Рука об руку Кэтрин и Рутерфорд осторожно, на цыпочках направились в загадочный сумрак. Непостижимо, думали оба, каким образом это место осталось не открытым. Также было совершенно непонятно, когда оно было построено, за исключением разве того факта, что высочайшее мастерство строителей было под стать исполнению отделки внутренних камер самой пирамиды Хеопса. Не в силах скрыть изумление, Рутерфорд восторженно прошептал:

— Кэтрин — это оно самое! Тайна нашего происхождения — человечество когда-то на самом деле было великим. Тот, прежний, мир на самом деле существовал. И это — последний памятник ему.

Кэтрин, изумленная не меньше его, с открытым ртом вглядывалась в темноту:

— Смотри: он соединяется с другим туннелем.

Было отчетливо видно, как в пятнадцати ярдах впереди коридор упирается в Т-образный перекресток. Второй коридор был сложен из таких же тщательно пригнанных гранитных плит, швы между ними были не толще человеческого волоса, а поверхности — как и усеянные звездами потолочные плиты — отполированы до ледяной гладкости.

Уходящий вправо коридор шел под уклон, сужаясь и теряясь в темноте, а уходящий влево шел с незначительным уклоном вверх, и через 30–40 ярдов его заливало золотом странного, зовущего и успокаивающего света — Рутерфорд отпустил руку Кэтрин и невольно залюбовался им.

— Боже мой, ничего подобного в жизни не видел…

Кэтрин остановилась подле Джеймса: и ее лицо озарял таинственный свет.

— Что это? Что там может быть?

Они переглянулись, а затем Кэтрин ухватила Рутерфорда за руку и крепко сжала ее.

— Помнишь, Поимандрес велел нам повернуть направо?

Рутерфорд, не мигая, смотрел на Кэтрин, едва слыша.

— Мы просто обязаны заглянуть туда — грех упускать такой шанс!

Кэтрин разрывали сомнения: золотистый свет так манил, но рассудок сопротивлялся, напоминая о просьбе Поимандреса и об их обещании. Как завороженные, оба двинулись по коридору, не в силах ни оторвать глаз от зарева, ни повернуть обратно.

Когда они приблизились к источнику света, коридор совершенно неожиданным и удивительным образом оборвался на пороге высокого и просторного — сотни ярдов длиной — зала, напоминающего внутреннее помещение собора. Таинственная красота, да еще так глубоко под землей, не могла привидеться им в самых фантастических снах. Коридор вывел ученых на гранитный бордюр, что тянулся примерно по середине стены на высоте восьмидесяти ярдов от пола: они стояли на краю пропасти, не дыша, потрясенные увиденным. А внизу поднимались с земли более трех десятков пирамид, их верхушки достигали футов сорока: грани каждой были отделаны красивым белым камнем, а верхушки изготовлены из какого-то белого металла. Завораживающий голубоватый электрический свет ритмично перескакивал от одной вершины к другой, словно язык таинственного неземного пламени. Вся конструкция издавала низкий гул, и, когда язык голубого света длиной в двадцать ярдов опоясывал комнату, перелетая с одной вершины на другую, раздавался звук, напоминающий потрескивание сухих поленьев в камине.

Кэтрин смотрела на все это с ужасом и восхищением.

— Господи, что ж это здесь такое?

Рутерфорд, не менее потрясенный увиденным, проговорил:

— Понятия не имею… Думается мне, что перед нами некая форма технологии использования природных ресурсов, лежащая далеко за пределами нашего понимания.

Он был прав: все то время, пока Кэтрин восхищенно любовалась невероятным зрелищем, она не могла отделаться от мысли, что перед ней сердце какого-то механизма. Уступ, на котором они стояли, тянулся по периметру всего помещения. С интервалами примерно в пятнадцать ярдов от уступа вниз сбегали каменные лестницы от выходов пробитых в скале коридоров, подобных тому, что привел их сюда. Взгляд Рутерфорда из восторженного стал настороженным, он обернулся к Кэтрин:

— Идем скорее — вон туда, смотри!

Он вытянул руку в направлении противоположной стены огромного зала, прямо напротив того места, где они стояли: залитый светом широкий портал, а над ним — надпись из незнакомых, красиво светящихся гигантских иероглифов.

— Зал Память Времен! — Рутерфорду не удавалось сдержать восхищение. — Точно. На все сто — это он. Только руку протянуть… Можно дойти прямо по этому карнизу. Пойдем!

Кэтрин в ужасе смотрела на него.

— Нет Джеймс, мы возвращаемся. Я ведь дала слово Поимандресу. Может, это была его предсмертная просьба! К тому же нам надо остановить Безумова — он ведь именно об этом твердил, именно этот механизм он хотел запустить. А мы даже не в курсе, что он сейчас делает. Надо остановить его — немедленно!

Рутерфорд посмотрел на Кэтрин — в его глазах застыло отчаяние. Поведя рукой, он показал на таинственную комнату:

— Да как же можно вот так просто уйти…

Кэтрин взяла его руки в свои, заглянула ему в глаза, словно пытаясь вырвать из чар страшной машины, и тихо проговорила:

— Мы же всегда сможем вернуться. Она никуда не денется. Сейчас необходимо покончить с делами в реальном, сегодняшнем, мире, а миром наших предков займемся потом. Пойдем. Поспешим — пока не поздно…

Рутерфорд оглянулся на огромный зал — взгляд его тут же нашел светящийся портал. Он помотал головой и опустил глаза.

