Глава 26
Ради Христа, воздержись…
Из эпитафии на могиле Шекспира
Мелисса и Джейк поднялись на эскалаторе наверх, и их со всех сторон окружили звуки шумного веселья. Толпы людей начали собираться на Трафальгарской площади и вокруг знаменитой статуи. Мелиссе захотелось хоть немного отвлечься от мучительных переживаний этого вечера.
— Папа, уж не знаю, как тебе, но мне необходимо выпить. Давай зайдем в какой-нибудь бар.
— Честно говоря, мне в голову пришла такая же мысль, — признался Джейк. — У тебя есть что-нибудь на примете?
— Ну, мы же в Англии, а я всегда мечтала посидеть в одной из тех чисто английских пивнушек, о которых столько читала у Диккенса и Артура Конан Дойля.
— Ты права, в этот приезд я и сам еще ни разу не был в настоящей пивной.
— Да ладно. Ты шутишь.
— Честно. Я оказался в городе, где десять тысяч пивных, но не был ни в одной из них.
— Ты провел в Лондоне почти две недели и не побывал в пивной? Что с тобой? — Она рассмеялась. — О чем ты думал?
— Ну, это было в моем списке.
— В твоем списке? А что там еще было? Чай с королевой? Нам нужно многое успеть.
— Я даже не знаю, может быть, нам следует…
— Пойдем, — решительно сказала Мелисса. — Мы немедленно исправим твою ошибку. Ты отправляешься со мной. — Она взяла его под руку и потащила за собой.
Было холодно и сыро, влажный воздух проникал под пальто, пиджак и свитер, до самой кожи, а потом пробирал до костей. Оба дрожали, когда пришли к соглашению о том, в какую пивную отправиться, — было выбрано заведение в Блумсбери, где уже набралось немало народу. Пивная называлась «Джереми Бентэм» и могла похвастаться фасадом в стиле Тюдоров со старыми английскими окнами. Все здесь казалось настоящим.
«Впрочем, внешность может быть обманчивой, — подумал Джейк, — как это проклятое Первое фолио, с которым мы, кстати, еще не закончили».
Он сожалел, что не может вспомнить, о чем Льюис рассказывал ему той ночью. Однако он определенно помнил, что тот упоминал Первое фолио.
В пивной было полно университетской публики, приятное разнообразие после бесконечных туристов.
— Мне кажется, мы нашли отличное место, — заключила Мелисса, глядя на молодых людей, одетых в черное, среди которых попадались солидные профессора в твиде.
— Точно. Здесь мы не будем чувствовать себя чужими, — язвительно заметил Джейк, заказывая «Блэк шип эйл» — под стать своему настроению.
Мелисса заказала «Титаник уайт стар».
— Выпьем за «болтунов, из-за которых тонут корабли», — произнесла она тост.
Джейк с мрачным видом чокнулся с ней и осушил свою кружку, после чего сразу заказал еще. А потом еще. Мелисса умудрялась не отставать, что начало беспокоить Джейка, — возможно, она старалась забыть о кошмаре в таверне. Однако довольно скоро ситуация изменилась к худшему. Мелисса, принявшая немалое количество пива, заметила над стойкой бара цитату из Шекспира:
Давайте поступать как адвокаты,
В делах браниться, пить же сообща.
Ниже было написано: «Уильям Шекспир. Укрощение строптивой. Акт I, сцена 2». Это оказалось последней каплей, и ящик Пандоры открылся.
Во всяком случае, так в тот момент показалось ее отцу.
Покончив с третьей пинтой, что для стройной, страдающей от недосыпа женщины было равносильно шестой, Мелисса с громким стуком поставила кружку на барную стойку, повернулась к толпе и прокричала группе выпускников, которые пытались с ней флиртовать:
— Ладно, раз уж вы такие умные парни, я прочитаю вам цитату.
И она сквозь шум выдала эпитафию, заканчивающуюся словами:
Храни, Господь, тебя в отраде
За то, что прах не тронул мой.
Затем, озираясь по сторонам, Мелисса потребовала:
— Ну, так кто же написал эти бессмертные строки?
В зале воцарилась тишина, а потом все принялись пожимать плечами и качать головами.
— Кому оно надо! — таким оказался консенсус.
— Джереми Бентэм? — предположил один остряк.
— Джордж Буш? — выкрикнул другой, получивший в награду дружный смех.
— Там даже рифмы нет, — заметил третий.
— Верно. Лучше бы про жниво и пиво.
— Слушайте, слушайте! — завопил первокурсник, когда в зале вновь поднялся шум. — Больше пива!
