На своей простой кухне Пьер Жюмер разлил кофе по чашкам, поставил на стол тарелку с маленькими пирожными и сел рядом с Билли и Финн.

— Я до сих пор не уверен в важности Кодекса Кортеса, — сказал Билли.

— Если не считать его огромного значения как исторического документа, Кодекс Кортеса являлся доказательством предательства этого конкистадора. Кортес укрыл от короля Карла огромное сокровище. В те времена монархия получала одну пятую часть добычи любой экспедиции в Новый Свет. Но Кортес обладал таким могуществом, что справиться с ним можно было только одним способом — отлучив от церкви руками инквизиции. В этом случае все его земли и состояние переходили в распоряжение церкви, которая передавала оговоренную заранее часть короне. Иными словами, ровно то, что делали нацисты с евреями в тридцатых годах, а Рузвельт с интернированными японцами — после Перл-Харбора. Санкционированный правительством грабеж, все очень аккуратно и чисто, в соответствии с действующими в то время законами.

— Живи по средствам, — пробормотала Финн.

— Очень мудрый совет для историка, — сказал Жюмер, сделал глоток кофе и закурил очередную вонючую сигарету.

— А какой интерес кодекс может представлять в наши дни? — спросила Финн.

— Огромный, ведь он является картой сокровищ, — ответил книготорговец. — И то, что вы им заинтересовались, служит доказательством.

— Я на это не куплюсь, — заявила Финн. — Сомневаюсь, что вы и ваш друг брат Керзнер рассчитывали, что к вам кто-нибудь заявится и начнет расспрашивать про кусок пергамента, которому пятьсот лет. Шансы ничтожно малы.

— На самом деле это кора дерева, — мягко поправил ее Жюмер.

— Называется аматль и изготавливается из коры фигового дерева, обычно ficus padifolia, — добавила она так же мягко. — Я уже говорила, что в государственных школах Огайо вполне прилично учат.

— Туше, — сказал Жюмер и рассмеялся. — Приношу вам свои извинения.

— Принято, — ответила Финн. — Но вы так и не ответили на мой вопрос.

— Tue-mouches, — сказал Жюмер.

— Липучка для мух, — перевел Билли.

— Я что-то не понимаю… — протянула Финн.

— Приманка, — объяснил старик. — Нам известно, что «Черные рыцари» интересуются подобными вещами. Чем больше мы будем знать про их деятельность, тем лучше.

— Предупрежден — значит, вооружен, — сказал Билли.

— Что-то вроде того.

— Кто-то из «Черных рыцарей» пытается что-то разнюхать? — спросила Финн.

— Скажем так: вы не единственные, кого заинтересовал Кодекс Кортеса, — с некоторой жеманностью произнес старик.

— Звучит так, будто это опасный проект, — заметил Билли.

— «Черные рыцари» известны своими экстремальными методами ведения дел, — подтвердил Жюмер.

— Значит, вы хотите нас предупредить, чтобы мы все это бросили?

— Нет, просто информирую о том, как в действительности обстоит дело. «Черные рыцари» считают, что их деятельность санкционирована самим Господом Богом. — Жюмер с улыбкой посмотрел на Финн. — Или Богоматерью. Таким способом можно оправдать все, что они делают. Инквизиция не может ошибаться, ведь это она решает, что правильно, а что нет. Своего рода дополнение к непогрешимости Папы. Очень удобно.

— Вы знаете, где затонул «Сан-Антон»? — прямо спросила Финн. — Я хочу понять, из-за чего весь этот шум.

— Ладно, будь по-вашему. — Старик немного помолчал. — Большинство исследователей сходятся на том, что корабль затонул неподалеку от Ки-Уэста, который тогда назывался Кайо-Уэсо, остров Костей. На самом деле, возможно, им удалось повернуть на север, на какое-то время оставив шторм у себя за спиной, но в конце концов корабль все равно погиб.

— И где это произошло?

