Посреди ночи Сара проснулась в странном волнении. Ей почудилось, что кто-то пробрался в ее спальню. Она замерла от страха, и у нее возникло ощущение, будто за занавеской балкона мелькнула чья-то светлая одежда. Она ничего не могла утверждать наверняка, поскольку ветерок колыхал натянутую вокруг постели москитную сетку и сквозь нее тени в комнате казались еще более неопределенными. Сара лежала без сна и тревожилась, изобретая все новые и новые ужасы, ведь под ее балконом росли деревья, по которым ловкий мальчишка мог взобраться на балкон и проникнуть в спальню. Однако она так и не сумела придумать причину, по которой кто-то хотел бы причинить ей вред. Потом девушка погрузилась в беспокойный сон, и остаток ночи ее лихорадило в душном застывшем воздухе.

Когда утром Сара проснулась, на краю ее постели сидела Сарасвати.

— Я подумала, что мы можем прогуляться по саду, мисс Сара, пока солнце еще не успело подняться высоко.

— И все же я бы хотела побывать в храме Кали.

Слова Сары не вызвали у Сарасвати ни малейшего энтузиазма, ей совсем не хотелось выполнять данное вчера обещание.

— Это неразумно. Храм очень старый, он пришел в запустение, в нем сыро. И еще там водятся крысы.

— Я все равно хочу туда пойти. Вам вовсе не обязательно меня сопровождать, если вы сами не желаете туда идти.

Сарасвати нахмурилась.

— Я поговорю с чаукидаром, пусть он выделит для нас стражу, — сдаваясь, сказала она.

Когда они уже сидели в паланкине, Сара спросила, не будет ли Сарасвати возражать, если они остановятся возле «Вайшьи». Сарасвати лишь пожала плечами и откинулась на бархатные подушки.

Мистер Эллиот сидел в той же позе, за тем же столиком, в своем обычном костюме из светлого полотна и панаме. Он поднял голову, увидел Сару и явно обрадовался встрече.

— О, доброе утро, мисс О'Рейли! Какой приятный сюрприз. Не хотите ли чаю?

— Я не могу задерживаться, меня ждет одна из рани махараджи. Я пришла попрощаться, на этой неделе возвращаюсь в Лондон.

— Как жаль. Вы не присядете на минутку?

Сара уселась за столик.

— А теперь расскажите мне, — продолжал мистер Эллиот, — куда вы так торопитесь сегодня?

Он изящно поднес к губам чашку, пристально глядя на Сару, словно ждал от нее какой-то каверзы.

— Собираюсь еще раз посетить храм Кали.

— Но зачем? Ведь когда мы побывали там в прошлый раз, вы едва не упали в обморок!

— Именно по этой причине я туда возвращаюсь. Есть нечто…

Сара замолчала и посмотрела на собеседника. Готов ли он услышать правду?

— Я ощутила там какое-то загадочное присутствие, и оно меня заинтриговало, если вы так хотите услышать ответ.

— Но конечно, так оно и есть, моя дорогая мисс О'Рейли.

— Что вы хотите сказать?

— Рискуя выглядеть как дельфийский оракул, все же скажу, что индуизм утверждает: действия, совершаемые без горячего желания, не приводят к результату, но там, где желание есть и оно встречает препятствия, возникает гнев. Так и с Кали. Она стремится получить наши земные дары, она поглощает их все без исключения, но если ее аппетиты остаются неутоленными, гнев богини не знает границ. И в храме Кали вы ощутили ее священный гнев, рожденный неудовлетворенным желанием.

— Но из-за чего?

— Кто знает? Из-за крови, плоти, всемогущества, вечного огня легендарного красного бриллианта… кто знает ответ?

— А что, если она получит красный бриллиант?

— Наверное, некоторое время она будет чувствовать удовлетворение, но разве все мы не стремимся получить недостижимое? Подумайте о Граале, мисс О'Рейли, или о поисках истинной любви. В нашей природе стремиться к таким вещам, но никто из нас не думает, что произойдет после того, как цель будет достигнута.

