Было очевидно, что они ему не доверяют.

Легко было их понять, вот только времени на это совсем не осталось. Тонкий налет вежливости, навеянный предложением Элиз выпить чаю или кофе, мог улетучиться в любой момент.

Гордон поставил чашку с недопитым чаем на кофейный столик. Марджи и Поррик выпрямились, как по сигналу, но Ричард продолжал молча смотреть в окно. С момента его столкновения с Тагирироном в библиотеке он временами впадал в апатичную отрешенность.

Элиз и Эшвин сидели на диване, держась за руки. На ее лице в равной мере отражались настороженность и любопытство, но он смотрел на гостей с неприкрытой враждебностью. Морган сидела справа от Элиз и внешне выглядела собранной, хотя даже не прикоснулась к чаю. Эрик выбрал одно из кресел с жесткой спинкой возле обеденного стола, так же как и Гордон.

— Позвольте мне начать со слов благодарности, — заговорил Ричард глубоким низким голосом, используя тембр как неожиданный прием, чтобы разрядить напряжение. Эрик был ключом к этому разговору. Остальные последуют за ним, так что речь адресовалась преимущественно ему. — У вас нет причин нам доверять, — продолжил он, — но вы открыли для нас двери своего дома и готовы нас выслушать.

Марджи закивала. Это им на руку. Она самая искренняя в каббале, ей поверят прежде, чем ему.

— Я подозреваю, что у вас множество вопросов, и надеюсь ответить хотя бы на некоторые из них сегодня же. — Голос его зазвучал более решительно. — Но будут и такие вопросы, на которые я ответить не смогу, либо потому, что у меня недостаточно знаний, либо потому, что тема запретна.

Эрик зашевелился, но Гордон не поддался искушению выложить им сразу все, что он имел сообщить. Они поклялись хранить тайны Ипсиссими и Храма, и эту клятву они сегодня не нарушат.

— К тому же вам столь много предстоит узнать, что мне нечего и надеяться рассказать все за один присест. Вам потребуется время, чтобы усвоить все преподнесенные знания и чтобы оценить, как распорядиться ими.

— Пора бы уже и начать, — хмуро сказал Эшвин.

— Я понимаю ваше нетерпение, — отозвался Гордон. — Полагаю, Эрик вам уже рассказал что-то о каббале после того, как ваша память была восстановлена?

Лицо Эрика осталось непроницаемым, но глаза Элиз расширились, и Гордон понял, что попал в точку.

— Каббала, как ее понимают сегодня, — это искаженная совокупность знаний. Ее изначальные истины изменили до неузнаваемости, хотя они всегда были завуалированы либо с помощью кода, либо с помощью метафор. Вы согласны, Эрик?

Эрик никак не отреагировал, разве что его вечно мрачное выражение лица стало еще мрачнее. Гордон восхитился его самообладанием.

— На то есть две веские причины. Во-первых, хранители этого знания позволили ему превратиться в прах, потому что давным-давно было решено, что это наиболее безопасный путь. Во-вторых, тайны каббалы всегда передавались изустно. Они переходили от поколения к поколению, их рассказывали у костра, в глубине пещер и позже — в генизах, тайных местах внутри храмов. Даже наиболее ранние тексты являются сравнительно недавними дополнениями, искаженными многовековыми пересказами и приукрашиваниями. Истинная мощь в другом.

Лицо Эрика по-прежнему оставалось безучастным, но Гордону было понятно, что тот слушает. Их родство в таинстве Элоима Саваофа напомнило о себе.

— Первый и наиважнейший символ в каббале — это Древo жизни.

Гордон вынул из рюкзака свиток и развернул его на кофейном столике, прижав по углам блюдцами. Рисунок был несложный: одиннадцать кружков, расположенных на трех параллельных стволах, каждый соединен с соседним вертикальными, горизонтальными и диагональными линиями. Центральный ствол образовывал и основание, и вершину Древа.

— В этом Древе сокрыты основополагающие тайны каббалы, — продолжил Гордон. — Десять кружков известны как сефирот, или олицетворение Господа. Считается, что, когда Айн Соф, каковой является воплощением Господа, превосходящим постижимое человеком, решил отобразить Вселенную как мы ее знаем, Его творческий порыв воплотился вот в таком Древе. — Гордон набросал изломанную линию через все круги, начав от Кетера и зигзагообразно, как молния опуская ее вниз, соединяя круги в порядке их нумерации. — Каждая сефира есть элемент реальности, какой мы ее знаем, движущейся от абстрактного к физическому...