— Но ведь мы видели его, Кэтрин? Он не пригрезился нам?

Кэтрин посмотрела на Джеймса, затем обвела взглядом удивительный зал с пирамидами, раскинувшийся у них под ногами, глубоко под плато Гизы.

— Нет, не пригрезился. Теперь мы точно знаем: могучая цивилизация с высочайшей технологией предшествовала нашей и погибла так же, как суждено погибнуть нам. — Она вновь посмотрела на него. — Джеймс, у нас совсем не осталось времени. Нам не нужна Память Времен. То, что надо знать на данном этапе, мы знаем, неужели ты не понимаешь? Больше не осталось тайн. Надо остановить Безумова и Корпорацию. А человечеству пора менять образ жизни — именно это всегда говорил профессор Кент. Только я не хочу, чтобы Поимандрес умер, брошенный всеми, как профессор Кент. Я хочу спасти его, чего бы это ни стоило. Слишком мало таких, как он, осталось на свете, они очень нужны людям.

Рутерфорд слушал, не перебивая, а затем, повернувшись к ней, медленно кивнул:

— Ты права, Кэтрин.

Она потянулась к нему и поцеловала в щеку, а затем, повернувшись, потянула Джеймса за собой в коридор, по которому они пришли сюда. Бегом они пустились в обратный путь, мимо поворота в комнату с бассейном, прямо по коридору, по которому велел им идти Поимандрес. С каждым шагом становилось темнее. Коридор стал заворачивать вправо, и вскоре, оглядываясь назад, они уже больше не могли видеть выхода в зал с пирамидами. Наконец, ярдов через пятьдесят, кладка коридора стала иной: идеально ровные полированные гранитные плиты уступили грубому необработанному камню, а потолок сделался на несколько футов ниже, вынудив ученых пригибаться. Через следующую сотню ярдов коридор резко оборвался, уткнувшись в кучу камней и песка, вывалившихся из большой, полуметровой ширины горизонтальной трещины в скале.

Рутерфорд в смятении проговорил:

— Завал. Как же выбираться-то?..

Кэтрин забралась по камням к расщелине:

— Ползком.

Она чуть приподнялась и протиснулась в расщелину, чувствуя себя так, словно кладет голову в пасть льву: скала в любую минуту могла раздавить ее. Запретив себе думать об этом, она поползла на животе, подтягиваясь на руках. Судя по звукам, Рутерфорд последовал за ней.

Через десять минут каторжных усилий, когда пот уже заливал ей лицо, лаз оказался перекрытым осыпавшимся песком. В ярости от неожиданной преграды к спасению она принялась неистово грести песок.

«Нет, это еще не конец, только не сейчас, пожалуйста…»

Из последних сил Кэтрин гребла и гребла, и тут, совершенно неожиданно, в лицо дохнул прохладный воздух пустынного плато, сыпанув в лицо мелким песком и будто придав ей новых сил. Лихорадочно работая руками, Кэтрин наконец преодолела завал — лицо ее оказалось на свежем воздухе, и рев штормового ветра, разгулявшегося над пустыней, показался благословенной песней.

— Джеймс, мы спасены!

Извиваясь всем телом, она буквально выдралась из плена камней и песка и без сил рухнула на бок. Мгновением позже показалась голова Рутерфорда, затем весь он, так же продравшись из завала, рухнул обессиленный и остался лежать, распростертый под штормовыми облаками и звездами… Небо на востоке стало сереть. Несколько секунд они лежали рядом, пытаясь отдышаться, затем Рутерфорд перекатился на спину, сел и огляделся. Ярдах в двухстах высилась западная грань Великой пирамиды — и там, подле ее основания, он заметил несколько движущихся людских фигур. Разглядеть их он не успел: раздались выстрелы. Инстинктивно оба ученых припали к песку.

— Кто это? Они стреляют в нас?

В ответ на выстрелы прогремела автоматная очередь.

— Нет, стреляют с пирамиды.

Затем темноту разорвала яркая вспышка, и ракета осветила песок. Рутерфорд подполз к гребню дюны, на которой они лежали. И не поверил своим глазам:

— Боже мой, смотри! Это же Безумов, он почти на самой вершине.

Кэтрин подползла к Рутерфорду и смахнула волосы с лица. На вершине пирамиды, не добравшись до макушки всего несколько уровней кладки, виднелся Безумов. Сначала вспышка ракеты, а затем луч фонаря очертили контур его фигуры, кажущийся чуждым на фоне величественного каменного сооружения. Безумов напоминал самоубийцу, задумавшего прыгнуть с высотного здания: с упорством маньяка он, как краб, полз к вершине. Пули выбивали каменную крошку вокруг русского, однако он терпеливо и ловко, как бывалый скалолаз, карабкался по каменным блокам, перебираясь за раз через один блок, — все выше и выше.

Забыв об осторожности, Кэтрин и Рутерфорд поднялись на ноги. На их глазах Безумов ускользал и становился недосягаемым. Заря готова была вот-вот разродиться. Остановить его казалось уже делом немыслимым. Неужели они напрасно проделали такой путь?