— Значит, вы не считаете, как многие христианские миссионеры, что в самом желании заключен грех?

— Любопытная мысль. Передо мной не стоит моральной дилеммы, поскольку это приходит в противоречие с моими собственными стремлениями к знаниям. Мне кажется, важнее всего именно природа и суть желания.

Эти философские рассуждения показались Саре знакомыми.

— Я вспомнила одну вещь, о которой хотела задать вам вопрос. Вам известно, что такое наваратна?

— Астрологический амулет, насколько я знаю. Согласно некоторым источникам, наваратна способна выполнить желания человека, если он чист сердцем. Однако с тем же успехом может привести к прямо противоположным последствиям.

— А что, если камни перепутать или заменить их ложными?

— Какой необычный вопрос. Я не индуистский жрец, но могу предположить, что такое деяние могло бы вызвать гнев богов и привести к катастрофам планетарного масштаба. Вы уверены, что не хотите чая?

— Нет, благодарю вас. Я не могу больше заставлять рани меня ждать. С вами было очень приятно общаться, мистер Эллиот.

— Взаимно, мисс О'Рейли. Будьте осторожны в храме. Сегодня вы выглядите немного бледной, а с великой богиней следует встречаться с мечом в руке и в полных доспехах!

Он пожал ей руку, и их глаза на мгновение встретились. Интересно, можно ли находить удовольствие лишь в уме мужчины, не обращая внимания на другие его качества? Если, конечно, ты принадлежишь к тому типу женщин, для которых подобные вещи имеют значение… Сара уже давно пришла к выводу, что романтическая любовь ей недоступна, она была не способна оставаться притворно скромной или почтительной в обществе джентльмена. Но именно такое поведение, если верить общему этикету, требуется от леди. Честно говоря, позднее Сара спрашивала себя, не существуют ли и другие виды любви, ведь влюбился же Франц Коречный в Лили из-за ее ума, а не только из-за других достоинств? И как это, влюбиться? Она не могла себе представить, но ей было любопытно.

— Надеюсь, мы еще встретимся с вами до того, как вы покинете Индию, мисс О'Рейли. Вы позволите мне проводить вас до поезда?

— Конечно. Я буду рада.

Когда Сара вернулась к паланкину, она обнаружила, что Сарасвати заснула или только сделала вид, что спит, что позволило Саре ничего не объяснять и не извиняться. Кроме носильщиков с ними отправилось шестеро стражей, окружавших паланкин со всех сторон. Стражи были в тюрбанах и в свободной бесцветной одежде наподобие той, которую носил Говинда. Сара поняла, что они совершенно сознательно старались стереть все личные черты, чтобы ни у кого не возникло желания более внимательно вглядеться в их лица. Однако она знала, если потребуется, они сразу дадут знать о своем присутствии и тот, кто не отреагирует, об этом пожалеет.

Перед низким дверным проемом храма Сара остановилась. Сарасвати так и не проснулась, и девушка теперь не сомневалась, что именно таким способом рани решила избежать встречи с богиней. Стражи встали спинами к паланкину, так чтобы держать под контролем все выходы из соседних узких переулков. Когда Сара собралась войти в храм, она ощутила на себе взгляд одного из стражей. Это был Говинда. Он тут же отвернулся, но Сару взволновало его неожиданное присутствие.

Ей показалось, что сегодня в святилище горит больше свечей, чем во время ее предыдущего визита, поскольку тогда она не заметила, что похожее на пещеру помещение имеет куполообразный потолок, а его древние балки напоминают скелет животного. На алтаре также горело множество маленьких огоньков, но Сара не обнаружила того, кто за ними следил. Сама богиня плотоядно улыбалась, высунув красный от крови язык, а гирлянда черепов на ее шее сияла жуткой белизной. Сара коснулась висящего на шее кулона и попыталась вспомнить, как описывала Лили последнюю встречу с Кали. Что означал образ, который привиделся здесь миссис Коречной?

