Глава 32
Зения Данлоп открыла глаза в кирпичном домишке, изнемогая от жары под жестяной крышей. Возле ее кровати стояли улыбающиеся Киломо и Коко. Вот как в этой деревне будят людей?
– Хабари йяко, мама Данлоп.
Она зевнула.
– Ну, хабари йяко и вам тоже. Э-э… Я имею в виду – нзури, прекрасно. Я прекрасно спала.
Она села.
– И что вы, дорогие, задумали?
Они пожали плечами и захихикали. Милые детишки! Она протянула руки:
– Идите сюда.
Они со счастливым видом прижались к ней.
– Ты нам нравишься, мама Данлоп.
У Зении повлажнели глаза. Им нравятся прелюбодейки? Глупые дети!
Киломо встал и показал на таз на туалетном столике:
– Мы принесли вам воду.
– Спасибо большое, – сказала она. – А теперь – кыш, чтобы я могла одеться.
Они выбежали, и Зения принялась рыться в своем «Хенке» в поисках зубной щетки, пасты, губки и мыла. Жаль, что они с Полом Джозефом не успели закончить свои дела, потому что как пить дать они не будут больше заниматься сексом. Вот тебе и «Канзас»! Наверное, Зения не должна была говорить то, что сказала, но она просто не смогла удержаться. Что касается Зака, она сомневалась, что у них когда-нибудь будет нечто большее, нежели пребывание в одной комнате.
Зения была реалисткой – хотя бы в этом ей нельзя было отказать.
Она умылась, надела охотничий наряд, который был далеко не таким очаровательным, как ее вчерашний комбинезон, позаботилась о своей прическе и вышла из дома. Она решила остаться в деревне до тех пор, пока в голову ей не придет какой-нибудь план, потому что в данное время у нее не было ни одного плана. С ее прежней жизнью было покончено. В любом случае от нее сейчас ничего не зависело – а такого с ней еще никогда не случалось. Удивительно, но она чувствовала себя свободной.
Киломо и Коко, дожидаясь ее, играли с шариками.
– Секундочку, – сказала она, посетила вонючий туалет и вернулась к ним. – Что у вас сегодня в планах, дорогие?
Они, хихикая, взяли ее за руки и повели по деревне. Тут Зении подумалось, что она могла бы открыть приют для сирот. Она попыталась представить, как это делает, но не смогла – она не знала, какие наряды носят хозяйки приютов.
Похоже, все собрались во владениях Бабу, где она впервые и встретилась со взрослыми деревни. Люди снова сидели в священном кругу, старик наигрывал большими пальцами на своем «фортепиано», хотя Зения знала, что этот инструмент называется по-другому. Вокруг витало нечто странное, некая взволнованная вибрация. Для Зении она ощущалась как само счастье. При ее появлении все подняли глаза.
– Добро пожаловать, леди, – сказал старик.
Только тут она поняла, что именно он сидел на Заке, мешая тому убить Пола Джозефа. Старик знал, что дерево, упавшее на преподобного, зовут Зак.
– Добро пожаловать, – сказала внучка старика, Сума.
Она сидела рядом с маленькой шлюшкой, которая была на поляне вместе с Заком. Что он в ней нашел? Она была почти ребенком. Очевидно, девчонка тоже собиралась притворяться, будто на поляне рухнуло дерево.
Сума встала, побежала в хижину и принесла оттуда Зении миску с едой вместе с банановым листом, заменявшим ложку.
– Хотите есть?
Зения была голодна как собака. Она взяла миску, лист и принялась есть на ходу, следуя за Сумой к дереву. Там она уселась на бревне рядом с ней.
Казалось, все восприняли появление Зении как приглашение к передышке, потому что некоторые покинули круг и стали прохаживаться, а другие остались и начали болтать с соседями.
– Как вы себя чувствуете этим утром? – спросила ее Мэгги Джонсон.
Взглянув на безмятежное лицо Мэгги, Зения поняла, что, наверное, не следовало ее толкать.
– Прекрасно, – не отрываясь от еды, ответила Зения. – А вы?
– Прекрасно. Хотите познакомиться с моим сыном?
Ее сыном, клоном бога? Почему бы и нет?
Зения усмехнулась. В прошлый раз она не очень хорошо его рассмотрела.
– Конечно.
Тот сидел по другую руку от Бабу. Мэгги поманила его, он встал и подошел.
После представления Зения посмотрела на стоящего перед ней мальчика и перестала есть. Внутри ее бурлили противоречивые чувства. Мальчик был красивым. Ей хотелось поцеловать его ноги, пойти туда, куда пойдет он, сорвать с себя одежду и оттрахать его до полусмерти. Нет, Зения, нет. Он всего лишь мальчик.
– Э-э, привет, Джесс.
Он положил руку ей на лоб. Странно. Разве так поступают?
– Ты горячо любима богом.
Зения уронила миску, закрыла лицо руками и разразилась рыданиями.
Она услышала восклицания собравшихся вокруг людей и опустила руки.
Сквозь слезы женщина увидела Зака. Он быстро шел по тропе, ведущей к владениям Бабу. Не успела Зения ни о чем подумать, не успела шевельнуться, как муж очутился рядом, схватил ее за волосы, уронил на землю и повозил ее лицом по грязи, вздернул на ноги и влепил ей крепкую пощечину с воплем:
– Сука! Ты сука!
Кто-то из мужчин оттащил Зака. Бабу пошел к ним, произнося какие-то странные слова, которые успокоили Данлопа вчера.
