Когда мы добрались до базового лагеря, было уже почти темно.

Все заняло слишком много времени — сопроводить шестерых напуганных шерпов вниз по леднику до второго лагеря на высоте 19 800 футов, проверить, что лагерь цел, невредим и не населен йети и демонами гор, помочь шерпам разобрать лагерь, затем перегрузить палатки, шесты и колышки — одну большую палатку Уимпера, предназначенную для третьего лагеря, и три меньших по размеру палатки Мида — и, наконец, удостовериться, что взволнованные шерпы пустились в пятимильный путь до третьего лагеря. В конце концов только тяжелый револьвер «Уэбли Марк VI», обладателем Которого временно стал Семчумби, убедил их направиться к леднику; их друзья и родственники в третьем лагере будут ждать защиты с помощью этого оружия.

Во втором лагере Дикон попросил Наванга Буру спуститься с нами в базовый лагерь, поскольку он единственный из выживших шерпов, утверждающий, что видел нападение йети. Прежде чем отправиться в первый, а затем в базовый лагерь, мы вшестером разожгли большой примус в разоренном втором лагере, чтобы приготовить сытный ланч из какао — горячее, чем любой напиток, которые мы пятеро пили за последние несколько дней, — а также горохового супа, галет, ветчины, сыра и свежих плиток шоколада на десерт.

Я не сомневался, что после этой полуденной трапезы всем хотелось забраться в несколько оставшихся палаток второго лагеря и проспать целые сутки. Но мы не могли.

От второго до первого лагеря, расположенного на высоте всего 17 800 футов, всего две с половиной мили — сравнительно легких, когда мы перемещались вверх и вниз по отмеченной бамбуковыми вешками тропе в центре «корыта», но в этот вторник мы держались в стороне от проторенной дороги, и наш путь оказался в два раза длиннее, поскольку мы спускались по поперечной морене, которая проходила выше «корыта» по краю самого ледника. Верхняя дорога по морене по большим камням была сложнее обычного перехода по «корыту», но мы не хотели неожиданно столкнуться с тем, что может ждать нас в лагере или подниматься из него. Мы хотели увидеть их раньше, чем они увидят нас.

В первом лагере мы не нашли ничего и никого необычного. Палатки были пустыми, запасные кислородные аппараты и запасы продуктов лежали там же, где мы оставили их несколько дней назад, когда отправились к Северному седлу. Мы исследовали несколько снежных полей вокруг первого лагеря, пытаясь найти необычные отпечатки ботинок — или, хотя я признался в этом только самому себе, гигантские отпечатки лап йети, — но не нашли в этом первом после базового лагере ничего необычного, кроме отсутствия нескольких шерпов, которые все время находились здесь. Должен сказать, что после стольких дней, проведенных в верхних лагерях, воздух на высоте 17 800 футов показался мне таким плотным, что в нем можно было плавать.

Отсюда до базового лагеря на высоте всего 16 500 футов оставалось три мили, но мы снова не пошли по проторенной тропе, что удлинило время спуска — и усилило мою тревогу. К тому времени, когда мы добрались до кромки морены, которая выходила к другому, более низкому гребню у базового лагеря, все мы, за исключением Наванга Буры, держали в руках маленькие ракетницы. Огромный сигнальный пистолет Вери в руках Дикона выглядел просто гигантским по сравнению с ракетницами, которые держали Же-Ка, Реджи, Пасанг, и я. Наванг взял во втором лагере большой разделочный нож.

Лично я предпочел бы, чтобы Дикон оставил себе проклятый револьвер.

Мы нашли место, где можно было лечь на живот на каменистом гребне, который нависал над последней мореной между нами и базовым лагерем, и начали разглядывать лагерь в бинокли.

— Douce Mère de Dieu, — прошептал Жан-Клод.

Я лишился дара речи. У меня просто отвисла челюсть, и я изо всех сил старался не выронить бинокль из дрожащих рук.