Когда Сара ближе подошла к богине, она сразу же ощутила давящую тяжесть, навалившуюся на нее вчера, перед тем как она легла спать. На нее вдруг нахлынули все самые мрачные воспоминания: долгая борьба с бедностью, бремя опекунши Эллен, одиночество во время попыток овладеть профессией журналиста… Каким-то непостижимым образом ее прежние страхи нашли воплощение в стоящей перед ней фигуре. Пока Сара смотрела в лицо Кали, полуприкрытые, налитые кровью глаза богини заглянули в самые дальние уголки ее сердца, и девушка осознала, что падает в пропасть собственной тени. Падая, она видела тысячи блесток света — весь мир стал преломлением отражений огненно-красного бриллианта.

Ее голова ударилась обо что-то твердое, вероятно, она пролежала некоторое время, прежде чем перед ее глазами начало разворачиваться ярко освещенное действие. Вместо раздробленных осколков света заклубился дым, алтарь превратился в погребальный костер, и сквозь его пламя она видела черную фигуру Кали. Перед ней возникла Сарасвати, танцующая, словно нимфа, как в тот день, когда Сара заглянула в ее покои. Она держала по свече в каждой руке, и ее прозрачная желтая вуаль не могла скрыть торжествующего выражения лица. По мере того как жар усиливался, появилась еще одна фигура, хотя Сара и не могла ее разглядеть. Кто-то высокий, одетый в светлые штаны, поднял девушку на руки и унес.

Только два дня спустя Саре стало лучше, и она осмелилась выбраться из постели, хотя все еще чувствовала слабость, сковывающую движения и затуманивающую разум. Сарасвати навещала ее дважды и сидела на краю постели, но Сара не помнила, о чем они разговаривали. Наконец на третий день Сара села и выпила чашку чая, которую ей принесла служанка, постоянно находившаяся рядом с ней все это время. Почти сразу же появилась Сарасвати, из чего Сара сделала вывод, что та попросила сообщить ей, как только больной станет лучше.

— Ты уже совсем неплохо выглядишь, — сказала рани, рассматривая Сару. — Махарани хочет тебя видеть, как только ты сможешь ходить.

— Мне уже намного лучше, только голова еще болит.

— Ты ударилась головой в храме.

— Да, я смутно припоминаю… вы ведь там были, верно?

— Нет, мисс Сара, к сожалению, я спала.

— Но я уверена, что видела вас! Вы танцевали…

— Ты ошиблась, — резко возразила Сарасвати.

— А кто вынес меня из святилища? Англичанин?

— Я не знаю. Пойдем, я помогу тебе одеться.

Пока Сарасвати застегивала пуговицы платья у нее на спине, Сара вспоминала, что происходило в храме.

— Но статуя Кали загорелась!

— Да, Кали становится сильнее благодаря огню, ведь огонь дарует знание. — Сарасвати поделилась мудростью так, словно все это не имело особого значения, и тут же ловко сменила тему разговора. — Я вижу, ты перестала носить сандаловые бусы. Я знаю, что тебе их дал он.

— Кто мне их дал — что вы имеете в виду?

— Если ты знаешь, где он, спроси у него… — Сарасвати смолкла, словно в последний момент передумала. — Пойдем, мисс Сара, махарани ждет.

Сарасвати не стала входить в покои первой жены принца. У двери она сказала:

— Может быть, мы больше не увидимся, мисс Сара, ведь я иногда перестаю следить за течением времени, а ты скоро нас покинешь. Махарани сказала мне, что Говинда отправляется в Лондон, я попрошу его передать послание моему другу.

И рани исчезла, не сказав более ни слова.