— Возле острова Северный Бимини, в пятидесяти милях от Майами. — Жюмер улыбнулся, но на сей раз улыбка получилась неприятной. — По чистой случайности меньше чем в тысяче ярдов находится Дорога Бимини.

— Дорога Бимини? — нахмурившись, переспросил Билли.

— Эдгар Кейси. Атлантида. — Финн вздохнула. — Исчезнувшая земля.

— Впечатляет, — сказал Жюмер.

— Снова результат обучения в государственной школе в Огайо, — улыбнулась Финн. — Вот так-то.

— Исчезнувшая земля? — пробормотал Билли.

Из Парижа не оказалось прямого рейса, поэтому Финн и Билли вернулись в Лондон по тоннелю под Ла-Маншем, сели в Хитроу на огромный самолет «Бритиш эруэйз», а потом десять часов и четыре временных пояса терпели его гудение, пока он летел над северной частью Атлантического океана, ели несвежую еду с пластиковых подносов, по очереди слушали Брюса Спрингстина и смотрели, как уже совершенно лысый Брюс Уиллис снова спасает мир. Колумб столкнулся с множеством трудностей, пока добирался до Карибского моря, но к тому моменту, когда их самолет прибыл в Нассау, Финн не сомневалась, что, будь у нее выбор, она бы поплыла на «Санта-Марии» и отказалась от услуг «Бритиш эруэйз».

Они прибыли в международный аэропорт имени Линдена Пиндлинга в десять утра по местному времени, зевающие и невыспавшиеся. Пройдя таможню, они через грязный зал ожидания направились к дверям. Пара рабочих переставляла огромную стойку с местным пивом «Калик», уборщик сметал пыль с картонной фигуры Дэниела Крейга в роли Джеймса Бонда, которая стояла там с тех пор, как вышел фильм, и отказывалась покидать свое место. Какой-то шутник нацарапал маркером у него на груди «идиот» и пририсовал над верхней губой Джеймса Бонда усики как у Гитлера. В результате супершпион стал похож на Чарли Чаплина с пистолетом.

Финн и Билли вышли на залитую ярким солнцем улицу. Воздух был таким плотным, что его можно было резать ножом. Финн вдохнула полной грудью особенный запах острова: смесь гниющей растительности, экзотических ароматов и соленого воздуха с моря, которое было со всех сторон. Как им и было обещано, их встретил таксист Сидни Пуатье в своей видавшей виды старенькой «тойоте».

— Доброе утро, доброе утро, как поживаете? — Старик покачал головой. — Вот смотрю я, что творит с людьми путешествие по миру, и понимаю, что не желаю иметь с этим ничего общего, — продолжал он, глядя, как Финн и Билли с трудом забираются в старую машину. — Вы похожи на то, что кошка оставляет в ящике с песком. — Он посмотрел на них в зеркало заднего вида. — Вам на корабль?

— Да, пожалуйста, — сказала Финн и откинула голову на спинку сиденья.

Сидни старательно завел свою «тойоту» и отъехал от тротуара. Старик изо всех сил сражался с дребезжащей машиной, пока они катили вокруг озера Килларни, потом, застревая на каждом шагу, выбрались на аллею Джона Ф. Кеннеди, затем на Уэст-Бэй-стрит, где вдоль Кейбл-Бич выстроились в стройный, аккуратный ряд старые отели, за которыми открывался вид на раскинувшийся до самого горизонта океан невозможного бирюзового цвета.

Через десять минут они добрались до окраин Нассау, и это было все равно что войти через заднюю дверь одного из маленьких городков на Карибах: домики в пастельных тонах, окруженные осыпающимися оштукатуренными стенами с колючей проволокой наверху, классические, старомодные курортные отели на той стороне улицы, что выходила на море, и повсюду выбоины на дорогах. Мимо них проехало несколько крошечных частных автобусов, превращенных в маршрутные такси и возивших туристов в город из Кейбл-Бич. Из динамиков, установленных над ветровыми стеклами, неслась традиционная островная музыка. В просветах между зданиями и пальмами они заметили около полудюжины перегруженных с виду круизных судов, ослепительно белых, если не считать ярко-красного пятна «Большой красной лодки», которая представляла когда-то компанию Диснея, но теперь перешла к какому-то испанскому картелю.