— Существует одиннадцать сефирот, — прервал его Эрик мягко, но веско.

— Нет, только десять, — ответил Гордон. — Последний кружок, о котором вы говорите, — это Даат, или знание. — Гордон указал на кружок на центральном стволе, сразу под вершиной. — В библейском смысле это самосознание, коим Древо познания наделило Адама и Еву. Его присутствие разделило Древо жизни на три столпа, которые вы видите сегодня. Правый столп известен как Столп Милосердия, левый — как Столп Суровости, а центральный — как Столп Сознания.

— Добро, зло и совершенство, — пробормотал Эрик.

— Правильно.

Что ж, этот мальчик явно сделал домашнюю работу.

— Вы перейдете к делу в обозримом будущем? — спросил Эшвин.

Гордон покачал головой. Как он похож на Поррика: нетерпелив и беспокоен в равной степени.

— Мы считаем, что Сотворение мира не завершено. Даат отделил человечество от Айн Соф, триединства трех наивысших сефирот. Это разделение создало почву для постоянной борьбы за первенство между силами Милосердия и Суровости. Орден Просветляющего Восхода призван примирить враждующих, объединяя человечество под эгидой Столпа Сознания, единственного истинного пути к Господу. — Гордон пристально посмотрел поочередно на каждого из членов новой каббалы. — И каждый из вас был избран, чтобы помочь нам.

Это было все, что он решился поведать им на данный момент.

Морган, Эшвин и Эрик заговорили одновременно. Когда их голоса утихли, в воздухе повис только вопрос Эрика:

— Почему мы?

— Этого я не могу вам сказать, — ответил Гордон. Он примирительно поднял вверх руки, предвидя их возражения. — Что я могу вам сказать, так это то, что вы вчетвером, да еще Джеймс, в какой-то мере сами вызвались исполнить эту миссию. Вам не удалось бы обнаружить развалины поодиночке. Только вместе вы смогли пройти все преграды, которые стоят на пути к этому священному месту.

— Я не понимаю, — сказал Эшвин. — Объясните.

— Спиритическое число человечества — пять, — продолжил Гордон, — потому что в человеческой душе пять элементов. Каббала представляет эти пять элементов.

— Это чакры, — сказала Элиз. — Вот что они есть. Каждый цветок — это выражение души человека.

— Почти. — Гордон улыбнулся ей. — Душа человека — это выражение пяти нижних сефирот, которые творческий импульс Айн Соф изваял из плоти. Чакры есть метафизическое воплощение каждой из сефир, а также источники ваших даров. Вместе вы образуете пятигранник каббалы, мощнейший символ человеческой души.

— Где Джеймс? — спросил Эрик.

— Мы не до конца уверены, — без колебаний ответила Марджи. — Одна из нашей каббалы, Рэйчел, оберегала его, но мы утеряли контакт с ней. Очень вероятно, что она мертва, а он попал под влияние слуг Суровости.

— Что это означает? — спросила Элиз и крепче сжала руку Эшвина.

Гордон тяжко вздохнул. Потеря Рэйчел причиняла ему острую боль, скрытую под внешней маской ледяного самоконтроля.

— Древо жизни показывает нам, что в мире существуют две силы, обреченные на извечную, но тщетную борьбу за превосходство. Мы считаем, что последователи Суровости захватили Джеймса и его хранительницу Рэйчел.

— Суровости? — повторила Морган, обращаясь к Ричарду. — Ведь так вы называли того человека в библиотеке? Слугой Суровости?

— Да. — Ричард с силой потер лицо, но затравленное выражение притаилось в его глазах.

Дополнительных пояснений от Ричарда не последовало, и на первый план выступил Гордон.

— Столп Милосердия олицетворяет собою все самое добродетельное в человеческой натуре. Честность, самопожертвование, преданность, ученость и праведность. В основополагающем смысле это сама жизнь, ибо все эти добродетели помогают нам развиваться и расти. Столп Суровости — прямая противоположность. Он представляет собой все наши пороки, все наши слабости и страхи. В буквальном смысле Суровость есть отсутствие жизни, потому что она суть конфликты, упадок, жесткость, бездушие и пустота. Ни жизни, ни роста, лишь бесплодие и бездеятельность.

— Короче, добро и зло, говоря другими словами, — подытожил Эшвин.

— Все это намного сложнее, чем просто добро и зло, — ответил Поррик.