По всему базовому лагерю были разбросаны тела. Палатки порваны и повалены, в том числе большая палатка Уимпера, медицинская и даже брезентовые навесы над площадками, огороженными низкими каменными стенами сангха.

Тела лежали как попало, и, похоже, ни одно не осталось целым. Одно туловище без головы, другое тело с головой, руками и ногами, но с вырванными внутренними органами. Позади ровной площадки, где ручей с ледника превращался в мелкую речку, над двумя мертвецами кружили стервятники, кидаясь на добычу. С помощью бинокля можно было разглядеть, что на тех двух дальних трупах одежда шерпов, но узнать их мы не могли — особенно с учетом того, что низкие облака продолжали перемещаться над самой землей, словно густой туман, то пряча от нас тела, то снова открывая жуткую кровавую сцену. Количество крови в базовом лагере было… неправдоподобным — другого слова я тогда подобрать не мог.

Поэтому, глядя в бинокли, мы не могли опознать убитых — только в ужасе смотреть на истерзанные тела, оторванные руки и отделенные от туловища головы в лужах крови.

Я отказывался верить своим глазам. Опустил бинокль, вытер глаза и снова посмотрел. Картина резни не изменилась.

Пасанг встал и пошел к лагерю, но Дикон молча вернул его назад, за гребень морены.

— Подождем немного, — прошептал он.

— Там могут быть раненые, и им нужна помощь, — сказал Пасанг.

— Они все мертвы, — шепотом ответил Ричард.

Мы сидели, прислонившись спиной к скале, в окружении густого тумана и по очереди наблюдали за лагерем в бинокль, пока не опустились сумерки.

— Там могут быть раненые, которых отсюда не видно, — прошептал Пасанг. Мне еще не приходилось видеть доктора таким взволнованным. — Я должен туда спуститься.

Дикон покачал головой.

— Семчумби не ошибся в своих подсчетах. Все там, и они явно мертвы. Подождем. — Это было не предложение. Я впервые слышал командный голос бывшего капитана английской армии Ричарда Дэвиса Дикона.

Время шло. Облака все так же скрывали тела, открывали, затем снова прятали. Становилось холоднее. Ни одного живого существа, кроме воронов, устраивающихся на растерзанных трупах. Когда стало почти совсем темно, Дикон наконец сказал:

— Ладно.

По предложению Ричарда — то есть произнесенной тихим голосом команде — мы рассредоточились, когда вышли на открытый участок. Я заметил, что он убрал свой сигнальный пистолет в карман, но жестом приказал нам держать свои «сигналки» в руках. Только потом я понял, что враг, который предположительно прятался среди скал, мог легко ошибиться и принять ракетницы Вери 12-го калибра за настоящие пистолеты; похожее на мушкетон оружие Дикона с широким раструбом развеяло бы эту иллюзию.

Это был странный и неприятный осмотр. Инстинкт подталкивал меня к тому, чтобы проверить каждое окровавленное, но не изуродованное тело, ища в нем признаки жизни — в конце концов, разве Пасанг в пятом лагере не оживил Лобсанга с помощью неправдоподобно большого шприца с адреналином? Но Дикон торопил нас и шикал в ответ на стоны и восклицания тех, кто узнавал среди мертвецов старых друзей, а затем жестом приказал нам с Же-Ка присоединиться к нему для проверки большой палатки Уимпера, в которой хранились ящики с оружием.

Большая палатка была разодрана в клочья, и полосы брезента висели, как обрывки плоти на разбросанных повсюду трупах. Все ящики были разбиты, словно кто-то в ярости обрушил на них топор (а может, когти?), но ящики с охотничьими ружьями и запасом патронов — для пистолета Дикона и для ружей — просто исчезли.

Ричард присел на корточки, чтобы каменные сангха, которые шерпы сложили вокруг этой бывшей палатки, немного защищали нас от вооруженных убийц, которые могли прятаться среди холмов и скал. В данный момент нашим лучшим (и единственным) другом было постоянно перемещающееся облако тумана.