Пуатье сделал на своем дребезжащем такси серию правых и левых поворотов, и в конце концов они снова оказались на Бэй-стрит, но на участке с односторонним движением, где все машины катили на восток, в сторону моста, ведущего на остров Парадайс и к курорту «Атлантида» с его огромным аквариумом и еще более впечатляющими казино. До строительства «Атлантиды» Бэй-стрит была относительно цивилизованной центральной улицей Нассау с нормальным двухсторонним движением, но перемены превратили транспортный поток в хаотичный, задыхающийся парад такси, маршруток и личных машин, которые тут и там сворачивали на боковые улицы в почти неосуществимой попытке проехать через центр города в любом направлении, кроме восточного.

Пуатье умудрился ловко справиться с утренним часом пик, и они миновали банки и сувенирные лавки, выстроившиеся по обеим сторонам Бэй-стрит, а затем покатили мимо государственных учреждений и величественной статуи королевы Виктории в сторону коммерческих доков и складов в начале Армстронг-стрит, перед самым мостом, ведущим в «Атлантиду».

В конце Бэй-стрит, у пристани Принца Георга, куда приставали круизные суда, имелось все: от рынка, где торговали головами барракуд, превращенными в чучела, отполированными стромбидами и соломенными шляпами, до полуголых мужчин, которые одним ударом мачете отрезали верхушку кокосового ореха, и двенадцатилетних девочек, предлагавших заплести вам французские косички по доллару за косичку. На пристани Армстронг стояли старый пожарный катер, несколько траулеров ловцов раковин, пара барж, загруженных бутылками воды из Майами, и два старых глубоководных катера, сдававшихся внаем, деревянных, с отслаивающейся краской и палубами из тика, побелевшими за полвека от соли и солнца.

Рядом с ними покачивалась на волнах «Эспаньола». Финн и Билли несколько недель спорили по поводу названия, перебрав все, от «Золотого жука» до «Покорителя зари», и испробовав многие другие названия кораблей из беллетристики, начиная от «Аэндорской волшебницы» до «Орки» из «Челюстей». В конце концов осталось единственное устроившее обоих — «Эспаньола», корабль, который доставил Джима Хокинса и Долговязого Джона Сильвера на Остров Сокровищ, хотя Билли утверждал, что племянник Роберта Льюиса Стивенсона категорически запретил дяде вводить в историю каких бы то ни было девчонок (это возмутило Финн, но совсем чуть-чуть).

«Эспаньола» была старше, чем Билли и Финн. Построенная в 1962 году в Голландии компанией «Дж. Т. Смит и Зоун» по заказу из Британии и первоначально названная теплоходом «Северн», «Эспаньола» была океанским буксиром длиной в 175 футов и большую часть первых лет своей рабочей карьеры таскала буровые вышки по Северному морю. С тех пор «Эспаньолу» несколько раз продавали и покупали, а от отправки на свалку металлолома ее спас друг Билли и Финн, адвокат и младший партнер Гвидо Дерлаген. Чопорный голландец из Амстердама, Гвидо отказался от своих прежних бюрократических занятий и теперь вел все юридические дела мисс Райан и лорда Пилгрима, сменив строгий костюм на невероятно яркие тропические рубашки «Томми Багама» и приобретя привычку принимать солнечные ванны на палубе у капитанского мостика.

Гвидо, управлявший неслыханным богатством, которое Билли и Финн обнаружили в потайной комнате унаследованного ими дома на берегу канала Херенграхт, очень выгодно купил тридцатипятилетний буксир, а через восемнадцать месяцев «Эспаньола» обрела вторую жизнь в ремонтных доках «Шельдепорт» во Флиссингене, где превратилась в маневренную исследовательскую яхту, способную доставить своих новых хозяев в любую точку мира и обратно. Два дизельных мотора выдавали двенадцать узлов в любом море. Единственная неприятность заключалась в том, что двигатели не создавали никаких проблем судовому инженеру, наполовину китайцу, наполовину шотландцу по имени Ран-Ран Максевени, а это делало его еще более раздражительным, чем обычно.

