40

Саймон стоял у телефона-автомата, рядом с кучкой изгнанных наружу курильщиков, прямо перед входом «А» лионского аэропорта. Над терминалами поднималось водянистое октябрьское солнце. Первые самолеты уже с ревом взлетали в серый утренний воздух.

Журналист взвесил на ладони блестящие евроценты. Он всю ночь пытался дозвониться до Сьюзи, но она так и не ответила. Не случилось ли с ней чего? Где сейчас Тим? Саймон чувствовал себя виноватым, его сердце то и дело покалывало. Он узнал кое-что от того монаха в Туретте, но стоила ли овчинка выделки? Где Сьюзи? А что, если там действительно что-то случилось? Она могла быть просто на работе… нет, еще слишком рано. И Коннор. Что с Коннором? Где его теща? И Тим?..

Эти вопросы просто рвали Саймона на части.

Ему больше некому было звонить. Он уже попытался связаться со своими родителями, но и их не оказалось дома…

Значит, выбора не оставалось. Он должен попробовать позвонить в полицию. Саймон уставился на монетки. Одна, Две, три…

Он опустил монетку в прорезь автомата. Прозвучал гудок. И журналист услышал:

— Старший инспектор Сандерсон.

Саймон заговорил не сразу, он сначала глубоко вдохнул пропитанный запахами аэропорта воздух — а потом начал стремительно задавать вопросы. Тим. Коннор. Сьюзи. Коннор. Тим.

Полицейский перебил его:

— Эй, Куинн, погоди, все в порядке. Я же здесь. Успокойся. Ты в телефоне-автомате?

— Да.

— Где именно?

Саймона тут же охватили сомнения.

— Во Франции. Я выбросил мобильник. Не мог ему доверять. Не знаю вообще, кому тут доверять. Объясни, что происходит?

Сандерсон ответил очень осторожно:

— С ними все в порядке. Твои жена и сын… они в порядке. Но… в общем, события развиваются. Прошлой ночью… Я сейчас как раз направляюсь к своему начальству. Мы тебе позвоним, обещаю, буквально через несколько секунд. Какой там номер?

— Развиваются? С Коннором действительно все в порядке? Они нашли Тима?

— Коннор в полном порядке. И Сьюзи тоже. Они как в сейфе, не беспокойся. Какой там номер?

Саймон постарался подавить свою тревогу; она подпирала к горлу чистой желчью, как будто его только что вырвало. Он заткнул второе ухо пальцем, чтобы ему не так мешал шум аэропорта, и продиктовал Сандерсону цифры.

— Жди там, — сказал старший инспектор. — Я сейчас переговорю с руководством. Жди на месте и… верь мне.

Саймон кивнул и повесил трубку. И уставился на скучный стальной телефонный аппарат.

— Bonjour…

Саймон резко обернулся. Учтивого вида француз в аккуратных джинсах и светло-бирюзовом кашемировом джемпере вежливо касался его плеча; мужчина показывал на телефон и улыбался.

— Je voudrais utiliser?

— Иди отсюда! — прорычал Куинн.

Мужчина растерянно уставился на журналиста.

Саймон снова грубо произнес:

— Иди отсюда! Merci fucking beaucoup!

Француз отшатнулся, а потом буквально бегом бросился к терминалу.

Телефон зазвонил. Саймон схватил трубку.

— Отлично… — Голос Сандерсона звучал монотонно, однако в нем слышалось сочувствие. — Я просто хотел узнать последние новости у руководства.

— Так что там за… развитие событий?

— Я поставил дополнительную охрану к твоим жене и сыну. И к твоим родителям. Так что им ничто не грозит. Никто до них не доберется — ни эти религиозные чокнутые, ни кто-либо еще. Никто к ним не прикоснется! Мы тебе не звонили, потому что старались соблюдать крайнюю осторожность после случившегося…

Журналиста наконец осенило — он понял, к чему подбирается полицейский.

И Сандерсон тут же подтвердил его догадку:

— Это Тим, Саймон. Твой брат Тим. Почему ты нам раньше ничего о нем не рассказывал?

