Глава 7

Громадный кампус Лондонского университета предоставлял богатые возможности лондонцам, англичанам, иностранцам и всем остальным, желающим получать степени и продолжать образование, а самое главное — сохранять анонимность и оставаться незаметными среди десяти миллионов (или около того) человек, населявших этот район Лондона. Блумсбери казался всего лишь еще одним районом Лондона, а университет — еще одним скоплением зданий, по крайней мере для неискушенного взора.

Для Джейка Флеминга он представлял собой кошмар, спастись от которого можно было только при помощи мятных конфеток. С помощью справочника и парочки правильно заданных вопросов, а в случае одного швейцара — вовремя предложенных нескольких фунтов он довольно легко нашел офис Десмонда Льюиса. А вот разыскать коллег профессора оказалось значительно сложнее. Ему удалось добыть справочник Колледжа искусства и наук — что оказалось совсем не простой задачей — в одном из книжных магазинов кампуса. Но это было всего лишь началом. Система нумерации зданий и офисов представляла собой практически неразрешимый шифр, а снующие по всей территории кампуса студенты и преподаватели, как правило, не были склонны делиться с ним информацией. Плюс часы работы различных представителей факультетов в офисах и классах сильно отличались друг от друга.

Ему удалось найти главу факультета английского языка Диану Паркер почти случайно, когда он задавал очередные вопросы в библиотеке кампуса. Библиотекарь неохотно кивнула в сторону седовласого мужчины в дальнем конце вестибюля:

— Вы можете спросить у доктора Чайлдерса. Он ее заместитель.

Джейк бросился к профессору, который в этот момент направлялся к двери.

— Прошу меня простить, доктор Чайлдерс?

Профессор повернулся и сердито приподнял брови.

— Да, что такое?

Джейк догнал его и протянул свою визитку.

— Джейк Флеминг, «Сан-Франциско трибьюн». У вас не найдется пары минут?

Чайлдерс посмотрел сквозь стеклянную дверь на мрачную погоду на улице, затем перевел взгляд на Джейка и, судя по всему, выбрал его.

— На самом деле не могу. Я спешу на совещание. Что вы хотите?

— Понимаете, мне никак не удается найти доктора Паркер, и я подумал, что, возможно, могу задать вам несколько вопросов касательно одного из преподавателей вашего факультета, доктора Льюиса?

Плечи Чайлдерса напряглись, и на лице появилось беспокойное выражение.

— А что вас интересует?

— Вы видели его в последнее время? Или, может, слышали что-нибудь о нем?

— Нет, не видел и не слышал. Но в этом нет ничего необычного. Разумеется, я не могу говорить за доктора Паркер, но я не слежу за теми, кто работает у нас на факультете, они все уже взрослые люди. По большей части.

Джейку показалось, что он рассмеялся про себя, а затем принялся кашлять.

— Угу, — улыбнувшись, пробормотал Джейк. — Понимаете, он не пришел на встречу со мной и вот уже несколько дней я не могу с ним связаться. Я подумал, что вы, возможно, знаете, куда он мог подеваться?

— Сожалею, но такая непредсказуемость очень для него характерна.

— Но это еще не все. Думаю, вы знаете, что он собирался передать в издательство новую книгу. Так вот, она тоже исчезла.

Чайлдерс приподнял одну бровь, но, учитывая присущее ему мрачное выражение лица, Джейк не сумел понять, что это означало.

— Понятно, — сказал он. — Значит, вы утверждаете, что он, скажем так, скрылся?

— Не уверен, что это подходящее слово, но в любом случае он пропал.

Чайлдерс невероятно заинтересовался голой стеной около двери.

— Я проинформирую главу факультета и всех, кто на нем работает. Я могу вам еще чем-нибудь помочь, мистер… э-э-э?..

— Флеминг. Да, можете. Вам известна тема его новой книги?

Чайлдерс улыбнулся.

«Слишком поспешно», — подумал Джейк.

— Боюсь, это мне неизвестно. Свобода академических исследований предполагает, скажем так, независимость, иногда к нашему огромному сожалению. Я ничем не могу вам помочь.

— Ясно. А вы не знаете, с кем на факультете он зависал, может быть, они сумеют мне помочь выяснить, куда он подевался?

— Я не имею ни малейшего представления о том, с кем он «зависал», — раздраженно заявил Чайлдерс. — А теперь прошу меня простить, я опаздываю на совещание.