— Оставьте свои споры на потом, — сердито оборвала их Элиз. Она обратилась к Гордону: — Так вы ведете к тому, что Джеймс может сейчас быть пленником тех, кто поклоняется пустоте и смерти?

— По сути, да, — признал Гордон. Кровь отлила от лица Элиз.

— Именно поэтому вам нужно укрыться в убежище Храма Просветляющего Восхода, — заключил Гордон. — Слуги Суровости придут и по ваши души, а без Рэйчел мы не сможем вас защитить.

— Зачем? — спросила Морган. — Чего им от нас нужно?

— Они хотят обрести власть над вами в своих собственных целях, — неожиданно ответил Ричард.

Возможно, разговор о Суровости вызвал его интерес, решил Гордон.

— Тот, кто приставал к вам в библиотеке, — один из них, — прибавил Ричард.

— Какая им польза от власти над нами? — спросил Эрик. — Наводит на подозрения, что у нас есть доступ к чему-то, чем они хотят завладеть.

— Этого я тоже не могу вам сказать, — ответил Гордон. Парень соображает быстро, может, даже слишком быстро. — Но старшие над нами, в Храме, могут.

— Забудьте о Храме, — вмешалась Элиз. — Что с Джеймсом? Мы не можем его бросить.

— Он для нас недоступен, — ответила Марджи. — Мы дали клятву охранять вас — каждого поодиночке. Теперь, когда Рэйчел умерла, мы не можем поставить под удар четверых в погоне за одним.

— Так вы знаете, где он? — спросила Элиз. — Скажите мне.

— Где-то в Озерном крае, — откликнулся Гордон. — Последняя весточка, полученная нами от Рэйчел, дала понять, что она следит за ним именно там. Может быть, нам удастся до него добраться, когда вы укроетесь в Храме, но до этого мы не станем даже пытаться.

— Где этот Храм? — спросил Эрик.

— На севере.

— Где именно на севере?

— Далеко на севере, — ответил Гордон. — Его местоположение — тайна.

— Ну кто б сомневался, прах побери, — процедил Эшвин. — у вас, ребята, куда ни плюнь — все тайны. Только что вы говорили, что расскажете нам все, что нам нужно знать, и тут же отказываетесь отвечать на любой наш мало-мальски значимый вопрос.

— Это в Шотландии, — сказал Поррик. — И закроем тему.

Эшвин гневно на него воззрился.

— Я предупреждал, что будут темы, на которые мне запрещено говорить, — мягко заметил Гордон. — Если вы согласитесь укрыться в Храме, старшие над нами смогут ответить на все ваши вопросы. У нас есть фермерский дом неподалеку от Озерного края. Мы можем переночевать там и заодно навести справки о Джеймсе, но нам нужно отправляться в Храм. Только так мы сможем защитить вас.

Гордон затаил дыхание, хотя старался не выдать своего напряжения. Он хорошо поработал над наживкой. Это — ответ для Эрика, безопасность Джеймса — для Элиз и защита — для Эшвина и Морган. Но заглотят ли они приманку?

— Почему мы должны вам поверить? — спросила Элиз.

— Мы ничем вам не навредили, — ответила Марджи. — И я знаю, что ты, Элиз, чувствуешь нашу доброжелательность.

— Может, и так, но и открыто вы с нами не говорили, — промолвила Морган. — Сказали бы вы нам хоть слово, если бы мы с Эриком не восстановили память?

— Наверное, не так скоро, — признал Ричард, — но обязательно сказали бы. Мы не все были согласны с тем, чтобы держать вас в неведении, но мы надеялись, что незнание убережет вас от опасности. — Ричард взглянул на Гордона.

— Только не уберегло, ведь правда? — констатировал Эрик. — Джеймс попал в беду, а вы теперь хотите, чтобы мы последовали за вами и укрылись в некоем тайном месте, ничего не зная ни о вас, ни о вашем драгоценном ордене, ни о том, что вообще творится. Не слишком заманчивая перспектива.

— У вас есть идея получше? — ласково поинтересовался Гордон.

— Нам нужно побыть одним и обсудить наше решение, — сообщил Эрик.

— Конечно, — ответил Гордон, теперь уже уверенный в их ответе.

— У меня, правда, есть последний вопрос. — Эрик подался вперед, пристально глядя сквозь линзы очков. — Что находится под развалинами?

Гордон откинулся и глубоко вдохнул:

— Наиглавнейший ответ на все вопросы, которые вы могли задать, Эрик.