Зения продолжала плакать, грязная слюна капала с ее подбородка. Ее благословили и влепили ей пощечину почти одновременно, и все мысли вылетели у нее из головы, осталась только острая боль.
Она всегда чувствовала боль и боролась с нею. Дочь бедняка, бесплодная женщина, которую не захочет ни один мужчина, если узнает о ее бесплодии, Зения когтями, зубами и ложью проложила себе путь в респектабельное общество, но боль никогда ее не покидала.
Мальчик опустился перед ней на колени и обнял, а она продолжала плакать.
– Ты горячо любима богом, – повторил он.
«Сын Мэгги Джонсон, наверное, экстрасенс», – подумала Зения. Но разве он не видит, что рот ее забит грязью?
Она яростно вырвалась из его рук и встала.
– Посмотрите на себя, люди! – закричала она. – Посмотрите на себя! Разве вы не знаете, что с вами пытаются сделать? Как вы можете так жить? Покорно принимаете все, что швыряют вам в лицо! Все время улыбаетесь! Ходите в тряпье! Вы – безропотная часть пейзажа джунглей! Они собираются забрать ваши драгоценности и отравить вашу воду! Как вы можете улыбаться?
– Много тебя заботит Африка! – крикнул Зак, на котором снова сидел Бабу.
Зения показала пальцем на людей в кругу:
– Я не собираюсь быть такой, как вы! Не собираюсь! Я не позволю мужчинам использовать меня в свое удовольствие! – Она сердито уставилась на Зака: – Не позволю миру скверно со мной обращаться! Я не буду просто… просто смиряться с этим, не давая сдачи!
– Бедняжка Зения! – завопил Зак. – Бедная богатая сучка Зения!
Мальчик повернулся к Данлопу:
– Она горячо любима богом.
– Да ну? Что ж, бог, должно быть, любит грешников! – закричал Зак.
– Любит. И ты тоже грешник, – сказал Бабу.
– Я? Я!
Бабу пришлось приложить все усилия, чтобы не дать Заку вырваться и встать.
– Я никогда за всю жизнь не причинил зла ни единой живой душе! В отличие от некоторых, – он яростно смотрел на Зению, – я не нуждаюсь в Библии, чтобы быть достойным человеком. Я помогаю людям. Я не раню их!
Бабу похлопал Зака по плечу:
– У Пола Джозефа сотрясение мозга. Твоя жена получила удар по лицу.
– И что? Ты судишь меня за это?
Бабу улыбнулся:
– Я лишь поступаю, как поступил ты, когда осудил их. Они ранили твои чувства. Они не ранили тебя физически, как ты ранил их.
– Любой мужчина сделал бы то же самое!
– Кто ты вообще такой? – спросила Мэгги Джонсон. – Ты не можешь быть тем милым мальчиком, который основал OLIVE.
– Я? Я – везунчик, вот кто. Мне всю жизнь везло!
Зения вытерла губы.
– Это мой муж. Он и вправду основал OLIVE.
Джесс сел на землю рядом с Заком.
– Если бы ты не помог мне после моего рождения, я бы не выжил. Почему тебя заботило, жив я или мертв? Ведь ты знал, что я скажу: «Не судите, подставьте другую щеку, делайте добро тем, кто жестоко использует вас», – и только.
Внезапно раздался крик, и все посмотрели на человека, который бежал сюда по тропе.
– Помогите! Они убивают ее! – вопил мужчина.
Зения узнала в нем араба, которого она и Пол Джозеф повстречали в отеле «Устричная бухта». Он обещал заглянуть с визитом, но о чем он вопит?
– Ахмед? – спросил из-под Бабу Зак.
– Зак! Они убивают мою любимую, Аджию!
«Если Аджия – та девчонка, которая так распускала язык за обеденным столом в «Устричной бухте» и допытывалась, зачем мы явились в ее страну, тогда, наверное, она получила по заслугам», – подумала Зения.
Бабу отпустил Зака и встал, поднялись и остальные. Теплые улыбки исчезли. Эти люди больше не были полны света и счастья, как в тот миг, когда появилась Зения. Человеческая стена отделила Ахмеда от Зении, Зака, Бабу, Сумы, Мэгги и Джесса.
– Что происходит? – окликнул Бабу Ахмеда.
– Они дают ей яд! – завопил Ахмед.
Один из жителей деревни обеими руками показал на Джесса:
– Он – Мунгу.
Потом показал на Ахмеда:
– Его женщина – мчави. Прошлой ночью она творила черную магию.
– Джесс, сделай что-нибудь! – воскликнула Мэгги Джонсон. – Не дай им отравить бедную девочку!
– Я не могу повелевать людьми, Madre. Бог создал мир, в котором есть свобода выбора. Все произрастает из каждого выбора, доброго или злого.
– Зак, они убивают ее! – закричал Ахмед и побежал обратно к центру деревни.
Данлоп повернулся к Джессу и схватил его за руку:
– Ты и вправду клон Иисуса?
Джесс кивнул.
– Я рисковал жизнью, чтобы помочь тебе спастись, когда ты родился. А теперь ты собираешься стоять здесь, позволяя убить женщину?
– Если придется, – сказал Джесс. – Но я надеюсь, что этого не произойдет.
– Какой же ты долбаный Христос! – закричал Зак, кинулся на выстроившихся стеной людей, прорвался сквозь них и побежал по тропе вслед за Ахмедом.
За ним устремилась вся деревня.
