7

Мара проснулась в холодном поту, когда серые лучи рассвета просочились сквозь жалюзи в ее гостиной. Дневной свет сначала коснулся полосатого дивана, на котором она лежала, затем переполз на крашеный кирпичный камин с остекленными книжными шкафчиками по обе стороны и черно-белыми фотографиями Мары с бабушкой на каминной полке. Под конец он достиг длинного темного коридора, ведущего в кухню.

Она так и не сняла костюма, в котором явилась вчера на аукцион, и теперь он был измят до неузнаваемости. В памяти всплывали какие-то обрывки вечера, прорываясь в ее сознание, хотя голова гудела от выпитого шампанского и «мохито». Потом воспоминания приняли четкую форму, и она ясно увидела, как сидит в испанском ресторанчике, чересчур близко придвинувшись к Майклу. «Господи, — подумала она, — он пытался меня поцеловать». При мысли о том, что могло произойти, к горлу подкатила тошнота.

Застонав, Мара переоделась в пижаму и забралась в постель. Она попыталась прибегнуть к такому спасительному средству, как сон, но дурнота не позволила. Тогда Мара встала под душ, надеясь смыть стыд и беспокойство. Она до боли натирала кожу, но морщилась больше от той мысли, что допустила компрометирующую ситуацию с клиентом. Как можно было до такой степени пренебречь профессиональными обязанностями? Как можно было дать Майклу шанс поверить, что она готова принять его ухаживания? Ответ она, разумеется, знала: во всем виноваты его несомненная физическая привлекательность и ее прошлая симпатия к нему, смешанная с годами одиночества и слишком большим количеством спиртного в этот вечер.

Одевшись, Мара решила пойти на работу пешком. Обычно она отказывала себе в этой малости, так как поездка на такси занимала в два раза меньше времени, но сейчас ей было необходимо прояснить голову и составить план действий. Солнце светило по-особому ярко, поэтому Мара надела темные очки. По дороге на работу она зашла в кафе и выпила большую чашку кофе, щедро сдобренную молоком и сахаром. С каждым шагом в ее голове рождались все более тяжелые мысли. Что, если он попытается продолжить свой натиск, несмотря на то что получил отпор? Мара сама не знала, как долго сумеет сопротивляться. Но, что еще хуже, вдруг он рассердился за ее отказ, причем так сильно рассердился, что захочет отнять у нее дело? Она увидела, как шанс стать партнером улетучивается у нее на глазах, и все оттого, что не достигла взаимопонимания с новым клиентом, аукционным домом «Бизли».

Когда Мара проходила мимо обычно закрытого на замок парка Греймерси, единственного в городе частного парка, она заметила, что ворота немного приоткрыты, и нырнула в щель. Осень давно начала превращать этот маленький, укрытый от всех глаз уголок в экстравагантный коллаж, где буйствовали оранжевый, медно-золотистый, ярко-красный и темно-коричневый цвета, а утреннее солнце заставило краски пылать. Мара перешла на прогулочный шаг. Под ногами хрустели опавшие листья, их острый запах пронизал весь воздух. Когда она присела на парковую кованую скамью, над головой закружил лист и опустился ей на плечо. Маре показалось, что она здесь совершенно одна. Она представила себе, что Майкл вовсе не ее клиент и теперь сидит рядом с ней. Фантазия вызвала у нее улыбку, но тут зазвонил мобильный телефон. Секретарша напоминала ей о заседании отдела, которое будет проводить Харлан Брукнер, и о последующих встречах. Она с трудом заставила себя покинуть парк и вернуться в городскую суету. Оставшийся путь до «Северин» она проделала в такси.

Поймав на себе взгляды прохожих, Мара поняла, что произвела впечатление, когда толкала массивные, неизменно начищенные до блеска вращающиеся двери небоскреба «Северин», хотя в это утро они показались ей тяжелее обычного. Пройдя сквозь турникет охраны, она поднялась на свой этаж в благословенно пустом скоростном лифте, который унес ее наверх с такой скоростью, что заложило уши, как будто он знал, что его пассажиры берут с клиентов почасовую оплату. Она направилась к своему офису по длинному коридору под гудение компьютеров и факсов, грохот выдвижных ящиков, шум конференций: в каждой комнате умные люди выполняли трудную работу. Даже сейчас, после досадной оплошности с Майклом, гул кабинетов в «Северин» приободрил ее.

Прежде чем войти в свой офис, Мара, у которой в голове до сих пор стоял туман, подкрепилась второй большой чашкой кофе. Офис Мары был воплощением организованности: относительно пустой стол, справочники в стоячих папках, стеклянные шкафы для объемистых дел. Однако, как и в ее квартире, в ящиках стола хранились разрозненные вырезки, а панель под столешницей скрывала горы обуви.

Наспех просмотрев утреннюю почту, Мара обнаружила записку с сообщением от Майкла. Он успел позвонить с утра пораньше. Независимо от собственных чувств и линии поведения, к которой он решил прибегнуть, Мара понимала необходимость как можно скорее привести их отношения в надлежащий порядок. Но она опасалась дать слабину, как только услышит его тихий, с хрипотцой голос, ведь именно с него все и началось. София поможет ей вернуться на твердую дорогу, хотя Маре придется поначалу выдержать взрыв негодования соратницы.