Джейк бросил на Мелиссу укоризненный взгляд, пытаясь остановить ее, но она отвернулась, делая вид, что не знает его.
— Так кто же это? — осведомился первокурсник.
— Уильям Шекспир, Бард Эйвона, — резко ответила Мелисса, показывая на надпись над стойкой бара.
Перекрывая шумные возгласы студентов, она продолжала:
— Ладно, а теперь скажите, кто написал это:
Мы чувству не вольны отдать приказ.
Судьба сама решает все за нас.
Где нам два человека незнакомы —
Предпочитаем тотчас одного мы.
Где есть два схожих слитка золотых,
Нам все-таки милей один из них.
Хотя причин к тому не видит разум,
Мы зову сердца уступаем разом.
Любовь и размышленье не дружны…
Мелиссу прервал спокойный голос образованной женщины:
— «Лишь те, чья страсть внезапна, — влюблены…» Кристофер Марло.
— А кто написал это: «О, ты прекрасней, чем вечерний воздух…»?
— «Пронизанный сияньем тысяч звезд!» — закончила за нее все та же женщина.
Мелисса перенесла удар достойно.
— Превосходно, мадам, — сказала она. — Вы получаете золотую звезду.
Джейк посмотрел на женщину лет тридцати, с короткими черными волосами, одетую в скромную шерстяную юбку, леггинсы и свободный мятый свитер. Лишь через мгновение Джейк сумел ее узнать в тусклом освещении бара.
— Здравствуйте, доктор Паркер. Как тесен мир.
Она искоса посмотрела на него.
— О, так это вы. Я забыла, как вас зовут.
— Джейк Флеминг. «Сан-Франциско трибьюн». Мы дискутировали о литературе.
— Да, как я могла забыть! А вчера вы прервали нас в «Сент-Фрэнсисе». Американский исследователь, пытающийся поколебать основы Академии.
Мелисса посмотрела на нее, потом перевела взгляд на отца и пришла к выводу, что ему конец.
— У-гу, — пробормотала она.
— Мелисса, это доктор Паркер, — выразительно приподняв брови, сказал Джейк.
— Да, мы уже пообщались. — Мелисса смотрела на Паркер, как ребенок на горькое лекарство.
Джейк решил извлечь максимум выгоды из сложившейся ситуации.
— Вы хорошо знаете вашего Марло.
Паркер фыркнула.
— Естественно. Он был великим писателем. Марло мог бы стать почти таким же знаменитым, как Шекспир. Если бы остался жив.
— А если он уцелел? — вмешалась Мелисса.
— Прошу меня простить? — Доктор Паркер заморгала, усомнившись, правильно ли она расслышала.
— Что, если он пережил Дептфорд?
Паркер нахмурилась.
— Это абсурд. И не имеет ни малейшего отношения к действительности. Марло был убит.
— Но если он остался в живых? — не унималась Мелисса.
— В таком случае он бы продолжал писать пьесы, — фыркнула профессор, намереваясь закончить разговор.
— А если он и в самом деле написал пьесы? — гнула свою линию Мелисса.
Паркер посмотрела на нее, а потом повернулась к Джейку.
— Она пьяна?
— Да, она напилась, и я двигаюсь в том же направлении. А как вы? Можно вас угостить?
Она окинула его взглядом с головы до ног и пожала плечами. Джейк кивнул бармену, который тут же наполнил ей кружку.
— Так почему вас вдруг заинтересовал Марло? — спросила Паркер у Мелиссы.
В этот момент Джейк заметил еще одно знакомое лицо — в одной из кабинок, вместе с двумя другими представителями университета, сидел новый наставник Мелиссы, доктор Чайлдерс, и бросал в их сторону злобные взгляды. И это заставило Мелиссу нырнуть в пропасть, как новичка на дельтаплане, теперь она уже не могла повернуть обратно. Выведенная из равновесия присутствием авторитетов, Мелисса тщетно пыталась привести в порядок свои мысли, которые путались из-за выпитого пива. Но теперь, еще в большей степени, чем прежде, она решила стоять на своем. Она медленно повернулась, не сводя глаз с нового противника.
— Вполне возможно, — заявила она, — что пьесы написал именно он.
Паркер нахмурилась.
— Что вы хотите сказать? Конечно, он написал «Тамерлана» и…
— Я имею в виду тридцать шесть пьес так называемого Шекспировского канона.
Все находившиеся в баре ахнули. Джейк видел, как Чайлдерс спросил у коллеги, что она сказала, а потом с мрачной укоризной покачал головой.
— Но всем известно, что это чепуха, — спокойно сказала Паркер.
Сражение началось.
