Глава 33
Он лег на мягкой кушетке, стараясь успокоиться. Раздвинул ноги, открывая гениталии. Многие столетия назад было одно место, называвшееся «чан цзы», расположенное за воротами дворца, где мастера выполняли эту услугу за скромные шесть лянов серебра. Также они обучали своему искусству подмастерьев, тем самым превращая ремесло в традицию. Специалист, который стоял перед ним сейчас, нисколько не уступал древним мастерам, хотя работал он исключительно для братства.
Подошло к концу последнее омовение.
Горячая вода со жгучим перцем обжигала кожу.
Он лежал совершенно неподвижно, а двое помощников туго перетянули ему живот и бедра белыми бинтами. Ему стало трудно дышать, но он понимал, зачем это делается.
Будет ли больно?
Он прогнал прочь эту мысль.
Боль не имела значения. Главное – это данная им клятва. Узы. Братство. Братья значили для него все. Наставник приобщил его к «Ба», и вот теперь, после нескольких лет учебы, он был готов стать частью братства. Как бы отнеслись к этому его родители? Пришли бы в ужас. Но они лишь слепые ничтожества. Орудия, которые можно использовать, как лопату или грабли, и без сожаления выбросить, когда они сломаются или когда в них отпадет необходимость. Он не хотел быть таким.
Он хотел повелевать.
Специалист кивнул, и он устроился поудобнее, раздвигая ноги шире. Два брата крепко стиснули ему лодыжки. Подать голос, признать то, что он думает о предстоящей боли, было бы признаком слабости, а член братства не может быть слабым.
Только сильные допускаются в «Ба».
Он увидел нож, маленький и искривленный.
– Ху хуэй пу ху хуэй? – спросили у него.
Он медленно покачал головой. Нет, он не будет сожалеть об этом.
Все произошло быстро. Два взмаха – и ему показали отсеченные мошонку и пенис.
Он ждал, когда накатится боль. Из раны сочилась кровь, кожа горела, ноги тряслись. Но боли не было.
Он проводил взглядом, как частицы его плоти положили на серебряный поднос, обильно политые кровью, словно какой-нибудь деликатес в ресторане.
И тут пришла боль. Резкая. Пронзительная. Невыносимая.
Его мозг словно взорвался в мучениях. Все тело содрогнулось.
Двое братьев продолжали крепко удерживать его. Он стиснул зубы. На глаза у него навернулись слезы, но он прикусил язык, чтобы совладать с собой.
Единственным приемлемым ответом может быть только молчание.
Настанет день, когда он возглавит братство, и он хотел, чтобы все помнили, что он принял посвящение мужественно.
Карл Тан вернулся в мыслях в тот день, случившийся тридцать шесть лет назад. Он лежал неподвижно, пока его рану накрывали влажной бумагой, слой за слоем, до тех пор пока не прекратилось кровотечение. Ему приходилось бороться с шоком, разливающимся по нервам, и он с трудом сохранял связь с действительностью. Три следующих дня принесли новое мучительное испытание жаждой и невозможностью помочиться. Тан до сих пор хорошо помнил, как отчаянно надеялся на то, что на четвертые сутки из него наконец потечет жидкость.
И это произошло.
Тан стоял в притихшей бытовке, вспоминая, готовясь к тому, чтобы покинуть буровую скважину. Теперь он уже редко вспоминал то далекое время, но сегодня был особенный день.
У него зазвонил спутниковый телефон.
Отыскав аппарат, Тан взглянул на определившийся номер. Звонили из-за рубежа. Код Бельгии. Тан прекрасно знал этот номер.
Особняк Пау Веня.
– Я сделал все в точности так, как вы распорядились, – начал Тан, установив соединение. – Я приказал устранить Линь Йона, пока он находился у вас в особняке.
– А я отразил этот удар, как и было запланировано. Министр Йон был мне очень признателен, и теперь он считает меня своим союзником.
– Где он?
– В самом ближайшем времени отправится назад в Китай. Вместе со светильником.
– Но светильник должен был получить я!
– Теперь это уже не имеет значения, – спокойно произнес Пау. – Нефти в нем больше нет. Она вся сгорела.