— Значит, если у йети раньше и не было оружия, то теперь есть, — тихо сказал Дикон, обращаясь к нам с Жан-Клодом. Реджи, Пасанг и явно испуганный Наванг Бура по-прежнему бродили в тумане, переходя от тела к телу, ненадолго опускаясь на колени и затем перемещаясь к следующему трупу.

— Не собирайтесь группами, — приказал Дикон. Это снова был голос капитана 76-го пехотного батальона 33-го Йоркширского полка. — Лучше повысить голос, если нужно что-то сообщить, чем становиться большой и удобной мишенью.

— Никакому человеческому существу такое не под силу, — сказала Реджи. Она стояла над шерпой с вырванным сердцем и другими внутренними органами. Забрызганное кровью лицо осталось целым, и его можно было узнать. Но главным признаком были ботинки, специально изготовленные нашим сапожником из числа шерпов для человека с ампутированными пальцами ног.

— Анг Чири, — тихо сказал я, держась футах в десяти или двенадцати от Реджи и изуродованного трупа.

— Мне нужно провести вскрытие одного или двух тел, чтобы выяснить истинную причину смерти, — сказал Пасанг. — Мистер Перри, месье Клэру, леди Бромли-Монфор, вы не поможете перенести тела Анга Чири и Норбу Чеди в то, что осталось от медицинской палатки? Операционный стол не сильно пострадал, а среди мусора я видел вполне пригодную лампу.

«Выяснить истинную причину смерти?» — пробормотал я. Эти люди разорваны в клочья, так что от них остались лишь окровавленные ошметки и раздробленные кости. Что может выявить вскрытие?

Дикона интересовал другой вопрос.

— Вы хотите воспользоваться для вскрытия фонарем, несмотря на то, что убийцы, возможно, притаились где-то поблизости и ждут? — спросил он, присаживаясь на корточки перед обезглавленным трупом Лакры Йишея. Я узнал Лакру, потому что его оторванная голова была пристроена среди торчащих обломков ребер на вскрытой груди. И вспомнил о ритуале «небесного погребения».

— Да, мне нужен свет от фонарей, — сказал Пасанг. — Да, мистер Дикон, будьте любезны, принесите, пожалуйста, голову Лакры Йишея… да, только голову. Как только тела окажутся внутри каменных стен лазарета, мы снова можем рассредоточиться, как вы пожелали.

Дикон попросил меня прикрывать Пасанга с помощью маленькой ракетницы Вери, пока доктор будет работать в конусе желтого света от фонаря, подвешенного на высоком опорном шесте для палатки, который он пристроил рядом с расколотым операционным столом. Я старался не смотреть на него — таращился на подвижное густое облако, которое клубилось между нами и ледяными пирамидами и гребнями морен, и мне все время казалось, что какая-то громадная серая фигура надвигается на нас из темноты, — но иногда переводил взгляд на стол, где Пасанг исследовал опустошенную грудную клетку Анга Чири. При помощи скальпеля и пинцета из своего медицинского набора — нападавшие сбросили на землю и раскидали многочисленные хирургические инструменты в бывшем лазарете, но не унесли с собой — доктор исследовал область рядом с обнажившимся позвоночником.

Я быстро отвел взгляд и снова стал смотреть в сгущавшуюся вокруг нас тьму. В свободных серых анораках «Шеклтон», надетых поверх курток на гусином пуху, Реджи, Дикон, Жан-Клод и даже Наванг Бура были похожи на йети, стоящих или скользящих среди клубов тумана. Снова пошел снег.

Я услышал звяканье металла о металл у себя за спиной и, оглянувшись, увидел, как Пасанг пинцетом кладет что-то маленькое и темное на белый металлический лоток испачканного кровью операционного стола.