И хотя решение перейти на другую сторону Мелисса приняла под влиянием момента, она была отлично подготовлена. Она начала с того, что процитировала обвинения Роберта Грина, Паркер прибегла к стандартной защите, и они принялись обмениваться известными доводами относительно авторства Шекспира. Очень скоро вся аудитория слушала спор, затаив дыхание. Особенно были увлечены молодые, в их глазах читалась надежда на крушение авторитетов. Наконец Джейк решил вмешаться.
— Ладно, — сказал он, рассчитывая, что сумеет завершить спор. — Никто никому ничего не докажет, во всяком случае, таким образом. Почему бы нам не выпить напоследок и не разойтись по домам?
Обе женщины бросили на него свирепые взгляды, толпа недовольно загудела, и спор продолжился. Отрицательно качая головой, пока звучали слова Сидни Ли и другие «всем известные» доводы, Мелисса поставила свою пустую кружку, сложила руки на груди и поджала губы.
— А что вы скажете о письме Квини? — спросила она.
— А это еще что такое? — удивился Джейк. Он впервые слышал об этом письме.
— Единственное письмо, адресованное Шекспиру, которое удалось найти, — ответила Мелисса.
Диана спокойно пожала плечами.
— Это ничего не значит.
Мелисса повернулась к отцу.
— В единственном письме, найденном среди бумаг Шекспира, датированном тысяча пятьсот девяносто седьмым годом, Квини просил о ссуде. — Тут у Мелиссы началась икота.
Джейку стало стыдно, а студенты пришли в восторг. Между тем Диане их спор начал надоедать.
— Она хочет сказать, что это единственное сохранившееся письмо к Шекспиру.
— Неужели? — с растущим интересом спросил Джейк. Помимо внезапно обнаружившейся любви к пиву Мелисса была полна сюрпризов. — Письмо с просьбой о ссуде?
— И что с того? — резко спросила Диана. — К чему вы клоните?
— Ну, я бы сказал, что это досадно — единственное письмо, которое Шекспир удосужился сохранить, касалось ссуды.
«Шекспир — ростовщик», — подумал Джейк.
— Да. Не совет относительно сонета, который он писал, не мнение о последней пьесе — ссуда.
Мелисса фыркнула, словно была стойким сторонником Марло всю свою сознательную жизнь. Возможно, в глубине души она действительно им была, пока в классах Беркли ей не привили другое мнение.
— Однако это письмо доказывает, что Шекспир умел читать и писать, а вы даже по этому поводу высказывали сомнения. Квини не стал бы писать ему письмо, если бы не рассчитывал на ответ. В письменном виде.
— Довольно слабый довод в пользу грамотности гения, — заметил Джейк.
— А этот Квини, случайно, не отец Томаса, мужа Джудит? — быстро спросила Мелисса. — Уголовный преступник и прелюбодей?
Диана растерялась.
— Я не вижу, какое это имеет отношение к…
— Это доказывает, что он был отвратительным ростовщиком, имевшим дело с негодяями, вот какое! — Мелисса почти кричала. — Неужели вы можете утверждать, что этот же человек написал: «В долг не бери и взаймы не давай; легко и ссуду потерять и друга»?
Чайлдерс встал и поспешно вышел из бара. Диана с растущим возмущением переводила взгляд с Мелиссы на Джейка — такое же негодование еще совсем недавно выказывала его дочь.
— Шекспир был очень занятым и успешным человеком, а к таким людям часто обращаются с просьбой о деньгах. Мистер… как вы сказали, вас зовут?
— Флеминг. Джейк Флеминг.
Диана еще раз оглядела его с головы до ног.
— Вы явно поддерживаете теорию Десмонда Льюиса, Джейк Флеминг.
— Так вам известно, над чем работал Льюис? — сразу спросил Джейк.
Почувствовав ловушку, она попыталась увильнуть.
— Вовсе нет. Просто ходили слухи. Вот и все.
— Понятно.
— Значит, вы решили, мистер журналист, подвергнуть нашего Шекспира суду?
— Не я. Хотя, если быть честным до конца, это могли бы сделать четыре столетия назад.
— Все это лишь показывает, — вмешалась Мелисса, которая начала слегка шепелявить, — что биографы постоянно игнорируют очевидный факт: Шекспир был деловым человеком, не более того. Он совершал сделки в Стратфорде, хотя должен был находиться в Лондоне и писать пьесы, умел он читать или нет.
По бару прокатился шумок.
— Вы хотите сказать, что нельзя быть деловым человеком и литературным гением?
— Назовите хотя бы одного, — предложила Мелисса.
— Т. С. Эллиот, — последовал незамедлительный ответ.
— Совершенно верно, — нахмурившись, подтвердил Джейк.