Мара направилась по узкому коридору к кабинету Софии, едва кивая попадавшимся ей навстречу сотрудникам. Подруга приветствовала ее улыбкой.

— А я все гадаю, когда же ты наконец доберешься сюда, — воскликнула София. — Как прошла вечеринка?

Мара не знала, с чего начать, понимая, что нужно рассказать обо всем, чтобы получить необходимый совет. Она сделала глубокий вдох и выдала поминутный отчет о прошедшем вечере.

— Боже мой, Мара, о чем ты только думала? — было первой реакцией подруги.

София не сдерживалась, выражая возмущение поведением Мары, которое посчитала глупым, неэтичным и вообще убийственным для карьеры. Она во всех подробностях повторила историю позора Лизы Миневер, финансовые и моральные потери оказавшейся под судом женщины, отвергнутой бывшими друзьями и коллегами и не сумевшей при такой огласке найти себе другую работу.

Мара молча слушала, впрочем, София и не ждала ответа. Ей просто нужно было дать волю своему гневу на Мару. Она совершенно определенно считала, что оплошность Мары скажется не только на ней одной, но и подорвет планы Софии на их общее профессиональное будущее.

София потребовала разъяснить кое-что. Почему Мара пошла на поводу у Майкла, когда прежде так решительно отвергала все авансы других клиентов и даже партнеров фирмы?

— Почему ты не пресекла все с самого начала, сообщив ему о бойфренде? — уточнила София, имея в виду подробные истории о солидных дружках, которые Мара и София выдумали специально для подобных случаев. Не моргнув глазом, они рассказывали о вечно занятых банкирах, чье чрезвычайно плотное расписание деловых поездок не давало им возможности сопровождать своих подруг на все мероприятия фирмы, а заодно сетовать по поводу их переработок.

— Потому что он нравится мне, Фи. Я знаю, это глупо, но на сей раз чувства возобладали над разумом.

Маре стало легче оттого, что она высказала правду вслух, хотя был риск вызвать у Софии новый приступ гнева. К ее удивлению, суровый взгляд соратницы смягчился.

— Прости, Мара. — Она сжала руку подруги, но тут же захлопнула приоткрывшуюся было дверцу сочувствия и вновь заговорила о карьерном росте. — Ты сама знаешь правила. Если он все же будет настойчив в своих преследованиях, тебе придется провести черту вежливо и в то же время твердо. Если ты этого не сделаешь и решишь продолжить с ним отношения, то сама знаешь, что случится, когда все всплывет наружу. Неужели ты хочешь свести на нет весь свой тяжкий труд?

— Нет. — По крайней мере, этого не хотела та Мара, которая, по примеру подруги, не забывала о своих амбициях и чувстве самосохранения. — Скорее всего, я делаю из мухи слона. Наверняка он уже сожалеет о вчерашнем вечере и звонит, чтобы спросить, нельзя ли нам обоим забыть о случившемся. — Мара надеялась, что именно так он себя поведет и все встанет на свои места. Но в то же время в ней жила надежда, что он испытывает другие чувства. — Я молюсь, чтобы он не очень разозлился и не захотел отнять у меня дело.

— Я очень сильно в этом сомневаюсь. Как бы он выглядел при этом? Что бы стал объяснять руководству «Бизли», Харлану? — аргументировала София. — Мара, веди себя разумно.

Мара кивнула, расправила плечи и вернулась в свой офис. Еще даже не присев, она проверила номер на бумажке с сообщением и потянулась к телефону, преисполненная решимости, но все-таки с бьющимся сердцем.

— Майкла Рорка, пожалуйста, — четко произнесла она.

— Как вас представить?

— Мара Койн.

— Одну секунду. Он сейчас говорит по телефону, но просил меня сразу сообщить ему, если вы позвоните.

Мара чуть не бросила трубку, но усилием воли заставила себя ждать. Внутри, однако, у нее все трепетало, и музыка Моцарта, звучавшая в трубке, совершенно не успокаивала.

— Мара, — произнес Майкл, и его голос тут же заставил ее вспомнить, как вчера они вдвоем сидели в ресторане. На какую-то долю секунды решимость оставила ее, так что Мара затаила дыхание, позволив ему начать первым. — Я так рад, что ты перезвонила. Все утро только о тебе и думаю.

— Вот как? — невольно вырвалось у нее, в ушах все еще звучала гневная тирада Софии, но она не смогла подавить инстинктивную реакцию, несмотря на твердое решение продолжать с ним отношения только в качестве юриста.

— Все утро. Мне жаль, если я показался тебе вчера чересчур настойчивым. Но я снова хочу увидеть тебя, и не только как клиент. Могу я на это рассчитывать?

У нее уже готово было сорваться с губ «да», но в последнюю секунду она сдержалась.

— Майкл, я тоже хочу, но вынуждена отказать.

— Что это значит — «отказать»? — В его голосе послышалось удивление, разочарование, гнев.

— Это против правил, Майкл, хотя мне искренне жаль. Но я буду работать с тобой над делом «Баум», работать день и ночь, чтобы одержать победу в суде. Как ты думаешь, мы вместе справимся?

Он молчал, как показалось Маре, целую вечность.

— Да, Мара, справимся. Просто я надеялся на что-то большее.