С этими словами он ушел, но, оказавшись на улице, оглянулся и быстро раскрыл свой мобильный телефон.

«Интересно, — подумал Джейк. — Он даже не знал, что Льюис пропал. Или все-таки знал?»

Выходя из библиотеки, он заметил, что за ним наблюдает женщина, стоявшая около столов, где сдают книги. Джейк решил, что ей за тридцать; стройная, смуглая, почти черные волосы коротко острижены, блестящие карие глаза, одета в темную, плоховато сидящую шерстяную юбку и пиджак и совершенно не гармонирующий с костюмом джемпер.

«Эдакая английская Энни Холл», — подумал он, сразу почувствовав к ней расположение.

Особенно когда она уронила книги, подняла их, снова уронила, потом выпустила из рук сумку и тихонько выругалась. Отбросив осторожность ко всем чертям, он подошел к ней и наклонился, чтобы поднять с пола ее вещи.

— Все в порядке, никаких проблем, — фыркнула она. — Большое спасибо.

Когда она выпрямилась, прижимая к груди свои сокровища, часть из них снова начала вываливаться, но Джейк успел поймать их прежде, чем они упали на пол, и, улыбнувшись, протянул ей.

— Извините, что беспокою вас, но вы, возможно, слышали мой разговор с доктором Чайлдерсом. Вы работаете на том же факультете?

Она выпрямилась и спокойно оглядела его с головы до ног.

— Вы янки, который расспрашивает про Деса Льюиса?

— Совершенно верно. А вы?

— Паркер. Доктор Паркер. Я возглавляю факультет английского языка. Меня не было в офисе, когда вы приходили.

— О, прошу меня простить, вас-то я и ищу. Мы можем где-нибудь поговорить пару минут?

— В половине второго у меня лекция, а потом — встреча за ланчем. Но когда я здесь закончу, мы можем поговорить. Привет, Роберта, — сказала она, обращаясь к библиотекарше. — Похоже, в этом году зима началась рановато.

— А мне все равно, — вздохнув, ответила библиотекарша. — Если бы в мире не было календарей, я бы не знала, какое на улице время года. Вы все нашли, доктор Паркер?

Паркер забрала свои книги.

— Вижу, вы читали о Билли Холлидэе? — заметил Джейк, когда она жестом указала ему следовать за ней.

— Это для лекции по феминизму и культуре Нового Света.

— Понятно.

Джейк отчаянно пытался придумать умный, нешовинистический ответ, но у него ничего не получилось. Они уселись в алькове неподалеку от входа.

— Итак, чем я могу вам помочь?

Нельзя было назвать ее тон ледяным, но и особого тепла в нем не было.

— Я обратил внимание на то, что вы назвали доктора Льюиса Дес, — сказал он. — У вас были дружеские отношения?

Она отвернулась на мгновение, а потом снова посмотрела на Джейка.

— Не так чтобы очень, — ответила она. — У него ни с кем не было дружеских отношений. Но я стараюсь обращаться к преподавателям факультета по именам. А Десмонд — это… ну, немного старомодно, вам так не кажется?

— Я об этом не думал. Значит, вы с Десом не были близки. А вы знали, над чем он работал, прежде чем куда-то пропал?

Он снова заметил, что она колеблется и явно нервничает и смотрит влево, чуть выше его плеча. Где-то он читал, что если люди, отвечая на вопрос, глядят вверх и влево, это значит, что они врут.

— Мне очень жаль, — ровным голосом проговорила она. — Я ничем не могу вам помочь.

— Ладно.

Джейку очень хотелось пригласить ее на ланч, потому что он чувствовал: она знает больше, чем говорит. А кроме того, она была чертовски привлекательна.

— Мне правда нужно идти, — сказала она, складывая свои книги и надевая пальто. — Вы хотите спросить что-нибудь еще?

— У вас есть визитка? На случай, если у меня появятся новые вопросы.

— Сожалею, — ответила она, вставая, — думаю, вы можете найти все, что вам нужно, в справочнике.

— Мне смотреть «Паркер»? — крикнул он ей вслед, потому что она уже почти дошла до двери, но уронила перчатки и наклонилась, чтобы поднять их.

— Диана Паркер.

Она подняла перчатки и вышла.

Ну, это уже кое-что. Он сделал у себя пометку, но вовсе не потому, что собирался ей звонить. Он прекрасно понимал, когда его отшивают.