Как и прежде, махарани возлежала на подушках, поставив рядом с собой чашу со сластями. Она похлопала по лежащим рядом с ней подушкам, словно манила к себе любимое домашнее животное, и Сара послушно села и устроилась поудобнее.

— Ты помнишь, что я тебе рассказала во время твоего последнего визита?

— Да, Сарасвати танцевала перед махараджей…

— Да-да, — сказала махарани, поднимая руку, чтобы заставить Сару замолчать.

Занан оказался не таким, как представляла себе Сарасвати, ведь остальные женщины придерживались мусульманской веры и им совсем не понравилось, что среди них оказалась красивая индуистка. Когда у нее появилось столько вуалей, чола и золотых браслетов, сколько она хотела, Сарасвати стало скучно. Если ее и призывали в покои махараджи, то только для того, чтобы танцевать перед ним. Он не говорил с ней, а она и подумать не могла о том, чтобы самой обратиться к принцу. Все пошло совсем не так, как она рассчитывала.

А махараджа, хотя он носил ножны и ездил на боевом скакуне, все больше грустил, вспоминая славные времена великих сражений. Его предки покоряли города и правили, как герои, а он мог соревноваться лишь в поло и общаться с представителями британского общества. Тогда Сарасвати еще не знала, что махараджа ищет разноцветные бриллианты, чтобы создать наваратну. Он надеялся, что с помощью могущественного амулета сумеет снискать расположение богов.

Махараджу постоянно сопровождали стражники; среди них неизменно присутствовал воин, который отличался от остальных. У него была более светлая кожа, а красивое мужественное лицо говорило о силе духа. Сарасвати поняла, что он с Гималаев, люди оттуда приветствуют других путешественников словом «намасте», идущим от самого сердца. Он приносил ей счастье и печаль одновременно, поскольку поднимал дух и напоминал о судьбе, которую она искала. Нет, ей не суждено ходить по горным тропам в пыльном плаще и сапогах. Не для нее тяжелые ожерелья из кораллов и бирюзы, которыми украшали себя люди с гор, ей суждено носить шелк, золото и самоцветы.

Слеза сбежала по мягкой пухлой щеке махарани, и Сара поняла, что она плачет о себе, ведь ей уже никогда не ходить по горным тропам, никогда не выбраться из роскошной тюрьмы своего пристрастия к опиуму.

Стража с Гималаев звали Говинда, и махараджа ему доверял. Существовал еще один отряд стражи, который охранял махараджу, когда он ездил по своим владениям. Это были хорошо обученные убийцы, хотя многие из них не выглядели великанами. Они стерегли сокровищницу дворца и всегда сопровождали махараджу, когда он инспектировал опиумные поля; иногда это бывало опасным. Опиум приносил принцу большие доходы, как и речные бриллианты из родной деревни Сарасвати, но опиум гораздо проще воровать. Довольно скоро Сарасвати подружилась с одним из этих стражей. Он не сумел остаться равнодушным к ее красоте, как и многие другие мужчины, и она поняла, что может заставить его сделать все, что пожелает. Она решила, что он должен рассказать махарадже о красном бриллианте, ведь он, как воин Кали, должен служить своей богине. Принц тут же послал за Сарасвати, которая заверила его, что страж рассказал правду; камень спрятан деревенским жрецом на месте третьего глаза Кали.

Вернувшийся из родной деревни Сарасвати страж рассказал ей, что произошло. Он видел, как жреца казнили и как рыдали жители деревни. Сарасвати пришла в ужас. Она не подумала о том, какая опасность грозит жрецу и что произойдет с жителями деревни, когда они лишатся такого мудрого наставника. Она еще не понимала, что бриллиант может отнимать жизни.