Из команды «Королевы Батавии», ржавеющего грузового судна, которое они потеряли два года назад во время тайфуна в Южно-Китайском море, остались только Максевени, капитан Брини Хансон и Эли Санторо, тридцатилетний бывший первый помощник на кораблях Военно-морского флота США, носивший повязку на глазу. Однако после переделки «Эспаньола» была снабжена всем мыслимым и немыслимым автоматизированным морским оборудованием, и при обычных обстоятельствах управлять кораблем было относительно просто. Когда в их команду вошел Ллойд Терко, живущий на Багамах старый друг, повар и опытный моряк, их стало семеро. И больше им никто был не нужен.

— Снова дома, снова дома, — пропел Сидни, и «тойота», содрогнувшись всем телом, остановилась на пристани.

Рядом с ними возвышался черный корпус «Эспаньолы» с ослепительно белой надстройкой. Из стоявшего неподалеку склада изливалась вонь гниющих фруктов, в гавани пахло дизельным маслом и дохлой рыбой. На жестяной крыше склада еще можно было разобрать почти стершийся лозунг, придуманный каким-то деятелем туризма: «На Багамах лучше!»

Финн и Билли выбрались из такси и дружно потянулись. Гвидо, сидевший под самодельным тентом, установленным на мостиковой палубе, радостно помахал им рукой. На нем была свободная рубашка с цветочным рисунком, загорелую лысину прикрывала шляпа из рафии «Шейди-Брейди».

— Feestelijk inhalen! — с энтузиазмом вскричал он.

Через долю секунды из двери штурманской рубки, расположенной прямо под Гвидо, появился Ран-Ран Максевени и наградил голландца суровым взглядом.

— Говори по-английски, проклятый торговец тюльпанами! Я тебе в сотый раз повторяю, ты находишься в колонии ее величества и будешь изъясняться на ее языке, понял?

— Loop naar de hel, eikel, — рассмеявшись, ответил Гвидо.

— Что он сказал? — спросил Билли.

— Мне кажется, «eikel» означает «членоголовый», — осторожно сказала Финн. — Остальных слов я не знаю.

Билли и Финн достали сумки из багажника, и Сидни потарахтел на своей древней «тойоте» прочь. А они поднялись по трапу на главную палубу. Все выглядело точно так же, как в тот день, когда они уезжали. Брини Хансон, капитан «Эспаньолы», спустился с верхней палубы, и они все вместе отправились в главную кают-компанию в средней части корабля. Тут же появился жилистый Ллойд Терко, как всегда в шлепанцах и своей фирменной тельняшке. Он радостно улыбнулся Билли и Финн, поздравил с возвращением и понес их вещи в каюты.

В кают-компании стояло несколько встроенных диванов и старых кожаных кресел, в одном конце располагался стол для настольного тенниса, в другом — автомат для игры в пинбол «Болли» и автомат с безалкогольными напитками. По приказу Билли он выдавал только банки с пивом «Калик».

Хансон провел их к двум мягким креслам с невысокими спинками, а сам устроился на диване и закурил одну из своих сигарет с запахом гвоздики. Очень загорелый, темноволосый, мускулистый датчанин с любопытством поглядывал по очереди на Финн и Билли.

— Ваше электронное письмо показалось мне довольно туманным. Вам удалось что-нибудь узнать?

— Дорога Бимини, — ответил Билли Пилгрим и кивком показал на Финн. — Наша бесстрашная предводительница собирается пригласить нас в царство сверхъестественного.

— Ты шутишь, — вздохнул Хансон.

— На самом деле в Атлантиду, которая, похоже, находилась примерно в ста милях к востоку от «Дисней-уорлда», — уточнил Билли и рассмеялся.

— Ну теперь понятно, — сказал Хансон и снова с чувством вздохнул.