Мелисса равнодушно пожала плечами.
— Это лишь исключение, подтверждающее правило, — не сдавалась она. — Бизнесмены могут обладать литературным талантом, это я готова признать. И свой талант они используют, чтобы писать информативные, остроумные книги и статьи. Про бизнес. А некоторые даже пишут поэмы. Ну и молодцы. — Тут она громко икнула.
Джейк видел, что Мелисса сражается с пылом человека, недавно обращенного в новую веру. Кроме того, он испытывал гордость, смешанную с укорами совести, — как могла его дочь все еще оставаться на ногах после такого количества выпитого пива.
— К тому же можно утверждать, что бизнесменом движет желание заработать деньги, а не искусство.
— Вовсе нет, — возразила Диана. — Я уже назвала Эллиота. А как насчет Уоллеса Стивенса? Или Поля Гогена? Оба были банкирами.
Мелисса покачала головой.
— Не сомневаюсь, что Гоген умел писать свое имя, — заметила она. Ее слова вызвали одобрительные крики студентов. — Как и Эллиот. На самом деле, я слышала, что эти люди писали письма. Могу спорить, что каждый из них владел книгой. Возможно, даже двумя.
Диана побагровела. Она явно не знала, как парировать этот удар.
Казалось, Мелисса получает удовольствие от своей новой роли. Джейк обратил внимание, что многие мужчины, похожие на университетских преподавателей, сочувственно относятся к ее словам, в особенности те, которые явно были бы не прочь за ней приударить. Джейк вдруг начал понимать мусульман, заставляющих своих женщин носить одежду, которая бы скрывала их от головы до самых пяток. Как смеют эти люди смотреть на его дочь с таким откровенным желанием? С другой стороны, он и сам с большим интересом поглядывал на привлекательную Диану Паркер, которая, казалось, была готова расплакаться. Она даже уронила бумажник. Джейк быстро его поднял.
— Послушайте, доктор Паркер, — сказал он. — Моя дочь лишь хочет сказать, что художникам и писателям нужны годы, чтобы выйти на определенный уровень, как и бизнесменам требуется время, чтобы овладеть навыками, необходимыми для извлечения прибыли и достижения успеха. Так устроен мир. Мне не совсем понятно, как Шекспир умудрился добиться успехов в таких разных областях, не имея хорошего образования. Ведь речь идет о совершенно разных сферах человеческой деятельности.
Диана бросила на него оценивающий взгляд.
— Так она ваша дочь?
— Да, — ответил Джейк. — Я так полагаю.
— Главное — прибыль, а не искусство, и люди бизнеса будут первыми, кто скажет вам об этом, — заявила Мелисса, игнорируя выпад. Она повернулась к отцу и заговорила, тщательно выговаривая слова: — Расскажи ей о продюсерах.
Диана выжидательно посмотрела на Джейка.
— Да, мистер Флеминг, расскажите мне.
— Я думаю, моя дочь сказала достаточно.
— Уилл Шекспир был как Пи Ти Барнум своего времени, — продолжала Мелисса, делая очередной глоток пива.
И вновь ее слова произвели впечатление на аудиторию. Джейк снова был приятно удивлен.
— Пи Ти Барнум? Откуда ты про него знаешь?
Она в ответ состроила гримасу.
— Ладно, мне надоело слушать эту чушь, — со вздохом произнесла Диана. — Сначала вы затеваете нелепые разглагольствования, цитируя Марло. Потом произносите длинную обличительную речь против Шекспира. Неужели вы думаете, что кто-то воспримет ваши доводы всерьез?
— Десмонд Льюис считал именно так, и не вызывает сомнений, что и другие люди были с ним согласны, — заметил Джейк.
— По моим сведениям, дело обстояло иначе. Насколько я знаю, он был в отчаянии. Что неудивительно, если вспомнить о его многочисленных неудачах, — заявила Диана.
«Неужели?» — подумал Джейк.
— Кстати, — сказал он, меняя тему, — не могли бы вы рассказать нам, с кем вы беседовали в баре отеля вчера вечером?
Диана замерла, бросила на Джейка пристальный взгляд и наконец приняла решение, которое было явно не в его пользу.
— Пожалуй, нет, — ответила она. — Приятного вам вечера.
Посетители бара одобрительно загудели, и Джейк подумал, что это связано с красивыми стройными ногами, которые Диане Паркер пришлось продемонстрировать, когда она слезала с высокого табурета. Она выглядела великолепно в своей не по-профессорски короткой юбке, когда решительно шла к выходу. Хоть и была на вражеской стороне.
— У нас неплохо получилось, — заметила Мелисса, допивая свое пиво.