— Мистер Перри, помогите мне, пожалуйста, снять тело мистера Анга Чири — мы положим его здесь, на землю внутри сангха — и поднять на стол мистера Чеди.

Я выполнил просьбу, предварительно надев толстые варежки, чтобы не запачкать кровью руки. Это было ошибкой — мне так и не удалось смыть кровь с тех рукавиц.

Признаюсь, что я наблюдал за доктором Пасангом, когда тот поднял оторванную голову Лакры Йишея, поднес к своему лицу и стал поворачивать под лучом фонаря, словно рассматривая редкий кристалл. Вся левая часть лица Лакры отсутствовала, как будто сорванная громадной когтистой лапой. В глубине разбитого черепа виднелось что-то серое и блестящее.

Я снова отвернулся, борясь с приступом тошноты, а доктор положил голову на стол и перевернул на правую половину изуродованного лица Лакры. Потом взял тонкую, но устрашающего вида пилу. От звука вгрызающегося в череп металла мне хотелось зажать ладонями уши, но я сдержался. Через минуту опять послышалось звяканье металла о металл, а когда я оглянулся, Пасанг уже отложил голову Лакры и исследовал изуродованный труп Норбу Чеди.

«Господи Иисусе, — подумал я. — Неужели это действительно необходимо? Неужели нельзя просто похоронить бедняг?»

Пасанг надел длинные резиновые перчатки, которые носил с собой в рюкзаке, но руки у него были по локоть в крови.

Внезапно я заметил справа от себя какое-то движение и услышал шелестящие звуки. Я вскинул ракетницу и едва не нажал на спусковой крючок, но успел сообразить, что тишину нарушили Реджи, Жан-Клод и Наванг Бура. Низко пригибаясь, они быстро следовали за Диконом. Когда они оказались внутри сангха, Ричард молча указал каждому его место у каменной стены. У сахибов в руках по-прежнему были сигнальные пистолеты Вери. Наванг Бура заткнул нож за свой широкий пояс и держал топорик для мяса, подобранный где-то в разоренном базовом лагере.

— Нашли что-нибудь? — прошептал я.

— Двенадцать трупов, как и говорил Наванг Бура, — прошипел Жан-Клод со своего поста напротив проема в стене сангха, который служил входом в медицинскую палатку.

— А те двое на равнине? — тоже шепотом спросил я.

— Оба мертвы. Головы разбиты, сердца вырваны, — ответил Дикон.

— Кто ходил их проверить?

— Я.

Сколько же мужества нужно иметь, чтобы пройти — даже в сумерках и в тумане — несколько сотен метров по открытой местности до того места, где на равнине лежали два тела! Мне казалось, что я бы так не смог. Потом я понял, что во время войны Дикон, вне всякого сомнения, не одну сотню раз точно так же подставлял себя под вражеский огонь — или даже хуже.

— Вы знаете их имена, кроме Анга Чири и Лакры Йишея? — Я заставил себя задать этот вопрос.

Не ответив мне, Дикон шепотом обратился к тем, кто сидел на корточках по периметру сангха.

— Смотрите внимательнее. Попытайтесь использовать боковое зрение — оно лучше распознает слабые движения. — Потом он повернулся к Пасангу. — Кстати, скоро вы закончите и выключите этот проклятый фонарь?

Пасанг кивнул, опустил последний кусочек металла в белый лоток и потушил фонарь. От облегчения, что мы перестали быть заметной мишенью — или едой? — я громко вздохнул.

Реджи подползла ко мне вдоль северной стены из камней и зашептала:

— Мы опознали всех, Джейк. Это было нелегко. Кроме Анга Чири и Лакры Йишея, погибли Нийма Тсеринг, Намгья Шерпа, Учунг Шерпа, Чунби Шерпа, Да Аннулу, Черинг Лхамо — тот молодой буддистский послушник, вы должны его помнить…

Я вспомнил нашего худого, вечно улыбающегося «тигра», который столько времени провел в беседах со священниками в монастыре Ронгбук.

