перевела взгляд на гироскоп, зажатый в руках.
– Вероятно, всему виной энергия, излучаемая «Глазом», – крикнула она в ответ.
– Тогда оставьте его там, – распорядился Монк.
Джада обернулась, ища глазами, куда бы положить драгоценную добычу. Ей не хотелось просто оставить ее на земле.
К ней подошел Дункан, с обреченным видом протягивая руки.
– Я возьму гироскоп и отойду в сторону. Полагаю, чем дальше я отойду, тем лучше будет связь.
– Скорее всего, вы правы.
Дункан взял гироскоп своими чувствительными пальцами, словно принимая дар от кобры.
– Выясните, как там дела, – попросил он Джаду, отходя на открытое место.
Освободившись от ноши, доктор Шоу поспешила к Монку. Тот уже связался с Пейнтером, четко и сжато рассказав о случившемся. Несомненно, ему уже не раз приходилось делать подобные доклады, превращая смерть и кровопролитие в краткие голые факты.
Закончив, Монк передал телефон Джаде.
– Кажется, ему также не терпится переговорить с вами.
– Господин директор? – спросила доктор Шоу, поднеся телефон к уху.
– Монк рассказал, что вам удалось извлечь из спутника гироскоп, который является источником сильной необъяснимой энергии.
– Я считаю, что это та же самая энергия, как и та, которую излучает комета, однако с полной уверенностью смогу это сказать только после того, как проведу опыты у себя в лаборатории в РКЦ.
– Монк сообщил мне о ваших планах. Я полностью с вами согласен. Кэт обеспечит ваше скорейшее возвращение в Калифорнию. Но я также хочу известить вас о том, что произошло в ваше отсутствие.
По его тону Джада поняла, что хороших новостей ждать не приходится.
– Шестнадцать часов? – в отчаянии повторила она, когда Пейнтер закончил. – Да у нас уйдет не меньше двух часов только на то, чтобы добраться до Улан-Батора!
– Я передам Монку, чтобы вы направились прямиком в аэропорт. Там будет самолет, полностью заправленный, готовый забрать вас и «Глаз».
– А нельзя ли перекачать самую последнюю информацию из РКЦ на мой компьютер? Я хочу просмотреть ее по дороге в Калифорнию. И еще мне будет нужен защищенный канал связи, чтобы с борта самолета переговорить со своими сотрудниками.
– Будет сделано.
Изложив все свои просьбы, Джада вернула телефон Монку, предоставив решать конкретные проблемы с транспортом.
Отойдя в сторону, она обняла себя за плечи, чтобы унять дрожь, вызванную холодом и страхом. На ночном небе ярко сияла комета.
Шестнадцать часов…
Это был пугающий, невозможно короткий срок.
И все же ей не давал покоя еще более глубинный ужас, рожденный гложущим предчувствием того, что она по-прежнему упускает что-то очень важное.

 

20 часов 44 минуты
Дункан стоял на краю поляны, стараясь держать кожух гироскопа одними ладонями, не прикасаясь кончиками пальцев к его поверхности. И все же поле темной энергии давило на него, пульсировало знакомыми крохотными волнами, порождая ощущение того, что у него в руках находится бьющееся сердце.
Его охватила дрожь – но холод был тут ни при чем.
По рукам побежали мурашки.
«Ну же, ребята, поторопитесь!» – подумал Рен, слушая, как Монк говорит по спутниковому телефону, судя по всему, решая, как поскорее выбраться отсюда.
Сам Дункан будет только рад этому.
И еще хорошо бы избавиться от этой штуковины.
Стараясь совладать с собой, Дункан принялся расхаживать вдоль опушки. Зацепившись ногой за торчащий из земли корень, он сделал несколько нетвердых шагов, пытаясь сохранить равновесие. Он устыдился собственной неловкости – но тут произошло нечто гораздо хуже.
Кожух гироскопа раскрылся у него в руках. Должно быть, Джада забыла закрыть защелку, а ему даже и в голову не пришло это проверить.
Словно в замедленной съемке, идеальная сфера из хрусталя, вобравшая в себя пламя Вселенной, полетела вниз. Вывалившись из раскрытого кожуха, она упала на землю и покатилась по траве.
Дункан бросился за ней.
Если с ней что-либо случится…
Он подхватил ее одной рукой, словно поймав баскетбольный мяч, не давая ей потеряться в зарослях. Шок прикосновения к сфере голой рукой, без кожуха, служившего хоть каким-то изолятором, заставил его упасть на колени. Черная энергия жарким пламенем охватила всю кисть, пальцы в спазме стиснули изогнутую поверхность. Дункан уже не мог сказать, где заканчивается энергия и начинается хрусталь. Ему казалось, его пальцы вплавились в сферу.
Стоя на коленях, он в отвращении поднял гироскоп над головой, собираясь отшвырнуть его, – но тут его внимание привлекла яркая искра внутри. Посмотрев сквозь сферу, Дункан увидел через ее хрустальное сердце Волчий Клык.
Но только теперь вершина горы была расколота, покрыта грудами каменных обломков. Лес у подножия полыхал, затянутый пеленой густого дыма, сквозь который пробивались языки пламени.
Дункан опустил сферу – и все стало нормально.
Снова поднял – и мир запылал.
Ничего хорошего тут нет.
Встав, Дункан медленно развернулся на месте. Куда бы он ни направлял «Глаз», ему открывалась картина огненного апокалипсиса. Повернувшись лицом к северу, Дункан увидел вероятную причину разрушений: дымящийся вдалеке кратер.
– Что вы делаете?
Дункан вздрогнул от неожиданности. Джада неслышно приблизилась сзади, напугав его.
Лишившись от потрясения дара речи, Рен протянул ей хрустальную сферу и жестом предложил взглянуть сквозь нее на Волчий Клык.
Джада нахмурилась, посчитав его поведение глупостью. Опершись на его плечо, она всмотрелась сквозь хрусталь и застыла, вероятно, ошеломленная, как и он сам.
– Ну и?.. – наконец спросила Джада, оборачиваясь.
– Разве вы не видите?
– Что?
– Гору, лес. Все уничтожено.
Она посмотрела на него как на сумасшедшего.
– Ничего подобного я не вижу.
Что?
Дункан снова перевел взгляд на огненный смерч, сияющий в сердце хрустального «Глаза», который, похоже, был виден только ему одному.
Перед ним было красноречивое свидетельство того, что опасности подвергалось не одно лишь Восточное побережье Соединенных Штатов. Угроза нависла над всей планетой.
Осознав этого, Дункан пришел к единственному твердому заключению.
Мы обречены…
Назад: Глава 23
Дальше: Часть четвертая Пламя и лед