В течение следующих нескольких часов Джейк бродил по коридорам и залам Лондонского университета в надежде найти кого-нибудь, кто согласился бы поговорить с ним о профессоре Льюисе, или хотя бы отыскать намек на то, над чем тот работал. Но ему так и не удалось ничего выяснить.

О докторе Льюисе у него сложилось очень четкое представление. Очевидно, он принадлежал к тем ученым, которые считали себя выше того, чтобы опускаться до банального преподавания. Таким образом, расспросить о нем студентов Джейк не мог. Коллеги Льюиса по факультету изображали неведение относительно того, чем он занимался и где находился, а когда Джейк начинал на них давить, выражали неискреннее сожаление, что профессор пропал, но враждебность, окружавшая его, была такой сильной, что ее можно было потрогать руками. Разговаривая с некоторыми из коллег Льюиса, Джейк чувствовал тщательно скрываемое, но все равно заметное удовлетворение или равнодушие по поводу того, что тот исчез. Все это подтверждало слова Глории Пекхэм о том, что профессор Льюис был в академических кругах парией.

А как насчет физика по имени Бальсавар? Он тоже представлялся Джейку загадочной личностью. Ему удалось узнать о нем, только что он преподает физику и что он иностранец. Уже ближе к вечеру, так и не выяснив ничего существенного, Джейк укрылся от надвигающегося вечернего холода в баре отеля в Блумсбери: симпатичной темной, отделанной деревом комнатке с застаревшими следами дыма на потолке и въевшимися пятнами от пролитого спиртного на полу. Он заказал пиво, исключительно потому, что не смог устоять перед его названием — «Вичвудские ведьмы». Название, достойное самого Толкина, если такое вообще существует в природе. Он испытал странное злорадство, когда обнаружил в вечерних газетах заголовки «Несговорчивый профессор исчез». Статья агентства «Рейтер» сообщала практически все, что ему и так было известно, но он все равно отправился к ближайшему телефону-автомату и набрал «ноль», чтобы еще раз убедиться.

— Соедините меня с лондонской полицией, — попросил он.

Короткий разговор с представителем отдела, занимающегося поиском пропавших людей, не открыл ему ничего нового, и он повесил трубку. Ему показался занимательным и неприятным тот факт, что некоторые коллеги Льюиса знали о его подозрительном исчезновении больше, чем полиция.

Чтобы немного отвлечься, Джейк принялся размышлять о Роберте Грине и попытался вспомнить все, что знал, о Елизаветинской эпохе. К несчастью, картины, которые то и дело рисовало его воображение, не помогали успокоиться: целые флотилии, гибнущие под обстрелами пушек; извивающиеся в огне тела привязанных к позорным столбам, вопящих от боли люди, испускающих последний вздох из своих обожженных легких; священники в черных сутанах, произносящие панегирики, в то время как невинных людей разрывают на части лошади, мчащиеся в разные стороны; топоры, отрубающие головы, которые падают на землю, раскрыв рот в безмолвном крике; виселицы и дергающиеся на них тела. Так в те далекие времена люди расплачивались за свои убеждения.

«Да, кое-что изменилось», — раздраженно подумал он.

Он решил, что пора сделать перерыв в своем расследовании, и заказал еще пива. Затем достал список, который ему продиктовала Глория Пекхэм, и еще раз его перечитал:

«Какого черта! — подумал Джейк. — Чем занимался Льюис?»

Он не имел ни малейшего представления о том, с чего следует начать, и потому открыл новую упаковку мятных конфеток. Он подумал о том, что ему явно потребуется много этих штучек. Либо это, либо операция на желудке. Он предпочитал конфеты.

По крайней мере, он немного продвинулся в том, что касалось «ворона». И что теперь? Его внимание привлек «Апок.». Может быть, имеется в виду апокалипсис? Неужели Льюис собирался сообщить о конце света или о чем-нибудь еще в том же роде? Джейку не понравилась эта пугающая мысль. Он вздохнул, сдался, отправился спать, и ему снились кошмары о громадных черных птицах в тюрбанах и белых халатах, которые гонялись за ним по темным больничным коридорам, размахивая сверкающими ножами. Одновременно в его сознании повторялось древнее заклинание: «Ад и Ночь должны породить это чудовище, свет мира».

«Что это такое?» — кричал он во сне, но так и не получил ответа.