— …а также Килу Темба, Анг Черинг и Анг Нийма. Последние двое — это те, которые побежали на север, на ту сторону ручья.

— Братья Анг? — прошептал я.

Было достаточно светло, и я увидел, что Реджи покачала головой.

— «Анг» — это уменьшительное имя, Джейк. Означает «маленький и любимый». Анг Черинг означает «любимый Долгая Жизнь». Анг Нийма означает «любимый родившийся в воскресенье».

Пристыженный и расстроенный, я смог лишь покачать головой. Я даже не понимал имен этих людей. Для меня они были носильщиками — средством для достижения наших, то есть Дикона, Же-Ка и моих, целей — и я удосужился выучить лишь несколько слов из их языка, и то в основном команды.

Я поклялся, что если выйду живым из этой переделки, то обязательно исправлюсь.

Тем временем Дикон снял анорак «Шеклтон» и накинул на себя и Пасанга, словно плащ-палатку. Потом включились шахтерские фонари, и через складки импровизированной палатки я увидел, что они рассматривают какие-то маленькие предметы из тусклого металла — три штуки — в металлическом лотке операционного стола.

— Пули, — сказал Пасанг достаточно громко, чтобы его услышали все. — Извлечены из каждого трупа. У Анг Чири пуля прошла через сердце — само сердце у него отсутствовало, как вы помните — и застряла в позвоночнике. От удара она деформировалась, но я думаю, что вы ее узнаете, мистер Дикон. Она похожа на вот эту, которая застряла в мозгу Лакры Йишея, не пройдя через твердую кость и не деформировавшись.

— Патроны «парабеллума» калибра 9 миллиметров, — прошептал Дикон, взяв пулю побольше. — На войне я видел много таких пуль, извлеченных из английских парней.

— Я тоже, — кивнул Пасанг.

Я вспомнил, что во время войны доктор учился и работал интерном в британских госпиталях.

— Такими пулями обычно стреляли из немецкого пистолета «люгер», — сказал Дикон. — С семизарядным магазином. Иногда, ближе к концу войны, девятимиллиметровыми патронами заряжали «Люгер Р.17», нечто вроде пистолета-пулемета с тридцатидвухзарядным магазином и более длинным стволом.

— Но мы не слышали никаких выстрелов, — свистящим шепотом возразил Жан-Клод. Он сидел на корточках с ракетницей в руке и пристально вглядывался в клубящуюся тьму своего сектора обзора. Головы он не повернул.

— При том направлении ветра, — сказал Дикон, — и снегопаде… В горах довольно странная акустика.

— Прошлой ночью в пятом лагере мы слышали, как кричал Лобсанг Шерпа, — прошептала Реджи. — Несмотря на сильные порывы ветра.

— Который дул от пятого лагеря как раз в нашем направлении, вверх по склону горы, — шепотом ответил ей Дикон. — С учетом всех этих ледяных пирамид и «паломников» между базовым лагерем и вторым и третьим лагерями, западного и северо-западного ветра вчера вечером, я не удивлюсь, что никто не слышал ни единого выстрела, даже шерпы из второго лагеря.

— Значит, мы ищем йети с немецкими «люгерами»? — спросил я, пытаясь немного поднять общее настроение. Или хотя бы подбодрить себя.

Никто мне не ответил.

Под прикрытием анорака Пасанг поднял последнюю из трех пуль, извлеченных из трупов.

— А вот эта странная. Не деформировалась, но я не могу ее идентифицировать. Не девятимиллиметровая.

— Восемь миллиметров, — прошептал Дикон. — Часто использовалась австрийцами и венграми в пистолетах, сконструированных до войны Карелом Крнкой и Джорджем Ротом. Самым распространенным пистолетом — сначала он стоял на вооружении австро-венгерской кавалерии, а затем его выпускали немцы для пехотных офицеров — был «Рот-Штайр М1907», полуавтоматический пистолет тысяча девятьсот седьмого года выпуска. Однажды в траншее его приставили к моей голове, но боек ударил по пустой камере магазина.