– Вы заверили меня, что со светильником ничего не случится. – Тан повысил голос. – Вы обещали, что, как только Линь покинет Бельгию, его передадут мне, целый и невредимый.
– А ты не должен был трогать Кассиопею Витт, – напомнил Пау. – И она благополучно доставила бы светильник тебе.
– Ей нельзя было доверять.
– Поэтому ты ее похитил, рассчитывая захватить добычу силой?
– Я поступил так, как счел нужным.
– И ты должен был устранить одного только Линь Йона, – невозмутимо продолжал Пау. – Не трогая меня.
Тан встрепенулся.
– Мы убили троих из тех, кого ты прислал, – продолжал Пау. – И взяли живым четвертого. Я его допросил. Он оказался очень несговорчивым, но в конце концов все-таки признался, что у него и его дружков был приказ убить министра Йона и меня. Из тех, кто находился в особняке, никто не должен был остаться в живых. Твой приказ в этом отношении был четким. Разумеется, этот подонок не был братом. Так, наемник, которому заплатили за работу, а он ее не выполнил.
Момент истины настал.
– Вы больше не нужны, – решительно произнес Тан.
– Из этого замечания я делаю вывод, что ты принял на себя руководство братством? И «Ба» теперь подчиняется тебе?
– Как это было на протяжении последних десяти лет. Я – единственный вождь, которого знают братья.
– Но я гегемон. Глава братства, избранный в соответствии с порядками, освященными веками.
– Но много лет назад вы бросили нас, бросили свою родину. Нам больше не требуется ваше участие.
– Поэтому ты приказал меня убить?
– А почему бы и нет? По-моему, это было верное решение.
– Я разработал весь этот великий замысел. В мельчайших подробностях. А ты тогда был лишь новичком, только что посвященным в «Ба».
– Это вы тогда обнаружили тексты Конфуция в гробнице с терракотовым войском?
– Что тебе об этом известно?
– Хранилище рукописей было заново открыто несколько дней назад. Там нашли ваши часы.
– Значит, я действительно обронил их там, – пробормотал Пау. – Я давно об этом догадывался. Но, разумеется, я собирался вернуться в библиотеку Цинь Ши-хуанди и тщательно ее исследовать. К сожалению, мне больше так и не представилась такая возможность.
– Почему вы забрали только тексты Конфуция?
– Для того, чтобы их сохранить. Если бы на них наткнулись так называемые археологи Мао Цзэдуна, тексты были бы уничтожены. Мао ненавидел Конфуция.
– Библиотеки больше нет. Она сгорела.
– Ты ничем не лучше их.
Тану не понравился этот высокомерный тон.
– Я уже давно не тот неопытный новичок. Я первый заместитель председателя Госсовета Китайской Народной Республики. И в самом ближайшем времени я стану полновластным правителем Китая.
– Исключительно благодаря мне.
– Едва ли, – усмехнулся Тан. – Вы отсутствовали слишком долго. Мы воплотили ваш замысел в жизнь без вашего участия. Так что оставайтесь в своей спокойной и безопасной Бельгии. Китаю вы больше не нужны.
– Однако твой враг возвращается на родину просвещенным, – сказал Пау. – Теперь министру Линю известно о существовании «Ба». Так что ему вполне по силам помешать тебе взять власть.
– Линь Йон мне не соперник.
– Но ты забыл про меня.
– Вы не сможете законным путем возвратиться в Китай. Никто не выдаст вам визу. Этот вопрос полностью находится в моих руках. И тем немногим братьям, что остались у вас в распоряжении, дорога домой также будет закрыта.
– Далеко не все поддерживают тебя, – напомнил Пау.
Тан сознавал, что в этом может быть правда, однако он рассчитывал, что успех поможет ему завоевать колеблющихся.
– С меня достаточно. Жизнь коротка, Пау.
Он окончил разговор.
Говорить больше было нечего.
У него в памяти всплыл урок, который ему преподали давным-давно, еще во время посвящения в братство.
Никогда не выдавай свои намерения.
Тан усмехнулся.
Иногда и древняя мудрость оказывается ошибочной.