— Я… я не знаю… не знаю почему.

Саймон содрогнулся от страшной догадки и раскаяния. Тим. Ну конечно же Тим. Почему, в самом деле, он никогда не упоминал о Тиме? Ведь Сандерсон расспрашивал его о том, кто из членов его семьи нуждается в защите, а он не посчитал Тима. Почему? Потому что он стыдился брата? Или потому, что просто не желал думать о нем? Или потому, что думал: Тим и так в безопасности, так что это не имеет значения?

Возможно, все три объяснения подходили. Спутавшись в тугой узел отрицания и боли.

— Так что с ним случилось? Боже… Неужели он…

— Он жив. Но нам известно, что он исчез. Похищен.

— Откуда ты знаешь? Ты уверен, что он попросту не сбежал из больницы?

Сандерсон заговорил сухо и холодно:

— Извини. Нет. У нас есть доказательства. Они его схватили.

— Доказательства?

— Видео. Пришло по электронной почте. Те, кто его похитил, разослали это видео вчера поздно ночью. Твоей жене, твоим родителям… Если у тебя будет возможность, загляни в свою электронную почту. Сразу найдешь. Только лучше сразу же и удали.

— Не понял?

— Не смотри это, Саймон. Правда. Не смотри!

— Почему?

— Это… чертовски неприятно.

Приземлился какой-то самолет, заглушив все звуки бешеным ревом. Саймон плотнее прижал к уху трубку.

— Они его пытают?

— Нет. Но они… они его используют. Манипулируют эмоциями. И делают это весьма искусно. Они хотят надавить на твои чувства, на твое ощущение вины, добраться до тебя. Он — их средство добраться до тебя. Они явно знают, что ты встречался с Мартинесом и Майерсон. Они хотят все узнать, все то, что известно тебе. Так что Тим в большой опасности.

— И что мне теперь делать? Что я могу сделать? Вернуться домой?

— Нет.

— Тогда что?

— Спрячься.

Саймон снова прижал трубку поплотнее, желая убедиться, что он не ошибся, расслышал верно.

— Спрятаться? Ты хочешь, чтобы я… просто сбежал?

— Это ненадолго. — Голос Сандерсона зазвучал тише, ниже. — Мне очень жаль, но так уж обстоят дела. Ты сам решил сделать то, что сделал. Сам во все влез. И я тебя за это не виню. Но… ты начал охоту во Франции. И ничего не сказал нам. Не слишком умно. Однако ты сам сделал свой выбор. А теперь, если ты вернешься в Лондон, то, скорее всего, окажешься в опасности, здесь риск куда больше… Тебя могли засечь где-то по дороге; они будут ждать тебя, попытаются найти твоих родных. Твои друзья говорили, что мы не можем доверять французской полиции, так? Значит, все становится еще запутаннее. Кто знает, где у них есть свои люди. — Сандерсон громко вздохнул. — Я свое дело сделал: твои жена, сын, родители в безопасности, в этом я могу поклясться. Мои люди промаха не дадут. А ты совершенно ничего не можешь сделать, чтобы помочь нам найти Тима.

— Значит, мне остаться здесь?

— Да, пока оставайся там, пока мы со всем не разберемся. Сиди тихонько во Франции или в Германии, благодаря Шенгену ты проскочишь границы незамеченным. Заляг на дно. Очень, очень глубоко, черт побери. И ты сам понимаешь: звонить можно только из телефонов-автоматов.

— Да.

— Но ни в коем случае не используй дважды одну и ту же будку. Звони прямо мне, как раньше. И позвони Сьюзи вот по этому номеру…

Куинн похлопал себя по карманам и нашел авторучку. Записал номер.

Старший инспектор снова шумно вздохнул.

— Саймон… Мне очень жаль, что так случилось. Но ты должен… подготовиться к худшему. И не смотри то видео. Ты знаешь, насколько жестоки те выродки… Ладно, поговорим снова в ближайшее время.

В трубке щелкнуло, послышались длинные гудки. Саймон думал о своем брате.