— Сколько у него патронов в магазине? — не удержался я.

— Десять, — ответил Дикон. Он выключил маленькую лампу, снова натянул куртку на голову, жестом предложил всем нам подойти поближе и прошептал: — Хотел бы я, чтобы мы имели дело с йети, но это не так. Мы должны предполагать, что столкнулись с несколькими профессиональными убийцами, и, вне всякого сомнения, людьми — возможно, это те самые семь человек, которых издалека видел Наванг Бура, — причем некоторые из них вооружены полуавтоматическими пистолетами и, возможно, даже автоматическим оружием.

— Пулеметы? — растерянно спросил я.

— Пистолеты-пулеметы, — поправил Дикон. — Мы не знаем. Но нет никаких сомнений, что мы должны как можно быстрее вернуться в третий лагерь — на тот случай, если эти чудовища в человеческом обличье попытаются добраться до остальных шерпов.

— Но раны на наших «тиграх»… — прошептала Реджи. — Отрубленные конечности, растерзанные палатки, отрезанные головы, вырванные сердца…

— Скорее всего, это сделано холодным оружием и специальными инструментами — например, часть увечий, которые мы видели, могли быть нанесены очень острыми граблями, — шепотом ответил Пасанг. — Они изуродовали и осквернили трупы, чтобы наполнить страхом сердца наших шерпов.

— Это наполняет страхом мое сердце, — прошептал Жан-Клод, но на его губах играла слабая улыбка.

«Как, черт возьми, он может улыбаться?» — удивился я.

— Мы не будем идти в связке, — сказал Дикон и посмотрел каждому в глаза, — но цепочкой по одному и как можно тише, на расстоянии вытянутой руки от идущего впереди, чтобы можно было при необходимости коснуться рукой плеча. Те, у кого есть ракетницы Вери, держат их в руке заряженными и кладут запасные патроны во внешние карманы, откуда их можно быстро достать.

— Но у шерпов имеется ваш «уэбли», — заметила Реджи. — Это у нас нет настоящего оружия. Может, шерпы должны спускаться и спасать нас?

Дикон улыбнулся.

— Я попрошу вернуть свой револьвер, когда мы доберемся до третьего лагеря. Но в данный момент мне не хочется даже думать об одном вооруженном поваре против шести или семи вооруженных до зубов убийц. Мы убедились, на что способны эти хищники. — Дикон кивком указал на трупы. Я чувствовал терпкий запах крови и слабое, но постепенно усиливавшееся зловоние разлагающейся плоти.

— Кто они? — шепотом спросил Жан-Клод.

Дикон не ответил. Взмахом руки он приказал нам приготовиться покинуть защищенную каменными стенами сангха территорию лазарета.

— Значит, мы пойдем прямо по «корыту»? — спросила Реджи, когда мы выстроились в колонну по одному: первый Дикон, за ним Реджи, потом я, потом Пасанг, за ними Наванг Бура и последний Жан-Клод.

— Да, — прошептал Дикон. — Но не по тропе. От одной ледяной пирамиды к другой, от кальгаспоры к кальгаспоре, от одного гребня морены до другого. Идите, когда иду я, и останавливайтесь, когда останавливаюсь. Если я в кого-то выстрелю, найдите цель, прежде чем стрелять самим. Помните, что сигнальные пистолеты Вери — не настоящее оружие. Если до цели больше десяти футов, шансов попасть в кого-нибудь у вас почти нет. Берегите патроны.

Нам нечего было к этому добавить. Мы по одному последовали за Диконом — левая рука вытянута, чтобы касаться плеча идущего впереди, в правой ракетница — в заснеженную тьму, вверх по леднику Ронгбук, назад к Эвересту.