В тот день, когда страж вернулся из деревни Сарасвати с камнем, она сидела и ждала, скоро ли принц призовет ее к себе. Она надела шаровары из прозрачной светло-желтой ткани и чола, украшенную золотом. Волосы и лицо она закрыла мерцающей вуалью. После того как махараджа заполучил бриллиант, он обратил свое внимание на Сарасвати. В ту ночь она стала его любовницей, да и потом он часто приглашал ее в свои покои. Она сделала ему замечательный подарок, и он испытывал к ней благодарность. Однако она не знала, считал ли принц ее достойной его заботы. Он всегда был к ней щедр, именно таким способом он демонстрировал свое внимание. Однако оставался холодным и отстраненным — да, теперь он владел девятым камнем, но ему так и не удалось найти ювелира, который согласился бы сделать наваратну и исполнить его мечту.

Каждый день Сарасвати отправлялась в сокровищницу, чтобы взглянуть на бриллианты, однако больше не осмеливалась взять в руки красный бриллиант, ведь к нему прикасалась Кали. Иногда ей казалось, что один только взгляд на него придает ей силы и что Кали улыбается своей служанке; в другие моменты он облегчал ее одиночество и тешил тщеславие. И она старалась забыть, что стала виновницей гибели жреца.

Во дворец часто приглашали гостей, поскольку махараджа любил принимать англичан, в особенности ему нравилось общество английских леди. Когда леди Синтия Герберт прибыла в Бенарес и начала покупать бриллианты, махараджу сразу же поставили об этом в известность. Ее с мужем, лордом Чарльзом Гербертом, пригласили во дворец. Леди Герберт и махараджа разделяли страсть к бриллиантам, и довольно скоро махараджа показал ей свою коллекцию и объяснил, что он хочет создать астрологический талисман, носящий название наваратна. К несчастью, сказал принц, индийские ювелиры отказываются принять такой заказ. Они боятся, что даже золото не может их убедить.

Сарасвати не могла предвидеть, что произойдет дальше, она все еще не знала тайны махараджи. Через два дня после того, как лорд и леди Герберт покинули Бенарес, она в очередной раз направилась в сокровищницу. И только увидев, что бриллиантов больше нет, все поняла. Сарасвати заметила алчное выражение, промелькнувшее на лице Синтии Герберт, когда та в первый раз увидела бриллианты, и со стороны наблюдала тихие беседы, которые вели леди Герберт и махараджа. Махараджа позволил этой бледной британке и ее вежливому скучному мужу забрать ее любимые бриллианты!

Сарасвати тут же призвала своего стража и приказала ему вернуть красный бриллиант, поскольку знала, что Герберты путешествуют медленно, с множеством носильщиков и багажа. Когда страж вернулся без бриллианта, Сарасвати охватила ярость. По ночам безутешная Сарасвати лежала без сна. Она чувствовала, что без камня она ничто. Ей казалось, что именно камень делал ее желанной и совершенной. Как мог махараджа ее теперь любить? И какое значение имело обладание богатствами принца и то, что она могла все время есть сладкую халву? Сарасвати отправилась в храм Кали с дарами; она обещала богине, что будет служить ей всю жизнь, если вернет обратно красный бриллиант. Наконец она сказала стражу, что он должен отправиться в Лондон, она даст ему золото и он сможет взять с собой опиум и сандаловое дерево, чтобы продать там. И если он привезет бриллиант, сказала ему Сарасвати, она станет его служанкой.

Когда махарани вернулась из мира грез, в который погружалась всякий раз, когда рассказывала свои истории, она с удовлетворением посмотрела на Сару.

— Как видишь, мисс Сара, вовсе не обязательно заносить рассказ на бумагу, чтобы быть хорошим писателем. — Она постучала себя по лбу. — Все это находится здесь. А чтобы быть хорошим рассказчиком, нужно найти предмет, которому ты себя посвящаешь. И в моем предмете я вижу себя, какой была прежде, ведь и я начинала жизнь очень скромно. Я хочу, чтобы Сарасвати имела все, что я потеряла, ведь если она найдет счастье, значит, в мире еще существует любовь. А если в мире существует любовь, значит, все хорошо.